– По-моему, у нее было свидание с господином поляком, – пожала плечами экономка. – Уж она меня так просила, так просила… Я давно заметила, что у этих господ – роман, – выговорила она с придыханием. – Ну вот и надо было устроить так, чтобы вы с господином японцем, – Груша кивнула на Кинрю, – вышли из ее комнаты, – пока не появился Гродецкий.
Я удивился:
– А как же дети?
– Так я с ними посидела, – развела руками ключница. – Мне не трудно! – добавила она. – Мы чудесно порезвились у елки! Настя мне даже кулек с волошскими орехами подарить изволила! А мисс Браун такая нарядная была, – добавила Грушенька, – только уж больно взволнованная!
– Грушенька, – вновь обратилась к ней Мира ласковым голосом. – Ты не знаешь случайно, как попал в мою комнату платок покойного князя?
– Откуда мне знать? – экономка перекрестилась. – Я как его увидала, так чуть в обморок со страху не грохнулась! – сказала она.
– Но ведь кто-то подкинул его в Мирины вещи, – заметил я.
– Ну так это не я! – воскликнула девушка. – Неужели вы мне не верите? – голос у нее задрожал, и в глазах заблестели слезы.
– Ну что ты, Грушенька, – попытался я ее успокоить, – мне и в голову не приходило подозревать тебя в чем-то подобном…
– А что же тогда? – недоуменно спросила она.
– Ну, – осмелился я предположить, – возможно, ты кому-нибудь одалживала ключи от Мириной комнаты…
– Нет, – Грушенька отчаянно закачала головой. – Никому я их не одалживала! Хотя… – лицо ее вдруг сделалось испуганным. – Я ведь их теряла, – расстроенно призналась она.
– А как это случилось? – спросила Мира.
– Я, наверное, оставила их у рождественского дерева, – вспомнила Грушенька, – когда играла с детьми. Их мне потом Саша принес, уже после того, как княгиня получила письмо…
– Значит, – подвел я черту, – связку ключей вполне могла заполучить и мисс Браун, и сам Гродецкий!
– Яков Андреевич, – удивилась Грушенька, – вы подозреваете гувернантку в убийстве?! – ее огромные глаза сделались круглыми.
– Не знаю, – ответил я, – но все возможно. Мисс Браун вполне может быть как-то связана с убийцей! – добавил я. – Но я надеюсь, Грушенька, что этот разговор останется между нами.
– Конечно! – закивала она.
– Надо бы мальчика поподробнее расспросить, – произнес я задумчиво, – где он ключи нашел…
– Я этим займусь! – пообещал Кинрю. – Саша мне доверяет, поэтому не станет от меня ничего скрывать!
– Грушенька, – обратился я к ключнице, – я очень тебя прошу, расскажи обо всем, что тебе известно, Никите Дмитриевичу!
– Хорошо, – пообещала она.
– Сысоев сейчас занят расчисткой дорог, – сказал Кинрю, – но, думаю, он будет только рад помочь нам. Кто-кто, а Никита Дмитриевич ни на секунду не поверил в то, что вы с Мирой в этом замешаны!
– Приятно слышать, – заметил я.
Когда дверь за Кинрю и Грушей закрылась, Мира обернулась ко мне.
– Яков Андреевич, – спросила она, – вы думаете, нам и правда удастся выкарабкаться из этой истории?
– Думаю, что да, – ответил я. – Мне приходилось попадать в передряги и пострашнее. Да и тебе, моя милая, насколько я знаю, мужества-то не занимать. Так что прорвемся! – браво пообещал я ей.
Мира положила красивую голову мне на плечо.
– Яков Андреевич, – сказала она, – но в этом доме должно случиться убийство…
– Оставь эти глупости, – отмахнулся я. Но мне самому стало не по себе, потому как обычно пророчества моей предсказательницы сбывались!
Не прошло и часа, как дверь Мириной комнаты снова оказалась открытой. Я подумал, что Лаврентий Филиппович Медведев, если бы только узнал, сколько раз за сегодняшний день его обвели вокруг пальца, с горя бы застрелился.
– Никита Дмитриевич! – обрадовался я.
– Я не мог не прийти вам на помощь, – улыбнулся Сысоев.
