– Хорошо, охотник, твоя взяла. Но что тебе зайчик? Бери целого мамонта в знак благодарности за мое спасение!
– Где он? – сразу вскинулся Ястреб. Рысь удивленно подняла брови и кивнула ему за спину.
– Что же ты за охотник, если не чуешь такого зверя почти у себя за спиной?
И впрямь, позади что-то шумно вздохнуло, хрумкнуло, проворчало трубным глухим тоном. Ястреб аж подпрыгнул от неожиданности и мгновенно развернулся, выхватывая топор. Хотя понимал, что с топором бессмысленно идти на такую громадину, как мамонт, у которого и шерсть не пробьешь, а если удалось – толстая кожа не даст пройти удару дальше. Тут надо с десяток крепких мужиков с загонными копьями, это как минимум. А лучше сразу шамана с одуряющими снадобьями, чтобы усыпил зверюгу, и она безропотно далась на разделку. К его удивлению, слух подвел: сзади никого не оказалось.
Впрочем, когда он повернулся с недоуменным лицом к Рыси, той также не было на месте. Как и зайца. Только слегка подрагивали кончики кустов в том месте, где скрылась обманщица.
2.
Тяжело всхлипывала мать погибшей Совки, восьмилетней девочки, что теперь лежала у частокола ограды с неестественно вывернутой шеей в луже крови. Молчали хмурые родичи. Кулик мял губы и смотрел с надеждой на Зубра, нового шамана, вызванного с соседнего рода. Прибыл он сюда как врач, поднимать на ноги Посвященного и мать Ястреба. Однако так вышло, что в первую очередь потребовалось бежать на место убийства. То, что смерть не случайная, было очевидно. Уж слишком страшные раны зияли на теле ребенка. Впрочем, очень схожие с теми, что имелись на теле Посвященного.
– Хулгу, – сказал тот со знанием дела, прихромав на крики и причитания. Ему хватило беглого взгляда.
– Хулгу, – согласился Зубр.
– Следопыта надо. Где у нас Ястреб? Он вмиг найдет, куда ваш хулгу побежал, – буркнул Кулик. И тут же напоролся на подозрительный взгляд Посвященного.
– Ты же сам его послал собирать лекарственные травы. Или не помнишь?
– Да пора бы уже вернуться, – ответил Кулик. – Погоди, думаешь, что я хулгу?
– Сейчас ни в чем уверенным быть нельзя, – вместо Посвященного ответил Зубр. – Хулгу может принять любой облик. Может быть мной, тобой, кем угодно.
Кулик кивнул.
– Но если так, обличье он принял, а память не может взять. Я – Кулик, сын Дрозда, рода Орла. Могу перечислить всех своих предков до десятого колена. Могу всех тут назвать по имени, их предков перечислить также, это легко, они же мои родичи. А Ястреба послал нарвать хвоща, цветущую желтавку да ивовую кору.
– Давайте всех сельчан поспросим! – выдохнула мать убитой Совки. – Кто не расскажет про себя и своих предков, того…
– Погоди, – мягко попросил ее Кулик. – Думаю, хулгу не такой глупый, чтобы не предвидеть подобный шаг. Вряд ли он стал бы рядиться в кого-то из местных. Скорее всего, он превратился в одного из пришлых. А пришлых у нас всего двое.
Тут Кулик невинно покосился на Посвященного и шамана, вокруг которых мгновенно образовалась пустота. Впрочем, оба с достоинством выдержали подозрительные взгляды толпы.
– Мысль верная, – кивнул Зубр. – Но что касается меня, то вы же и позвали, а я пришел. Как пришел, могу обратно уйти. А если уйду, и смерти продолжатся? В конце концов, я шаман, дело свое неплохо знаю. Ведь был же долгое время в помощниках Быка. Если скамлаю, поверите, что человек? Уж камлать-то хулгу вряд ли умеет.
Народ вокруг задумчиво закивал. Речь шамана была разумна и многих убедила, что перед ними не хулгу.
– Что Посвященный скажет? – спросил Кулик.
Тот пожал плечами:
– Я тоже не просил меня спасать. Валялся себе на берегу, пусть и подраненный, так не привыкать. И не из таких заварушек выбирался. Ястреб ваш меня сам нашел.
