Дом, милый дом! Прекрасный дом из детских грез, с престарелой тетушкой в уютном кресле, с милым дедушкой, с очаровательными кузинами!..Так думал молодой повеса Энрике, возвращаясь в родной городок в День всех святых, с прелестной возлюбленной и чемоданами наперевес. А обнаружил - адскую семейку с кучей неприглядных тайн. Под маской заботы об умирающем дедушке ближайшие родственники плетут козни, интриги, заговоры, в надежде заполучить миллионное наследство не гнушаются и убийствами. Так страшно, что даже… смешно. Но кто посмеется последним?
Фарс с привкусом черного юмора.
Содержание:
-
Секрет успеха 1
-
Цианистый калий… с молоком или без? 1
-
Первый акт 1
-
Второй акт 8
-
Хуан Хосе Алонсо Мильян
Цианистый калий… с молоком или без?
Секрет успеха
Рассказывая читателю своих пьес о себе, - такого рода мини-автобиографии обычно занимают оборотную сторону обложки, - Хуан Хосе
Алонсо Мильян делает это, как подобает юмористу. Он словно предлагает нам портрет очередного персонажа, который предпочел скуке научных штудий веселое ремесло комедиографа.
Мы узнаем, что автор пьесы, попавшей нам в руки, родился в Мадриде в 1936 году и, достигнув студенческого возраста, почувствовал необъяснимую тягу к театру, но "из-за плохой памяти и избытка самокритичности" отказался от актерской карьеры и занялся режиссурой. Однако в роли режиссера, ставящего чужие пьесы (классиков и современников), он пробыл недолго, и в один прекрасный день почувствовал - "как всякий испанец" - искушение написать комедию. Не в том беда, вспоминает он, что написал, а в том, что она была поставлена: дебют молодого комедиографа оказался неудачным и обошелся владельцу столичного театра "Лара" в круглую сумму. Тем не менее с той поры Алонсо Мильян пишет регулярно по одной-две пьесы в год. Нет, не теша себя иллюзией, что творит для вечности ("я раскаиваюсь почти во всем, что написал"), но очевидно чувствуя в этом ремесле свое призвание.
Число созданных им пьес - около шестидесяти - несколько ошеломляет. По-видимому, объясняется такая творческая неутомимость не только писательским темпераментом, но и другим счастливым для автора обстоятельством: комедиям Алонсо Мильяна сопутствует неизменный зрительский успех. А публика его не ограничивается пределами Испании: его пьесы издаются во Франции, Италии, Германии, ставятся в странах Европы и Америки.
Следует добавить, что Алонсо Мильян пишет не только для театра, но также для кино и телевидения, и собственные пьесы ставит сам. По общему мнению критиков, театр Алонсо Мильяна преимущественно развлекательный. Некоторые из них полагают, что драматург, уступая желаниям публики, ущемляет свой талант. Они ссылаются при этом на его "серьезные" пьесы: "Гражданское положение - Марта" (1969), "Светские игры" (1970). (В первом случае это психологическая драма, во втором - пьеса, ставящая этические проблемы.) Так или иначе, Алонсо Мильян предпочитает смешить зрителей, нежели обременять их вечными проблемами человечества. О самооценке выше уже было сказано, но критическое отношение к своим произведениям не мешает автору испытывать нежность к некоторым из них. К числу любимых драматург относит пьесы "Цианистый калий… с молоком или без?", "Супружеские грехи", "Кармело", "Светские игры".
Сильной стороной комедий Алонсо Мильяна признан диалог. Часто драматург включает в речь персонажей всевозможные банальности, языковые клише с тем, чтобы повернуть их в дальнейшем самым неожиданным образом. Пользуясь этой словесной пиротехникой, сочетая ее с элементами черного юмора и театра абсурда, а также прибегая к приемам детективного жанра в развитии интриги, комедиограф держит зрителя в напряжении, то и дело преподнося ему "сюрпризы".
Быть может и читатели предлагаемой здесь комедии не раз будут застигнуты врасплох "шуточками" и "сюрпризами", которые заготовил для них автор.
Валентина Гинько.
Перевод с испанского Людмилы Синявской
Дабы зритель сразу понял, с кем он имеет дело, мы предлагаем краткую характеристику действующих лиц, что полезно и тем, у кого слаба память, и тем, кто любит порядок.
Марта - потрясающая молодая особа. Ей двадцать четыре года, но больше двадцати трех ей не дашь, что не так уж плохо. Она замужем, и ей такая роль нравится, но еще больше ей нравится роль в этой пьесе.
