- Потому что хочу жить! - сорвавшись на фальцет, почти выкрикнул Слуцкер. - Я сразу понял, что дядя умер не от того, что хотел попить чаю или что вы там в протоколе написали. Поставил чайник на плиту, выпил снотворного и… отравление газом! Какой чай, уважаемый? Дядя и так писал через каждые двадцать минут. Он что, враг себе, чтобы на ночь пить чай? - Михаил Семенович замолчал, но потом решительно заявил: - В это время у него кто-то был. Только не спрашивайте, почему я этого не говорил раньше. Потому что боялся. И сейчас боюсь. Вот вы поговорите и уедете, а мне здесь оставаться. Дяде уже ничем не поможешь, а у меня жена, дети, бизнес. В конце концов, я жить хочу… Тихо и спокойно.
- Ну, допустим, я верю, что к смерти своего дяди вы действительно не имеете никакого отношения. Но неужели за все это время вы у него не видели никого из посторонних?
- А я их таки должен был видеть? К дяде я заходил редко, а после похорон вообще был там один раз. К слову, тогда и забрал тот самый чемодан с бумагами дяди. Скажу откровенно: в нем я особо не рылся, ну, заглянул разок, и только. Мне эти бумаги ни к чему. У меня свой бизнес и заниматься всякими скифскими цацками нет времени.
Высказав это на одном дыхании, Слуцкер умолк и некоторое время находился в задумчивости. Затем, запустив волосатую пятерню в свои рыжие кудри и глядя прямо перед собой, неспешно продолжил:
- Вот что я хочу еще сказать. Когда дядя просил деньги на материал для своей срочной работы, у меня создалось впечатление, будто заказчику он не очень-то и доверяет или вообще плохо его знает. Почему он не попросил денег у него?
Сидорченко сначала чему-то усмехнулся, а затем спросил:
- А почему вы говорите "у него"? Что, заказчик не может быть женщиной?
- Да не знаю я этого! Дядя о своих клиентах всегда говорил как бы нейтрально - заказчик. Хотя к нему, надо признать, приходили не только мужчины, но и женщины. Знаете, - снова помедлив, заметил Слуцкер, - вы по этому поводу к его соседке Елене Ароновне Фидман обратитесь. У этой старушенции с годами все отмирает, а вот глаза и уши, наоборот, прогрессируют. Это я вам как медик говорю. Необъяснимый для науки феномен. Дама она, конечно, специфическая, старой одесской закалки, если узнает, что вы из милиции, может и послать. А знаете что? Давайте я вас этой Елене Ароновне сам представлю. Хоть она и считает меня бандитом с большой дороги, но что с пожилого человека возьмешь? Я помню, как много лет назад она со мной по-соседски нянчилась и угощала всякими вкусностями. Господи, как давно это было…
К дому с "одесским" двориком Михаил Семенович подъезжать не стал - оставил машину метрах в ста от него. Капитану пояснил, что если Елена Ароновна увидит его автомобиль, то разговор будет только о сумме наворованных им денег. Распахнув калитку, отозвавшуюся противным скрипом, они вдвоем нырнули в глубину двора. На первый взгляд капитану показалось, будто там никого нет, однако Слуцкер уверенным шагом направился в сторону вросшего в землю столика, приютившегося под старой раскидистой липой. За столом он увидел небольшого росточка старушку и, вспомнив рассказ Виталия Заборского о своем знакомстве с "мадам", невольно улыбнулся. На этот раз старушка была в пестрой косынке, зеленом халате и сиреневых велюровых тапочках. Она так органично вписывалась в этот нехитрый, но своеобразный дворовой пейзаж, что Сидорченко на минутку показалось, будто здесь идут съемки фильма о пятидесятых годах прошлого столетия.
Постояв у столика почти целую минуту и не удостоившись внимания "мадам", Слуцкер нарочито громко откашлялся и учтиво произнес:
- Здравствуйте, Лена Ароновна! Как ваше здоровье? А мы вот с товарищем… э-э-э…. Ну, в общем, проходили мимо, решили заглянуть…
Старушка не спеша повернула голову в их сторону и, будто только сейчас заметив, произнесла:
- Здравствуй, Миша! А скажи-ка мне, мой дорогой мальчик, с каких это пор ты стал дружить с милицией?