– Ты мог подстроить, чтобы он тебя отыскал и сюда приволок. Род Орла раненого бы в любом случае не бросил, и хулгу мог на это рассчитывать, – вставил свое слово шаман.
– Как ты подобное себе представляешь, шаман? – усмехнулся Посвященный.
Но шаман очень легко себе это представлял:
– Допустим, ты хулгу. Допустим! – повысил он голос, завидев, что Посвященный открыл рот, чтобы возразить. – Тогда что тебе мешает, перебив Посвященных, превратиться в одного из них и, сделав вид, что ранен, дожидаться, пока глупые люди сами тебя не найдут и сами не приведут в свое селение. Возразишь?
– Возражу, – немедленно отозвался Посвященный. – Ваш Ястреб, люди Орла, хороший следопыт. Он внимательно осмотрел полянку, на которой мы схватились с хулгу. И там четко было видно, что мои следы шли к реке, а хулгу побежал к вашему селению. Как я мог и на берегу валяться, и к вам в село бежать? Даже хулгу не может одновременно быть в двух местах.
Народ вокруг начал перешептываться, затем робкий говорок усилился, пошли споры, вплоть до отдельных выкриков. Кого-то убедил своей речью шаман, кого-то – Посвященный. До драк не доходило, но рядились люди очень жарко. Шутка ли, обвинять человека в убийстве ребенка! Для такого нужны серьезные основания.
– Но кто-то же убил Совку! – выкрикнула в отчаянии мать погибшего ребенка, переводя подернутые туманом горя глаза с одного подозреваемого на другого. Виделось, что она не прочь казнить обоих, да еще полсела в придачу, лишь бы среди отправленных до срока в Мир мертвых оказался и хулгу.
Кулик дал знак, спорые родичи подхватили несчастную под локти, повели прочь, передали бабам, успокаивать. Как водится, утешающие женщины не выдержали, первые разревелись, а следом за ними заголосила и мать Совки. Дальнейшая беседа мужчин шла уже под слитный женский плач.
– Ребенка похоронить, – распорядился старейшина, указывая исполнителей своим посохом. Затем, покосившись на плачущих баб, негромко продолжил. – Мужчинам собраться на сход. Будем думать, что дальше делать. Шаман с Посвященным также приходите.
– Прямо сейчас? – спросил кто-то со спины. Кулик некоторое время подумал, потом мотнул головой.
– Нет, дождемся Ястреба, потом начнем.
Упомянутый охотник уже подходил, деловито расталкивая родичей. Он только передал теткам для матери необходимые травы и сразу поспешил на крики сельчан. Отодвинул народ, отшатнулся, увидев растерзанное тело ребенка. Слегка побледнев, обернулся к людям.
– Что здесь случилось?
– Хулгу, – коротко пояснил Кулик.
Ястреб властным жестом велел всем отойти прочь и осторожно приблизился к телу. Принюхался, всмотрелся в землю вокруг.
– Хулгу – это точно. А вот следы не найти теперь. Вы их затоптали. И по запаху не определить: все перемешалось.
– В следующий раз труп никому не трогать, – настоятельным тоном обратился к толпе Кулик. Кто-то закивал, кто-то нахмурился. Лишь некоторые, до которых дошел весь жуткий смысл сказанного старейшиной, с ужасом переспросили:
– В следующий раз?!
3.
Как ни путала следы по дороге домой Рысь, но Ястреба ей не удалось обмануть. По мелким каплям заячьей крови на траве, по неприметным вмятинам на земле и свежесбитой росе на придорожных ветках он добрался до реки. Вышел на берег, оценил, что следы уходят в воду, а с другого берега их нету. Решил, что дух, своровав его добычу, отыскал пристанище на дне Громотушки, где, небось, и живет. Но заметил далее по течению островок, на обрывистом берегу которого виднелись не до конца высохшие отпечатки ступней – кто-то там выходил из воды.