Энрике - потрясающий мужчина. Красив в гневе, воспитан и образован, как никто другой, и тонок, точно лайковая перчатка. Обладает необычайным достоинством - очаровывать всех подряд. До такой степени, что всем хочется сразу же взять его к себе в дом, раз и навсегда.
Адела - у, нее парализованы ноги, и только по этой причине, ни по какой иной, она все действие проводит, не слезая с удобного кресла на колесах. И несмотря на все это - несчастлива.
Лаура - дочь доньи Аделы, старая дева с самого рождения. Сейчас ей сорок лет, но многие утверждают, что восемнадцати ей не было никогда.
Дон Грегорио - находится в состоянии предсмертной агонии ввиду чрезвычайно преклонного возраста. К человеку в таком положении можно испытывать даже добрые чувства.
Хустина - племянница. Не девушка, а конфетка, к тому же умственно отсталая. Как, впрочем, большая часть женщин, которых мы все хорошо знаем: к пяти годам их ум устает трудиться.
Льермо - бесплодный, настоящее его имя Гильермо. Но люди с самыми добрыми намерениями зовут его этим ласковым уменьшительным именем, поскольку он не может иметь детей. Женат на Хустине.
Леди Агата - в действии не участвует, упомянута исключительно для украшения программки.
Эустакио - прекраснейший человек, однако косные провинциалы окрестили его Эстремадурским Сатиром.
Донья Сокорро - "Скорая помощь". По долгу службы это ее занятие. Однажды на пляже она перегрелась на солнце, и с тех пор, если в разговоре чего-то не понимает, тотчас же связывает это с Шестой заповедью.
Донья Венеранда - "Почтенная". Неразлучная подруга предыдущей; кроме того, у нее есть сын, и он уже стал настоящим мужчиной, поскольку дожил до тридцати семи лет; по словам доньи Венеранды, он - ее утешение в старости.
Марсиаль - сын доньи Венеранды. Детектив по профессии и по призванию; само собой, живет на средства матери, а та, по слухам, сколотила в позапрошлом веке где-то в Африке состояние.
Гости, местные жители, буржуа и просители, мелкие божества, волшебницы, гномы, танцовщицы, певцы и один жандарм. А также экспресс "Мадрид-Ирун", который на скорости мчится через второй акт.
Действие комедии происходит в Вадахосе (Эстремадура), в испанской провинции, расположенной на западе Испании между 37°56 минутами и 39°27 секундами северной широты Мадридского меридиана.
Действие происходит вечером в день Всех Святых, накануне Дня поминовения.
Первый акт
Действие от начала до конца происходит в гостиной провинциального дома, где проживает семейство, принадлежащее к среднему классу; это помещение необыкновенно безобразно и уныло. Три двери, ведущие в комнаты, и одна - на балкон, используются по ходу действия.
Занавес поднимается в тот момент, когда стрелки часов перевалили за одиннадцать ночи, суровой бадахосской ночи.' Чувствуется приближение грозы.
Холодно. В кресле-каталке сидит донья Адела. Лаура разговаривает по телефону; у стола с жаровней для согревания ног сидят донья Венеранда и донья Сокорро. Немного в стороне, на стуле, - Марсиаль, одетый в точности, как оделся бы Шерлок Холмс, если бы ему случилось провести ночь в Вадахосе.
Из комнаты в глубине доносятся прерывистые жалобные стоны. Это звуки предсмертной агонии дедушки.
Лаура (разговаривает по телефону). Погоди, я запишу… (Берет лист бумаги и карандаш.) Значит, наливаешь воду, простую, из-под крана, и даешь ей закипеть… Да, несколько секунд кипит… Потом бросаешь черные зерна… А, ну да… Сперва надо их смолоть, конечно… и накрываешь чем-нибудь плоским. Потом ждешь восемь минут… Прекрасно… Думаю - сумею… Потом процеживаешь через что-нибудь, через что можно процедить… и выливаешь черную жидкость в чистый сосуд… Прекрасно… Да… Что?.. Чудесно! (Прикрывая трубку рукой.) Мама!
Адела . Что, детка?
Лаура . Можно его и с хлебом! Потрясающе, правда?
Адела . Этот кофе - дьявольское изобретение.
Лаура (в трубку). Ясно… Огромное спасибо… То же самое… И тебе - того же… До свидания, Амелия. (Кладет трубку.) Наконец-то, мама. Наконец-то я поняла, как готовить кофе!
Венеранда . Черный или с молоком?
Адела . Бога ради, донья Венеранда, вы слишком многого хотите! Конечно же; черный, его сварить проще всего. Но Лаура попрактикуется й, я уверена, в один Прекрасный день сможет приготовить с молоком, если потребуется.