"Ничего себе старушка! - отметил про себя капитан, который уже и сам забыл, когда в последний раз надевал форму. - Вот тебе и жена композитора".
- Таким глазам, как у вас, бабушка, любой опер позавидует. Как ни странно, но вы попали в точку, - решил действовать напрямую Сидорченко. - Да, я именно оттуда, откуда вы и подумали.
Но Елена Ароновна на его слова, как, впрочем, и на него, не обратила никакого внимания и снова обратилась к Слуцкеру:
- Миша, запомни раз и навсегда: это во все времена кончалось плохо. Тебе шо, дядя никогда не говорил, с кем нужно дружить?
Слуцкер от ее слов неловко поежился, затем покосился на Сидорченко, но данную щекотливую тему развивать не стал, а лишь пожал плечами: мол, он ведь заранее предупреждал о возможном развитии событий.
- Мы пришли к вам по делу, Лена Ароновна. Этот человек - капитан уголовного розыска и очень интересуется дядей Яшей, а точнее посетителями, которые навещали его совсем недавно. Что вы на это скажете?
Старушка наконец удостоила капитана Сидорченко своим долгим острым взглядом.
- Я вам, гражданин милиционер, никакая не бабушка, как вы изволили выразиться. Ладно, капитан, садитесь, и я послушаю, шо вы имеете мне сказать, - немного оттаяла Елена Ароновна. - И учтите, я готова послушать за вашу просьбу, но только ради Яши, если он, конечно, видит нас теперь сверху. А он таки видит…
- Елена Ароновна, меня интересуют последние месяцы его жизни. Скажите, пожалуйста, вы случайно не замечали, чтобы незнакомый вам человек приходил к Якову Матвеевичу перед самой его смертью?
- Да вроде бы ничего такого не было, - задумчиво проговорила старушка. - Ну там, приходили к нему клиенты, и часто, так то и раньше было. Недавно один приходил, даже уже после похорон. Шустрый такой паренек, говорил, шо он с телевидения. Вот он и интересовался Яшей и его работами. И все. О нет, нет, - хлопнула она себя сухонькой рукой, - заходил как-то еще один урка и колотил в дверь, будто сумасшедший. Я ему говорю, мол, шо ты стучишь, как шахтер каской на большом митинге. Нет уже Яши, и в ближайшее время не будет. Умер. А он в ответ, дескать, кто же мне теперь золотой крест на пузо сделает?
- А до случая с газом, кто приходил, Лена Ароновна? - подсказал ей на всякий случай Слуцкер. - Я же знаю, что в последние месяцы дядя для кого-то выполнял большой заказ. Кто-то же за заказ говорить приходил?
- Нет, вы посмотрите на этого юношу, - всерьез возмутилась старушка, - он мне за Яшины дела будет рассказывать и ждет, что я за Яшиных клиентов расскажу. А потом те клиенты придут сюда и в моем доме сделают такое, что Яшин газ покажется мне чистым кислородом. Хотя, прости Миша, но мне особо и рассказывать-то нечего. Ну, припоминаю, пару-тройку раз приходила к нему какая-то непонятная личность. Объявлялась только тогда, когда стемнеет. Роста эта личность среднего, примерно как вы, - кивнула она головой на Сидорченко, - всегда в капюшоне и с большим зонтом.
- И что, вы даже не попытались поближе рассмотреть эту личность? - с отчаянием в голосе спросил капитан. - Выходит, я сюда зря ехал?