– Вот ты где прячешься! – улыбнулся охотник. Он снял с себя безрукавку и сапоги, оставшись в набедренной повязке. Добраться до островка не требовало больших усилий. В воде дыбились огромные валуны, перескакивая с одного на другой, можно было преодолеть половину расстояния до острова. С последнего камня Ястреб попросту нырнул, вынырнув уже у самой суши. Поеживаясь, снял с себя легкую набедренную повязку, тщательно отжал и надел снова. Хорошо еще, речка в последнее время немного обмелела и перед обрывом островного берега имелась небольшая пологая полоска песка с галькой. Далее высилась кручина каменистого обрыва, но Ястреб легко взлетел по ней вверх, ухватившись за корни деревьев, что пробивались на воздух из этой природной стены.
От спрятанного кусками дерна проема в ограде далее вела еле заметная тропка. Он прошел по ней в течение некоторого времени и увидел брошенного зайца. Мяса Рысь не тронула, забрала только внутренности. Ястреб поднял косого за лапу, с удивлением осмотрел тончайший разрез на брюхе, отбросил прочь. Дичью тут же занялись кружившие неподалеку вороны.
Вскоре Ястреб вышел на полянку, закрытую по краям раскидистыми длиннолистыми ивами. Вдалеке виднелся чудного облика домик с каменными стенами и крышей, тщательно уложенной из пластинок сосновой коры.
Хозяйка домика стояла в пяти шагах спиной к нему и была полностью погружена в необычные приготовления. Ладно бы там похлебку какую мешала в глиняной посудине на тлеющих углях близ здоровенного валуна, застывшего рядом, словно окаменелый великан. Так нет же. Дикая вонь от ее варева кого послабее нутром давно бы скрутила в приступе тошноты.
– Эй, Рысь! – окрикнул Ястреб хозяйку. Услышать в своих владениях человеческий голос было так неожиданно для нее, что она вздрогнула, выронив мешалку. Ругнулась на не вовремя возникшего охотника: варево, выйдя из-под ее контроля, сразу зашкворчало, издало глухое бульканье, вверх пошли огромные пузыри зеленого цвета. Хозяйка хотела было поднять мешалку, но заметив, что время упущено, попятилась.
– Быстро! Прячься за ним! – торопливо указала охотнику на камень. Сама порскнула туда с невиданной скоростью, так что взгляд едва мог ее отследить. Ястреб не стал задавать лишних вопросов, ему разбушевавшаяся на костре похлебка совсем не внушала спокойствия. Едва они укрылись, как поляну потряс мощный грохот, о валун со стороны огня словно ударился бешеный мамонт. Здоровенная каменюка покачнулась. С ближних деревьев посыпалась листва. Полянку начал окутывать молочно-белый дым.
– Чемо фы… тьфу, – выплюнул сухой прошлогодний лист изо рта Ястреб, – чего ты тут творишь?! Что за колдовство такое?
Как он догадался, валун стоял тут не просто так, и время от времени в ходе своих приготовлений Рысь пользовалась его укрытием.
– Не твоего ума дело! – отозвалась девушка, стуча себе ладонью по уху, еще звеневшему от близкого взрыва. – Что, не видел, я занята! Зачем лезешь под руку, дурнина, нас же могло разорвать на куски! У-уф… теперь все заново намешивать. Хорошо, желчь зайца еще осталась. А вот тайменя опять ловить, это жуть. Они тут все сытые, наживку обходят стороной.
Ястреб положил руку на ее плечо.
– Прости дурака. Я тебе поймаю тайменя.
Рысь с изумлением воззрилась на эту руку, затем перевела взгляд на лицо Ястреба и отступила назад.
– Ага, что-то случилось серьезное, да? Сразу про мамонта забыл.
– Мамонты – это хорошо, но мамонты подождут, они терпеливые, – тоном знатока ответил Ястреб, стряхивая пыль и листву с волос. – Тут у нас в селе зверюга посерьезней завелась. Хулгу!
– Хулгу? – переспросила Рысь, ее глаза стали пронзительно острыми. Опомнившись, она воровато огляделась и жестом позвала за собой. Пошла по тропинке в сторону дома. Ястреб на некоторое время замер, с любопытством изучая группу разнокалиберных черепов на шестах у самого порога. Рысь обернулась.
– Чего застыл?