Сокорро. У вашей дочери кулинарный талант. Талант, да и только.
Лаура. Мама, я решилась! Сегодня ночью осечки не будет.
Адела. Будем надеяться, доченька. Это не жизнь!
Сокорро. Ах, вы готовите что-то для дона Грегорио?
Адела. Да, донья Сокорро… Очень хорошее средство… То, что ему нужно… да и нам.
Лаура. В будущем месяце ему исполняется девяносто два… Многовато, вам не кажется?
Венеранда. Как! Это просто неприлично. Надо же меру знать!
Сокорро. А что вы собираетесь ему дать? Какое-нибудь немецкое лекарство… не так ли? Послушайте меня: по части лекарств немцы большие доки… Не верите - спросите у Венеранды.
Венеранда. Согласна. А по части радио и всяческой механики - просто нет слов. И потом они такие белокурые, такие высокие…
Адела. Вы что-нибудь слышали о цианистом калии?
Венеранда. Нет, донья Адела, не слыхала. Мало путешествуем… Из всех лекарств и прочей пакости нам лучше всего помогает термометр. Правда же, Сокорро?
Сокорро. Истинная правда. Но нам пришлось от термометра отказаться, из-за него язвы.
Венеранда. А мне он-пришелся в самую пору.
Адела. Термометр?
Венеранда. Ну да, мы же о нем говорим. Мы принимали его как укрепляющее. Особенно для аппетита! А летом он такой холодненький!
Сокорро. Плохо только, что мне он понижает давление. Но ничего. Может, цианистый калий не понижает давления.
Лаура. Это средство - безотказное. И действует моментально. Последнее достижение науки.
Венеранда(смеется). Слышишь, Сокорро? Ну и ну…
Сокорро. Да уж… А кто ждет ребеночка?
Венеранда. С чего ты взяла, дорогая? Что за привычка…
Сокорро. Ослышалась, наверное.
Венеранда. Уж извините ее. Мы сегодня весь вечер ходим по гостям, вы - четвертые, вот бедняжка и запуталась совсем. Вы знаете, какая у нее привычка: чуть чего недопоняла в разговоре, сразу подозревает, Шестую заповедь. И ведь почти всегда в точку попадает. Адела. Я все беру на себя… А это так тяжело… Поймите… Дедушка уже почти три месяца при смерти… и… и… (Плачет.)
Венеранда. Ну, будет, будет, донья Адела…
Сокорро. Не печальтесь так, дорогая… Завтра - День поминовения. Не надо терять надежды.
Венеранда. Ну конечно… может, вдруг и… Как знать?
Адела. Вы хотите меня утешить. Но я-то знаю, что у него еще достаточно сил.
Лаура. Вы - оптимисты. Мы тоже так думали неделю назад… но время идет… Все - по-прежнему… Вот послушайте… Тут всякую надежду потеряешь.
Все замолкают, явственно слышны предсмертные стоны дедушки.
Сокорро. Стонет-то как складно, бедНЯжка
Венеранда. И громко. Эдак и радио не послушаешь.
Лаура. Сеньора, мы у себя в доме радио никогда не держали.
Адела. А то утром радио наслушаются, а к вечеру, глядишь, и в кино побегут. А жизнь - вовсе не развлечение, как некоторые думают…
Марсиаль, заснувший на стуле, начинает похрапывать.
Поймите меня правильно…
Марсиаль храпит громче.
Мы так страдаем!.. Нету сил… Ночью и днем… ходим за ним как милосердные сестры…
Донья Адела берет свисток, висящий у нее на шее, и довольно пронзительно свистит. Марсиаль тотчас же перестает храпеть. Она как ни в чем не бывало отпускает свисток.
Никогда не думала, что у дедушки такое здоровье… Обычно люди доживают до определенного возраста и умирают… Разве не так?
Венеранда. Во всяком случае, в наше время бывало так, люди вели себя приличнее.
Лаура. Но все, сегодняшняя ночь - последняя.
Страшный раскат грома. Пауза. Все как по команде вздыхают.
Сокорро. Да вы, донья Адела, просто святая… Святая, да и только!
Венеранда. Вот именно… Кстати - о святых. По-моему, уместно прочитать "Отче наш".
Сокорро. Как сказать… Столько времени господь Бог призывает дона Грегорио, и вы донья Адела, такая цельная натура… Вот именно - такая "цельная".
Адела. "Цельная"… "Цельная"… Бели бы не тот случай, может, и была бы цельная… но ноги… Нет, воля-то у меня есть, воли мне всегда хватало! Сколько страданий в жизни! Не верите - спросите у моей дочери. Лаура, доченька… Сколько страданий в жизни, правда же?
