- Убить свою жену? - Женщина насмешливо пожала плечами. - Мог, если бы это случилось здесь. Но он никогда не покидает этот дом, эту комнату. А когда ее не бывало дома, за ним приглядывала я. И в ту страшную ночь он точно был здесь, со мной и с Джеком. В ту ночь его сумасшествие обострилось. Словно он узнал об этом раньше нас, бедняга. Он все плакал и плакал.
- Что теперь с ним будет?
- Его отправят в Вифлеемскую больницу.
- А ребенок?
- Если не будет денег, о нем позаботятся власти.
- А вы? Миссис?..
- Миссис Ли.
- Где вы будете жить?
- У меня есть родственники на Ньюгейтском рынке. Подыщу себе работу по соседству.
* * *
И когда она
Поймет, что от моей руки погибнет,
То низко голова ее поникнет,
Разящему мечу навстречу сердце прыгнет.
Императрица Роксана удалилась со сцены. За кулисами она снова превратилась в Ребекку и немедленно съездила Элпью по уху.
- Я, между прочим, в спектакле участвую, женщина. - Она вырвала из рук Элпью свою юбку. - Если ты будешь вот так таскаться за мной, словно оцепеневшая дурочка, то зрители, пожалуй, посчитают меня сбежавшей из Бедлама или еще что похуже. - Она сделала шаг и обернулась. - И по тому, что я рассказывала тебе о пьесе, ты помнишь, что меня нельзя отвлекать до следующей сцены.
Громко стуча каблуками, она направилась к своей гримуборной. Подойдя к двери, Ребекка тихо вскрикнула, и Элпью подбежала посмотреть, что случилось.
Перед ними стоял убого одетый мужчина.
- О мистрис Монтегю! У меня нет слов.
- А у меня есть, - сказала Элпью, хватая мужчину за локоть. - Это дамская артистическая. Вам нельзя здесь находиться.
- Позвольте мне. Я же пришел увидеть мистрис Монтегю. - Мужчина вырвал локоть. Комкая в руках шляпу, он застенчиво проговорил: - Я хотел узнать, не согласитесь ли вы стать моей женой.
Элпью посмотрела на Ребекку. Судя по ее виду, мужчину она не узнавала и смотрела на него с неприкрытым ужасом.
Крепко держась за косяк, Ребекка спокойно, но твердо произнесла:
- Я не знаю вас, сэр.
- Да знаешь, Бекки. - Он улыбнулся и переступил с ноги на ногу. - Это же я. Ты меня знаешь. Я всегда сижу в первом ряду партера. На каждом спектакле, в котором ты играешь. Ты часто мне улыбаешься.
Элпью не могла отвести от него глаз. Вот уж чудак так чудак. Он думал, что раз он знает Ребекку, то и она должна его знать. Элпью сменила тактику:
- Джереми, не так ли? - Подойдет любое имя, лишь бы отвлечь его.
- Нет. - Мужчина сердито покачал головой. - Никам.
- Ну конечно же. Так вот, Никам, вы же не захотите пропустить конец пьесы. В последнем акте у мистрис Монтегю большая сцена. Вам следует находиться в зале, сэр, иначе вы ее пропустите. А Ребекка специально вам подмигнет.
- Правда? - Он улыбнулся. - Это не шутка?
- Зачем мне с вами шутить? - улыбнулась Элпью. - Вы особый друг мистрис Монтегю в зрительном зале.
Никам пристально посмотрел на актрису. Ребекка подтвердила слова Элпью легким кивком.
- Идемте, Никам, - сказала Элпью. - Вы знаете, что она должна подготовиться к следующей сцене. Ей уже пора на выход. Я провожу вас до двери, а там вы найдете дорогу самостоятельно. Я проверю, будете ли вы в зале.
После ухода неожиданного визитера Элпью постаралась успокоить Ребекку:
- Вы же сами говорили, что за кулисы незваными приходят самые разные люди.
- Посмотри, у меня сыплется грим! Ужасная дешевка. - Ребекка стояла перед зеркалом, снимая грим влажной губкой, а затем взяла кисть и заново нанесла белила на лоб, снова нарисовала брови. - Я видела его раньше. Я сразу же его узнала.
