– Поднимайте всех мужиков. Пусть берут оружие, Черные Кабаны идут на селение.
Он с грустью подумал, что если сейчас их прижмут проклятые хрюшки, уже не успеет ни к матери, передать корни, ни к Рыси, посмотреть, как там идут дела с путешествием в Мир мертвых. Нашла ли она Кулика, рассказал ли он, кто хулгу. Да хрен с ним, с хулгу, отыскала бы сама дорогу назад. Без нее все вокруг сразу стало каким-то скучным.
Недолго он простоял у ворот. Вскоре вновь с той стороны послышались удары по створкам. На этот раз сразу открывать Ястреб не стал. Сначала громко спросил:
– Кто там долбится?
– Рыло! Сын Живоглота, вождя Черных Кабанов!
Старые знакомые. Тот самый увалень, что пытался добыть горного человека и получил от него дубинкой по голове.
– Чего тебе, Рыло?
– Говорить хочу со старшим вашего рода.
– Ну я старший! – отозвался Ястреб и распахнул створку сильным пинком. Рыло стоял один, только поодаль, в самом лесу, виднелось множество бородатых рож в черных шкурах. Все с оружием: копьями да дубинками. Сколько же сюда Кабаны народу привели, страшно представить! Десять по десять, если не больше.
– Чего вы такое удумали, поросята? – с вялым интересом спросил Ястреб, осматривая округу. Сердце его екнуло, боялся он за весь род, не за себя. Но виду не подал, лишь крепче сжал свое копье.
– Слухами земля полнится, старший рода Орла, – пояснил Рыло. Он узнал Ястреба, но сделал вид, что встретился с молодым охотником впервые. Не орать же на людях, как Ястреб и его подружка отвели глаза трем Черным Кабанам и заставили бегать до упаду по лесу.
– Мы же не бабы – слухам доверять, – отозвался Ястреб.
– Говорят, хулгу у вас в селении завелся, – продолжил Рыло.
"Вот это новости, интересно, кто проболтался?" – подумал Ястреб.
– Ваша какая печаль? У нас завелся, мы и выведем.
– А если не выведете? Если он вас всех пережрет и на наши земли пойдет?
Ястреб вздохнул. Потом спросил прямо:
– Короче говори, Рыло. Чего хочешь?
– В общем, обижайся или нет, но мы ваше селение окружим своими ребятами и никого ни туда, ни сюда пускать не будем. Поймаете хулгу, забьете и покажете нам – уйдем к себе. Не поймаете… – тут Рыло посмотрел на небо. – До захода солнца не успеете, мы вас вместе с хулгу всех сожжем. Без обид, просто на ночь глядя тварь может сбежать по темноте мимо нас. А нам такое счастье в своих селениях даром не нужно. Все понял?
– Все понял, – сухо ответил Ястреб. – Мы поймаем хулгу до захода солнца.
2.
Ястреб закрыл ворота и обернулся. Перед ним стояли в хмуром молчании боеспособные мужчины рода Орла. Было их от силы полтора десятка. Взгляд Ястреба скользнул по знакомым с детства лицам. Мысленно сопоставив свое воинство с ордой, ждущей за забором, понял – без надежды. Кабаны их просто растопчут. Потом он еще раз посмотрел на бойцов и заметил отсутствующего.
– А где Зяблик?
– Не знаем, – отозвались бойцы, переглянувшись.
– Идите к сходному полю, – скомандовал им Ястреб. – Черные Кабаны до вечера к нам не сунутся. Надо до этого времени поймать хулгу. Будем охранять тех, кто обряд вершит. Теперь вся надежда на них.
– Да мы всех Кабанов победим, мы вон какие сильные! – уверенно отозвался кто-то из молодых. Ястреб заткнул его одним сумрачным взглядом.
– А их больше. И они откормленные. Просто числом завалят и весом. Все, хватит болтать, пошли.
Ястреб распорядился встать всем, ощетинившись копьями, спиною по кругу из охры, за которой были колдуны. Кто знает, вдруг да решится хулгу помешать тем сходить в Мир мертвых.
