- А, что, он тоже был вашим поклонником? Но люди Марескотти чаще воруют понравившихся девиц, чем утомляют себя ухаживаниями. С чего же вам беспокоиться о нём?
- Знаете, Лоренцо, - в тоне Катарины проступила досада, - я вас иногда ненавижу…
- Знаю, - кивнул Монтинеро, - это от девичьей глупости. Пройдет. На Петра и Павла я женюсь на тебе, поняла? - прижал девицу к дереву прокурор, переходя на куда более интимный тон.
Девица злобно хмыкнула, но потом, сочтя глупым обсуждать сватовство Монтинеро, спросила снова:
- Так этот человек убит?
- Мёртв, - уточнил прокурор, потом поглядел на девицу внимательней, - ты, часом, не видела ли кого у колодца?
- Нет, но момент выбран удачный, там фейерверк, тут темень…
Голос Лоренцо Монтинеро стал нежнее и мягче, он обнял девицу.
- О, дочь законника…. А знакома ли ты с "Corpus iuris civilis"? - деловито уточнил он, имея в виду свод римского гражданского права.
Он ненароком подлинно обидел Катарину, резко оттолкнувшую его и заявившую, что не потерпит таких издевательств. По четырем томам Институций она училась читать, Дигесты листает в минуты отдыха, Кодекс Юстиниана знает почти наизусть, а "Новеллы" перечитывает для удовольствия. А он смеет задавать такие идиотские вопросы!
Монтинеро искренне извинился и пообещал:
- Я непременно буду советоваться с тобой по всем уголовным делам… в то время, когда буду не занят исполнением супружеского долга. Ты прелесть, Катарина.
Девица что-то прошипела в ответ, но этого Альбино уже не расслышал.
Уснуть Альбино в эту ночь не удалось, несколько часов пролежав без сна, он на Бдении вышел в ночной сад. Голова его остыла, мысли текли вяло. Ему подумалось, что Марескотти на самом деле вовсе не так легкомысленно подходит к смертям своих людей, как могло бы показаться. Или его гнев был все же порожден только враждой и препирательствами с подеста? Тот подлинно вел себя вызывающе, но отчасти его поведение объяснялось разумно: что найдешь среди ночи в темноте колодца? А что делал у колодца Монтинеро? Подозревает ли кого?
Потом мысли Альбино снова обратились к Камилло Тонди. Он, вначале показавшийся ему человеком приятным и дружелюбным, но в общем-то недалеким, в эту ночь проступил совсем иной гранью. Не привёл ли он его специально к колодцу? Он прекрасно знает повадки своего кота и мог оставить его у колодца специально, зная, что тот не убежит. Но зачем? Чтобы обнаружить труп? Что ему в Пьетро Грифоли? Альбино закусил губу, вспоминая.
Тонди ничуть не был удивлен или расстроен неожиданной находкой, не было ни ужаса, ни беспокойства. И после, наблюдая распрю Марескотти с подеста, он ни на минуту не потерял самообладания, хоть снова привычно играл простачка. Может, это его манера и он всегда пытается на людях выглядеть глупей, чем есть на самом деле? Но все поведение Тонди, и деланное, и проступившее этой ночью, свидетельствовало о том, что мессир Камилло подлинно безразличен к смерти Грифоли, от каких бы причин она не последовала. Но если так, зачем приводить его к трупу?
Значит, он ни при чем…
Может ли вообще все произошедшее быть просто случайностью? Да, почему нет? Грифоли мог подойти к колодцу, наклониться за ведром и случайно упасть вниз. Пьяным он особенно не был, по крайней мере, Альбино не заметил, чтобы он, подобно Фантони, много пил, но что с того? Мера у всех разная, кому трёх бутылок мало, чтобы голову потерять, а кому и стакана довольно.
