Эта мразь теперь затаится, ляжет на дно, отыскать будет нелегко. Вряд ли он живет в Святовске. Для него - столь приметного - это что лодке в дождевой луже торчать - сразу бросится в глаза. Не иначе, толчется в Светловолжске - народу там полно, легко затеряться. Но в Светловолжск прибыл, наверное, недавно. Ну ничего - найдется. А рации в корзине не оказалось. Видимо, заметил нас раньше, чем мы его. Хитрая и коварная бестия.
...Десять лет назад Стеклов впервые услышал о Вареве. Тогда он работал в конторе одного завода, где произошла авария. В ОГПУ было возбуждено дело о диверсии. Расследование затянулось - сдвигов не было. В конце концов, почти через полгода, удалось очертить круг более или менее подозреваемых лиц - четыре человека. Среди них оказался и бухгалтер Варев Вячеслав Мефодьевич.
Вася Быков работал на этом заводе инженером. Он активно помогал следствию. С его помощью многое было выяснено и разоблачен один из вредителей. Но тот при аресте оказал вооруженное сопротивление и был убит.
В ОГПУ некоторые считали: акт саботажа был организован убитым преступником, то есть без соучастников. Иначе считал инженер Быков, полагая, что саботаж - дело рук не одного лица. Он заподозрил Варева, своего соседа по лестничной площадке. Однажды ночью он видел, как к нему приходил разоблаченный саботажник. Варева начали проверять. А Быков решил ускорить дело и самолично разоблачить затаившегося врага.
Его действия санкционировал следователь, у которого было это дело в производстве. Но он не подсказал Быкову одной мелочи, которая стоила ему жизни.
Быков по долгу службы соприкасался с секретными документами - это и попытался он использовать. Василий обратился к бухгалтеру Вареву с просьбой: одолжить на три недели две тысячи рублей. Цель этого хода сводилась к следующему: не потребует ли Варев расписки с Быкова и не станет ли ею как-то шантажировать должника. Если же бухгалтер не возьмет с него расписки, то не будет ли проверять мотив займа, заподозрив, что ему расставили ловушку?
Быков пришел к Вареву за деньгами и объяснил, что у сестры его, заведующей в Бугульме промтоварным складом, обнаружилась крупная недостача. Если он не добудет денег - ей тюрьма.
Бухгалтер согласился дать ему в долг, но сказал, что вынужден снять деньги со сберкнижки, и предложил после работы вместе сходить в сберкассу. Так и сделали. Варев получил деньги и, прежде чем отдать их сидевшему в стороне Быкову, подменил, как выяснилось позже, другими, номера которых были записаны.
За Варевым установили тщательное наблюдение. Но тот, казалось, не проявил ни малейшего интереса к родственникам Быкова. Через три недели Вася вернул ему деньги, а вечером был найден убитым у себя во дворе. Варев после этого исчез. Задержали убийцу - некоего Николаева. Он и поведал, в чем ошибся Быков, как сам угодил в ловушку.
Следствием было установлено: Варев, бывший царский жандарм, присвоил документы убитого им красноармейца. В гражданскую служил в контрразведке у адмирала Колчака. После разгрома белых армий сколотил банду и разбойничал на Волге. Позже было сообщение из Москвы о розыске крупного шпиона Варева - Поленского. Как оказалось, он - агент германской разведки, неоднократно переходил государственную границу. Еще в те годы Варев был обложен, как волк, красными флажками, но снова выскользнул.
Сила матерого преступника Варева заключалась в том, что, обладая опытом, интуицией и умом, он быстро сходился с нужными людьми и время от времени устраивал окружающим своеобразные экзамены. Причем эти проверки для многих оставались незамеченными.
И в последнем случае, о котором стало известно Стеклову, была знакомая история. Варев познакомился с Дочковым, инженером одного из наркоматов, завел с ним дружбу на почве выпивки, женщин и осторожно выведывал нужную информацию. А когда почуял внешне незаметные новые штрихи в поведении Дочкова, решил проверить того.