Зубр продолжал бить в бубен, качаясь из стороны в стороны. Посвященный сидел перед связанным трупом Кулика с кинжалом наготове. Рысь лежала на своей шкуре, запрокинув голову вверх и негромко говорила:
– Вижу черный лес. Мертвые деревья все в углях. Я иду по ним. Под ногами черная тропа. Плачет кто-то. Кулик! Ты где? Ты тут, Кулик? Там у куста кто-то. В этом месте должны быть недавно умершие. Вот он сидит, всего боится. Кто ты? Как тебя звали, душа убитого? Кулик, ты?
Все окружающие превратились в слух. Да и мир словно сам собою затих, исчезли звуки. И в этой потусторонней тиши Рысь продолжила:
– Это не Кулик. Он говорит, его при жизни звали Зябликом.
Ахнуло оцепление. Сразу все поняли – Зяблик умер. Скорее всего, и до него дотянулся хулгу.
– Тихо! – резким шепотом обдал бойцов Ястреб. – Всем сидеть и охранять!
Сам он вскочил с места и понесся к своему дому. Именно туда должен был идти Зяблик, чтобы известить свою мать о смерти Кулика. Если он там нашел погибель, значит, хулгу уже пробрался в дом Ястреба, а там мать и тетушка! Сердце его тревожно забилось, заломило виски. Он бежал по селению мимо домов, известных с детских лет. Тут он взапуски бегал с тем же Зябликом, тут его, малолетнего, ловил Кулик, хохотал, щекоча живот. Там его обучал плетению сетей и верш Цапля. И гордился больше самого Ястреба, когда ученик поймал огромного налима чуть ли не в свой рост.
Ястреб откинул шкуру с проема входа и заглянул внутрь. На своем ложе спала мать, мирно посапывая. В ее ногах лежала тетка, похоже, тоже спала. Ястреб вошел и внимательно осмотрелся еще раз. Вдруг хулгу где спрятался и ждет только момента напасть.
Со стороны ложа раздался шелест. Ястреб резко обернулся, но это всего лишь проснувшаяся мать слегка приподнялась на локте, пытаясь его рассмотреть в полутьме.
– Это ты, Ястреб? – спросила она слабым голосом.
– Я, – хрипло отозвался Ястреб.
– Хорошо, – сказала мать, вновь ложась на шкуру. – Думала, тебя так и не увижу перед смертью. Надоело уже болеть, умирать хочу. Нет все равно лечения от моего недуга, так чего вас тяготить.
Ястреб прислонил копье к стене. Обычно он хранил все свое охотничье снаряжение, набор разнообразных копий, от легкого метательного до огромного загонного, топоры и ножи в отдельной нише за домом. Но теперь старался не расставаться с заговоренным копьем. Кто знает, где и когда придется схватиться с хулгу.
Ястреб вытащил из мешочка заветные корни.
– Ничего, мама, я тебя вылечу.
Та недоверчиво улыбнулась одними уголками губ.
– Правда вылечу! – горячо пообещал Ястреб. – Ты у меня еще бегать будешь по горам и долам! Мне горный человек принес три волшебных корня с Кладбища Шаманов, они тебя махом на ноги подымут!
– Не верю я в волшебные корни, – проговорила мать слабым голосом, потом тяжело вздохнула и продолжила. – Но давай попробуем.
Ястреб некоторое время погремел чашками и горшками. Нашел подходящий, залил водой из мехов. Поставил на очаг и только тут запоздало вспомнил, что дров в доме нет. Сходить бы до леса, но там Черные Кабаны.
– Чего забегал? – участливо спросила мать.
– Да дров-то нету! Как разжигать, не знаю!
– Нашел беду, – усмехнулась мать и взглядом указала на угол, где лежал старый туесок. – Вон, возьми, разломай и топи.
– Туесок этот?
– Ну да, все равно старый, дырявый. Кому он нужен, – ответила мать.
Ястреб направился к туеску, и вдруг его как обухом ударило. Мать хочет сжечь память о любимом Соколе? Она не узнает свой туес, который так долго оберегала и хранила?! Сердце часто забилось, не в силах еще поверить в свою догадку, Ястреб постарался внешне погасить волнение. Он все же взял туесок и направился к оставленному у стены копью. Там встал и стал делать вид, будто ломает старое плетенье.
– Ты, кстати, Зяблика не видела? – спросил он, стараясь не смотреть в сторону матери.
– Не видела. Но я спала, может, он в это время приходил.