- Видели в зале?
- Нет, не здесь. - Окунув кисточку в склянку с красной помадой, Ребекка подмазала губы. - Но он был рядом с Йорк-Билдингс в тот вечер. Помню, когда я ссорилась с Анной, то увидела его - он смотрел в окно фойе, прижавшись к нему лицом...
Элпью задумалась. Ей тоже показалось, что она его уже где-то видела. Это был человек, который бросил в Сиббера конфетой, когда они хотели войти в концертный зал.
Женщины молча стояли в гримерной, перебирая в памяти мгновения той страшной ночи. Тишина сделалась звенящей.
- Вы пропустили свой выход, мистрис Монтегю. - В комнату вбежал служитель. - Мистер Сиббер произносит одну из своих тщательно подготовленных импровизаций.
Растрепав волосы и приведя в беспорядок платье, чтобы походить на женщину, лишившуюся рассудка, Ребекка Монтегю подобрала юбки и бросилась на сцену.
- Кинжал? - Она на ходу обернулась. - Где кинжал?
Элпью схватила его со скамейки с разной бутафорией и побежала следом.
- Элпью, ты была неподражаема! - Графиня покачала головой. - В свое время мне доводилось видеть плохих актеров, но ты! Обезьяна и та лучше бы носила шлейф Ребекки Монтегю.
Графиня добралась до театра "Друри-Лейн" к последним минутам заключительного акта и застала финальную сцену с участием Элпью. Пораженная леди Анастасия увидела, что большую часть времени Элпью поглядывала на свой вырез. Графиня просто изумилась. Девчонке подвернулась возможность блеснуть на сцене в составе прославленной Королевской труппы, а она любуется собственной фигурой!
Сыщицы проводили Ребекку и Сару до дома на Джермен-стрит, а сами улизнули под благовидным предлогом. Графиня сказала Ребекке, что должна навестить герцогиню де Пигаль, свою лучшую подругу, жившую через несколько улиц и заболевшую ангиной.
На самом деле у нее не было намерения навещать Пигаль, да она при всем желании и не смогла бы, так как та на месяц уехала во Францию осмотреть свои виноградники. Оставив Ребекку на попечение Годфри, графиня просто хотела поговорить с Элпью наедине. И теперь женщины сидели на скамейке на Сент-Джеймс-сквер. Смеркалось, пришли мальчики, чтобы зажечь недавно развешанные на этой роскошной площади фонари.
- Что нам делать с поисками убийцы Анны Лукас? - спросила Элпью, горя желанием увести разговор от своего выступления на сцене.
- Пока ты выделывала курбеты на подмостках, я воспользовалась возможностью навестить мистера Лукаса.
Глаза Элпью расширились.
- И?...
- Он совершенно безумен. И, по моему мнению, был бы не способен осуществить убийство своей жены. Но, увидев его, я поняла, что в лице актеров мы столкнулись с компанией лгунов, лицемерных негодяев, неспособных сказать правду. Они затеяли оплести нас паутиной лжи в отношении семейного счастья мистера и миссис Лукас.
- Значит, сузить круг поисков нам не удалось.
- Напротив, дорогая Элпью. Как говорят в Ньюмаркете в день скачек: поле свободно. Есть у тебя бумага и карандаш?
Элпью достала из кармана требуемые орудия.
- Давай-ка запишем порядок событий, происшедших в ту роковую ночь.
- Сначала опоздание Анны Лукас.
- О molti problemi in casa... Что ж, теперь мы знаем, что она имела в виду. Безумного мужа.
- Затем Ребекка и Анна Лукас поссорились, при этом Лампоне оказался меж двух огней. Ребекка пригрозила уйти, но, когда Анна пошла на сцену, Ребекка села в зале.
- Почему? - Графиня сложила перед собой ладони. - Почему она осталась посмотреть? Это не имеет смысла.
- Представление начинается, и Ребекка резко и явно нарочно его прерывает.
- Объявляется антракт, и с этого момента наши дороги расходятся: я какое-то время сижу у реки. Затем презренные титиры пробегают мимо и срывают с меня парик, а торговец имбирными коврижками приходит мне на помощь. Я заглядываю в зрительный зал, как раз когда является Ребекка Монтегю с окровавленными руками. А ты?
