Степан Степанович долго изучал фотороботы грабителей, пристально всматривался в их лица. Казалось, он пытается запомнить убийц жены. Наконец положил перед своим помощником портреты преступников:
- Возьми эти фотографии, Виктор. Ты знаешь, что нужно сделать…
Слова Белякова прозвучали как приговор.
Повисшую тишину нарушил Черепанов:
- Есть еще одна интересная информация. Помните, на диктофоне Реваза неразборчиво прозвучало имя заказчика похищения пекторали. Были слышны только его последние буквы: "…бал" или же "…рал". Так вот, я думаю, что это окончание не имени, а воинского звания - генерал. До сегодняшнего дня я не был в этом уверен, но, после того что нам рассказал капитан Сидорченко, все сомнения отпали. И ваша задача в поисках "крота", Андрей Николаевич, значительно упрощается, ведь генералов в вашем ведомстве значительно меньше, чем капитанов.
- Итак, что мы имеем? - подытожил Беляков и с силой загасил очередную сигарету, как бы ввинчивая ее в большую серебряную пепельницу. - Информации вроде бы достаточно. Но как сузить круг поисков, подобраться к этому Антиквару и заставить его обнаружить себя? Кстати, а тот список с именами и фамилиями коллекционеров, который я составил, что-нибудь нам дал?
Вопрос был адресован Черепанову.
Тот, помолчав, ответил:
- Мы продолжаем работать с этим списком. Но, к сожалению, в нем нет ни одного коллекционера, имеющего хотя бы косвенное отношение к органам. Нет даже таких, у кого бы родственники работали в милиции, прокуратуре или других правоохранительных структурах. А уж генерала не имеется точно. Есть ювелиры, банкиры и прочие любители антиквариата и ценных побрякушек, и только.
- Ладно, забыли пока, - констатировал Беляков, но тут же спохватился: - Погоди, погоди, ты вспомнил о ювелирах. Так вот, в том списке значится один человек - Яков Матвеевич Ракошиц, как говорится, широко известный в узких кругах специалист по золотым украшениям. Думаю, вам не мешало бы с ним пообщаться. Вот уж кто истинный генерал, только не в военной, а в ювелирной сфере. Старику уже под девяносто, а у него до сих пор не дрожат руки. Между прочим, первую официальную копию золотой пекторали из Толстой Могилы, которая находится в киевском музее, изготовил именно он. Яков Матвеевич хоть и не совсем коллекционер, но знает об этих людях гораздо больше, чем я. И память у старика дай бог каждому. Он по-прежнему проживает в хорошо известном вам городе Харькове. Дорогу туда, надеюсь, вы еще не забыли? А адресочком вас снабдит Виктор. Съездите к нему, авось этот старый лис что-нибудь и припомнит. Ну и заодно передадите от меня привет.
Виктор протянул Заборскому листок с адресом ювелира.
- Ну вот, - пробурчал Виталий, - чуть что, сразу Косой…
Глава 22
Два удара кинжала
134-63 до н. э.
"Ты стал настоящим воином!" - произнесла она, улыбаясь.
Мать гладила курчавую голову сына, и тот, не смея вздохнуть от счастья, даже не шевелился. Материнский запах кружил ему голову - такой родной и близкий, который, к сожалению, он стал забывать.
"Ты всегда говорила, что я твой защитник. Значит, я, мама, должен быть воином! Конечно, я тебя защищу, и ты всегда будешь со мной. Верь мне, мама!"
Мать склонилась над сыном и нежно его обняла. Она была молода и красива.
Как же этот будущий воин может быть ее сыном, ведь он почти ровесник?! Она задумалась и вдруг ударила его по щеке.
"Мерзавец! - воскликнула мать. - Ты утверждаешь, будто собираешься меня защищать, а сам подослал убийцу! Ненавижу тебя, пошел вон, грязный щенок!"
"Мама, я думал, что ты мне уже все простила!.."
