– Я рижанка. Десять лет назад вышла замуж за купца второй гильдии. Все было хорошо. У мужа имелась лавка на Двинском рынке, и дохода с нее нам хватало. Деток вот Бог не дал, а так… Жить бы да жить. Но случилось несчастье. Криш купил пару новых лайковых перчаток. Мы пошли в театр, муж их надел. На другой день у него на щеке вскочил небольшой прыщик. Видно, он коснулся лица рукой в перчатке. Через день у Криша распухло уже все лицо. Ему сделали операцию, удалили зараженную часть щеки. Ничего не помогало. Он все время был без сознания. Воспаление мозга и смерть на четвертые сутки…
– Сибирская язва? – догадался Алексей.
– Да. В Бикернском лесу, за городом, закапывают трупы павших животных. Какой-то бесчестный человек снял с больной коровы шкуру, прежде чем зарыть, и наделал из нее перчаток.
– Виновного не нашли? – спросил Титус.
– А никто и не искал. Так я осталась одна. На лавку был взят кредит. Пришлось продать домик и ютиться по съемным квартирам. Устроилась в кондитерскую продавщицей пирожных. Потом стала стара для такой работы, там нужны молодые и веселые. Деваться некуда, пошла прислугой… в пивную.
На этом месте женщина осеклась и посмотрела на собеседников, ожидая понимания.
– Околоточный узнал? – предположил Лыков.
– Да. Я, конечно, блюла себя, но все равно выгнали. Снова нечего стало есть… С большим трудом попала на телефонную станцию. Так и жила. А четыре года назад встретила Язепа. Он умел нравиться женщинам. Мы сошлись.
– Чем занимался брат тогда? – опять вступил в разговор Титус.
– Я никогда в точности не знала его дел. Но они были темны… Помню, некоторое время мы с ним обедали в Центральной кухмистерской. Это в здании Большой гильдии. Довольно сносно и недорого, особенно по абонементу. Обед из двух кушаний – всего семь рублей в месяц, из трех – девять с половиной. Можно без абонемента, тогда это двадцать пять и тридцать пять копеек в день соответственно. Стали завсегдатаи, официанты здоровались. Для таких, как мы, небогатых людей кухмистерская очень подходила. А потом выяснилось… Даже не хочется говорить.
– Язеп подделывал абонементы, – закончил за женщину Титус.
– Я до сих пор обхожу то место стороной, – вздохнула Лиза. – Стыдно.
– Чем еще он промышлял? – выручил ее Лыков. – Кто-нибудь ходил к вам домой? Товарищи, деловики? Может, звучали имена или место службы?
– Чаще других появлялся Адо Кадак, хозяин артели старьевщиков.
Мужчины переглянулись. Лиза заметила это.
– Он никогда мне не нравился. Однако что плохого в том, что человек старьевщик?
– В большинстве случаев правильнее говорить вор, – пояснил надворный советник.
– Но они же просто ходят по квартирам. Скупают кость, стекло, тряпки. Тяжелое ремесло, однако вполне законное.
– Это только с виду. Квартирные воры с утра разбредаются по предместьям, стучат в двери. Если им не открывают, они быстро ломают замок, проникают внутрь и хватают, что попадется под руку. И дёру. Ежели вдруг соседи заинтересуются или хозяева окажутся дома, тогда им предлагают продать ненужные вещи. И вообще заговаривают зубы. При этом воры оценивают замки, богатство жильцов, сколько людей в квартире… Все это пригодится в следующий раз. А хозяин артели, по сути, маз. Главарь шайки. У него связи со скупщиками краденого и свои люди на толкучих рынках.
Все трое помолчали, потом Яан продолжил расспросы:
– Кто еще приходил к вам, кроме старьевщиков?
– Давний приятель Язепа Карл Рымкус.
Лесопромышленник стукнул кулаком по столу:
– Тварь! Это он втянул брата в первое преступление. Жив, значит? И никто ему голову не пробил?
– У Рымкуса ломбард. Говорят, полиция часто находит там краденое, но патент не отбирает. Разве такое возможно?