Ястреб вздохнул и спросил, постаравшись сделать свой голос как можно доверительнее:
– Мам, а вот скажи, я очень похож на своего отца, Ворона?
Мать задумчиво посмотрела на глиняный горшок с корнями, что стоял у холодного очага и ждал огня. Вздохнула с грустью.
– Да, сынок, ты весь в Ворона.
3.
Жало копья молнией метнулось в тело больной, но та в нечеловеческом прыжке увернулась, вскочив с места прямо на стену, а оттуда быстро-быстро по потолку – в сторону очага, к заветным корням. Тело тетки сползло на пол безжизненной куклой, открыв зияющую рану у горла. С яростным воплем охотник еще раз ударил в спину хулгу, но чудище опять извернулось. Схватило горшок, вытащило оттуда корни, метнуло с силой свободную посудину в Ястреба. Тот увернулся, показывая резвость, равную хулгу. Выхватил из-за пояса топорик и метнул его в морду твари, уже скинувшей личину матери, превратившейся в тощее уродливое существо с полусгнившим лицом. Топор глухо стукнул по черепу хулгу и беспомощно отскочил на пол.
Тварь жадно схватила один из корней и тут же сожрала, хохоча, словно безумная. Ястреб вновь бросился с копьем наперевес, но едва не подставился под мелькнувшие навстречу когти.
Противники бились с неимоверным ожесточением, мелькали руки, ноги, оружие. Под ступнями хрустели побитые плошки, хлюпала кровь убитой тетки.
Ястреб прянул в угол, пропуская бросившееся на него чудище мимо себя, запнулся о ноги Зяблика, чей труп был скрыт в ворохе шкур на полу. Упал, хулгу с воплем налетел сверху – чтобы оказаться нанизанным на копье с обрядовым кинжалом. Его охотник изловчился выставить перед собою в последний миг.
Брызнула черная кровь твари. Ястреб с хохотом поднялся, крепко сжав оружие, протащил проткнутого копьем врага до самой стены. Тварь вцепилась лапами в древко, уперлась когтистыми ногами в земляной пол, но лишь оставила две борозды в нем. Ястреб собрал все силы и резким толчком вбил хулгу в стену так, что, пронзив насквозь тело чудовища, наконечник копья впился в дубовое бревно за ним.
Раненое существо раззявило огромную мелкозубую пасть, и округу огласил такой дикий вопль боли, что задрожали стены, а у Ястреба пошла из правого уха кровь. Он присел и закрыл уши ладонями, пережидая, пока хулгу накричится. Тварь замолкла, занявшись поеданием еще одного корня. Почавкала, попутно пытаясь вырвать из тела крепкое наговоренное копье.
Ястреб схватил боевой топорик с пола, хотел было еще раз кинуть, но на руку со спины опустилась чья-то ладонь. Холодная и склизкая. Уже ныряя прочь, услышал, как позади лязгнули, промахнувшись по его шее, зубы. Это была поднятая из мертвых тетка. Она, шатаясь, брела в его сторону, намереваясь повторить попытку сожрать племянника. Интересно, сколько времени эта бедолага уже была мертва и просто притворялась живой, действуя по указке хулгу?
Чудище зашипело, шаря по древку, чтобы выдернуть оружие из тела. А позади начал ворочаться убитый Зяблик.
Ястреб сглотнул слюну, затравленно глядя то на одного, то на другого противника. В детстве молодые сынки Кулика его часто колотили. Они и сильнее были, и нападали в основном по двое– трое. Сокол просек это и стал натаскивать сына биться против многих. Главное, говорил, сделать так, чтобы враги друг другу мешали.
Тетка ловко прыгнула, целясь зубами в его шею. Позади за ноги попытался схватить Зяблик. Оба промахнулись. Ястреб никогда так быстро не двигался, как сейчас, никогда так стремительно не метался из стороны в сторону, уворачиваясь от размашистых лап мертвяков и нанося точные удары топориком. Еще хорошо, хулгу, пронзенный копьем, не вступил в полной мере в схватку. Не смог вытянуть из раны наконечник и принялся поглощать третий корень. С диким хохотом и шипением. Хотя что смешного, когда у тебя в груди торчит трехгранный наговоренный кусок камня, – непонятно. Тетка опять промахнулась, лязгнув зубами близ уха, Ястреб скользнул ей за спину и мощным толчком плеча послал прямо в лапы Зяблика. Тот слепо махнул ручищей, превращая голову матери в лепешку. Второй удар его могучей длани обрушился и на ее тело, сминая, как фигурку из невысохшей глины. Тетка рухнула на пол и уже не встала. Хулгу торжествующе заржал, отправляя в пасть остатки корня. Потом осекся, стал перхать, словно дурная коза. Схватился за горло.
