Королевы соперницы - Фиделис Морган 6 стр.


Когда их отпустили с места преступления, графиня и Элпью в каком-то оцепенении направились домой на Джермен-стрит. Наступил вечер, и, хотя солнце пыталось проглядывать, было холодно. Минуту или две они постояли на улице, озираясь по сторонам, прежде чем подойти к парадному входу.

Едва они переступили порог, как в дверь застучали.

- У нас есть восемнадцать шиллингов, миледи. Пусть забирает. Идите на кухню, а я с ним разберусь.

Элпью открыла дверь. Как она и опасалась, это был пристав.

- Графиня Дельта Луш?

- Нет, - ответила Элпью.

- Она должна нам налог в пользу бедных.

- Сколько?

- Девять фунтов.

- Девять фунтов? - Элпью постаралась не ахнуть. Другие и за год не зарабатывали девяти фунтов. Где им раздобыть такую сумму? - Она переехала. Она здесь больше не живет. - Элпью почувствовала, что ей срочно необходимо сесть. - Девять фунтов, говорите? Что ж, вам лучше поискать ее в... - Ничего не приходило в голову. - В Йорк-Билдингс.

- Где именно? - проворчал пристав. - На Джордж-стрит? На Дьюк-стрит? На Бэкингем-стрит?

- На одной из них, - сказала Элпью. - Точно не помню.

Из кухни донесся звук разбившейся посуды. Пристав отстранил Элпью.

- В Йорк-Билдингс, говорите?

Он прошел на кухню. Элпью прекрасно расслышала весь разговор.

- Графиня Эшби де ла Зуш, я нахожусь здесь для того, чтобы получить с вас сумму в размере девяти фунтов. Если вы не можете внести означенную сумму здесь и сейчас, я вынужден поместить вас под стражу до того момента, как вы сможете это сделать... - Он уже вел ее к входной двери. - Если она вам понадобится, вы найдете ее в Чаринг-Кросс, в доме предварительного заключения.

Застывшая с открытым ртом, с ужасом в глазах, графиня только успела пролепетать:

- Шуми, Элпью! Устрой шумиху про всех для всех! - прежде чем исчезнуть за дверью и оказаться в повозке пристава.

Элпью опустилась на пол в холле и заплакала. Девять фунтов! Как же так получилось? И где ей раздобыть девять фунтов?

Негромкий стук в дверь заставил ее вскочить на ноги. Возможно, произошла ошибка и пристав привел ее госпожу назад.

Но это снова оказалась Ребекка Монтегю. На этот раз одна.

Элпью постаралась взять себя в руки.

- Прошу, входите.

Ребекка села, как можно живописнее расправив юбки.

- Мне нужны ваши услуги.

Элпью кивнула:

- Мы все помним.

- Помните. Да вы вообще хоть что-нибудь знаете? - Ребекка вскочила, подошла к окну и выглянула на улицу. Проехала карета, перед которой бежали два мальчишки-факельщика. - Где ее светлость?

- Ее светлость в настоящее время не принимает. Но могу сообщить, что мы уже упомянули вас в номере "Глашатая" за эту неделю.

Ребекка как будто даже не слушала.

- Вы вдвоем раскрыли то убийство, не так ли? - Она принялась теребить кружева на юбке. - Вы же разоблачили того мужчину-женщину, который всех резал.

Актриса ссылалась на недавний успех компаньонок. Они раскрыли страшный заговор, причем мужчина-преступник переодевался женщиной и убил двух человек.

- Вы должны мне помочь. - Ребекка повернулась к Элпью. - Мне нужно, чтобы вы нашли убийцу Анны Лукас. - Она говорила с прямотой, продиктованной отчаянием.

- Ради вас? - Элпью вгляделась в лицо Ребекки. Та показалась ей искренней. Но разве не это было темой вчерашней лекции? Актер учится контролировать свои страсти и четко выражать их, даже когда не чувствует ничего подобного. - Почему? Вас подозревают?

- Да как ты смеешь! - Ребекка подскочила к Элпью и залепила ей пощечину. - Нет, конечно, меня никто не подозревает. Она была моей дражайшей подругой, все это знали.