Лаура. Почему вы со мной завели разговор о страданиях? Только потому, что я не смазливая, потому что у меня никогда не было жениха и я родилась в Эстремадуре?
Венеранда. Как знаменитый конкистадор Писарро.
Лаура. Он-то мужчина… А я наоборот. Но и мой час придет. Всю жизнь влачила жалкое существование, как рабыня… Сперва - отец…
Адела. Не поминай отца, Лаура, у нас гости.
Лаура. Потом ты, мама… Еще чище… А потом - дедушка… И этот проклятый дом.
Сокорро. Почему проклятый?.. А с виду такой веселый и уютный.
Лаура. В том-то и беда… Что веселый… Слишком веселый. Лучше бы уж ничего не напоминало, что мы - живые люди… Но все, этому конец.
Адела. Что у тебя за характер, детка! Порой я спрашиваю себя: было ли тебе когда-нибудь восемнадцать лет?
Сокорро. Восемнадцать, донья Адела? Возможно ли? И все они живехоньки?
Лаура. Надоели вы мне своими глупостями, донья Сокорро! Не умеете в гостях себя вести - сидите дома по крайней мере!
Венеранда (со смехом). Простите ее… Она как дитя… Ничего худого не думала.
Лаура. Тшш! Тихо! В этом доме смеяться запрещено. Это вам не цирк! А коли желаете смеяться, заниматься чем-то запретным, курить гашиш… На улицу! Туда, где такое позволяют.
Марсиаль вновь начинает храпеть.
Адела. Доченька, не волнуйся, пожалуйста.
Лаура. Оставьте, мама. Если вовремя не пресечь смешки и шуточки, то не успеешь оглянуться, как дом превратится в лекторий или что-нибудь подобное.
Марсиаль храпит.
И без того все вокруг прогнило, так что…
Донья Адела снова берется за свисток, Марсиаль очень медленно поднимается, потягивается.
Все в порядке, не так ли? Ты решил, что это не дом, а лекторий: только заговорят, ты сразу засыпаешь.
Венеранда. Такой славный мальчик!.. Поспал, сынок? Ну подойди, поцелуй маму. (Подходит и целует его.) А трубка-то, сынок, трубка-то: всегда во рту.
Марсиаль достает из кармана трубку и зажимает ее в зубах.
Вот так… Прекрасно, Марсиаль. Ну-ка, покажи донье Аделе лупу, что я тебе купила.
Марсиаль мотает головой.
Почему - нет?
Сокорро. Стесняется.
Марсиаль снова садится и засыпает.
Венеранда. Купили ему замечательную лупу - пусть разглядывает следы от пальцев себе подобных. И набор отмычек. Так ведь, Марсиаль? Марсиаль! Марсиаль! Господи Боже мой! Донья Адела, сделайте одолжение…
Донья Адела свистит. Марсиаль поднимается на ноги.
Марсиаль(расхаживая по комнате, считает шаги). Ясно как день… Двадцать шесть шагов на восемь… В этом доме вот-вот будет совершено преступление.
Раскат грома.
Венеранда(хлопает в ладоши). Браво, Марсиаль! Очень хорошо! Видели,
Сокорро? Видели, каков? Марсиаль, трубка!
Адела. А почему вы сказали это… насчет убийства?
Марсиаль. Чую… У меня нюх на это - уникальный. От меня ничего не скроется. Тут пахнет преступлением.
Венеранда. Очень хорошо, Марсиаль! Трубка! Ну, покажи нам лупу.
Адела. Это от жаровни пахнет, гарью.
Лаура. Не обращайте внимания. Говорит невесть что. Только и знает - спать.
Марсиаль. Я не сплю, я думаю. Мой мозг не дремлет.
Лаура. А как же Эстремадурский Сатир? Он смеется над тобой, смеется над полицией и над всей округой. Ты читал газеты, Марсиаль? Вчера он опять вышел на охоту.
Венеранда. Не может быть! Какой ужас!
Адела. Это чудовище лишило спокойной жизни всех одиноких женщин… Кто же стал его жертвой на этот раз?
Марсиаль. Илария, дочка Фелипе, из переплетной мастерской на улице Здоровья.
Сокорро. Эта маленькая, в веснушках? Как мне его жаль!
Венеранда. Ты хочешь сказать, тебе жаль ее…
Сокорро. Да нет, бедного Сатира жаль. Идиотом надо быть…
Лаура. Я полагаю, бедняжка теперь кинется в объятия монастырской обители.