- Ладно, так и быть, раскрою вам тайну. Только учтите, шо не для вас говорю, а для Яши-покойника. Таки да, был грех, и я подумала, мол, шо это к Яше на старости его лет вдруг стала ходить какая-то женщина? И почему я про это не знаю? Короче, однажды я вовремя вынесла мусор и с этой Яшиной посетительницей столкнулась прямо лицом к лицу перед самой лампочкой. Вот тогда я ее и разглядела как следует. А то как Яши не стало, то и лампочку вкрутить уже некому. Вчера вот приходила Берта Иосифовна, так мы друг друга на лестнице найти не могли - вокруг сплошная темень.
- Да вы, Елена Ароновна, не волнуйтесь, вам Михаил Семенович сегодня же все лампочки поменяет! - немного наигранно воскликнул капитан Сидорченко и достал из папки несколько фотографий. - Сейчас я покажу вам некоторые снимки, пожалуйста, внимательно на них посмотрите, возможно, кто-то из этих людей окажется тем таинственным посетителем, а быть может, и посетительницей.
Нацепив для пущей важности на нос очки, Елена Ароновна стала внимательно рассматривать фотографии. Просмотрев в третий раз все снимки, старушка уверенно взяла одну из фотографий и протянула Сидорченко.
- Нет, капитан, той незнакомки здесь нет. А вот этот красивый мужчина у Яши был. И даже не один раз.
- Вы, Елена Ароновна, уверены, что на данном фото изображен тот самый посетитель Якова Матвеевича? - уточнил пораженный ее выбором Сидорченко.
- Гражданин капитан, не портите мне день своими глупостями. Я сразу, как увидела, так этот портрет для себя и отметила. На остальные я потом смотрела просто из интереса своего возраста. С памятью у меня пока все в полном порядке.
Быстро оформив показания разговорчивой старушки, Сидорченко попрощался, вызвал такси и тут же позвонил Черепанову.
- Приветствую вас, Иван Сергеевич! - прокричал он в мобильник, как только тот отозвался. - Сообщу пока самое главное. Я сейчас встречался с племянником ювелира. Он подтвердил, что заказ на копию пекторали у дяди был и он его исполнил в срок. Только вот денег за свою работу получить, увы, не успел. Заказчика, как утверждает племянник, он лично не знает, но соседка старого ювелира, некая Елена Ароновна Фидман, у которой я сейчас был, на фото узнала одного из посетителей Ракошица. Да, Иван Сергеевич, ваши предположения полностью подтвердились. Но хотел бы попросить вас попридержать пока эту информацию. Надеюсь быть на месте уже завтра, и тогда мы все подробно обсудим. Мне еще нужно заскочить к ребятам в управление.
В городском управлении милиции Сидорченко встретился с подполковником Яковлевым - старым другом полковника Перебейноса еще по учебе в Киевской академии внутренних дел. Подполковник встал из-за стола и протянул Сидорченко руку.
- Ну здравствуй, капитан! Звонил мне твой шеф. Как там его, кажется, Юрий Викторович? - пошутил он.
Продолжая говорить, Яковлев достал из старомодного сейфа обычный скоросшиватель для бумаг и положил перед Сидорченко.
- Держи, капитан. Сам понимаешь, отдать эти бумаги твоему начальнику я не могу. Передашь ему все на словах, надеюсь, память у тебя хорошая?
Не теряя времени, Сидорченко углубился в чтение документов, которые подготовили харьковские коллеги. Сразу было видно, что поработали они профессионально: справки, ориентировки и протоколы допросов были составлены грамотно и по существу. Прочитав некоторые из них несколько раз, Сидорченко закрыл папку.
Подполковник положил ее в сейф:
- Признаться, я особо в это дело не вникал, но кажется мне, что мои орлы хорошо потрудились и твой шеф будет доволен. Так что с Юрия Викторовича причитается как минимум бутылка беленькой. Только скажи ему, пусть привезет лично, а мы уж встретим как положено.
Попрощавшись с гостеприимным подполковником, Сидорченко направился на вокзал.