- Вы хорошо себя чувствуете? - Элпью заметила, что у актрисы дрожат руки. - Не желаете ли чего-нибудь горячего?

- Да, пожалуйста. - Ребекка опустилась в кресло и закрыла лицо руками. - Я бы с удовольствием выпила чаю.

- Чаю! - возопила Элпью. - Вы что же, мадам, думаете, что у нас денег куры не клюют?

- Простите, - покраснела актриса. - Я не подумала. А горячего поссета?

- Годфри варит отличный посеет. - Элпью крикнула Годфри, чтобы принес напиток. - И щедро сдабривает его хересом.

- Я выдам аванс. - Ребекка возилась с кошельком. - Сколько вы хотите? Я бы хотела нанять вас обеих и при необходимости этого старика, который вам прислуживает.

- Я не работаю на людей, которые считают, что имеют право бить меня, - сказала Элпью.

- Я погорячилась. - Губы Ребекки задрожали, глаза наполнились слезами. - Но меня настолько потряс весь этот ужас, ссора между нами, как раз перед ее смертью, воспоминания о ее крови на моих руках...

Элпью не сводила с Ребекки глаз.

- А вы никого не подозреваете?

- Зачем бы я тогда сюда пришла? - Глаза актрисы снова засверкали.

Проработав в свое время костюмершей, Элпью не питала особой любви к актерам. А что касается Ребекки, к ней она не только почувствовала инстинктивную неприязнь, но и поняла, что побаивается ее.

- Жаль, что я не знаю, кто это сделал. - Ребекка тяжело опустилась в кресло. - Я бы собственными руками их убила, если бы смогла выследить. Но... - Она посмотрела на Элпью. - Ты видишь этих жалких типов, которые каждый день сидят в зале, посылая нам влюбленные взгляды, и тех ненормальных, что ходят за нами по пятам, преподносят подарки, хотят нас коснуться. Можно подумать, мы какие-то божества, а не обычные продажные твари, кривляющиеся на деревянных подмостках и произносящие чужие слова с таким видом, словно мы сами их придумываем! Они думают, что знают нас. Но они и понятия не имеют. - Ребекка снова выпрямилась. - Вам никогда не приходило в голову, насколько нелепо зарабатывать себе на жизнь таким способом?

- Если честно, то задумывалась, - вздохнула Элпью. - Частенько.

- Но это и тяжелый труд, не поймите меня неправильно. Эмоционально опустошающий - ты должна постоянно отдавать всю себя. Работаешь как вол, оплата нищенская, на улицу можно выйти только при полном параде...

Элпью кивнула. Ей и раньше доводилось слышать подобные актерские причитания, и она знала, что лучше посочувствовать, но ни в коем случае не упоминать о тяжком труде, скажем, углекопов или золотарей, которые под покровом ночи чистят нужники Лондона и вывозят навозные кучи.

- Потом еще противники, - продолжала Ребекка. - Это мог быть один из них. И подобные группы появляются каждый день.

- Противники?

- Противники театра. "Общество исправления нравов", "Народ за чистоту", "Лондонцы против распутства". Они вбили себе в головы, что раньше не было ни убийств, ни плохого поведения. Во всех пороках общества обвиняют театр. Любой аморальный поступок, по их мнению, - это результат просмотра театральных пьес.

Скрестив пальцы, Элпью понадеялась, что Годфри не явится с поссетом, пока Ребекка не покончит с данной темой.

- Все они в основном сумасшедшие, - заявила Ребекка, беря себя в руки. - Как правило, отвергнутые мужчины и завистливые старые девы. Они готовы на все, лишь бы нас закрыли.

- Но уж убивать-то они не станут?

Ребекка пожала плечами:

- Они же невменяемы. Большинство из них не видит разницы между игрой и реальностью. Посмотрите на Сиббера: весь мир считает его сэром Новая Мода. Я часто играю порочную королеву-убийцу, поэтому они считают, что я порочная актриса-убийца. - Ребекка вдруг умолкла и всхлипнула. - Я знаю, все думают, что это сделала я. В конце концов, ее кровь была на моих руках. - Ребекка схватила Элпью за запястье. - Вы должны защитить меня. Мне так страшно.