- Я вернулась в зал, - сказала Элпью. - Увидев, как и вы, что многие зрители ушли, я села поближе. После короткой паузы Лампоне появился на сцене и стал в подробностях рассказывать о теории Страстей.
- Куда делась Анна?
- Видели, как она садилась в карету...
- Кто видел?
- Этот итальянец.
- Значит, в действительности мы не знаем, правда ли это, - заметила графиня. - Если он убил миссис Лукас, то мог солгать, чтобы это скрыть. Где все это время находился мистер Сиббер?
- Повсюду. На сцене, за сценой, среди зрителей...
- Значит, если миссис Лукас была убита в промежутке между нашим уходом из зала и появлением Ребекки с окровавленными руками, это мог быть...
- Кто угодно! - Элпью стала считать их по пальцам: - Лампоне, Сиббер, Ребекка...
- Продавец коврижек, титиры...
- Этот ненормальный фанатик Никам. Да вообще любой из зрителей. - Элпью испустила глубокий вздох. - Или кучер, если уж на то пошло.
- А если они все втроем? Ребекка, Лампоне и Сиббер.
- Но они вроде бы все друг друга ненавидят.
- А сильнее всех из них Анну ненавидела Ребекка. - Графиня содрогнулась. - И где она сейчас? В моем доме на Джермен-стрит. Наверное, придумывает, как бы убить нас всех в своих постелях. По крайней мере Годфри действует верно. Он просто игнорирует ее присутствие, надеясь выжить ее.
- Может, и нам следует так поступить?
- И рискнуть быть брошенными в Ньюгейт?
- Или хуже, - покачала головой Элпью, - вызвать ее гнев. В ярости она привыкла раздавать оплеухи.
- Я могу еще кое-что рассказать об этой банде неуправляемых возмутителей спокойствия - титирах. Сегодня пара этих ужасных мальчишек промчалась мимо меня на явно краденых лошадях. Добрый коновал, который подвез меня обратно в город, поведал, что один из них мчался на украденной лошади и врезался в дерево сразу за заставой на Тоттнем-Корт. Лошадь погибла на месте, а самого парня отвезли в больницу Святого Варфоломея.
- Ненавижу титиров! - воскликнула Элпью. - Лорду Рейкуэллу повезло, что у него надежное алиби. Думаю, что заключение в Тауэре исключает его из числа подозреваемых.
- Они умудрились закинуть мой парик прямо на подоконник к... - Вскрикнув, графиня прижала ладонь ко рту. - Пипс! Он посчитает меня полной невежей. Я и рубца поесть не пришла, и не извинилась.
- Кто такой этот Пипс, чье имя вы опять выкрикнули?
- О, Сэмюэл Пипс. Я знала его много лет назад. Он живет рядом с концертным залом в Йорк-Билдингс. Он служил в морском ведомстве. Даже не настоящий моряк, так, клерк.
- Может быть, он что-то видел в ту ночь?
- Он практически слеп. - Графиня наклонила набок голову. - Но он и правда говорил о каком-то шуме.
- Так пойдемте поговорим с ним.
- Завтра.
- Девять часов очень холодного вечера. - На площадь вышел ночной сторож. Он неторопливо обошел Сент-Джеймс-сквер, поглядывая на ярко освещенные окна. - И все спокойно.
- Девять часов! - Графиня вскочила. - Нам пора домой.
Первое, что встретило их, когда они вошли в дом на Джермен-стрит, - запах.
- Мне страшно, Элпью, - промолвила графиня, крадясь к кухне. - Что могло случиться?
- Даже не представляю, миледи. - Элпью обошла ее. - Пахнет, как в дорогой закусочной.
- Знаю. Какой восхитительный аромат, - сказала графиня. - Но нам хорошо известно, что Годфри готовить не умеет.
Элпью приоткрыла кухонную дверь, и сыщицы ахнули при виде открывшейся им идиллической домашней картины. Годфри, умытый и причесанный, сидел за столом, с которого убрали все бумаги и изысканно накрыли. Сара вешала на окно занавески, до этого пожелтевшие, а сейчас поразительной белизны, Ребекка же наклонилась над котелками, рядком висевшими над огнем.