"Нет! Уходи и больше никогда не появляйся, забудь сюда дорогу! Ненависть и предательство будут сопровождать тебя всюду, где бы ты ни жил, слышишь?! От недоверия к людям ты сойдешь с ума - это предсказано тебе с младенчества. Одерживая победы и двигаясь вперед, ты будешь постоянно ожидать удара в спину. Ты будешь жить в страхе, и тебе все время придется оглядываться назад".
"Мама, что ты говоришь?! Кто меня проклял? Если это ты… Я же люблю тебя!"
"Ты проклят не мной. Это твоя судьба, и над ней никто не властен. Это и есть твое самое большое наказание. А теперь… Уйди!"
И мать оттолкнула сидевшего у ее ног будущего воина.
Он закричал так громко, будто ему жгли тело огнем…
Пологи шатра резко распахнулись. Стражники, охранявшие покой своего повелителя, решили, что, услышав его крик, они вправе нарушить приказ и войти в шатер.
Глядя в бездонную темноту, Митридат продолжал стонать, и только когда увидел слабую полоску света от костров и силуэты двух воинов с копьями, понял, что находится в своем лагере.
- Повелитель, нужна ли вам наша помощь? - стражники в нерешительности остановились у входа.
- Нет. Это сон. Хвала богам, только сон… - Митридат приподнялся и опустил ноги на холодный пол. - Уходите!
Царь Никомед, с которым Митридат Евпатор заключил когда-то союз, неожиданно обратил свой взор на Каппадокию - провинцию, что лежала южнее владений Митридата и всегда считалась зоной его влияния. Этот наглец Никомед решил, что может расширить свои владения, не спросив об этом у него, царя понтийского.
Присматривала за этими землями родная сестра царя Лаодика Капподокийская. Женщина осторожная и умная, она всегда помнила, как Митридат, вернувшись из странствий по Армении, расправился с матерью и младшим братом Хрестом. Вдобавок ее муж пал от руки Гордия - магната, имевшего репутацию сторонника повелителя. Не желая подобной участи, Лаодика отказалась от помощи Митридата, мягко заявив ему, что в состоянии справиться с Никомедом самостоятельно. И она справилась… Лазутчики донесли царю, что его сестра готовится выйти замуж за Никомеда.
Союз Никомеда с Лаодикой Капподокийской разрушал планы Митридата. И, опережая заговорщиков, он посадил на трон Каппадокии сына Лаодики Ариарата, сделав его своим ставленником. Юный царевич чем-то напоминал Митридату его самого в юности. Племянник был смел, дерзок и не признавал никаких авторитетов. В этом мире он уважал только силу оружия. Повелитель не мог и предположить, что Ариарат выступит против него. Однако, выбрав подходящий момент, мать рассказала сыну, чей кинжал погубил его отца. Убийца был схвачен незамедлительно. Царевич даровал Гордию жизнь, но заковал его в цепи и посадил в самую глубокую во дворце яму.
"Благодарность имеет границы, мы не сатрапия Митридата Евпатора! Гордий останется с нами, и его судьба неизменна, как неизменны солнце, луна и небо!" - был ответ юного царя Каппадокии.
Долгая тайная игра, которую затеял Митридат, теперь не имела смысла. Жаль только потерянного времени, но все, как обычно, решит сила оружия. Так пусть же изменник познает эту силу! Митридат отдал верному Диофанту приказ выдвигаться с передовыми отрядами к границам Каппадокии.
Теперь их войска стояли друг напротив друга. Почти сто тысяч понтийских воинов ожидали утра, чтобы с восходом солнца ринуться в битву.
Облаченные в металлические и кожаные доспехи, в ожидании приказа повелителя они выстроились в боевые порядки. Серпоносные колесницы - свое страшное оружие - Митридат расположил в самом центре, позади пехоты. Их количество было несчетным. Десять тысяч всадников заняли места на флангах. Эта живая сила с нетерпением ожидала команды. Команды убивать…
Лазутчики Диофанта донесли, что противник не уступает в силе, а его конница даже имеет некоторое превосходство.