Следом за ним вошли Грушенька и Золотой дракон.
– Кстати, – добавил Никита Дмитриевич, – я должен вам еще кое-что рассказать…
– Что-то случилось? – встревожилась Мира.
– Я бы так не сказал, – пожал плечами Сысоев. – Но я случайно подслушал один разговор!
– Какой? – насторожился я.
– Мери-Энн говорила с каким-то мужчиной, и мне показалось, что это был голос Гродецкого… – ответил он.
– Ну, рассказывайте скорее! – воскликнула Мира.
– Около двух часов назад, – начал Сысоев, – перед тем, как Мери-Энн повела детей в столовую, я проходил мимо ее комнаты. Мисс Браун с кем-то определенно ссорилась!
– С Гродецким? – осведомился я.
– Кажется, да, – кивнул Сысоев, – но я не до конца в этом уверен.
– О чем они говорили? – спросила Мира.
– Кажется, речь шла о жемчужине, – ответил Никита Дмитриевич.
– О жемчужине? – не поверил я. Это было бы для нас слишком большой удачей!
– Да, – подтвердил Сысоев, – мужчина обвинял Мери-Энн, что она разыграла спектакль с ее исчезновением так мастерски, что он ей даже поверил. Якобы мисс Браун так всполошилась, обнаружив, что драгоценность пропала, что выбежала на лестницу, оставив открытой дверь…
– Припоминаю, – заметил я. – Однажды дверь в ее комнату и впрямь оказалась открытой. Это было как раз тогда, когда неизвестный ударил меня по голове!
– Вот-вот, – согласился Никита Дмитриевич, – мужчина, кажется, и об этом упоминал… Потом он сказал, что англичанка спрятала жемчужину за корсажем своего платья, чем и поставила под удар все дело. Мужской голос обвинял мисс Браун и в том, что из-за нее может рухнуть весь их тщательно разработанный план! Но Мери-Энн продолжала упорствовать и отказывалась ему отдать жемчужину…
– Так вот, значит, почему, жемчужину не подбросили мне вместе с платком! – заключила Мира. – Как жаль, – вздохнула моя индианка, – что вы не можете сказать нам наверняка, с кем разговаривала мисс Браун!
– Да, – кивнул Никита Дмитриевич, – жаль! Но я не видел этого господина. К тому же они говорили очень тихо, хотя и на высоких тонах! И потом я не мог рисковать…
– Вы поставили в известность Медведева? – осведомился я.
– Пока еще нет, – ответил Сысоев, – но собираюсь это сделать незамедлительно! Он должен допросить англичанку! И выяснить, наконец, что происходит в имении!
– Вы правы, – ответил я. – А то что-то Лаврентий Филиппович замучился гоняться за призраками!
– Груша! – обратился я к ключнице. – Вы подтвердите квартальному все то, что нам здесь рассказывали? – осведомился я. – В том числе и то, что теряли ключи перед тем, как княгиня получила то злополучное анонимное письмо?
– Да, – вздохнула она. Я чувствовал, что ей совсем не хотелось и дальше участвовать в этом деле.
– Кстати, – спросил я Кинрю, – ты расспросил маленького Сашу?
– Конечно, – подтвердил Золотой дракон, – он сказал мне, что нашел ключи в комнате своей гувернантки…
Не успел японец договорить, как в коридоре послышались шаги и громкие голоса. Я различил даже бас Лаврентия Филипповича Медведева и его шаркающую, тяжелую походку.
– Кажется, мы попались, – усмехнулся Никита Дмитриевич.
– Похоже на то, – согласился я.
Мой Золотой дракон встал в какую-то одному ему известную боевую стойку. Сысоев опасливо покосился в его сторону, но промолчал.
– Что здесь происходит? – воскликнул квартальный, которого как обычно, с недавних пор, сопровождал Гродецкий. – Что это за сборище? – осведомился он.
– Это не сборище, – поправил его Никита Дмитриевич, – а…
– Впрочем, это не важно, – не слишком вежливо прервал его Медведев. Хорошими манерами Лаврентий Филиппович особенно-то никогда и не отличался. – У меня для вас, господа, сногсшибательная новость! – добавил он.
