- … уплыл на лодке, возможно, в унылое и безлюдное место под названием Ламбет и на следующее утро вернулся домой целый и невредимый. Затем он посетил представление в театре, где ему передали записку…
Графиня щелкнула пальцами.
- Вот кого мы должны снова повидать. Эту продавщицу апельсинов.
Элпью вздохнула. Девочка явно рассказала все, что знала. Графиня просто стремилась провести день в теплом театре.
- Идем, Элпью! - Графиня потерла руки, при дыхании изо рта у нее шел белый пар. - Театр - это ключ! И так близко.
Элпью застонала: для нее не было кошмара страшнее. Она предпочла бы остаться на холоде и превратиться в ледяную статую, чем выслушивать еще раз напыщенную театральную чепуху. Тем не менее она потащилась за графиней в сторону театра "Линкольнз-Инн".
Они поспели как раз к началу представления. Публика валом валила в открытые двери. Лицо графини просияло.
- Сегодня дают что-то интересное. Прекрасно. Тогда мы можем войти и осмотреться в тепле.
- Эшби, догогая! - Узнав знакомый французский акцент, они узрели и Пигаль, которая, подобрав юбки, выходила из кареты. Она крепко ухватила подругу за руку. - Моя жизнь - этто тгагедия! Ты должна сесть в моей ложе, чтобы я все тебе гассказала. - Обхватив графиню за талию, она повлекла ее ко входу. - Я чувствую, что кто-то иггает со мной пегвоапгельские шутки, но до конца магта еще две недели, так что эттого не может быть.
- Уверена, не все так плохо, - жеманно улыбнулась графиня, пока женщины усаживались в боковой ложе. - Что сегодня дают?
- Ты не знаешь, о чем говогишь, Эшби. Тебе повезло, повезло, повезло, - запричитала Пигаль, так что ее рыжий парик мелко затрясся. - У тебя есть славная, милая Элпью, котогая тебе помогает, одевает тебя, пгиносит еду и напитки. Увы, у меня нет никого!
- А Азиз? - улыбнулась графиня.
Лицо Пигаль помрачнело, так что графиня торопливо добавила:
- Он случайно не умер?
- Нет, - ответила ей сердитым взглядом Пигаль. - Хуже. Он меня бгосил. Его пегеманила жена этого выскочки Альфонса ван Кеппеля.
- Ушел к голландке? - содрогнулась графиня.
- Не говоги со мной об эттом, - передернулась в ответ Пигаль. - Фламандцы! - Она откашлялась и сплюнула. - Отвгатительные существа, все как один.
Оркестр закончил играть увертюру, и на сцене обнаружился невысокий дородный мужчина в длинном светло-вишневом камзоле и серебристых трико. Зрители встали, аплодируя. Пигаль прошептала, нагнувшись к графине:
- Я обожаю синьога Фидели, а ты? Какой агтист! А сегодня ему аккомпанигует Фингег! Какое нас ждет наслаждение!
На сцену вышел скрипач в коричневом камзоле и встал рядом с синьором Фидели. Музыкант пристроил скрипку под подбородком, синьор Фидели набрал полную грудь воздуха и запел:
Лишь только сквозь хаос луч света пробился,
Величия полон, весь мир закружился…
Его чистый голос взмывал все выше и выше, пока публика, состоявшая преимущественно из женщин, не замерла в экстазе.
И музыка сфер зазвучала с небес,
Чтоб дух человека окреп и воскрес…
Элпью сидела с разинутым ртом. Она никогда не видела ничего подобного. На сцене стоял и пел женским голосом мужчина. На самом деле даже более высоким, чем у всех известных ей женщин. Она никогда не смогла бы взять это верхнее "ре", даже если бы тяжеловоз с груженой подводой отдавил ей ногу.
Так с тех пор к наслажденью планеты спешат
И движеньем своим учат нас танцевать,
О да, танцевать и любить.
Вытаращив глаза, Элпью шепотом спросила у графини:
- Это переодетая женщина?
Графиня фыркнула в ответ на такое невежество.