Поднимавшийся от этих котелков пар был несравненно ароматнее, чем запахи в заведении Локета.
- Я велела Саре купить разных вин у вдовы Пикеринг, так как не знаю ваших вкусов, - сказала Ребекка, указывая на батарею бутылок, выставленных на буфете. - Там ром, черный Кюрасао, венгерское, настойка на персиковых косточках, рейнское и для послеобеденного отдыха - шалфеевая настойка.
Графиня и Элпью приросли к месту. Только, повернув головы, таращились на выстроившиеся на буфете напитки.
- Что касается ужина: на первое, - проговорила Ребекка, снимая фартук, - я приготовила кинк.
- Кинк? - переспросил Годфри, в глазах которого мелькнула искорка надежды, так как Сара нагнулась, чтобы взять вторую занавеску, и ее грудь оказалась на уровне глаз старика. Он удовлетворенно заворчал.
- Это французский суп с чесноком, шафраном и луком-пореем, с приправой из апельсинов и лимонов.
Графиня решила, что она спит, видит сон и в любой момент может проснуться. Она кротко улыбнулась Элпью.
- Затем - говядина а-ля мод.
- А-ля мод? - Элпью заговорила только ради того, чтобы привести в движение отвисшую челюсть.
- Приготовленная с беконом, кларетом, гвоздикой, мускатным орехом, перцем, корицей и подаваемая на гренках из французского хлеба. - Ребекка сняла с одного из котелков крышку, и комната наполнилась божественным ароматом еще одного изысканного блюда. - К ней будут поданы салаты из вареной моркови и свеклы.
Годфри отхлебнул лучшего рейнвейна. Элпью и графиня уставились на него, а Ребекка меж тем продолжала:
- И наконец, снежный крем - это сливки и яйца, взбитые с розовой водой и розмарином, а к напиткам немного сладкой пшеничной каши на молоке и миндаль. - Она развернула какой-то пакетик. - Чуть не забыла. Я купила вам подарок за то, что разрешили у вас пожить. - Она достала из пакета белый квадратик льна. - Это салфетки из нового модного магазина д'Ойлиса на Генриетта-стрит.
Графиня и Элпью по-прежнему не могли сдвинуться с места.
- Д'Ойлис! - только и воскликнула леди Анастасия.
- Да вы садитесь, садитесь. - Взмахом руки Ребекка указала на стулья и стала раскладывать салфетки рядом с приборами. - Еда остынет.
Компаньонки следили за ней как завороженные.
- О нет! - вскричала Ребекка. - Вы что, вегетарианки?
- Конечно, нет, - сказала Элпью, подходя к столу и отодвигая для своей хозяйки стул. - Мы принадлежим к англиканской церкви.
После трапезы, когда Сара с ведром воды ушла на двор мыть посуду, а Годфри вздремнул в своем кресле у огня, Ребекка налила себе остатки рома.
- Вернемся к более серьезным предметам... - Графиня пристально посмотрела Ребекке в глаза. - Почему вы нам солгали?
Ребекка не ответила.
- Повторяю, мистрис Монтегю, вы нам солгали. Вы знаете о миссис Лукас гораздо больше, чем сообщили нам.
- Например?
- А мистер Лукас?..
- Театр отличается от реальной жизни, - сказала Ребекка. - Здесь важно совсем другое.
- Довольно этой чепухи! - отрезала графиня. - Я не вчера на свет родилась. Различие между выдумкой и реальностью и правдой и ложью существует.
- Вы не понимаете...
- Зато я понимаю, что вы решили подольститься к нам замечательным ужином...
- Нет! - Ребекка стукнула по столу, отчего зашатались бокалы. - Я люблю готовить. Люблю еду. А на пятерых готовить легче, чем на двоих. Я думала, вам понравилось.
- Нам очень понравилось, - сказала Элпью. - Но мы не можем работать с вами, если вы не откроете нам всей правды. О вас, об Анне Лукас, обо всем.
- Мне нечего сказать.