Мира присела на канапе, ничего хорошего она от Лаврентия Филипповича не ожидала.
– Что случилось? – дрожащим голосом осведомилась индианка.
– Мисс Браун мертва, – немного помедлив ответил Медведев.
– Я так и думала! – всплеснула руками Мира. – Я знала, что одним убийством в этом доме не ограничится!
– Да, но мы-то будучи взаперти никак не могли этого сделать! – воскликнул я.
– Что-то я не заметил, что вы – взаперти! – буркнул Лаврентий Филиппович. – Я из этого лакея продажного всю душу вытрясу! – воскликнул он.
– Я могу поручиться за Якова Андреевича и за Миру, – уверенно произнес управляющий. – Они ни разу не покидали этой комнаты!
– Еще бы, – язвительно заметил Медведев, – ведь вы не давали им скучать! Для вас-то полиция не указ, – развел он руками.
– Что произошло с Мери-Энн? – холодно осведомился Кинрю с окаменевшем лицом. Одному Богу было известно, что творится у него на душе.
– Ее обнаружила горничная, – ответил Медведев, – англичанка либо упала, либо, что наиболее вероятно, ее толкнули. У нее рассечен висок, – добавил Медведев, – судя по всему, падая, она ударилась об угол комода. Так что я вынужден перед вами извиниться, – с трудом выдавил он из себя. – Мне кажется, вы не имеете к этому убийству никакого отношения, а следовательно, – заключил Лаврентий Филиппович, – и к убийству князя Николая Николаевича, – если, конечно, это не два совершенно отдельных преступления, что представляется мне весьма сомнительным…
– Ну, слава Богу! – воскликнул я. – Лаврентий Филиппович, вы, наконец-то, вняли голосу разума!
– Я тоже должен принести вам свои извинения, – сказал Гродецкий. – Я подозревал вас в убийстве, – его голубые глаза смотрели на меня прямо в упор.
– Что же… – проговорил я задумчиво, – мы принимаем ваши извинения. Не правда ли, Мира?
Индианка кивнула.
Станислав Гродецкий шепнул мне на ухо, что нам надо с ним обязательно переговорить.
– О чем же? – спросил я обескураженно.
Тогда Станислав проделал рукою один из тайных масонских знаков, чем привел меня в еще большее изумление. Мне не оставалось ничего другого, как проследовать за ним в коридор, потому что мое заточение с легкой руки Медведева закончилось.
– Я вас не понимаю, – сказал я Гродецкому, как только мы остались одни.
– Давайте побеседуем о деле, – предложил он. Признаюсь, мне тоже очень хотелось поговорить с ним толком.
– Итак, – начал я. – Что же вы хотели сказать?
– Я не отвечал на ваши знаки, – ответил Гродецкий с достоинством, – потому что подозревал вас в убийстве. Из-за вашей… связи с этой индианкой, – добавил он.
– Но братья должны оказывать друг другу всяческое содействие, – ответил я.
– Да, – согласился Станислав, – однако князь Николай Николаевич Титов также был нашим братом, – добавил он. – Я полагал необходимым сначала к вам присмотреться, Яков Андреевич…
– И для этого, – усмехнулся я, – вам понадобилось размахивать у меня перед носом вашим дуэльным "кухенрейтором…"
Мне невольно вспомнился господин Колганов, с которым Гродецкий был намерен драться, как только метель позволит ему покинуть пределы княжеского имения.
– Я же уже принес вам свои извинения, – несколько раздраженно заметил Гродецкий.
– К какому ордену вы принадлежите? – осведомился я.
– К "Восточной звезде", – нехотя ответил Станислав Гродецкий. Он продолжал смотреть на меня своими холодными глазами в упор. От его взгляда мне делалось не по себе, словно я вынужден был терпеть на себе взгляд какого-нибудь удава. Это ощущение было сродни тому, что мне пришлось некогда испытывать в джунглях. Пожалуй, только моя Мира поняла бы меня.
– Насколько мне известно, – ответил я. – "Восточная звезда" принадлежит к польскому Великому востоку…
– Вы хорошо осведомлены, – сказал Гродецкий.