- Нет, дорогая, это знаменитый Сигизмондо Фидели. Это самый известный в мире итальянский кастрат!
- Знаменитый кто?
- Кастрат! Кастрат! Он мужчина, но у него удалены яички.
Планеты своими путями бегут,
Солнце с луной в звездном небе плывут…
- Яйца, вы хотите сказать?… - Элпью показала на свой лобок.
Графиня кивнула, сунув язык за щеку, прежде чем проговорить одними губами:
- Да, яички!
Элпью наклонилась вперед и, прищурившись, впилась взглядом в трико мужчины.
…И танцем своим утверждают они
Силу гармонии и любви.
Элпью посмотрела на зрителей. Все сидели как завороженные. Несколько минут она наблюдала за графиней и Пигаль, на их лицах было написано такое обожание, словно синьор Фидели был… ну, в общем, словно он был полноценным мужчиной.
Наклонившись к графине, Элпью тихо прошептала:
- Я только что увидела одного человека, мадам. Наслаждайтесь концертом. Я буду ждать вас у входа, когда он закончится.
Не отрывая взгляда от полного человечка, графиня согласно кивнула.
Выбравшись из зрительного зала, Элпью рванула прочь.
- Кошачий концерт какой-то! - крикнула она девочке с апельсинами, сидевшей на корточках в коридоре и подсчитывавшей выручку перед первым антрактом.
- Синьор Фидели? - воскликнула девушка. - Он очаровательнейшее создание. Ангельский голос.
Элпью поспешила дальше. Мир сошел с ума. Она юркнула за штору и протиснулась в дверь, ведущую за кулисы.
Сбоку от сцены, в тени, столпились оголтелые обожательницы: прислонясь к декорациям, они, словно в трансе, смотрели на певца. Элпью растолкала их, стремясь попасть в уборные.
В артистическом фойе склонились над выпивкой несколько актеров, наемных, судя по их виду. До Элпью донеслись обрывки их разговора, где преобладали слова "я", "ведущий актер", "я", "столько лет опыта", "я" и "меня", и она порадовалась, что разыскивает не их.
Она вошла в дамскую уборную. Крепкая женщина средних лет сидела под окошком, расположенным под самым потолком, и шила.
- Здравствуй, Молли, - сказала Элпью, садясь на длинную скамью спиной к столу и зеркалу. - Как дела?
Молли глянула на нее исподлобья.
- Не моя ли это красотка Элпью? Работу ищешь, а?
Элпью удивилась - Молли должна была бы лучше ее знать.
- Миледи пришла на концерт.
Молли сочувственно на нее поглядела.
- Просто загадка. "Друри-Лейн" дает представление - акробаты, канатоходцы и дрессированные собачки, публика валом валит. А потом закрепляет свой успех с помощью Силача из Кента… Ты его видела?
Элпью покачала головой.
- Ненавижу театр.
- Нет-нет, - усмехнулась Молли. - Это совсем другое! Шесть футов росту, мускулы - словно у него повсюду засунуты суповые миски. И он заставлял эти мышцы двигаться, как будто они живые. Поднял груз в две тысячи двести сорок фунтов, разрывал на куски толстенные веревки. Это было умопомрачительно. А когда он поднял лошадь…
- Человек поднял лошадь? - Элпью подумала, что ослышалась, но Молли кивнула.
- Лошадь! - Она отложила иголку и вздохнула. - Какой мужчина! Я была бы не против немного с ним порезвиться. - Она снова принялась за шитье. - А что у нас? Маленький жирный итальянец без яиц, который вопит почище мартовского кота, а женщины сходят по нем с ума. - Она испустила тяжкий вздох и откусила нитку. - Не понимаю.
Элпью кивнула головой в сторону фойе.
- А чего они здесь?
- Актеры-то? Они здорово злятся. Репетировали все утро, даже домой не ходили. - Молли затянула нитку и закрепила ее, потом стала выбирать в своей швейной корзинке нитки другого цвета. - Неудачный сезон для пьес. Все недовольны. Многих актеров уволили под Рождество. Если только они не умели прыгать через обручи или танцевать на канате.
- И никому из актеров не платят, пока там каркает этот евнух.