– Твоя работа? – кивнул Ястреб на черепа. Рысь махнула рукой, предлагая не обращать на них внимания.
– Нет, это матушкино. Она тут раньше жила.
Смачно щелкнув один из черепов по голому белому лбу, Рысь с нежностью добавила:
– Мама гостей не любила.
Хихикнув от восторга, Ястреб тоже щелкнул по лбу ближнюю черепушку, та отозвалась звонким стуком, словно хорошо прокаленная глиняная плошка.
– А где твоя мать сейчас?
– Да кто ее знает, – нехотя ответила Рысь. – Ей кто-то рассказал, мол, далеко на юге видел безволосых мамонтов. Она у меня любопытная и на сборы скорая. Взяла и ушла их смотреть. Года три назад.
– Не знаю, я бы ради безволосых мамонтов даже из дома не вышел, – хмыкнул Ястреб. – Если у них шерсти нет, значит, они больные и скоро вымрут.
Он вошел в домик Рыси, деловито осмотрелся и присел на шкуру медведя в углу. Хозяйка заняла место у столика на большом плоском камне, растянулась там, словно кошка на солнце, и с интересом воззрилась на гостя.
– А теперь рассказывай, что у вас там за хулгу объявился.
Ястреб начал с того, как нашел убитых Посвященных. Рысь прервала его повествование.
– Сколько, ты сказал, было Посвященных?
– Четверо. Трое убитых, один раненый.
– Четверо? – в ее глазах появился странный блеск. – Не путаешь?
– До четырех я умею считать, – простодушно ответил Ястреб, вытянув для наглядности руки с растопыренными пальцами. – Даже до пяти. А когда пять на одной руке набирается, и пять на другой, это всегда почему-то десять. Я много раз проверял. Всегда работает, пользуйся!
– Ух ты, – с издевкой произнесла Рысь. – Всегда работает, говоришь? Ну ладно, поверю. Дальше что было?
Ястреб бегло пересказал все, что с ним случилось потом: как пришел к селению по следам хулгу, как встретил там Кулика. Как побежал за покалеченной матерью, верно, когда они на нее отвлеклись, хулгу и проник в селение. Как отправился искать лекарственные травы, заметил зайца и встретился с Рысью. Потом вернулся в селение, а там увидел убитую девочку и ошарашенных родичей. Кулик с группой мужчин устроили совет, в ходе которого так ни к чему и не пришли. Да что говорить, там из толковых только сам старейшина да Цапля. Остальные либо еще молоды, либо уже стары, либо зрелые, но бестолковые. Только едва за бороды друг друга не оттаскали, поскольку одни посчитали за хулгу шамана, а иные решили, что это Посвященный. Были третьи, думавшие, что хулгу ни в кого не превращался, а сидит себе где-то в дурном месте в собственном облике и ждет очередной возможности слопать кого из Орлов. На всякий случай решили обыскать селение, вдруг и впрямь найдется хулгу. Не нашли.
– Тогда я подумал и вспомнил, что у меня среди знакомых есть один островной дух, за которым должок. Наверняка ты знаешь, как хулгу поймать. Хотя бы совет дашь, если не можешь сама пойти, отыскать эту зверюгу и сожрать, как у островных духов водится.
– Ага, жрать хулгу, это у островных духов только так, – согласилась Рысь. – Жаль, но в это время года мясо хулгу особенно жестко и невкусно. Ведь убеждать тебя, что я не дух, бесполезно, да?
– Да, – даже с легким сочувствием отозвался Ястреб. – Может, ты сама в это не веришь, но что есть, то есть. Наши девки, я имею в виду, человеческие девки, варят нормальные каши, а не то гром-варево, что употребляешь ты. Отравленными иглами из-за требухи зайцев не бьют, одиночками на островах меж миром живых и Кладбищем Шаманов не живут. Убедил?
Левый глаз Рыси нервно задергался. Ястреб замолк, почувствовав перемену в ее настроении. Постарался сменить тему разговора:
– Ладно, в конце концов, это несильно меня беспокоит. Будь ты хоть дух, хоть, ха-ха, человек. Мне нужен хулгу. Ты знаешь, как его обнаружить и убить? Поможешь?
Рысь некоторое время раздумывала. Ястреб терпеливо ждал.