Находясь на чужой земле, выставить в открытом бою свои лучшие силы - это было сродни самоубийству. Солнце клонилось за горизонт, а команды убивать все не было. Тревожный сон укрепил повелителя в решении, что открытый бой желанной победы не принесет.
С холма, на котором был разбит лагерь, вместе со своими полководцами Митридат наблюдал за противником. Построение врага было понятным, вопрос заключался в том, сколько воинов может быть в резерве у каппадокийцев? Ведь если начнется бой и в течение дня противник получит подкрепление, даже Зевсу неведомо, чем это все закончится…
- Я хочу говорить с Ариаратом! - Митридат сдерживал коня, гарцевавшего в ожидании схватки.
- Повелитель, разреши послать с тобой конницу, - Диофант, как всегда, считал, что риск должен быть подкреплен силой.
- Нет, я возьму с собой только двух воинов. Конь останется у подножия холма. А дальше… В случае неудачи веди войска в атаку.
Гонец доложил, что Ариарат готов услышать своего царственного родственника и выдвигается в лощину между холмами.
- Все во власти богов! - прошептал Митридат и пришпорил коня.
Только по облаку пыли можно было догадаться о пути следования всадников. Навстречу им двигалось такое же облако - это говорило о том, что Ариарат принял вызов своего дяди.
На расстоянии стадии противники спешились и, взяв в сопровождение по одному воину, пошли навстречу друг другу.
- Я останусь здесь, а ты пойдешь к Ариарату и обыщешь его. Будь внимателен, от этого зависит исход битвы, - предупредил своего ординарца Митридат.
Ариарат был тщательно обыскан. Оружия при нем не было. Ординарец подал знак рукой.
Настал черед понтийского царя.
Каппадокийский воин тщательно ощупывал одежды Митридата, и, когда добрался до нижней части его живота, тот сказал:
- Я боюсь, что ты найдешь там кинжал совсем иного рода, а не тот, что ищешь.
Воин смутился и в знак того, что обыск закончен, тоже поднял руку. Под одеждой он нащупал лишь медную кольчугу.
Митридат и Ариарат уверенно шагнули вперед и пожали друг другу руки - это было свидетельством обоюдным доверия.
- Прошу тебя, отойдем в сторону. Простым воинам не пристало слышать разговоры царей, - пристально глядя на своего племянника, произнес понтийский царь.
Ариарат кивнул и знаком приказал своему воину оставаться на месте.
- Я приложил немало усилий, мой юный племянник, чтобы в Каппадокии у власти стал именно ты, - не спеша начал Митридат.
По мере удаления расстояние между царственными особами сокращалось, пока не стало меньше локтя.
- Да, Митридат, я помню это! - с некой поспешностью ответил Ариарат.
- Это ли твоя благодарность? - Митридат махнул рукой в сторону войска каппадокийцев.
- Ты, дядя, требуешь от меня слишком многого. Благодарность и трусость имеют разную природу. Ты пришел за Гордием, но и ты должен быть благодарен мне за то, что он до сих пор жив. Я знаю о заговоре против отца, как и том, что именно он его убил. Ты бы простил виновному смерть отца?
- А я и не простил…
Оглянувшись, Митридат убедился, что они достаточно далеко отошли от своих воинов.
- Значит, ты поймешь меня и дашь команду своим войскам вернуться домой, - продолжил Ариарат.
С обоих холмов стратегам было видно, что он эмоционально размахивает руками, в то время как Митридат Евпатор спокойно держит их под плащом.
- Ну что ж, племянник, отчасти ты, конечно, прав. И если ты готов прислушаться к моим советам в дальнейшем, пусть будет мир.
- Я знал, дядя, что ты мудрый человек.
- Давай же обнимемся, чтобы все увидели, что боя не будет, - предложил Митридат и, получив согласие молодого царя Каппадокии, приобнял его за плечи.
Наблюдателям показалось, что их объятия несколько затянулись. Но вот Митридат Евпатор сделал шаг назад, и Ариарт сначала опустился на колени, а затем безвольно рухнул ничком на землю.