Я умолчал о том, что мне было знакомо и имя его наместника, Великого мастера Людвика Гутаковского, председателя государственного совета Варшавского герцогства. Кроме того я знал, что в число его членов входили и самые влиятельные польские политические деятели. Однако на этом мои познания относительно польского Великого востока исчерпывались. Я слышал только, что, якобы, ему благоволил сам Государь, но в последнее время политика двора в отношении Польши несколько изменилась, что затрагивало также и организацию польских вольных каменщиков. Но с чем это было связано, я не знал.
Кажется, речь шла о присоединении литовских лож к польскому Великому востоку.
– Надеюсь, – предложил я Гродецкому, – теперь мы будем с вами действовать заодно!
– Разумеется, – кивнул Станислав Гродецкий.
Я прекрасно осознавал, что польский аристократ мне не доверяет и, образно говоря, утопит при первой представившейся возможности. Я отвечал ему той же монетой, и Гродецкий в этом нисколько не сомневался. Но я не понимал одного: почему Станислав резко изменил свое поведение по отношению ко мне? Над этим вопросом еще надо было подумать.
Я вернулся в гостиную, где меня уже поджидал Медведев с заговорщическим выражением лица.
– Лаврентий Филиппович, – обратился я к нему. – Мне требуется срочно осмотреть тело покойной гувернантки!
– Это подождет! – ответил Медведев, взмахнув рукой.
– То есть как это подождет?! – растерялся я. – Неужели приключилось что-то еще? – Я решил, что для одного небольшого имения это был уже все-таки перебор.
– Ну что вы на меня уставились, Кольцов? – усмехнулся Медведев. – Просто у меня появились кое-какие новости…
– Какие еще новости? – опасливо поинтересовался я.
Медведев взял со стола черную бархатную коробочку.
Неужели!.. Я не поверил своим глазам. Лаврентий Филиппович подмигнул мне и двумя пальцами приоткрыл ее. На черном бархате переливалась перламутром крупная морская жемчужина.
Я зажмурился на какую-то долю секунды и снова открыл глаза.
Жемчужина по-прежнему лежала на своем месте.
– Откуда это у вас? – осведомился я.
– Лакей принес, – сообщил Лаврентий Филиппович, – обнаружил в вещах Никиты Дмитриевича…
– Что?! – воскликнул я. – Так вы теперь еще и Сысоева подозреваете?
– Я и вас, Яков Андреевич, подозреваю, – отмахнулся квартальный.
– А мне-то казалось, что инцидент исчерпан, – усмехнулся я.
– Я буду подозревать всех и каждого, – ответил Медведев, – пока не отыщется настоящий убийца, – добавил он. – Кстати, – вдруг обратился он ко мне, – вам не кажется, что англичанка была во всем этом замешана?
Я мысленно удивился, что Лаврентию Филипповичу пришла в голову эта здравая мысль.
– Пожалуй, – я кивнул. – Но вы уверены, что это именно та жемчужина?
– Абсолютно, – безапелляционно заявил Лаврентий Филиппович.
– Княгиня Титова ее узнала, – добавил он.
– И что же вы собираетесь предпринять? – осведомился я, усаживаясь в штофное кресло с высокой спинкой напротив камина. Порой мне нравилось смотреть на огонь. – Посадить под замок Сысоева?
– Яков Андреевич, – Медведев покачал головой, – вы несправедливы ко мне, – он тяжело вздохнул. – Иногда и я вынужден признавать свои ошибки…
– В самом деле? – теперь я не поверил своим ушам.
– Я допускаю, что жемчужину управляющему могли подбросить, – Лаврентий Филиппович проигнорировал мою иронию, – но ведь кто-то же убил Титова! – воскликнул он.
– Несомненно, – ответил я. – Но…
– Я собираюсь учинить Никите Дмитриевичу допрос, – перебил меня Медведев.
Я подумал, что допрос будет непременно с пристрастием.
– Могу ли я при этом присутствовать? – осведомился я.
– Если желаете, – пожал плечами Медведев. Он взял со стола бархатную коробочку и захлопнул ее со звонким щелчком.
В этот самый момент в гостиную и вошел Никита Дмитриевич.
– Вы очень кстати, – широко улыбнулся Лаврентий Филиппович.