Ястреб с силой вонзил топор в шею Зяблика, увернулся от его мощных ручищ, еще раз ударил. И еще… На третий раз массивная башка двоюродного брата пала на землю, заскрежетав зубами. Обезглавленное тело слепо шагнуло на выход, время от времени пытаясь залапать охотника. Вот только тот был уже совершенно в другой стороне. Он заметил, что хулгу снова пытается выдрать из тела копье и подскочил к нему. Тварь попыталась хлобыстнуть своей когтистой лапой по виску, но Ястреб играючи ушел от удара.
Хулгу раззявил рот, обливаясь сине-зелеными слюнями, схватился за древко и попытался вырвать оружие из раны. Но Ястреб не дал, снова вжав его в стену.
– Ты убил мою мать, – прохрипел Ястреб. – Моего дядьку, мою тетку, моего двоюродного брата. Я тебя на куски разорву, падаль!
Силен был хулгу, способный одной рукою вырвать сердце у Кулика и с легкостью закинуть Посвященного на высокий сук кедра. Но сейчас нашла коса на камень: хулгу выдирал копье, Ястреб загонял глубже. И никто не поддавался, напрягаясь из последних сил.
Когда раздался дикий вопль раненого хулгу, люди рода Орла у сходной площади повскакивали со своих мест. Зашевелились Черные Кабаны вокруг изгороди, запылали костры в лесу. Снаружи и внутри селения началась суматошная беготня и крики. Их было хорошо слышно, но Ястреб оставался к ним равнодушен: он вел свой бой в собственном доме. Хулгу захрипел, как оказалось, призывая тем самым на помощь безглавого Зяблика. Тот пошел на этот хрип, медленно переставляя огромные вздувшиеся ноги.
Вспыхнул яркий солнечный свет, это, одним ударом отбросив шкуру со входа, в дом безбоязненно вступила Рысь. Хулгу увидел ее и дико заверещал. На гостью повернулся Зяблик, только чтобы получить прямо в обрубок шеи полную горсть синего порошка. Снадобье соприкоснулось с оголенным человеческим мясом обрубка шеи, закипело, зашкворчало. Зяблик свалился навзничь безжизненной тушей.
Рысь была – сама смерть. Ее лицо так и осталось в белой краске, а еще полностью побелели волосы.
Ястреб обернулся с абсолютно сумасшедшей улыбкой. И немудрено после всего свершившегося.
– Р-р-рысь, как я рад тебя…
– Держи копье, дурнина! – перешла на визг Рысь, сверкнув зелеными огнями глаз.
Ястреб осекся и еще крепче вжал хулгу копьем в стену. Предательски затрещало древко. Оно было предназначено для серьезных нагрузок, но не до такой степени. Девушка торопливо разворачивала сверток в грязной, опаленной огнем шкуре. Оттуда показались сразу четыре кинжала Посвященных. Хулгу, почуяв опасность, рванулся с места, но копье мешало. Тварь обрушила на Ястреба удары когтистых лап, однако длины копья хватало, чтобы уберечься от них и не отпустить древко. Пусть это давалось нелегко и требовало от охотника запредельного хладнокровия. Рысь внезапно швырнула в хулгу горсть синего порошка. Тот совсем по-человечески закашлял и стал часто моргать, видимо, на время она его ослепила. Девушка тотчас очутилась рядом с чудищем и вонзила в его руку один из кинжалов. Хулгу снова издал такой вопль, что затряслись стены. Впрочем, особого впечатления это на противников не произвело. Чудище попыталось вырвать кинжал целой рукою. Но ее схватил Ястреб и прибил к стене вторым кинжалом. Потом резким пинком намертво вогнал трехгранное лезвие по самую рукоять.
– Теперь ноги ему прибивай, – скомандовала Рысь.