Кстати, Фантони… Где он? Альбино вышел на поляну с другой стороны виллы, нашёл палатку торговца сластями. Франческо Фантони лежал на сене, укрытый лошадиной попоной, и музыкально похрапывал. Винные пары кружились вокруг него, точно туман над болотом. Рядом спал ушастый слуга. Альбино сел на скамью неподалеку от них и снова задумался. Он поймал себя на том, что неосознанно перебирает тех, кто был на празднике, и ищет среди них убийцу. Именно убийцу, ибо, несмотря на слова Тонди, он не верил в такие случайности. Что если некто, беспощадный и умный, маскировал убийства под несчастные случаи? Ничто не доказывало этого, кроме его внутренней уверенности и… желания, чтобы всё было именно так. Он был солидарен с убийцей, понял Альбино, страшился содеянного им, ибо безжалостная длань, опускавшаяся на свои жертвы, как топор палача, пугала его душу, но он не хотел бы остановить его.
Между тем, где-то за домом, видимо, у курятника, раздалось вдруг заливистое петушиное пение. Чи-ки-ри-чи! Звук его наполнил утомленного монаха радостью, он с улыбкой вспомнил, как в монастыре наставник новициев брат Септимий рассказывал, что злые духи приходят всегда под покровом мрака, а уходят с первым утренним криком петуха, потому что, когда на небе звонят к заутрене, петух, обладающий особо тонким слухом, первым узнает об открытии врат небесных и извещает об этом весь мир.
Петух не только порадовал Альбино, но и разбудил проспавшегося к утру шельмеца Франческо Фантони. Сразу по пробуждении он некоторое время бормотал имя Лауры, однако, как понял Альбино, это были вовсе не воспоминания о кокетках, любезничавших с ним днём, не любовные рулады Петрарки и не дань Прекрасной Даме, а вопль пропоицы к кухарке, мольбы о кружке хмельного пива. И, как ни странно, нахал его получил. Ушастый служка, видимо, прекрасно знакомый с обычаями господина, притащил ему пиво с кухни мессира Палески. Чуть придя в себя и узнав от лопоухого Марио о несчастном случае с Пьетро Грифоли, мессир Франческо, сладко потягиваясь и напомнив Альбино проснувшегося кота, неожиданно удивленно пробормотал:
- Он, что, поймал на похоронах венок?
Эти насмешливые слова, как ни странно, не только рассмешили Альбино, но и изменили направление его мыслей. Теперь ему показалась странной его давешняя уверенность в том, что Грифоли стал жертвой убийства, ведь она ничем не подкреплялась. Альбино спросил потягивающегося Франческо, что, подеста Пасквале Корсиньяно - человек сведущий в своем деле? В ответ получил уверенный кивок.
- Да, мессир Корсиньяно своё дело знает.
Утро подтвердило слова Фантони. За накрытыми для утренней трапезы столами появились вчерашние гости, многие из которых только сейчас узнали о случившемся, пришли Арминелли и Тонди, последний - выспавшийся и удивительно напоминавший толстого кота на солнышке. Он был с неизменным Бариле, они принялись завтракать, причем Альбино не мог не заметить, то мессир Камилло неизменно оставлял коту лучшие кусочки, Франческо Фантони ел, к удивлению монаха, за троих, запивая ветчину и сладкие пироги пивом, одновременно расспрашивая Тонди о случившемся. Мессир Камилло бодро отвечал, но внезапно умолк. К столу подходил подеста. Его заметил и Франческо, любезно предложивший Корсиньяно блюдо с ашанскими булочками, расточавшими вокруг такой аромат, что кружилась голова. Мессир Пасквале не отказался, но сразу кивнул Тонди.
- Мои люди уже осмотрели колодец. Как вы там вчера оказались? - приступил он к допросу с улыбкой на лице. Это была не благодушная улыбка потворства неведомому преступнику, но наслаждение вкусом сдобной булочки со взбитыми сливками.
Рассказ Тонди был точен и полон драматизма. Он поведал подеста о том, как пять лет назад обрёл на руинах старой часовни в Аббадии больного паршой и голодного котенка, на которого накинулись два охотничьих пса мессира Чилено, он отбил его у собак, выходил и совершенно приручил. С тех пор они не разлучаются. Пропажа кота в Ашано была для него, Камилло Тонди, громом среди ясного неба, он одинокий человек, к коту привык…
- А почему вы обратились к этому молодому человеку?