– У меня к вам есть несколько вопросов, – добавил он.
Мы с Сысоевым переглянулись.
– В чем дело? – осведомился Никита Дмитриевич. Он только что вышел из спальни княгини, которая отдавала ему очередные распоряжения. Но Ольга Павловна по просьбе Лаврентия Филипповича удержалась-таки и ничего не сказала ему о лакейской находке. Поэтому управляющий имением пребывал в блаженном неведении, относительно туч, сгустившихся у него над головой.
– А дело, милейший, вот в чем, – ответил Медведев и снова раскрыл коробочку.
– Не понимаю, – изумленно проговорил Никита Дмитриевич, уставившись на чудо-жемчужину. – Вы нашли подарок князя Николая Николаевича? – осведомился он.
– Совершенно верно, – подтвердил Медведев. – И знаете где? – невинно осведомился он, хлопая своими золотисто-оранжевыми ресницами.
– Где? – встревоженно осведомился Сысоев, подозревая неладное.
– В вашей спальне, – развел ручищами Лаврентий Филиппович.
– А, – протянул Сысоев, – нечто в этом роде я и подозревал, – он опустился на стул красного дерева.
– Итак, – начал Лаврентий Филиппович, – зачем вы убили князя?
– Я?! – лицо Сысоева побагровело.
– Успокойтесь, Никита Дмитриевич, – попросил я его и положил ему руку на плечу. – Это у Лаврентия Филипповича просто такая манера вести беседу…
– Я никого не убивал! – воскликнул управляющий.
– А жемчужину затем украли? – спросил Медведев, кивнув на коробочку, которая продолжала лежать на столике. – Дети голодают? – осведомился он.
– У меня нет детей, – устало произнес Никита Дмитриевич.
– Так значит для другой какой-то надобности? – предположил Лаврентий Филиппович.
– Я впервые вижу эту жемчужину, – чеканным голосом ответил управляющий.
– Ой ли? – не поверил Медведев. – А англичанку зачем…
того-с?
– Вы бредите! – потерял, наконец, терпение Сысоев.
– Попрошу не оскорблять! – добродушно проговорил Медведев.
Мне показалось, что он и сам не верит в то, что Никита Дмитриевич мог совершить хотя бы одно из перечисленных им преступлений. – Кстати, а где вы были около двух часов назад? – осведомился он.
Тогда Сысоеву пришлось пересказать Лаврентию Филипповичу все то, что он уже поведал мне.
– Так, так, так, – пробормотал Медведев. – Очень интересно! А потом что вы делали?
– Потом, – Сысоев замялся, – я некоторое время провел у себя в комнате, – со вздохом ответил он.
– Значит, – подытожил Медведев, – алиби у вас никакого нет…
– Я бы на вашем месте занялся Гродецким, – посоветовал я Лаврентию Филипповичу.
– Я не нуждаюсь в ваших рекомендациях, – холодно проговорил квартальный, блеснув глазами.
– Тогда я иду в комнату мисс Браун, – ответил я. – Вы со мной? – спросил я Сысоева.
– Разумеется, – ответил он.
– Без меня туда никто не пойдет, – заявил Лаврентий Филиппович. – Так что вам, господа, придется подождать, пока я верну жемчужину владелице, – добавил он.
– А что сейчас делают дети? – осведомился я. – И с кем они?
– С Грушенькой, – ответил Лаврентий Филиппович. – Барыня-то – особа чувствительная, – добавил он. – Осерчала она было на ключницу, да простила… Как ей без наперсницы-то? Особливо теперь! Тем более, что вы, – Медведев ткнул в меня пальцем, – с вашей индианкой, похоже, не имеете никакого отношения к убийству Николая Николаевича…
– Я рад, что вы, наконец-то, это поняли, – заметил я.
– Так считает княгиня, – сказал Медведев. Он спрятал коробочку в карман сюртука и вышел из комнаты, оставив нас с Никитой Дмитриевичем наедине в гостиной.
– Выезды еще не расчистили? – осведомился я.
– Думаю, что к завтрашнему утру управимся, – ответил Сысоев. – Так что, – добавил он, – вам, кажется, недолго осталось терпеть весь этот кошмар!