– Возможно, если хозяин служит тайным осведомителем, – пояснил женщине Лыков. – Тогда ему разрешают махинации в рамках дозволенного – в обмен на доносы.
– Похоже на Карла, – вздохнула Лиза.
– У брата так и не было постоянного места службы? – уточнил Титус.
– Не знаю. Он же скрытный, ничего не рассказывал. Иногда в доме появлялись деньги, и даже немалые. Мы кутили, покупали обновки. Деньги быстро заканчивались. Но…
– Что? – насторожились сыщик и лесопромышленник.
– Год назад мне показалось, что у Язепа появилась настоящая работа. Он стал рано уходить, я собирала ему узелок с едой.
– Вот как!
– Да. Это длилось месяц-другой, потом он снова принимался валяться на диване. Причем средства не переводились. Неделю отдохнет и опять вроде как устроится. Еще раз в неделю ночью ваш брат уходил играть в карты. В какой-то тайный притон. Возвращался злой и без копейки. И утром кричал: "Где мои бутерброды?" Так прошел весь последний год. Лишь с февраля он стал чаще оставаться дома. Если и уходил, то ненадолго.
Лиза замолчала, а потом добавила:
– Да, иногда Язеп уезжал в командировки. Говорил, что по службе.
– Куда именно?
– Помню, что в Варшаву и Ревель. Еще, кажется, в Митаву.
– Так что было в последние месяцы? – настойчиво спросил Яан. – С того же февраля. Брат обеднел или наоборот, стал богатеть?
– Он сделался увереннее и богаче, – ответила Лиза. – И как-то… заматерел, так по-русски?
– Есть такое слово.
– Вот. Язеп изменился, сильно изменился. Однажды я увидела у него толстые пачки денег, несколько тысяч! Если не десятков тысяч. Я искала их… потом, после того как… Но ничего не нашла.
Гости напали на женщину с расспросами. Ведь где-то здесь разгадка! За толстые пачки обычно и убивают. Но Лиза не смогла объяснить, откуда у старшего Титуса взялось такое богатство.
– Посмотри бумаги, – обратился Лыков к товарищу. – Вдруг там есть указания, где он служил?
Яан развязал резинку. Сверху лежал паспорт.
– Странно, – пробормотал он. – Мне уже отдали его документы в сыскном. Там была и паспортная книжка. У него их две, что ли?
Раскрыл и ахнул:
– Не может быть!
– Что такое? – нахмурился Лыков. – Дай-ка.
Это был паспорт Рижского податного управления от 4 декабря 1897 года № 821, на имя приписанного к рабочему окладу Язепа Францева Титуса.
– И что тут не так?
– Вот эти слова: "Приписанного к рабочему окладу", – заявил Титус в сильном волнении. – В том, первом паспорте, что лежит в гостинице, сказано: "Приписан к служительскому окладу". Понимаешь?
– Нет. У нас в России указывают по-другому. Паспорта дают не всем, чаще это виды на годовой и на пятилетний срок. А тут рабочий оклад, служительский… Объясни, в чем дело?
– Разве в России полагается человеку иметь два разных паспорта?
– Нет, конечно.
– А у Язепа их было два. Один на рабочего, а второй на служащего.
Эглит слушала гостей и ничего не понимала. Наконец она потребовала, чтобы и ей все объяснили.
– Такие бумаги выдает городское податное управление, – начал Яан. – В подобных делах обязателен порядок, ведь от этого налоги зависят. И, стало быть, городской бюджет. А мы видим нарушение: один и тот же человек приписан к двум разным сословиям.
– Этого не может быть, – категорично заявил Лыков. – Ну ошибка, писарь обмишурился. Надо пойти и заявить. Не платил же твой брат два налога.
– Я думаю, он и одного-то не платил, – быстро ответил Яан. – Не в его правилах.
– Тогда бы ему паспорт не дали, – возмутилась Лиза.
– Допускаю, что его и нет, настоящего. А этот – поддельный.
В комнате стало тихо. Первым нашелся Лыков:
– Пойдем и спросим в податном управлении.