Он вообще-то не обращался, поспешил объяснить Тонди, он просил о помощи мессира Арминелли, но тот не любит кошек, мессир же Кьяндарони, недавно принятый на службу в библиотеку мессира Петруччи, вызвался ему помочь, сообщил Тонди подеста, и он тому обрадовался, подумав, что его молодые глаза разглядят в темноте чёрного кота. Подеста перевел глаза на Альбино, которому показалось, что он поймал взгляд Медузы, по телу его пробежал озноб, стеснилось дыхание. Однако мессир Корсиньяно быстро оглядев его, смилостивился и отвернулся, философично проронив: "Мм-мда…"
- Вы подтверждаете слова мессира Тонди? - прожевав третью булочку, спросил он, и когда Альбино поспешно кивнул, вздохнул и снова перенес внимание на архивариуса Пикколомини. - Теперь подумайте как следует, Тонди. В какое время вы подошли к колодцу?
Мессир Камилло беспомощно оглянулся, почесал лысину, задумался. Потом безнадёжно развёл руками. Он не знал.
Альбино поднял глаза на подеста и осторожно сказал:
- Можно уточнить это у актеров. Спектакль начался после восьми, мессир Тонди подошёл к нам, когда кончилось четвертое действие. Мне казалась, что каждое действие шло четверть часа. Искали мы кота около получаса. Если я не ошибаюсь, мы были там в половине десятого или чуть позже.
Тут подеста заметил Монтинеро, тихо подошедшего несколько минут назад и ставшего за его спиной.
- А, Лоренцо, ты осмотрел колодец? Он мог упасть туда?
- Мог, - короткое тяжелое слово прокурора упало как камень в воду.
- Следы рядом есть?
Прокурор покачал головой.
- Земля там каменистая, да и ногами челяди утрамбована, но одни следы я высмотрел. Вот этот, - указующий перст Монтинеро уперся в кошачью морду, - отбежал от столов, пробежал до песчаной насыпи, потом прыгнул за воробьем, следов воробьиных на песке не счесть, и песок вдрызг рассыпан, но крови и перьев нет, стало быть, ничего кот не поймал. Потом он бродил у старого дуба, а после побежал к колодцу. Нюх у котов слабый, не собачий, но воду они чуют. Что до шагов Грифоли, на песке их нет, он, видимо, шел к колодцу по дорожке, она плитами выложена.
- Он был пьян? - этот вопрос подеста снова адресовал прокурору, причем, судя по тону, был уверен, что тот знает ответ.
- Пил он немного, но трезвым не был, голова у него была некрепкая, его легко развозило.
Тут на поляне появился монсеньор епископ Квирини. Вот кого развозило… Он шатался и тёр виски, при каждом шаге постанывая. Подойдя к ним, его преосвященство поднял голову и с укором обратился к прокурору Монтинеро.
- Ты мне друг или только собутыльник?
Монтинеро сразу вытащил из-под плаща флягу и протянул ему, делом, а не словом доказывая свою дружбу епископу. Глаза Квирини блеснули, он в три глотка высадил фляжку и в первый раз с утра улыбнулся. Подеста же, окинув монсеньера епископа ироничным взглядом, повернулся к Фантони, потягивавшему пиво и глядящему в облака.
- Фантони!
Франческо вздрогнул и испуганно уставился на мессира Пасквале.
- Мой человек выяснил, что вы вчера вечером около шести разговаривали с Грифоли под дубом у беседки с колоннами. О чем?
Сверчок два раза сморгнул, точно школьник, которого просили рассказать невыученный урок или вспомнить события столетней давности, но потом в его осоловевших глазах промелькнула тень понимания.
- А, Пьетро… Он сказал, что убьёт меня, если я ещё раз подойду к синьорине Четоне.
- Вот как… И что вы ему ответили? - голос подеста был, однако, не въедливым, а скорее насмешливым, он явно не считал субтильного танцора способным тягаться с Грифоли.
- Сказал, что не подойду, - кивнул Фантони, - плетью обуха не перешибешь, что против рожна-то прати?
- А не мог ли ты потом разозлиться и…
Франческо лучезарно улыбнулся.
- И бросить его бычью тушу в колодец? - шельмец захохотал в голос, потом резко умолк и с жесткой серьезностью, выглядящей, впрочем, горше любого шутовства, ответил, - не мог. Тяжеловат бугай был. Не хватало ещё грыжу нажить из-за дурака-то.