Действительно, в это время инженер сообщил в ОГПУ о своих подозрениях в отношении Поленского (новая фамилия Варева), заверив, что его приятель ничего не узнает об этом.
Варев, задумав несложную комбинацию, предложил Дочкову помочь устроить их общую любовницу на работу в наркомат. Пояснив при этом, что красотка Нелька быстро будет замечена начальниками, которые приблизят ее. Скажем, возьмут секретарем. Появится, таким образом, рычаг, который можно будет использовать для служебного роста.
Нельку приняли в наркомат, как обычно принимают в этих случаях рядовых сотрудников. Этот этап не вызвал особых подозрений у Варева.
Сотрудник ОГПУ, который занимался этим делом, расценил так: Варев хочет внедрить своего человека и использовать как источник информации. Стало быть, во-первых, Варев ничего не подозревает о сообщении инженера Дочкова, иначе бы он свертывал, а не разворачивал свою деятельность. И, во-вторых, Варев рассчитывает использовать оба канала для сопоставления и оценки получаемой информация. Следовательно, все это он предполагает использовать продолжительное время, по крайней мере - несколько месяцев.
Незримо помогая устроиться на работу Нелли Чудиновой, следователь пытался через нее доказать шпионскую деятельность Варева, а самое главное - выйти на его сообщников.
Запустив Чудинову в наркомат как наживку, Варев стал с напряжением ждать, что дальше будет. Любой перевод на верхнюю "ступеньку" должен был стать сигналом об опасности. В этом и крылась проверка. Преступник хорошо знал возможности Дочкова. Тот действительно мог помочь устроиться на работу в свое управление техническим работником, но проталкивать Нельку выше ему было не по зубам. Такой перевод могли устроить ей, скажем, органы безопасности. Это дало бы основание предполагать, что Дочков сообщил о нем в ОГПУ. Для Варева особенно важно было знать, в какой срок будет осуществлен перевод на новую работу и к кому именно.
Уже через полтора месяца Нелька оказалась техническим секретарем у одного из заместителей наркома. Варев, не теряя больше ни дня, скрылся, использовав канализационный колодец. Наблюдение за домом не помогло.
Стеклов, собиравший в свое время сведения о Вареве, знакомился с бумагами, проливавшими свет на всю эту историю. Он тогда, как ему помнится, отметил две ошибки: в переводе Чудиновой встревожил матерого шпиона не только срок. Главное: ее определили к руководителю, ведавшему промышленным производством особого назначения.
Вся эта история, связанная с деятельностью Варева, промелькнула перед мысленным взором майора Стеклова как трагическая картина, нарисованная одной только черной краской.
От усталости майор лег на землю. "Да, вот какого зверя я упустил сегодня! - казнил он себя. - Выходит, я переплюнул в своей глупости всех. А еще копаюсь в чужих ошибках".
Появился запыхавшийся лейтенант Матыгулин. Он остановился у рва, граничившего с кладбищем, и начал озираться.
- Это ты, Тагир? - спокойно окликнул его Стеклов.
- Что с вами, товарищ майор? - Матыгулин испуганно кинулся к нему. - Вы не ранены?
- Я ничего. А ты вот чего? Почему ушел от кустарника? Быстрее назад! И смотри в оба.
Матыгулин опешил. Он видел: с майором творится что-то неладное - тот лежал в неестественной позе с пистолетом в руке.
- Может, вам помочь? - растерянно предложил Тагир.
- Знаешь... дерни-ка посильнее за стопу левой ноги... Кажется, подвихнул. А потом - бегом туда.
Лейтенант потянул ногу Стеклова, и тот потерял сознание. Пришел в себя, когда Матыгулин, сбегав вниз, к воде, сделал ему примочку.
- Тагир, - произнес он негромко, - немедленно беги туда... к тем кустам. Возможно, там кто-нибудь сейчас появится. Действуй!
- Товарищ майор, как же вы...
- Немедленно иди. Если я не появлюсь до утра, пошли ко мне Мусу.