В руках понтийский царь держал кинжал, клинок которого был окровавлен. Даже не оглянувшись на племянника, который медленно умирал, истекая кровью, он не спеша направился в сторону своего войска.
Битва была выиграна всего двумя ударами кинжала…
Глава 23
Малая Одесса
2 августа 2013 года
С улыбкой доброй феи ведущая прогноза погоды щедро пообещала востоку и центру Украины на несколько дней вперед мощный циклон, надвигавшийся с севера, с его неизменными спутниками ветрами, дождями и утраченными надеждами на заранее запланированные пикники и рыбалки. С утра погода действительно переменилась. Между тем самого Черепанова такая метеорологическая ситуация вполне устраивала, так как позволяла найти очередное оправдание.
- Ты же отлично понимаешь, дорогая, погода… - сформулировал он Ольге по телефону эту мысль. - Увы, но нашу поездку придется перенести на следующие выходные. Да не расстраивайся, пожалуйста, лето еще не заканчивается, а я как раз и поработаю, чтобы обеспечить наше счастливое будущее.
Находившийся в кабинете Виталий Заборский тихонько хмыкнул, но, уловив недовольный взгляд шефа, сразу перешел к делу.
- Так что, Иван Сергеевич, когда мне выдвигаться на мою, так сказать, малую родину, в славный город Харьков? - поинтересовался он, но вдруг резко поменял тему: - Да, кстати, шеф, а что вы думаете о связи проклятия скифов со смертями фигурантов нашего дела?
- Ага, вот почему, как только у тебя намечается поездка в Харьков, моментально портится погода и накрапывает дождь, - думая о чем-то своем, несколько невпопад ответил Черепанов. - А помнишь, Виталий, примерно года полтора назад мы с тобой вели журналистское расследование загадочных убийств, которые произошли в бывшем музее-усадьбе Молчановка?
Не понимая, к чему клонит шеф и при чем тут Молчановка, Заборский кивнул головой.
Заметив его недоумение, Черепанов продолжил:
- Так вот, тогда убийства связывали с легендой о неуловимом призраке-мстителе усадьбы. У нас с тобой даже была версия, что молчановский призрак как бы материализовался в конкретном человеке, который и вершил от его имени справедливость. Но вершил так, как считал нужным, и так, как гласила легенда. Мистика настолько переплелась с реальностью, что отделить одно от другого было иногда практически невозможно. И чем же все это закончилось? Убийцу нашли и осудили, а усадьбу вернули государству, то есть справедливость восторжествовала. К слову, наказание и возмездие, жизнь и легенда так часто совпадают, что порой разграничить их просто невозможно. Вот тебе мой ответ на вопрос о проклятии пекторали, а дальше сам решай, есть это проклятие или нет.
Он выдержал небольшую паузу и вернулся к делам.
- Теперь что касается Харькова, коль решили, значит, надо ехать. А раз будешь там, зайди к матери Реваза Мачавариани, объясни, что диктофон нам еще нужен для следствия. Осмотрись, может, женщине нужно чем помочь.
Но, прошу тебя, долго там не задерживайся. Переговори с ювелиром, зайди к матери Реваза и сразу возвращайся. Да, и не забудь зонтик. Если и дальше так пойдет, в Харькове тебя объявят персоной нон грата: ты им всегда привозишь сырость и дожди. Догадываюсь, отчего ты недоучился в вузе: тебя уже тогда попросили из города как нежелательный элемент, неблагоприятно влияющий на окружающую обстановку.
Заборский уже собирался ответить шефу, но тут в кабинет заглянула Анечка:
- Виталий Григорьевич, возьмите деньги на командировочные расходы. Билеты на ваше имя уже заказаны в третьей кассе. Машина на вокзал ждет вас внизу. Счастливого пути!
- Ага, - хмыкнул в ответ Виталий, мол, все ясно, сговорились. - Тогда вам вместе счастливо оставаться, но учтите, если в Харькове мне предложат хотя бы временное политическое убежище, я останусь не раздумывая.