Молли кивнула.
- А на следующей неделе главный, от большого ума, решил отменить все запланированные спектакли и пригласить мусье Баллона, обучающего танцам французского дофина.
Элпью разинула рот.
- Французского дельфина? Да как же можно научить рыбу танцевать?
- Дофина, а не дельфина. Это по-французски "принц". Так что еще одна новомодная штучка урежет актерский заработок. - Молли вздохнула и покрепче затянула нитку. - Однако все они актеры. - Подняв брови, она постучала по носу наперстком. - Понимаешь, о чем я? У них у всех настоящие трудности, а их единственно волнует, у кого яйца больше.
- Пусть радуются, что они не синьор Фидели! У него вообще никаких нет!
Женщины расхохотались, потом зажали рты ладонью, испугавшись, как бы смех не долетел до сцены.
- Так чего же ты тут ищешь, девочка? - спросила Молли, зажав нитку в зубах и взглядом ища затерявшуюся на коленях бусину.
Наклонившись к собеседнице, Элпью прошептала:
- Мне надо найти одного типа, здорового такого. Через торговок апельсинами он передает кое-кому записки.
- Наверное, богатым женщинам? Они все это делают.
- Нет, - покачала головой Элпью. - Он передал записку джентльмену, другу моей госпожи, и эта записка привела его к смерти.
Молли ахнула. Артистическая наполнилась громом нарастающих аплодисментов. Переждав их, Молли заговорила:
- Это не тот молодой джентльмен, которого убили два дня назад в Ковент-Гардене?
- Ты об этом знаешь?
- Мы всё знаем, - Молли вывернула платье налицо. - Все здешние болтаются по вечерам на той площади. Так что когда кому-нибудь перерезают глотку… - Она передернулась.
- Красивое, - заметила Элпью. - Чье это? Брейсгирдл?
- Нет, миссис Барри. - Молли встряхнула платье, демонстрируя его во всем великолепии. - Это было свадебное платье королевы Марии.
- Королевы Марии в пьесе?
- Нет, настоящей королевы Марии.,
- Покойной жены короля Вильгельма? - Королева Мария умерла от оспы в возрасте тридцати двух лет всего пятью годами ранее.
- Нет, не этой, а итальянки, Марии Моденской, которая была замужем за королем Яковом. - Молли стряхнула с расшитого драгоценными камнями лифа платья обрывки ниток. - Она подарила его миссис Барри за то, что та научила ее "гаварить па-англиски"! Она всегда его надевает, когда играет королев. А она, как ты знаешь, только их и играет почти всегда.
Элпью знала миссис Барри только по своей временной работе в театре - на посылках. Элпью помнила высокомерную женщину с перекошенным лицом, которая щелкала пальцами и кричала: "Костюмерша!" Настоящая дива. Значит, теперь миссис Барри владела этим роскошным платьем, в которое некогда облачалась королева.
- Королева подарила ей и свое коронационное платье, можешь себе представить? А миссис Барри таскает кошек на все свои спектакли, так что мне постоянно приходится следить за этими нарядами. - Молли держала платье перед собой в вытянутых руках. - А что, я могла быть стать королевой, если бы мне удалось поболтать со стариной Вильгельмом. Одиноко ему, должно быть, слоняться по всем этим дворцам без жены.
- Чего не знаю, того не знаю, - рассмеялась Элпью, - но ты будешь моей самой настоящей королевской подругой, если сможешь что-нибудь разузнать о том парне, которого я приметила.
Еще одна визгливая песнь подошла к концу, последние аккорды потонули в громе рукоплесканий.
Элпью поднялась, поцеловала Молли в щеку и вышла на улицу через боковую дверь.
Снаружи, в ожидании конца концерта и выхода синьора Фидели, уже толпились женщины - увидеть его, поговорить с ним, прикоснуться к нему.
- Он средоточие всего, о чем только можно мечтать в этом мире! - громко заявила крупная женщина в красном.
- Почти всего, о чем можно мечтать, - поправила ее подруга.
Миленькая блондиночка защебетала:
- Говорят, что в Сити живет женщина, которая родила от него ребенка.