Хулгу заметно ослабел, почти не сопротивляясь. Вскоре он только и мог, что верещать со стены. Рысь уже отцепила от своей шубки большой мешок с очередным снадобьем. Привязала его к копью, прямо перед полусгнившим носом хулгу. Похоже, тварь поняла, что это, сразу рванувшись, да так, что зашатался весь дом.
– Как я скажу – быстрее ветра летишь прочь из дома, – не оборачиваясь к Ястребу, произнесла Рысь.
– А ты?
– А я следом. Помнишь гром-варево на моем острове? Оно в этом мешочке.
Ястреб понимающе кивнул.
Рысь крикнула:
– Беги!
И сама бросилась следом за ним. Ястреб выскочил, едва не сбив Зубра, который стоял у самого входа с копьем настороже. Причем конец копья почему-то горел ярким красным пламенем. Молодой охотник пролетел мимо него, поскользнулся на залитой дождевой водой тропке, пропахал животом пару метров по грязи. Зажмурился, закрывая уши ладонями. Он хорошо помнил действие гром-варева и потому решил не испытывать судьбу. Рысь же выхватила у Зубра горящее копье и с силой метнула внутрь дома. Также нырнула в ближайшую яму с криком:
– Ложитесь!
За нею свалился Зубр.
Ба-ба-ба-а-а-ах!!!
Вздрогнула земля. На месте дома возник огненный столб, рванувший высоко в небо. В стороны полетели ошметки кровли, комья земли и прочего мусора. Потом руины охватило жадное пламя, распространяя невозможный жар.
Ястреб осторожно приподнялся и осмотрелся. Зубр лежал рядом, отброшенный взрывной волной. Он часто моргал и сплевывал грязь, которой наглотался, грохаясь прямо в лужу. Рысь, теперь уже не белая, а грязно-коричневая, как в первую их встречу, хлопала себя по уху, слегка оглохнув от взрыва.
Со стороны ворот, почему-то открытых, заходила группа Черных Кабанов во главе с Рылом. А с середины селения к ним осторожно приближались мужчины рода Орла.
– Ух ты, – похвалил Рыло, наблюдая, как медленно кружатся над местом взрыва куски горящей кровли. – Занятные у вас колдуны, род Орла. Красиво костры зажигают. Нам бы таких. Я так понял, вы одолели хулгу?
– Мы нашли хулгу, – быстро сказала Рысь, едва Ястреб открыл рот, дабы поведать о жестокой битве с проклятым чудищем, – но мы его еще не одолели.
– Где же он? – спросил Рыло.
Зубр и Рысь одновременно указали на Ястреба. Тот с изумлением выпучил на них глаза.
– Да вы…
Он хотел продолжить гневную тираду, но язык не послушался, а затем и само тело внезапно стало оседать к земле. Последнее, что он увидел перед долгим крепким сном, – как Рысь деловито опускает духовую трубку, метнув иглу ему в плечо.
– Но это же Ястреб! – несмело пробурчал кто-то из подошедших рода Орла. Рысь поцокала язычком.
– Настоящий Ястреб принял смерть от лап хулгу в собственном доме. А хулгу в его обличье попытался опять всех обмануть. Но меня не проведешь. Вяжи его, Зубр!
Глава 9. Истинный враг
1.
Черные Кабаны тащили плененного хулгу, словно знатного зверя, которого требуется забить и съесть с участием всего племени на разгульном пиршестве. Пусть хулгу никто не намеревался потреблять в пищу, но почему-то вождь Живоглот решил устроить показательное представление, где отводил главную роль этой твари. А в качестве зрителей пригласил почти всех старейшин соседних родов. Плененное чудовище сопровождали Рысь и Зубр, как люди, сумевшие его обуздать. По ним никаких распоряжений вождя не было, но Рыло посчитал, что будет несправедливо лишить главных добытчиков хулгу возможности обожраться от пуза на гулянке Черных Кабанов.
Ястреба тащило четверо бойцов, замотав в шкуру мамонта и прикрепив к нему две палки вроде носилок. Рядом, судя по голосам, шла Рысь, непринужденно болтая с Рылом. Рыло, как и положено недалекому увальню, млел и пытался выдавать остроумные шутки. Потуги выглядели так себе, но островной дух был благосклонен к Черному Кабану и вежливо подхихикивал.