Засыпая под негромкое позвякивание ложек в стаканах, он в который раз удивился превратностям своей профессии. Вот, кажется, знаешь о человеке все, что только можно знать, а потом - бац! - и оказывается, что ничегошеньки ты о нем и не знал. Ну вот взять хотя бы сегодняшний случай: кто бы мог подумать, что…
Капитан так и не успел додумать свои философские размышления, его веки сомкнулись, и он заснул с чувством исполненного долга. В отличие от Заборского, в Харьков он все же съездил не зря…
Глава 28
В ожидании удара
134-63 до н. э.
Пергам ликовал! Митридат с триумфом возвращался в свою новую резиденцию с несчетными богатствами, завоеванными в Малой Азии у римлян. Каравану верблюдов, груженных тюками сокровищ, не было конца и края.
Сам Митридат, облаченный в доспехи, ехал на коне впереди своего войска, и жители Пергама приветствовали его громкими возгласами. Старики, женщины, дети встречали победителей с таким энтузиазмом, будто видели подобное зрелище первый раз в жизни. Безусые юноши, бравшие в руки меч только с разрешения наставников, таращились на уставших, покрытых серой пылью пехотинцев с завистью птенцов, еще не видавших земли с высоты полета.
Следом шли конница и колесницы, с которых в походном положении были сняты косы. В бою, двигаясь со скоростью ветра, колесницы наводили панический страх на врагов. Сейчас даже без своего страшного оружия они были символом мощи понтийцев. Следующие одна за другой победы над Римом придали жителям всех поселений Малой Азии уверенности. Они видели в Митридате своего защитника. Никто до него не одерживал столько побед над организованными римскими легионами.
Победитель считал, что дело сделано, даже несмотря на то, что предводители противников проконсул Луций Кассий и царь Никомед Вифинский укрылись на Родосе и выбить их оттуда пока не удавалось. Ничего, думал Митридат, часть понтийской флотилии осталась осаждать непокорный остров, и его падение остается лишь вопросом времени. А теперь пришла пора для пиров.
В последующие дни повелитель с щедростью, достойной царя, раздавал покоренные земли своим полководцам и прочим приближенным. Греческим городам, оказавшимся в его власти, милостью царя была дарована свобода от уплаты податей на пять лет и прощены все государственные долги.
В честь победы в театре было устроено представление, прославляющее понтийского царя.
Наполнившие амфитеатр горожане, затаив дыхание, смотрели спектакль. Актеры, изображавшие понтийских воинов, беспощадно громили актеров в одеянии римских наемников. В кульминационный момент хор исполнил оду, а женщины в белых одеждах с венками в руках проследовали к Митридату, чтобы сопроводить его на орхестру.
Повелитель соблаговолил пройти к актерам, и театр взорвался овациями. Возгласы из амфитеатра "Спаситель!", "Божественный!" услаждали его слух.
Представление продолжалось. Но теперь в центре его находился сам Митридат. Он нисколько не смутился, напротив, подыгрывал актерам, в нужный момент подавая руку певицам и танцовщицам.
Когда хвалы победителю достигли апогея, над "сценой" появилась богиня победы Ника. С помощью только им известных хитростей и приспособлений актеры спустили "с небес" к ногам Митридата статую богини с крыльями за спиной и венцом в правой руке.
Царь, продолжая играть свою роль, протянул руки к Нике, приветствуя ее появление и утопая в возгласах всеобщего ликования. "Богиня" медленно спускалась к своему избраннику - и вот он, момент триумфа!
Торжествуя, оттого что "богиня победы" становится рядом с ним, Митридат так махнул рукой, что задел венец. Статуя пошатнулась, и гипсовый символ победы упал к ногам Евпатора, разлетевшись на мелкие кусочки. В театре воцарилось тревожное молчание. Кто-то закрыл руками лицо, кто-то в испуге схватился за голову - сила веры в предзнаменования была настолько велика, что всех присутствующих в тот момент терзал один единственный вопрос: что это значит.
Царь посмотрел на мелкие кусочки, некогда бывшие венцом, а затем повернулся лицом к публике.