Собравшиеся дамы снова разразились хохотом. Элпью пробиралась между ними с угрюмым видом.
- Как мило, должно быть, иметь от него ребенка, - не унималась блондиночка.
- Мадам, на днях я встретила даму с тремя! - Это снова подала голос крупная женщина в красном, возбужденно обмахиваясь веером.
- И все от Фидели? - Толпа пришла в возбуждение.
- От Фидели, из воска. Два пенса за штуку.
Взрыв хохота. Элпью подняла брови, удивляясь: неужели этим женщинам настолько нечего делать, что они тратят свое время, гоняясь за этим жирным коротышкой-сопрано, прикидывающимся мужчиной?
- О, Джемини, кто их делает? Я должна купить дюжину. - Дамы принялись вытаскивать записные книжки, клочки бумаги, все что угодно, лишь бы записать адрес магазина, торгующего восковыми Сигизмондо Фидели.
Ворча, Элпью завернула за угол и вошла в театр через парадный вход.
- Я должна его иметь, - прошептала Пигаль.
Нарисованные брови графини взмыли вверх.
- Фидели?
- Не смеши меня, - отрезала Пигаль, указывая на арапчонка в атласе, который сидел в соседней ложе. - Его! Эттого очаговательного малыша. - Как и раньше, мальчишка незаметно улыбался и подмигивал женщинам в зрительном зале, в то время как его элегантная хозяйка не отрываясь смотрела на сцену.
- Ты себе льстишь, - прошептала графиня. - Он неразборчив. Точно так же он заигрывал со мной на "Двойной игре".
- Этто меня не волнует, - сказала Пигаль, бросая на мальчика плотоядные взгляды в отталкивающе жеманной манере. - Он кгасивый и будет пгекгасно смотгеться в моем выезде. Особенно тепегь, когда сбежала этта кгыса - Азиз. - Пигаль размышляла над способами переманить ребенка от хозяйки - лаской или сладостями. - Я могла бы каждый день устгаивать ему пгелестные сюгпгизы и дагить подагки, он бы у меня купался в любви.
Синьор Фидели подбирался к кульминационной точке:
Давайте же петь и сердца веселить,
Пить херес с кларетом и в танце кружить…
Изменчивый мир к наслажденью ревнив,
Сокровища - прах, так избавься ж от них.
Шутя расставайся и с фунтом и с пенни -
Ведь наш неизбежный удел - это тленье.
- Точно, - зашептала Пигаль. - Я пгедложу ей за него столько денег, что она не сможет отказаться.
Нахмурившаяся графиня шикнула на подругу - ей хотелось хотя бы послушать Фидели. Пигаль же, пoxoжe, не занимало ничто, кроме арапчонка в соседней ложе.
Зачем же влачиться в тревогах и страхе
И вместо веселья вздыхать, как на плахе…
- Так или иначе, но я его заполучу. Этто любовь! - Отвернувшись от графини, Пигаль снова принялась строить глазки красивому темнокожему мальчику.
Вернувшаяся в ложу Элпью посмотрела на графиню.
До встречи с червями гульбой насладимся,
В могиле уж точно не повеселимся…
Фидели подготавливал зрителей к неистовому крещендо, которое предшествовало первому антракту.
Слова его песен и без того нагоняют достаточно тоски, подумала Элпью, но от крепкого аромата духов - фиалки, ландыша и мускуса - у нее закружилась голова.
… И счастье познаем, друг друга любя,
Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
- Вряд ли это вероятно - в его-то случае… - прошептала Элпью, изготовившись вытащить графиню из ложи, как только грянут аплодисменты.
Фидели, как принято, повторял первую строчку репризы:
Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
Пигаль по-прежнему пожирала глазами арапчонка, пока графиня кое-как поднималась на ноги.
Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
Зрители вскочили, хлопая и крича: "Повторить!" Элпью вытолкнула графиню в коридор, и они помчались к входной двери.
- Что за пожар, Элпью? - с досадой спросила графиня, оправляя одежду.