- Защитить вас? - У Элпью зародилось неприятное подозрение, что Ребекка пытается подкупом заставить ее соорудить алиби. - Какого рода защиту вы подразумеваете?

- Мне нужен телохранитель. Как у короля. Я вам заплачу. - Ребекка вскочила. - Мне нужно, чтобы кто-то постоянно был рядом со мной. На случай...

- Говоря про телохранителя, вы имели в виду меня? - Элпью поразмыслила. Не такой уж неприятный способ подзаработать. - Защитить вас от противников?

- От противников, фанатиков, от самих актеров. - Ребекка захлопала в ладоши. - Придумала! Вы вполне миловидны для небольшой роли. У вас достойная грудь, и говорите вы чисто. Зубы немножко длинноваты, но посмотрите на мистрис Барри! Вы поступите в труппу.

От ужаса у Элпью отвисла челюсть.

- Но я...

- Вам будет положено актерское жалованье. Самое низкое, поскольку вы ничему не обучались. Актриса по найму. Полного членства у вас не будет, и так далее и тому подобное.

- Послушайте! Я буду шуметь, расследовать убийство. Я даже стану вашим телохранителем. Но я совершенно не собираюсь становиться актрисой. Нет. Нет. Нет.

- Вы передумаете. - Ребекка бросила на Элпью испепеляющий взгляд. - Втайне все ищут возможности прославиться. - Она пошла к двери. - Вы можете найти меня в театре, а в выходные дни - в моей квартире на Литл-Харт-стрит. Там внизу вывеска "Медная змея".

Элпью вздернула бровь. Медная змея обычно указывала на книготорговца, специализировавшегося на медицинских и хирургических брошюрах, нередко озаглавленных "Тайная болезнь без прикрас" или "Гробница Венеры - признаки сифилиса и триппера".

- Это почтенный книжный магазин. - Ребекка заметила взгляд Элпью. - Раньше в нем действительно торговал шарлатан, однако новым владельцам, видимо, понравилась вывеска. - Она распахнула входную дверь и посмотрела направо и налево. - Это не очень далеко отсюда. Сейчас я должна вернуться домой, учить роль. До скорой встречи.

И, эффектно взмахнув юбками, актриса удалилась.

Глава третья
Презрение

Когда объект нашего удивления совершенно не совпадает с нашей oценкой.

Брови нахмурены, их внутренние концы сведены к переносице, внешние - очень высоко подняты. Ноздри раздуваются.

Уголки губ опущены, рот плотно сжат, нижняя губа выпячена.

Дом предварительного заключения, куда привели графиню, стоял на грязной узкой улочке позади Чаринг-Кросс, сами помещения располагались на втором этаже - над мастерской, в которой изготавливались решетки.

Ночь Элпью провела без сна, пялясь в потолок и наблюдая за отблесками пламени, игравшими в зеркальных подсвечниках, и слушая храп Годфри, перекатывавшийся по странно пустой кухне. Наутро она пошла к графине, чтобы рассказать ей о диком предложении Ребекки. Без ее светлости жизнь на Джермен-стрит не клеилась.

Элпью оставили ждать в грязной передней гостиной, пока женщина-охранница ходила за узницей. По сравнению с теми местами, где бывала в заключении Элпью, это казалось довольно комфортабельным. Во всяком случае, лучше тюрьмы. Иногда, познакомившись с приставами и их женами поближе, ты понимал, что они могут быть вполне сносными. Почти как обычные люди.

Привели графиню со скованными руками.

Надзирательница, жена пристава, наблюдала за ними на расстоянии нескольких шагов. Элпью заметила, как хорошо она одета. Не было сомнений, что она или ее муж имели очень неплохой побочный заработок в виде взяток и вымогательства.

- Значит, нам нанесла визит мистрис Монтегю? - Графиня присела на краешек дубовой скамьи. - Надеюсь, ты заверила ее, что устроишь шумиху?

- У всех актеров размягчение мозгов, мадам, - прошептала Элпью. - Она хочет, чтобы мы расследовали убийство Лукас.

- Я тут размышляла над этим преступлением. - В возбуждении графиня подалась вперед. - Думаю, мы могли бы докопаться до истины.

- Но только не отсюда. Не вижу никакого легкого способа вызволить вас. - Элпью опустила глаза и прикусила губу. - Я должна была предложить себя вместо вас.