- Наш путь к победам над Римом был устлан не пухом и не лепестками роз! - воскликнул он. - Наш путь лежал через предательство союзников и кровь наших солдат. Мы подчинили Азию, Вифинию и Каппадокию, мы придем на помощь эллинам, страдающим от римского грабежа и взяточничества. Наша следующая цель - это земли, с которых боги повелевают нами и покровительствуют нам. Мы освободим Олимп от римского рабства, освободим Афины! И на этом пути меня никто не остановит! Эти осколки - самое малое, через что мне придется переступить ради победы.
Митридат переступил через разбитый венок и сделал шаг навстречу зрителям.
- Против римского владычества, за всеобщую свободу! - провозгласил он и в знак своей решимости и будущих побед вскинул руки вверх, а замершая в оцепенении публика тут же взорвались одобрительными криками и аплодисментами.
Тем же вечером во время пира, устроенного в ознаменование победы, Митридат собрал приближенных полководцев.
- Рим не простит нам такой дерзости. Контрнаступление его легионов всего лишь вопрос времени. Мои слова об эллинских землях сказаны прилюдно, и пусть римские шпионы доносят сенату о наших намерениях. У Понта теперь достаточно сильная армия, и я обязательно выполню обещание.
Царь поднял бокал и выпил вина.
- Пелопид, ты возьмешь несколько отрядов и усмиришь непокорных ликийцев. Они остались одни, без поддержки, и долго сопротивляться не будут. Слух о нашей силе, думаю, дошел и до них. Как только ликийцы увидят облако пыли из-под копыт нашей конницы, у них пропадет всякое желание воевать.
- Я докажу, мой повелитель, что твой выбор правильный! - Пелопид был счастлив, что Митридат поручил ему, молодому полководцу, не имеющему за спиной громких побед, усмирить мятежный город.
- Ты, сын мой, - Митридат кинул взор в сторону Арагонта, - пойдешь с войсками в сторону Македонии, и будь осторожен - римское влияние там особенно велико. Не обещай покоренным никаких благ и милостей, до тех пор пока это не станет крайней необходимостью. Жди удара и днем и ночью. Окружи себя самыми преданными людьми и будь все время начеку.
- Отец, можешь не сомневаться, у меня хороший учитель.
В знак благодарности за возможность проявить себя в настоящем деле Арагонт поднял бокал.
- Теперь ты, Архелай…
Архелай был самым способным и опытным из всех полководцев царя. И своим нынешним триумфом Митридат был во многом обязан ему.
- Ты возглавишь флот и пойдешь в Элладу. Именно ты нанесешь первый удар римскому орлу. Афиняне будут благодарны тебе за освобождение.
Как самый старший из присутствующих, Архелай встал.
- Мой царь, - сказал он, - силу понтийского оружия римляне уже познали в полной мере. Я уверен, что найду поддержку у эллинов, и мы вместе сокрушим неприятеля. Этот кубок я поднимаю за тебя, повелителя и благородного воина!
С этими словами полководец одним духом выпил вино и, исполненный готовности служить, господину сел на место.
Митридат поднялся. На фоне всеобщего веселья, повернувшись спиной к пирующим и стараясь не обращать на себя внимания, он обратился к доверенным военачальникам:
- А теперь, когда вы, мои преданные воины, знаете о своей предстоящей судьбе, сообщу вам главное: в каждом городе по пути своего следования вы должны чувствовать себя в полной безопасности и знать, что не получите вероломного удара в спину. Таких городов будет много, и далеко не все встретят вас с благоговением. Те, кто получил освобождение от податей, будут благодарны, а иные… Там есть римские купцы, ростовщики, вольные поселенцы, и, пока у вас в тылу эти люди, об успешном продвижении вперед думать нечего. Сделаем так: перед тем как вам отправиться в поход, я пошлю гонцов во все гарнизоны, и мои наместники получат приказ извести этот род. Безжалостно и навеки!
- За нашего повелителя Митридата Евпатора, повелителя земель понтийских и главного врага Рима! За великого стратега и милостивого защитника эллинов!
Архелай резко поднялся с места, рискуя в этом порыве перебить своего царя. В ответ Митридат милостиво улыбнулся…