- Вы не забыли, миледи, у нас есть работа. - Элпью распахнула дверь, и они выскочили в быстро сгущавшиеся сумерки.
Когда они спускались по ступенькам, кто-то хлопнул Элпью по плечу. Та обернулась и увидела криво улыбавшуюся ей миссис Кью.
- Мистрис Элпью! Как поживает самый громкий скандал этой недели?
Элпью бессмысленно улыбнулась в ответ.
- А, графиня Эшби де ла Зуш, - шагнув вперед, мистер Кью поцеловал ей руку. - Вы уже припасли для нас что-нибудь остренькое? До срока осталось всего два дня, вы не забыли?
Графиня поперхнулась. Чета Кью стояла, выжидающе улыбаясь.
- Элпью выясняла подробности любовной жизни синьора Фидели, не так ли, дорогая?
Элпью вымученно улыбнулась.
- Мне сказали, что женщины коллекционируют восковые фигурки кастрированного голубка.
- Правда? - ощерилась в улыбке миссис Кью. - И кто же они? Герцогини? Жены министров? Все они заявят, что купили их для своих детей. Я надеялась, что у вас есть для нас что-нибудь более пикантное, чем это, мистрис Элпью.
- Дом порки… - Графиня рылась в памяти, пытаясь извлечь хоть какие-то подробности касательно данного заведения. - Мы видели, как туда входили очень интересные люди. Сидящие высоко в правительстве.
Миссис Кью пронизала ее взглядом.
- В самом деле? И кто же?
- Ага, миссис Кью, - графиня потерла руки. - Терпение! Терпение! Скоро вы все узнаете. Поверьте, мы охотимся на действительно крупную рыбку. - Она огляделась в поисках каких-нибудь часов. Поблизости ни одних не было. Поэтому она махнула рукой в неопределенном направлении. - Ах, уже столько времени. Мы опаздываем на встречу с мадам Плеткой.
Она схватила Элпью за руку, и сыщицы припустили по Португальской улице, обернувшись на бегу помахать чете Кью.
Вернувшись в Энглси-хаус, графиня обнаружила задремавшего у огня Годфри. На коленях у него была раскрыта большая книга. Ее светлость схватила фолиант и прочла на корешке: "Пиршество для червей" Фрэнсиса Квэрлза! Где он нашел эту чушь? Графиня швырнула книгу на пол.
- Что это такое? - подобрала ее Элпью.
- Высказывания о достойной жизни: "Начавший жить, начинает умирать", "Тот, на ком нет креста, не заслуживает короны" и тому подобная нудная моралистическая чепуха. Годфри! - Она толкнула слугу. - Для тебя есть работа. Надевай пальто, пойдешь с нами.
- Надеюсь, миледи, не трудная работа, - проворчал, моргая, Годфри. - Я не могу нести уголь, миледи, ничего такого. У меня страшно болит спина.
- Насчет этого можешь не беспокоиться. - Графиня протянула ему шляпу. - Твоей спине очень скоро полегчает, я уверена. - Она заговорщицки ухмыльнулась Элпью. - Ты отлично проведешь время, если не будешь пороть чушь. Так что давай, собирайся - не хочется тебя подстегивать, - и шлепай в Ковент-Гарден.
Спустя полчаса троица стояла перед Райским домом порки миссис Бирч.
- Я туда не пойду, - забрюзжал Годфри. - Не позволю, чтобы какая-то крепкая бабенка забавлялась с моим орудием.
- Уверяю, никто не собирается тебя насиловать. - При одной мысли об "орудии" Годфри графиня передернулась. - Красивая девушка всего лишь пощекочет тебя хлыстом, а ты узнаешь, кто из знаменитостей к ней ходит. И тогда целую неделю мы все сможем угощаться вырезкой.
Стиснув зубы, Годфри цеплялся за притолоку, пока Элпью с графиней проталкивали жилистого старика сквозь штору из бусин во тьму знаменитого заведения.
Бледные руки с длинными ногтями схватили Годфри и втянули внутрь.
- Идемте же, господин Трусишка! - громогласно рявкнула женщина. - Пойдем ко мне в комнату. Как тебя зовут?