- Понял. Бегу, товарищ майор.
Лейтенант Матыгулин просидел в кустах несколько часов, но никто за это время не появился. Ноги задеревенели. Ночная свежесть леса медленно подбиралась к нему, и под утро стало неприятно холодить тело. Вконец одолели комары, но укусов он не чувствовал. С востока заструился матовый свет. Начали просыпаться птицы, включаясь в нестройный хор.
Было четыре утра, когда Тагир отправился к машине. Шофер, закрыв окна в кабине, спал сном праведника.
"Хорошо устроился, - поежившись от холода, отметил про себя Тагир, - но придется будить".
Шофер очень быстро пришел в себя и, выслушав Матыгулина, погнал машину в Святовск.
Лейтенант тем временем вернулся назад, было около пяти утра. Рассвело. Лес был еще окутан легкой дымкой. Матыгулин начал внимательно осматривать местность. Обошел кусты. И тут он оцепенел: там, где они вечером осматривали при свете фонарика заросли, увидел выкопанный куст чертополоха. Тагир осторожно схватился за основание толстого стебля и потянул на себя. Его взору открылась полуметровой глубины пустая яма. На дне ее были видны сохранившиеся отпечатки квадратного предмета. Матыгулин смерил площадь отпечатка и пришел к выводу: в яме хранилась рация! У него перехватило дух, как когда-то в детстве при падении с крыши сарая. Во рту пересохло.
"Когда же ее успели утащить? - растерялся лейтенант. - Неужели, пока я бегал к Стеклову?"
Слабой надеждой пронеслась в голове мысль: "А может, рации уже вчера здесь не было? К тому же чуть сдвинутый от ямы пласт земли, оплетенный корнями растения, майор мог не заметить - все это закрывают лопухи и ветви кустарника". Матыгулин покрутился вокруг этого места еще минуту и решил, что оставаться здесь больше не имеет смысла.
Глава VII
Закиров застал Светлану Древцову на работе. Она аккомпанировала на фортепьяно высокой черноглазой девочке, старательно выводившей слова из песенки "Сурок".
Ильдар нетерпеливо прохаживался в коридоре, поминутно посматривая на часы. Росло внутреннее напряжение. "Если сейчас не подтвердится версия о действиях преступника, позволивших ему снять слепки с ключей квартиры Древцова, значит, надо все начинать сначала". Закиров от нетерпения снова открыл дверь аудитории, откуда доносилась нежно-грустная мелодия. На этот раз Древцова заметила Ильдара и, извинившись перед юной вокалисткой, поспешно вышла.
- Светлана Петровна, извините, кажется, оторвал вас... но дело срочное, - как-то неуверенно начал Закиров. - Я вас постараюсь не задержать.
- Да-да... Я слушаю, пожалуйста...
- Скажите, зимой или весной вашего отца никуда не приглашали?
- В смысле? Куда? Кто?
- Ну... например, в военкомат, в домоуправление на собрание, на встречу ветеранов или куда-нибудь в этом роде...
Она задумалась. Закиров замер, на его лице застыло выражение, похожее на мольбу: пожалуйста, очень прошу вас, выручите меня, вспомните, это чрезвычайно важно.
Древцова хотела уже отрицательно покачать головой, но, взглянув на него, помолчала, уставившись отсутствующим взглядом в невидимую точку.
"Все ясно, - оборвалось у него внутри, - судя по всему, моя догадка имеет право на жизнь не больше, чем мыльный пузырь". И когда она тихо произнесла: "Не помню", - внутреннее напряжение совсем спало, уступив место зыбкому равнодушию.
Оба молчали.
Закиров пальцами водил по широкому крашеному подоконнику, глядя на улицу. "Я, видимо, снова разбередил ее душевную рану, - подумал он, - и это, несомненно, мешает сразу вспомнить детали из жизни дорогого ей человека". Как бывает на экзаменах: вытащишь билет, тут же у стола преподавателя прочтешь его - и почти всегда от нервного напряжения напрочь отключается память, кажется: этих вопросов ты не знаешь. А стоит успокоиться - все становится на свое место. У него вновь появилась надежда.