- Элпью! - Графиня погладила свою компаньонку по голове. - Как ты благородна. Ты отнесла в "Глашатай" историю про Рейкуэлла и Джимкрэк?

- Сегодня утром ее отнес Годфри. - Элпью сжала край столешницы. - Я бы хотела оказаться на вашем месте. Даже страшно об этом подумать.

- Ты это о чем?

- Она хочет, чтобы я стала актрисой. Я велела ей убираться к дьяволу.

- Ты! Актриса? - Графиня внезапно забеспокоилась. - Но у тебя нет никакой склонности к драме, Элпью. Ей следовало бы обратиться ко мне. - Графиня поднялась и приняла величественную позу. - Ах! - Сверкнув глазами, она воздела пухлую руку, но из-за наручников взлетели обе. - "Ах, бедняжка Касталио!" У меня, разумеется, получилось бы лучше без этих помех моему искусству. - Она забренчала цепью, потом, кокетливо улыбнувшись, сделала несколько мелких шажков вперед. - "Я столько потрудилась ради самого красивого фарфора, мой дорогой..." Видишь, я знаю все модные пьесы.

- Но, графиня, я ненавижу театр, и вы это знаете. Я не хочу этим заниматься. Я и лицедеев этих терпеть не могу, мадам. Я им не доверяю.

- Ты отвергла возможность заработать деньги для моего освобождения только потому, что тебе противен театр? - Графиня с резким, драматичным жестом повернулась к Элпью. - Прекрасно. - Сглотнув комок в горле, она повернулась к жене пристава. - Эта девушка годится мне в дочери, и, однако же, она готова скорее навсегда оставить меня в заключении, чем пойти работать в театр! - Она приняла новую позу. - Да половина Лондона выцарапала бы тебе глаза за такую возможность. Прошу вас, госпожа надзирательница, отведите меня назад в мою камеру. О, и я родилась, чтобы столкнуться с такой неблагодарностью!

- Дорогая мадам... - Элпью протянула руку, но графиня оттолкнула ее.

- Не смей даже называть меня "дорогая мадам", неблагодарное дитя. Уходи, Элпью! Уходи! Какую же змею я пригрела на своей груди.

Элпью пошла к выходу.

- И кстати, почему ты здесь? Сегодня утром тебе нужно быть в Большом зале Вестминстера, девочка.

Совершенно сбитая с толку, Элпью покинула дом предварительного заключения, миновала вход в королевские казармы и пошла дальше, к Вестминстеру.

Как же она забыла о суде над Рейкуэллом? Получается, что она подвела графиню по всем статьям. Ужасный день. Поскорее бы уж закончился.

Движение на Уайтхолле, как всегда, стояло. Почтальоны, взобравшись на крыши своих экипажей, криком требовали друг у друга уступить дорогу, а повозки с сеном и портшезы пытались обойти более крупные повозки, перегородившие пешеходную часть улицы. Десятка два рабочих-строителей бездельничали, расположившись рядом с Банкетным залом, единственным зданием, уцелевшим после пожара во дворце Уайтхолл. Большинство грелись на солнце, словно ленивые свиньи вокруг теплой навозной кучи, подумала Элпью. Никто никогда не видел, чтобы кто-нибудь из них шевельнул хотя бы пальцем. Однако более усердные рабочие помешивали в котлах с кипящей смолой, носили доски и катали взад-вперед среди развалин тачки, лишь усиливая общую неразбериху.

Продвинуться не мог никто. Элпью протиснулась между стеной и боковой стенкой дилижанса, чтобы пробраться через ворота Гольбейна, и влилась в поток пешеходов, карабкавшихся по стоявшим неподвижно повозкам и экипажам. Все мужчины вокруг засвистели и разразились кошачьими воплями, когда Элпью спрыгнула и ветер поднял ее юбки. Она ответила грубым жестом и протолкнулась в переулок, откуда, преодолев запруженный покупателями рынок, можно было попасть, насколько она знала, во двор Нового дворца и к центральному входу в Большой зал Вестминстера.

Элпью даже в голову не приходило, что графиню настолько расстроит ее решение не выходить на сцену. Или та огорчилась потому, что играть предложили не ей? Элпью зашла в тупик.

