Июнь 1882 года. На московских бегах очередной скандал. Убит букмекер, а двое его коллег скрылись с деньгами обманутых игроков. Коннозаводчики встревожены - какие-то мошенники под видом детей выдающегося рысака продают старых беспородных лошадей. Среди "облапошенных" ими немало высокопоставленных особ. Один из великих князей обвиняет московского генерал-губернатора в том, что он не может навести порядок в Первопрестольной. А тут ещё дерзкая кража на Всероссийской художественно-промышленной выставке. Запутанное дело ведут частные сыщики - репортёр газеты "Московский листок" Алексей Лавровский и помощник присяжного поверенного Сергей Малинин.
Продолжение исторического детектива "Бега".
Содержание:
-
Глава 1. БОЛЬШОЙ ПРИЗ 1
-
Глава 2. СМЕРТЬ БУКМЕКЕРА 2
-
Глава 3. КРАСИВЫЙ-МОЛОДЕЦ И ЕГО "БРАТЬЯ" 3
-
Глава 4. НЕОЖИДАННЫЙ ВЫЗОВ 4
-
Глава 5. ОТКРЫТЫЙ ЛИСТ 5
-
Глава 6. "КАРМАН" ПО ИМЕНИ ПОЛЬ 6
-
Глава 7. НЕ УБИВАЛ Я! 7
-
Глава 8. МНИМЫЙ СЫЩИК 8
-
Глава 9. СКАНДАЛ В "САЛОШКЕ" 9
-
Глава 10. НА ПРИЗОВОЙ КОНЮШНЕ 10
-
Глава 11. СТРАННАЯ СДЕЛКА 11
-
Глава 12. "КЛУБ ЧЕРВОНЫХ ВАЛЕТОВ" 12
-
Глава 13. ВЕЧЕР В СЫСКНОМ 13
-
Глава 14. МЫ, ОРЛОВСКИЕ, ТАКИЕ 15
-
Глава 15. НОВЫЙ СЛЕД 16
-
Глава 16. САЛАТ ОЛИВЬЕ 17
-
Глава 17. НЕКОРОНОВАННЫЙ КОРОЛЬ 19
-
Глава 18. КРАЖА НА ВЫСТАВКЕ 20
-
Глава 19. О ВРЕДЕ НЕСПЕЛОЙ "КЛУБНИЧКИ" 21
-
Глава 20. НЕОЖИДАННЫЙ ПОМОЩНИК 22
-
Глава 21. ПРЕДЛОЖЕНИЕ ОТ "ПТИ ЖУРНАЛЬ" 23
-
Глава 22. ХЛОПОТ ПОЛОН РОТ 24
-
Глава 23. ГЕХТ, ШАЛУНОК И ДРУГИЕ 25
-
Глава 24. ТИХОЕ ПОМЕШАТЕЛЬСТВО 27
-
Глава 25. СЛЕДЫ ВЕДУТ НА ГРАЧЁВКУ 28
-
Глава 26. В КВАРТАЛЕ "КРАСНЫХ ФОНАРЕЙ" 29
-
Глава 27. ПРИТОН 30
-
Глава 28. ПО "ГОРЯЧИМ СЛЕДАМ" 31
-
Глава 29. "ШЕРОЧКА С МОШЕРОЧКОЙ" 32
-
Глава 30. ШПЕЙЕР 33
-
Глава 31. НОВЫЙ РЕКОРД 34
-
ОТ АВТОРА (вместо эпилога) 35
Александр Прилепский Последнее дело "ВАЛЕТОВ"
Глава 1. БОЛЬШОЙ ПРИЗ
Стремительно промчавшись мимо призового столба, вороной Полкан уверенно выиграл Большой Императорский приз. Репортёр газеты "Московский листок" Алексей Лавровский щёлкнул секундомером и взглянул на замершую стрелку. Да, подумал он, впечатляет. Три круга, четыре с половиной версты, пройдены за семь минут тридцать шесть с половиной секунд. Отличная резвость! А жеребец совсем свежий, словно его только на старт подали. Между прочим, серая Зима, считавшаяся вторым фаворитом, отстала от него секунд на семь - восемь не меньше. Жаль, Сергей не видел! Убедился бы, наконец, что лучше Полкана, сегодня, на московский бегах лошади нет. Но его давний друг и постоянный соратник по частным расследованиям, помощник присяжного поверенного Сергей Малинин, вместе со своим "патроном" Федором Никифоровичем Плевако, находился сейчас в Харькове. Там, в судебной палате, слушалось громкое дело о злоупотреблениях в Таганрогской таможне.