- Светлана Петровна, вы еще разочек в спокойной обстановке подумайте. Пожалуйста. А я, с вашего позволения, зайду сегодня вечером. Может, ваш супруг что-нибудь прояснит.
Древцова посмотрела на часы:
- Вы знаете, он сейчас дома. Так что, пожалуйста, можете прямо сейчас. А я скоро заканчиваю - и прямо домой.
Закиров согласился с ее предложением.
Муж Древцовой, Николай Петрович, открыл дверь тотчас же, словно только и ждал его звонка. Узнав Закирова, зачастил скороговоркой:
- Пожалуйста, пожалуйста, товарищ следователь, проходите. Я тут чай соорудил, так что прошу прямо к столу.
Поблагодарив за гостеприимство, Ильдар удобно расположился на кожаном с валиками диване. Оглянул взглядом комнату и отметил: все осталось без изменения.
На его вопросы Николай Петрович отвечал быстро, почти не задумываясь, как отличник-второклассник таблицу умножения.
Собственно, Закиров не очень-то надеялся услышать что-нибудь утешительное. Он знал: у них с тестем были прохладные отношения и каждый жил своими интересами. Вскоре пришла Древцова. Уже с порога заявила:
- К сожалению, ничего не припомнила. Видимо, ничего такого и не было.
Закиров встал, чтобы уйти, и на всякий случай спросил:
- Светлана Петровна, где у вас лежат письма, открытки?
- А мы их того... - ответил за нее муж, выразительно жестикулируя руками.
- Но рвете и выбрасываете, очевидно, вы свою корреспонденцию. А хозяин-то, может, ее хранил?
- А впрочем, может... - неуверенно согласился тот.
- Знаешь, Коля, посмотри-ка папин ящик в комоде, - вмешалась Светлана Петровна. - Там он поздравительные открытки от своих друзей хранил.
- Я не хочу в его вещах копаться. Посмотри сама, - недовольно ответил ее супруг. И тут же высказал предложение: - А лучше, если сам следователь ознакомится с содержанием этого ящика.
Закиров тут же поддержал эту идею.
В комодном ящике лежали давнишние фотокарточки Древцова, грамоты, открытки и письма друзей. Ильдар перебирал их осторожно, хотя в ящике царил хаос. "Копалось в этих бумагах в последнее время немало народу, - подумал он, аккуратно складывая их в стопку, - каждый чего-то ведь искал". Но он-то был уверен, что ищет самое главное - ключ к раскрытию тяжкого преступления.
Через полчаса он устал читать содержание грамот, писем и открыток и, взяв очередной конверт с напечатанным на машинке обратным адресом, вдруг встрепенулся. Лихорадочно посмотрел на почтовый штемпель, и сердце бешено заколотилось. Быстро вытащил из конверта четверть листочка и громко, повернувшись к домочадцам, зачитал:
Дорогой Петр Львович!
Коллектив средней школы 32 убедительно просит Вас выступить на вечере встречи выпускников с воспоминаниями о гражданской войне.
Вечер состоится 15, марта, в субботу сего года. В 19 часов.
Заранее сердечно благодарим Вас.
С огромным уважением, коллектив учителей школы. Очень ждем Вас.
Закиров подошел к Древцовой.
- Вам это приглашение ни о чем не говорит?
Та уставилась в бумагу и зашептала:
- Постойте-ка, кажется, его действительно приглашали. Да-да, верно.
- И он, конечно же, ходил? - больше утверждая, чем спрашивая, произнес следователь.
- Да. Сейчас вспомнила - он был на вечере. Но быстро вернулся.
- Что он вам после этого вечера сказал?
- Ничего. А может, и говорил. Память у меня стала дырявой после случившегося.
Закиров с разрешения хозяев оставил у себя письмо и немедля поехал в школу.