– Хорошо, – сказала она в итоге. – Попробую тебе помочь. Но сначала поймай мне тайменя.
Глава 4. Добрый совет
1.
Шаман долго осматривал мать Ястреба, деловито причмокивая губами и покачивая головой. Раньше Зубр был нередким гостем в селении Орла, многих охотно лечил. И в этот раз явился по первому зову. Больная слегка стонала, но держалась в целом стойко. Поперек ее исхудавшей обнаженной спины шел широкий след от ушиба, черно-синего цвета, зеленеющий по краям. Тетки бережно мазали больное место различными снадобьями, но особой пользы те не приносили. Впрочем, вреда с них также было мало, потому Зубр посоветовал продолжать это врачевание.
Далее он велел больной выпить наваристого супа из мяса куропатки, которую поутру добыл Ястреб. На этом осмотр завершился.
Зубр вышел из дома и сразу наткнулся на вопросительный взгляд Ястреба. Тот сидел на завалинке, правя зубья на гарпуне, что одолжил для рыбалки у Цапли.
– Врать не буду, дело плохо, – сухо сообщил шаман.
– Что можно сделать?
– Почти все, что нужно, вы уже делаете, – пожал плечами в камышовой накидке Зубр и собрался уже уходить прочь. Однако Ястреб привстал с живостью.
– Погоди. Ты сказал: почти? Почти?! Что мы еще не сделали?
Зубр остановился, в хмурой задумчивости посмотрел на Ястреба.
– Есть одна возможность. Надо смешать и отварить три корня: золотой, красный и черный. Дать ей. Тогда, может, и поправится. Больше ничем.
– Вот как, – удивился Ястреб. – В чем же трудность? Эти корни пусть не на каждом шагу растут, но добыть их в наших лесах можно.
Зубр вздохнул.
– Да в том и дело: нужны не просто корни, а те, что растут на Кладбище Шаманов. Там земля особенная. На ней корни имеют совсем другие свойства.
– Оно и понятно, – рассудительно кивнул Ястреб. – Иначе там не хоронили бы всяких… эээ… ну вас, в общем. Шаманов.
– Правильно думаешь, – похвалил сквозь зубы Зубр. – Я тебе не родич, отговаривать не стану. Сам понимаешь, чем грозит простому человеку поход на Кладбище Шаманов. Если желаешь обменять возможное выздоровление матери на изгнание из рода – дело твое.
– Да тут и думать не о чем, надо добывать корни! – уверенно заявил Ястреб, затем обернулся на шаги. Это подходил Кулик, попутно раздавая тумаки своим детям, великовозрастным дурачкам, как он их величал. Поскольку они хоть и нажили к взрослым годам собственных детей да огромные пуза, не могли поспорить ни с Ястребом в умении добывать зверя, ни с живущим на другом конце селения Цаплей в рыбалке. А тот умудрялся ловить такой величины рыбу, что с других родов и племен приходили на нее люди смотреть и ахать.
Ястреб вспомнил напутствия Рыси и поспешил к Кулику их передать, пока не забыл.
– Дядька Кулик! Разговор есть!
– Есть, так говори, – степенно произнес Кулик, между делом давая пинка под зад одному из сыновей, пухлому верзиле с ленивыми глазами. Звали его Зяблик, хотя размерами он больше тянул на откормленного желудями кабана. Зяблик охнул от отеческого посыла и быстро скрылся за столбиками, на которых сохла растянутая шкура дикой лошади. Собственно, она и стала причиной наказания, поскольку Кулик попросил Зяблика повесить ее на солнце посушить. А он возьми и разложи шкуру мехом вниз, чего делать нельзя, иначе только испортишь.
– Я тут у реки островного духа встретил, – начал Ястреб. Позади хмыкнул Зубр, видимо, не поверив. Но охотник продолжил, не обращая внимания на шамана.
– Дух говорит, что нужно сжечь тело человека, которого задрал хулгу. И вообще, сжечь всех, кого хоронили последние дни, если были такие.
– Сдурел?! – недовольно буркнул Кулик. – Меня родители Совки самого там же рядом и прикопают, если начну ее могилу ворошить!