Юристы и члены парламента стояли тесными группами, обсуждая свои дела посреди привычной толкотни прохожих и карманников. Пробравшись сквозь толпу, Элпью вошла в огромный зал. Неужели графиня всерьез хочет играть на сцене? И еще - станет ли она ревновать, если Элпью все же примет предложение Ребекки? Она окончательно запуталась. Еще ей страшно не нравилась атмосфера рынка, царившая в Вестминстере: крики торговцев эхом разносились под сводчатыми потолками.

- Несравненная королевская чистящая губка! - вопила торговка голосом, похожим на крик коростеля. - Великолепно очищает кожу от любых дефектов, как, например, загар, веснушки, бородавки, избавляет от желтизны и смуглоты. - Цвет лица самой продавщицы служил, по мнению Элпью не слишком удачной рекламой.

- Превосходный и называемый у других народов "тей"! - кричал мужчина, державший маленькие пакетики. - А по-нашему - чай. Королевский напиток для удовольствия и здоровья. Бесконечно полезнее, чем любой другой, ибо своим особым действием и свойствами исцеляет большинство не поддающихся лечению и опасных болезней головы, например, апоплексию, эпилепсию, летаргию, мигрени, головные боли... - Элпью остановилась у киоска. Возможно, удастся умиротворить графиню, подарив ей чай. - ...влагу в глазах, головокружение, испарину, потерю памяти, глухоту, зубных червей и многое другое. Два пакетика в большинстве случаев дают полное исцеление. Всего четыре шиллинга за пакетик с инструкциями.

- Кстати, об инструкциях, - проговорила запыхавшаяся Элпью, - где состоится суд над Рейкуэллом?

- Купите пакетик, и я скажу, - ответил, подмигивая, мужчина.

- За четыре шиллинга! - воскликнула Элпью. - И сколько же чая в одном пакетике?

- Высшее качество - по шиллингу за унцию, - сказал мужчина. - Хороший чай вы нигде не найдете дешевле, дойдите хоть до самого Китая.

Элпью испепелила торговца взглядом.

- Я не виноват, что чай столько стоит. Вините правительство. Налог составляет девяносто процентов.

Элпью пошла дальше, мимо торговцев книгами и гравюрами, во весь голос расхваливавших свой товар.

- Последний скандал в Индиях.

- Самое гнусное убийство!

- Труды знаменитого окулиста, хирурга короля Вильгельма.

- Лечение самых страшных болезней без применения ртути.

Элпью пошла дальше, расталкивая покупателей. Почему в этом злосчастном месте нет указателей? Где помещение суда?

- ...Так что лица обоего пола смогут излечиться от этого опасного и позорного расстройства, не обращаясь к шарлатанам. Всего один шиллинг.

- Прошлые безобразия лорда Рейкуэлла. Читайте о жизнях тех, кого зарезал этот необузданный юный лорд, суд над которым состоится сегодня.

К Элпью сразу вернулась вся ее активность. Она подбежала к распространителю памфлета и спросила, в каком помещении состоится суд над Рейкуэллом, заодно купив экземпляр "Преступлений лорда Рейкуэлла".

К тому моменту, когда Элпью заняла место на галерее в палате лордов, Рейкуэлл уже сидел на скамье подсудимых.

Со своего заднего ряда Элпью видела только его лицо, да и то когда наклонялась вперед и заглядывала за колонну, но показания лорда слышала прекрасно.

- И после прискорбной смерти Тобиаса Флинна, эсквайра, вас схватили носильщики портшеза, один из которых засвидетельствовал, что в руке вы держали обнаженную шпагу. Был ли клинок окровавлен?

- Это был стальной клинок, милорд, - с полной достоинства улыбкой ответил Рейкуэлл, гладкие розовые щеки подчеркивали его молодость.

- И в то время как этот человек лежал, умирая, на Лестер-филдс...

Что это за ответ? Элпью не могла поверить, что судья не настоял на ответе Рейкуэлла на вопрос об окровавленном клинке. "Это был стальной клинок" - подумать только! Ей захотелось крикнуть: "Да, стальной, но был ли он в крови?!"

Назад Дальше