– Нет. Пусть выяснит Никифоров. А еще лучше Растегаев, как штатный надзиратель сыскной полиции.
Приятели внимательно изучили содержимое бюро. Среди старых счетов и рекламной дребедени они обнаружили письмо на бланке. Сверху было написано: "Посредническая контора "Дюна" для лиц, ищущих занятий. Рига, Большая Соборная улица, дом 2. Телефон № 439". Внизу мелким шрифтом уточнение: "Служительские места – только с залогом. Прислуга – только с рекомендательными письмами".
Собственно текст письма состоял из двух строк:
"Господин Титус, вопрос о вашем устройстве решен положительно. Ждем как обычно".
И подпись: директор Карл Наринг.
Второй находкой стала железная бляха с надписью Fenikss и номером сто два.
– Да ведь это пропуск на завод "Феникс", – сразу сообразил Яан. – Значит, брат там работал!
– Об этом, вероятно, и письмо, – предположил надворный советник. – Надо обратиться и на завод, и в контору. Вдруг вспомнят что-нибудь интересное. С чего начнем?
– С завода, – решил Титус. – Но поступим хитро. Все же два паспорта брата не дают мне покоя. Что-то здесь не так. Поэтому мы явимся на "Феникс" как хозяин и управляющий крупного лесного имения. Обдумываем планы купить передвижную пилораму на паровой тяге. Помнишь, я тебе рассказывал? Нам действительно нужна такая рама, с круглой пилой. Поставим ее в самом урочище, и не понадобится бревна к реке таскать.
– Ну был разговор…
– А ты заметил, какие тут плоты на Двине?
Лыков насупился. Он знал, что плохой лесовладелец, но не любил, когда ему об этом напоминали.
– Плоты как плоты. Покороче наших!
– Эх, Алексей Николаич. Там мало бревен, а много шлиперов и мурлатов, которые втрое дороже стоят. Вот и мы тоже начнем обрабатывать стволы, а не гнать дешевый лес.
– Хорошая мысль. Прямо сейчас начнем?
– А чего тянуть? Акционерное общество "Феникс" полностью называется так: "Общество вагоностроительных и механических заводов". Соображаешь? Они делают не только вагоны, но и нужные нам рамы, причем хорошего качества. Явимся, надуем щеки, поторгуемся. Попросим показать работающие образцы – наверняка в Риге есть такие. И в конце беседы, как бы невзначай, спросим про Язепа. Вот, мол, брат управляющего работал на вашем предприятии. Не осталось ли какой памяти, плохой или хорошей? Вдруг что-то и всплывет.
На том и порешили. Лизу Эглит спросили, как у нее с деньгами. Женщина смутилась и сказала, что не нуждается. Понятно… Титус оставил на столе двадцатипятирублевый билет, несмотря на протесты. И друзья поехали за пилой.
"Феникс" обосновался в Каролингофе, между Петербургским шоссе и линией Риго-Псковской дороги. Большая территория! Завод имел собственную водокачку, обширные мастерские и даже жилые дома. Директор-распорядитель Фриц Гросвальд принял двух потенциальных покупателей тут же.
В необъятном кабинете директора стояли модели грузовых и морозильных вагонов. А где же пилы? Лыков с этого и начал разговор:
– Господин Гросвальд, я владею крупной лесной дачей в Варнавинском уезде…
– Дача называется Нефедьевка? – усмехнулся хозяин.
– Как вы догадались?
– Давно к вам приглядываемся. Здравствуйте, Алексей Николаевич. А это не Яан Францевич с вами?
– Он самый. Однако у вас разведка поставлена.
– Иначе в наше время никак, – развел руками директор. – Конкуренция. Мы собирались вам кое-что предложить, а вы сами пожаловали! Очень, очень рад. Зовите меня Фриц Петерович. Чем мы можем вас заинтересовать?
– Нам нужна для начала одна передвижная пилорама с круглой пилой, на паровом двигателе, – начал Титус. – Чтобы могла работать и от дров, и от опилок, и от торфа.
– Имеем такую, – вымолвил Гросвальд, не сводя глаз с покупателей.