Не дожидаясь ответной реакции, он с высоко поднятой головой вышел из кабинета.
На этот раз погода в Харькове оказалась даже лучше, чем в Лугани. Город встретил его теплом и солнечными лучами. Похоже, сюда циклон еще не добрался, Виталий опередил его по крайней мере на полдня.
Городской телефон Клары Иосифовны не отвечал. Скорее всего, вышла из дому по каким-то делам, решил Заборский, а раз так, заедет к ней перед отъездом. Виталий остановил такси и назвал водителю адрес Якова Матвеевича Ракошица - ювелирных дел "генерала".
Старый двухэтажный дом на дальней кривой улочке в районе Павлова Поля Виталий нашел не сразу. Уютный, утопающий в зелени акаций маленький дворик как бы затерялся среди множества таких же подворий старой части города. Виталию на миг даже показалось, что он приехал не в Харьков, а в Одессу.
Ну чем тебе не Молдаванка, еще раз отметил Заборский, пересекая двор дома, где проживал старый ювелир: те же покосившиеся низенькие скамейки под липой, скрипящие наклонные лестницы, ведущие на веранды второго этажа, огромных размеров прямоугольные простыни, которые вольготно полощутся на многочисленных веревках, опутавших весь двор.
Залюбовавшись "одесским двориком", Заборский не сразу заметил миниатюрного вида старушку в шляпе-таблетке, сером макинтоше и надетых на босу ногу резиновых калошах. Существо из прошлого века с любопытством разглядывало журналиста.
- Здравствуйте, мадам, - сказал он первое, что пришло в голову. - Извините, но немного засмотрелся на это сказочное великолепие. Наверное, местные художники и не догадываются, что Южная Пальмира у них через дорогу.
- Похоже, вы, молодой человек, заблудились, - ответила ему старушка, подозрительно снизу вверх, поверх старомодных очков оглядев Виталия. - Вам сказать, в какой стороне Одесса?
- О, еще раз прошу вашего пардону, просто я ищу одного человека. Вы ведь в этом дворе живете? - Виталию Заборскому показалось, будто эта, как говорится, ровесница Ильича плохо слышит, и он повторил чуть громче: - Я вас активно будоражу: вы живете в этом доме?
Но старушка оставалась все такой же спокойной и невозмутимой, она только ниже наклонила голову и сделала маленький шаг назад.
- Я понимаю, что у вас есть голос, чтобы так себя вести, - с нескрываемым недовольством ответила она. - Но зачем же так звонко кричать? Я вас хорошо слышу, как, впрочем, и вижу. Вы спрашиваете, живу я здесь или нет? А где же мне жить? Здание Госпрома давно занято моральными строителями коммунизма. Простите, а вы случайно не Барановский из отдела социального обеспечения будете?
- Нет, я, кажется, совсем не Барановский, - попытался в тон ей ответить Виталий, - я Заборский, журналист из Лугани - есть такой город, представляю один из телеканалов и приехал к Якову Матвеевичу Ракошицу.
Старушка с большим удивлением посмотрела на Заборского и еще на шаг отступила в тень веранды:
- Юноша, на девять дней приезжают только родственники и самые близкие друзья, а вас среди них что-то не мелькало. Тем более что и девять дней Яше было совсем в прошлом месяце.
- Как девять дней?! - вырвалось у потрясенного таким сообщением Виталия. Неужели он опять опоздал? - Ракошиц умер?
- А где вы такое видели, чтоб отмечать девять дней по живому человеку? Только Яша такое мог выкинуть - взять и умереть посреди полного и вечного здоровья!
- Яков Матвеевич умер внезапно? Он же был в преклонном возрасте… И что, никогда не болел?
- Яша, ясно, имел большое давление. Такое же большое, как и авторитет среди ювелиров. Но, увы, среди них были и те, кто делал ему нервы. И пописать в последнее время он ходил чаще, чем годовалый Моня из первой квартиры. Однако, согласитесь, это же не повод умереть в канун чемпионата мира по футболу.