- Почему дурака?
- Потому что простых вещей не знал. Девица, она как удача, догоняй её - убежит, но не зови, не жди и даже не замечай вовсе - она обидится и придёт… Да ещё и на шее повиснет, - расхохотался гаер.
- Фантони пьяный с восьми вечера валялся, я видел его, Венафро сказал, он высадил бутылку. Его вот этот господин, - он указал на Альбино, - с его слугой отволокли в шатер, где пастилой торговали, - уточнил Монтинеро. - А Грифоли был на скачках, потом танцевал с девицами, и мимо храпящего Фантони пару раз проходил, а пропал вскоре после восьми.
- Мессир… мы нашли… - к столу подошел человек, укутанный в войлочный серый плащ, он протолкнул впереди себя девицу, явно перепуганную, но весьма миловидную, одетую в платье горничной и чистый передник. - Ее видели около колодца вчера в половине девятого.
Девушка, несмотря на испуг, а может, именно из-за него, ударила по руке человека в сером и отпрыгнула, завизжав:
- Не видела я ничего, не было там его, не было, врёт она, просто ворот чёрт держал, вот я и испугалась…
Подеста умел обращаться с челядью.
- Уймись. - В его голосе, спокойном и сумрачном, таилась такая угроза, что девица умолкла, сжалась и даже голова ее, казалось, ушла в плечи. - Отвечай только на мои вопросы, поняла? - Горничная смотрела на него как кролик на удава и только кивнула. - В котором часу ты была у колодца?
Девица набрала полные легкие воздуха, выдохнула, Альбино ждал истерики, но горничная заговорила тихо и рассудительно, глядя в землю:
- Синьор Ринальдо сказал, что на колокольне церковной уже половину девятого пробило и надо наполнить тазы для вечернего умывания в комнатах приезжих господ. Я и пошла, но ворот чёрт держал, я испугалась и убежала.
- А кто тебя видел у колодца?
- Не у колодца… Синьора Руфина, домоправительница, она спросила меня, что это я по двору без дела с пустым ведром шляюсь? На знатных господ, мол, поглядеть? Так мое ли это, мол, дело? А я за водой вышла, синьор Ринальдо велел…
Подеста поднял глаза на горничную, пронзил её взглядом и махнул рукой человеку в сером. На лице его возникло то же самое выражение, с каким он озирал Альбино.
- У колодца никого не было?
Девица покачала головой. Подеста поскрёб дурно выбритую щеку.
- Стало быть, в восемь он пропал с поляны, а в половине девятого был уже в колодце. Полчаса в темноте… - он пренебрежительно махнул на девицу и её отпустили.
Появился ещё один человек в сером плаще и тоже прошептал что-то на ухо подеста. Глаза Корсиньяно плотоядно блеснули.
- Что? Это точно? Однако… И он мне ещё выговаривать будет… - губы подеста зло перекосились и нервно дернулись, - ты слышал, Энцо?
- Что именно, мессир? - Монтинеро не мог слышать сказанное на ухо Корсиньяно, но указывать на это не стал, просто вежливо склонив голову к подеста.
- В восемь с четвертью у колодца видели Паоло Сильвестри, Карло Донати и Никколо Монтичано. Они стояли у ворота и разговаривали. Слов свидетели не слышали, но то, что видели именно их, готовы поклясться на Четырех Евангелиях.
Епископ удивленно уставился на подеста, а Лоренцо Монтинеро встретился глазами с Корсиньяно и сощурился.
- Свидетели надежные?
- Вполне. Это… - глаза подеста заискрились, - Джироламо, местный конюх, и мессир Джованни Ручелаи. Они проходили, как свидетельствуют оба, спустя четверть часа после того, как били вечернюю зорю, садом, обсуждали итоги скачек и судейство, и тут у колодца увидели мессира Монтичано, которого видели на скачках, с друзьями - Паоло и Карло. Они все им прекрасно известны.