– А диаметр пилы позвольте узнать.
– Метр. По-вашему это будет аршин и шесть с половиной вершков.
– Побольше нет?
– У вас там такие деревья, что метра будет мало? – недоверчиво спросил директор.
– Попадаются стволы толщиной в два аршина и даже толще.
Директор задумался.
– Это задача для моих инженеров. Есть пилы большого диаметра, как вы хотите. Их можно заказать в Германии. Вопрос – как они покажут себя на нашей станине. Вдруг поведет? Разумнее вам купить стандартную.
– Какой срок ее изготовления?
– И стоимость, – веско, на правах хозяина, сказал Лыков.
– Срок – месяц. Стоит рама в обычной комплектации тринадцать тысяч рублей.
– Ого!
– Зато какое качество, Алексей Николаевич.
– Насчет качества. Хочу увидеть вашу пилу в деле, – строго заявил сыщик. – И поговорить с пильщиками. Есть в Риге работающие модели?
– Конечно, – оживился директор. – Вот хоть бы в лесопильном заводе Вельцера на Коенгольмской улице. Год, как они ее у нас купили. Работает четырнадцать часов в сутки. Я сейчас телефонирую хозяину, он вас встретит, все покажет и расскажет. Возьмите мой экипаж. А мы пока подготовим коммерческое предложение.
– Отлично, – встал с кресла надворный советник. И уже в дверях, будто вспомнив, повернулся:
– Один маленький вопрос, Фриц Петерович. Брат моего управляющего работал у вас на заводе. Тоже Титус, звали его Язеп. Он умер, и Яан Францевич сейчас собирает сведения о его последних днях. Не могли бы ваши люди найти все, что осталось в ваших бумагах? Пока мы взад-вперед до лесного завода. Будем признательны.
– Не вопрос, Алексей Николаевич. Язеп, вы говорите? Еще что-нибудь подскажете? А то у меня две тысячи человек работают. Профессию или цех…
– Есть лишь вот это, – Лыков протянул директору металлический пропуск.
– Ну, уже проще. Вы езжайте, а я распоряжусь.
Друзья на шикарном пароконном выезде директора отправились осматривать пилораму. Она их вполне устроила. Договорились между собой купить станок независимо от того, что получат в ответ на свой запрос. Пора уже обновить Нефедьевку. Лишь через полтора часа сыщик и лесопромышленник вновь вошли в кабинет директора "Феникса".
Тот встретил их в крайнем смущении. Лыков стал было обсуждать условия поставки, но Гросвальд перебил его:
– Извините! Прежде чем что-то у нас купить, сначала… Вдруг вы передумаете?
– Не понял, Фриц Петерович. Почему мы должны передумать? Станок нам понравился.
– Я насчет брата Яана Францевича. Тут выяснились нелицеприятные вещи.
– Ну-ка! Что именно? Он не дружил с законом. Печально, конечно, но мы это уже знаем.
– Увы. Яан Францевич… Не соображу, как начать… Мы уволили вашего брата против его воли.
– Опять что-то украл?
– Да. Точнее, пытался.
– Что же на этот раз?
– Наши технические секреты.
Гости опешили.
– В каком смысле?
– В том, что я сообщил. Язеп Титус устроился на заводы "Феникса" в сентябре прошлого года на рабочую должность токаря по дереву. И сразу стал, извините, совать нос не в свои дела. А именно в инженерные. Дважды его заставали в конструкторском отделении конторы. С бумагами в карманах!
– С какими бумагами?
– Планами создания литейного производства. Технической документацией по механической обработке точных поверхностей. Привилегиями в ходовой части пассажирских вагонов. В конце концов нам это надоело, и мы его выгнали. Прошу извинить, но такова правда.
– Зачем Язепу привилегии на вагоны? – развел руками Яан.
– Как зачем? Это называется коммерческий шпионаж. В Европе он давно уже известен. Вот, дошел и до России.
Титус сокрушенно отвел глаза.
– Стыд-то какой, – едва слышно пробормотал он. – Лучше бы воровал…
– Я так понял, что пилораму вы у нас покупать не будете, – не столько спросил, сколько констатировал Гросвальд.