- Вам очень даже есть что сказать, мистрис Монтегю. Например, вы можете объяснить, что происходило во время ваших визитов домой к миссис Лукас, после которых она всегда, по словам няни ее ребенка, заливалась слезами?
- Я об этом не знаю. Я никогда не стремилась ее обидеть.
- Мы видели, как вы с ней обращались, - фыркнула Элпью. - Мы были в тот вечер в концертном зале, помните? И из-за вас она расплакалась перед всеми нами.
Ребекка молчала. Вернулась со двора с чистыми тарелками Сара. Слышалось только потрескивание огня и позвякивание раскладываемой по местам посуды и кухонной утвари. Ребекка не отводила глаз от своего бокала.
- Сара, отнеси, пожалуйста, в наши постели грелки. - Она допила бокал, пока девушка набирала из очага горячие угли и наполняла ими медные грелки. - Потом можешь ложиться спать.
Когда служанка ушла, Ребекка наклонилась над Годфри, проверяя, спит ли он, но уже один его храп служил достаточным тому доказательством. Актриса налила себе немного шалфеевой настойки и сделала глоток, прежде чем заговорить:
- Мы с Анной Лукас... мы притворялись.
Графиня хмыкнула, закинув голову.
- Клянусь вам. А в тот вечер мы хватили через край.
- И зачем вы это делали? - поинтересовалась Элпью. Вы же открыто оскорбляли друг друга.
- Да. Мы отрепетировали это днем, когда Сиббер сказал, что заманил вас в ловушку.
- Заманил в ловушку?
- Этот маленький плут не мог поверить своему счастью, когда столкнулся с вами в тот день в Тауэре. Он решил, что вы напишете о нем. Сделаете его знаменитым. И когда мы об этом услышали, то решили его обставить. - Ребекка подлила себе еще. - Мы все спланировали. Анна должна была нарочно опоздать. Мне же нужно было разучить с Лампоне эту его чушь, а затем приедет она, и мы разыграем ссору по поводу того, кому выступать.
- Не понимаю. Вы хотите сказать, что знали про ее опоздание?
- Ну конечно. Я сама сходила с ней на Стрэнд к Майскому дереву и наняла экипаж, который должен был доставить ее к Йорк-Билдингс.
- Но зачем ей надо было опаздывать на репетицию?
- Ради вас. Чтобы вы написали о нас, а не о Сиббере, а он бы выставился ничтожным жадным болваном, каким и является. Мы сделали это для вашей же выгоды.
- Но после ее смерти, - вмешалась Элпью, - вы все равно говорите о ней недоброжелательно. Зачем продолжать притворяться?
- Мы так долго этим занимались - изображали враждебность. Понимаете, публике это нравится. Они не хотят знать нас. Им не нужны мы настоящие. Они хотят видеть сценических персонажей. В моем случае это сварливая женщина. Анна же всегда выступала в роли жертвы. Как ни печально признавать, но в жизни она страдала даже больше, чем те несчастные создания, которых играла на сцене.
- Вы знаете, в чью карету она села, выйдя из театра?
- Да она вообще в карету не садилась. - Ребекка поставила бокал на стол. - Она заплатила тому же самому кучеру, которого мы наняли, чтобы он постоял позади здания на случай, если потребуется забрать нас обеих.
- И вы бы узнали этого кучера?
- Конечно. Я прекрасно его знаю. Он мой... - Пауза показалась почти невыносимой. - ...родственник.
- И вы можете отвести нас к нему?
- Да. - Ребекка вылила себе остатки настойки. - Я уже перепила, но мне наплевать. Я знаю, что нахожусь среди друзей. - На глазах актрисы выступили слезы. - Вся эта затея задумывалась как шалость. - Она принялась тереть руки, словно смывая с них кровь. - Чего мы не планировали, так это ее... - Она разразилась рыданиями. - Я этого не вынесу. Мы ссорились до последних минут ее жизни.
- Вы сказали, что это была игра.
- Да. Но все равно последние мои слова, обращенные к ней, были жестокими. - Она судорожно вздохнула и взяла себя в руки. - Но она знала правду. Она знала, что ради нее я была готова на все. Бедная маленькая Анна. Понимаете, правда состоит в том, что я ее просто обожала.