- Очень интересно… - Монтинеро обхватил ладонью подбородок, но было заметно, что губы его расплылись в улыбку. - Что же, остается только спросить, что они там делали…
- Именно это я и собираюсь сделать, - кивнул подеста. Глаза его сияли, лицо зримо помолодело. - Эта девка не врёт, - он кивнул в сторону виллы, и Монтинеро понял, что Корсиньяно говорит об отпущенной горничной. - В восемь он ушёл с поляны, половину девятого ворот на колодце уже не двигался, стало быть, он был внизу. А в четверть девятого у колодца видят его дружков, людей Фабио Марескотти, - добавил он с какой-то сладострастной радостью, - вот и пусть они расскажут, что они там делали…
В глазах Корсиньяно сверкнула молния.
Глава VII. Вердикт подеста
"Людей Фабио Марескотти" было велено найти, не медля ни минуты, и приводить по одному.
- Они за ночь сто раз сговориться успели бы, - тихо пробормотал Монтинеро. Прокурор явно не ждал от допроса присных Марескотти ни признания, ни прояснения обстоятельств дела, однако, видя, сколь увлечен расследованием Корсиньяно, присел на лавку у стола и замер в ожидании. Епископ, к удивлению Альбино, уже выглядевший как кот на весеннем солнышке, подобрал сутану и уселся рядом на скамью, всем своим видом являя чистую заинтересованность в торжестве истины. Судя по тому, что ни прокурор, ни подеста не препятствовали ему, монах сделал вывод, что монсеньор Квирини подлинно считался здесь своим человеком.
Альбино же был взволнован другим обстоятельством. Мысль о том, что дружки самого Пьетро могли разделаться с ним, что-то не поделив, в голову ему не приходила. Дальнейшее же было и вовсе удивительным. Карло Донати, спрошенный первым, не мог сказать, о чем они говорили у колодца, но саму встречу не отрицал. Паоло Сильвестри поведал, что речь шла о прошедших скачках и тоже не возражал против того, что там был. Никколо Монтичано, которому сказали, что его дружки уже обо всем рассказали, сообщил подеста, что они встретились у колодца, чтобы решить, какую каверзу устроить мерзавцу Фантони, при этом известил Корсиньяно, что они несколько минут ждали Грифоли, который тоже должен был подойти, да не пришёл. А между тем именно он договаривался, чтобы они встретились у колодца, когда стемнеет. На вопрос Монтинеро, трогали ли они ворот, пытались ли набрать воды, все трое дружно покачали головами. На что им вода-то? Подеста поинтересовался, когда они ушли? Все ответили, что не пробыли там и четверти часа, пошли искать Грифоли. Пасквале Корсиньяно задумался. Он знал "людей Фабио Марескотти" и считал их тупицами. При этом именно Пьетро Грифоли был начальником отряда охраны и считался подчиненными самым умным. Подеста был иного мнения, но оглашать его не собирался. Было и ещё одно обстоятельство, проступившее до того в допросе Фантони. Фигляр обозвал покойника бугаем. Если отбросить содержащееся в этом наименовании оскорбление, то по сути кривляка был прав. Кулаки Грифоли смахивали на отбойные молоты, лицо - на наковальню. Трое дружков могли бы, разумеется, справиться с начальником, стукнуть булыжником по макушке да сунуть в колодец. Но чтобы кто-то один? Смешно.
Итак, перед задумчивым взором подеста возникли две версии произошедшего и, заметив идущих к нему Петруччи, Венафро, Марескотти и Палески, Корсиньяно, демонстративно игнорируя мессира Фабио, обратился к кузену, главе синьории.
- Мои люди, опросив всех работников на вилле и гостей мессира Палески, выяснили, что покойный пропал с поляны после восьми. Труп его обнаружен в половине десятого. Мы дознались, что мессир Грифоли решил собрать господ Сильвестри, Донати и Монтичано у колодца, чтобы придумать способ мести мессиру Фантони, с которым он имел вражду из-за девицы Лауры Четоны. Вышепоименованные господа Сильвестри, Донати и Монтичано, по их словам, подошли к колодцу после восьми, но Грифоли не видели, и через четверть часа ушли, так его и не дождавшись. Слова их косвенно подтверждает горничная мессира Палески, как там её?
- Роза Чикьято, - торопливо подсказал человек в сером плаще.