– Еще чего! – возмутился Лыков. – Нужная штука. Давайте договор, мы его изучим и, может быть, сразу и подпишем.
– Язеп умер, но так уж вышло, – поддержал Титус. – Приношу свои извинения за него.
– Что вы, что вы…
– Давайте договор. Мертвое мертвым, а живое живым.
Друзья прочитали контракт, и Алексей тут же его утвердил. Гросвальд на радостях налил всем по рюмке хорошего коньяка. Простились они по-дружески.
Выйдя с завода, лифляндец сказал:
– Хорошо, что мы начали не с "Дюны", а с "Феникса".
– Почему? – удивился Алексей.
– Коммерческий шпионаж. Вдруг это они наняли брата?
– Глупости! В Риге есть еще один вагоностроительный завод. Он-то и подослал шпиона, я уверен.
– Ты имеешь в виду Русско-Балтийский вагонный завод?
– Да. Им "Феникс" прямой конкурент. Еще и заказы друг у друга перебивают, – Лыков посмотрел победно, довольный своей прозорливостью.
– Видно, Леша, что ты приезжий, – ответил Титус. – У обоих этих заводов один акционер, господин Фрейвит. Он что, сам у себя секреты тырит?
Алексей озадаченно молчал. Потом сказал:
– Поехали, глянем на эту "Дюну". Большая Соборная – это где?
– В старом городе, близ ратуши.
– Найдем ресторацию напротив и понаблюдаем в окошко. Бойкая ли лавочка, много ли ходит искателей мест. Солидно выглядят или так, на пять копеек.
– Много же мы узнаем таким способом, – скептически заметил Титус.
– Надо с чего-то начать. А там попросим Никифорова навести справки.
Друзья так и поступили. Они заняли столик у окна в ресторане на углу Господской и обедали целый час. За это время дверь конторы ни разу не открылась, никто не вошел и не вышел. Странно… На какие же доходы они живут? Осоловевшая парочка прошла мимо "Дюны", скосив глаза. Крепкая дверь обита железом. Вывеска маленькая, едва заметная. На окнах решетки. Но больше всего Яана поразил замок.
– Давно такого не видел, – сказал он приятелю, когда они вышли на берег Двины. – Три ригеля! Внутри механизм повышенной сложности. И бронированные накладки на петлях. Замучаешься вскрывать…
– Ты что задумал?
– Да это так, к слову. Но зачем рядовой конторе подобная дверь? Не во всяком банке ее увидишь.
Они прогулялись по набережной, и Титус продолжил рассуждать:
– Если "Дюна" занимается коммерческим шпионажем, это объясняет, откуда у Язепа два паспорта.
– То есть?
– То есть он был их агентом. И мог устроиться на завод хоть рабочим, хоть служащим. В зависимости от того, что им требовалось.
– Правдоподобно, – согласился Алексей. – Но что же управа? Как она сумела выдать два документа на одно лицо?
– Сунули взятку. А мой брат, скажу так, очень подходил для тайной службы.
– Прирожденный шпион, что ли? Поясни.
– Помнишь, я говорил, что Язеп учился в Политехникуме и почти его закончил? Так вот. По образованию и вообще по острому уму, он должен был устраивать "Дюну". Представляешь? Взяли на завод токаря по дереву. Он ходит, смотрит и слушает. Его не опасаются: что может понимать рабочий? А у него ум и знания инженера! Нет, надо разобраться с этой конторой.
Вечером у них состоялась встреча с помощниками. Растегаев сообщил, что в преступной среде Московского форштадта ходят любопытные слухи. Он переговорил с двумя осведомителями. Оба заявили одно и то же: Язеп Титус действительно облапошил самого Ярышкина, но перебежал не к Вовке Рейтару, а куда-то за реку. Он купил в Задвинье трактир. На чужое имя, поскольку ему промысловое свидетельство полиция никогда бы не дала. И уплатил за защиту "королю" Митавского форштадта Августу Кристлибу по кличке Дохлый Август.