Ему повезло: в школе шли консультации у выпускников и он выяснил - организатором вечера была учительница истории Валентина Геннадьевна Зайцева. Через несколько минут уже разговаривал с ней. Выяснилось: приглашений в письменном виде никому не посылали.
"Фу... появилась хоть реальная зацепка, - с облегчением вздохнул Ильдар. - Теперь надо ее как следует раскрутить".
Он вышел на улицу. Было семь вечера. В больницу опоздал. Решил позвонить, наконец, Эле Бабаниной. Вошел в телефонную будку. Вновь появилось волнение. Ответил отец. Оказалось, что она уехала в командировку.
На следующий день с утра Закиров занялся жильцами дома, где проживал Древцов. А Тренькову поручил поработать с найденным накануне письмом-приглашением. И снова ему повезло: один из жильцов соседнего подъезда показал, что около двух недель назад видел во дворе незнакомого бородатого мужчину. Приметы, которые он описал, были весьма сходны, с приметами Фролова - Космача. Свидетель при этом подчеркнул, что бородатый мужчина, похожий на попа, вошел в первый подъезд. Именно там и находилась квартира, подвергшаяся ограблению.
Правда, у Космача в "послужном списке" не было до сих пор убийств. Видимо, преступник заранее и не помышлял об этом. Потерпевший явно пришел для него неожиданно и, очевидно, хотел задержать преступника. В завязавшейся схватке Космач схватил первый попавшийся предмет - мраморную пепельницу - и нанес Древцову смертельный удар. Так, по крайней мере, считал Жуков. Теперь эту версию подкреплял свидетель.
Из уголовного дела Фролова вытекало, что тот последние годы действовал в одиночку. Это предопределило его тактику: поселяться рядом с объектом предстоящего преступного посягательства, изучать тщательно обстановку - затем действовать.
Он старался не поддерживать связей с остальным уголовным миром и не доверялся случайным наводчикам. Не любил и добычу делить. Жил, как рак-отшельник, в одиночестве и не посещал шумных мест. Иногда поступал на работу, но и то чтобы подобраться поближе к намеченному объекту да чтоб не привлекли к ответственности за тунеядство.
Именно эти обстоятельства укрепили решение Ильдара срочно проверить ряд близлежащих организаций, где мог работать Космач.
Чем внимательней вчитывался Закиров в протокол осмотра места происшествия и воссоздавал в памяти план квартиры потерпевшего, тем больше ему казалось, что преступник ранее побывал там. Уж слишком быстро прибрал к рукам самое ценное. При этом бросалось в глаза - в квартире не было следов слепого поиска: в основном вещи находились на своих местах. "Может быть, преступник подслушивал телефонные разговоры и кое-что сумел выудить? Ведь Древцовым можно звонить лишь через коммутатор". И он начал поиск с телефонной станции.
Но надежды его не оправдались: на станции Фролов не работал.
В разговоре с одной из телефонисток выяснилось другое: несколько дней тому назад звонил какой-то мужчина и интересовался неким Фроловым Валерием Марковичем. "Я почему запомнила, - пояснила она, - сначала этот голос спросил бородача. А когда я пошутила: "Кого из бородачей? Их тут у нас двое околачивается?" - назвал фамилию Фролова".
Закиров сначала подумал: звонок - дело рук Тренькова. Тот имел моду, как говорили товарищи, опережать при случае события, не поставив никого в известность. Но тут же засомневался: за это время он обязательно сказал бы о своей догадке и соответствующих действиях. И все же надо будет у него спросить.
Весь оставшийся день Ильдар ходил по небольшим организациям. В мастерской "Металлоремонт" его ждал тот же сюрприз, как на телефонной станции. Но здесь спрашивали его просто по фамилии. Закиров обратил внимание: в помещении мастерской, похожем на сарай, не было видно телефонного аппарата. Он обратился к приемщику:
- Позвольте, а как вас спрашивали, ведь, кажется, вы работаете без телефона?
- Видите ли, он приходил сюда - такой представительный, с черной бородой и в кепке, надвинутой на глаза.