Алексей неторопливо прошёлся вдоль фигурной решётки, отделявшей партер от бегового круга, заглянул в буфет, поднялся на трибуны. Раскланиваясь с многочисленными знакомыми, в пол-уха прислушивался к разговорам публики.
Настоящие любители лошадей восторгались красотой бега Полкана и мастерством его наездника Егора Московкина.
- Не сомневаюсь, господа, что в следующее воскресенье Полкан побьёт рекорд Размаха на три версты, - сказал русоволосый, с густой окладистой бородой богатырского телосложения мужчина лет пятидесяти, одетый в поддевку и шелковую косоворотку. - Я по секундомеру засек - первые два круга он пробежал резвее пяти минут.
Это был Сергей Алексеевич Сахновский, которого за добрый и отзывчивый нрав, изумительное знание лошадей, огромную силу любило и уважало всё Московское беговое общество.
Вокруг него, как всегда, собралась большая компания молодых коннозаводчиков и спортсменов: владелец магазина на Тверской, торгующего офицерскими принадлежностями, Сергей Живаго; присяжный поверенный из Рязани Николай Родзевич; помощник управляющего государственного Хреновского конного завода, штабс-ротмистр Василий Костенский, ветеринарный врач Владимир Оболенский.
- Полкан, действительно хорош, - вступил в разговор Живаго. - Но до вашего Кряжа ему далеко.
- Эх, Серёжа, не трави душу, - вздохнул Сахновский.
… Принадлежавший Сахновскому, гнедой жеребец Кряж, от Красивого-Молодца и Славной, отличался удивительными способностями. Поэтому Сергей Алексеевич тренировал его сам. В четырехлетнем возрасте Кряж выиграл два престижных приза. Притом оставил всех соперников "за флагом". Во время розыгрыша Ходынского приза, одного из крупнейших в сезоне, езда сложилась для Кряжа неудачно - из-за поломки "американки" пришлось съехать с круга на первой версте. Не сомневаясь, что если бы ни эта досадная случайность, жеребец не мог проиграть, Сахновский тут же записал его на "бег отдельно на время".
Всего час назад Ходынский приз был разыгран в борьбе за 5 минут 18 секунд. А Кряж один прошёл ту же дистанцию почти на 8 секунд резвее. Публика устроила ему овацию, а Иосиф Иосифович Дациаро, жеребец которого Дивный, благодаря злосчастной поломке, выиграл приз, чествовал Сахновского обедом в "Эрмитаже".
Все были уверены, что в пятилетнем возрасте Кряж возьмёт все призы, называли его лучшим рысаком десятилетия. И вот начался летний сезон 1881 года.
Разыгрывалась, так называемая, "Московская премия". Кряж летит, как выпущенная из лука стрела. Секундомер показывает невиданную до тех пор резвость. Похоже, будет установлен новый всероссийский рекорд. И вдруг в конце первого круга он сначала вздёрнулся, потом мотнул головой и повалился на землю. Оказалось, жеребец сломал ногу…
Вся эта грустная история в мельчайших подробностях вспомнилась сейчас Сахновскому. Но он умел держать себя в руках. Широко улыбнулся подошедшему Лавровскому:
- Совсем забыли вы меня, Алексей Васильевич - давненько в гости не заглядывали. Настоятельно прошу сегодня вечером на ужин. Мне такую наливочку привезли! Да и дело у меня до вас имеется.
Среди игроков разговоры шли тоже о Полкане. Точнее о выдаче за него в тотализаторе.
- Дадут рубля полтора, не больше, - брезгливо морщился модно одетый, сравнительно молодой, но уже изрядно потасканный, господин. - Вот если бы пришёл Налим…
- Налим! - хохотнул мордастый толстяк, судя по наружности и одежде из охотнорядских торговцев. - Вы, сударь мой, видать в лошадях как свинья в апельсинах разбираетесь. Налиму здесь и делать нечего, так для компании, на приз записали. А играть надо с умом! На кой ляд мне ихний тотализатор, когда у Карлушки Гехта можно было рубль к пяти поставить!
Лавровский понял, что речь идет об одном из букмекеров, которые появились в последнее время возле бегов. Возле, потому, что на самом ипподроме незаконная игра решительно пресекалась служащими Московского Императорского общества любителей конского бега - тут же вызывалась полиция, составлялся протокол. Отвечающий за порядок старший член общества Николай Сергеевич Пейч зорко следил за тем, чтобы билетёры не пропускали лиц, уличенных в букмекерстве. Но им и за пределами ипподрома клиентов хватало. Одни хотели сэкономить на входной плате, другие не желали, чтобы знакомые видели их у касс тотализатора. Некоторых привлекало, что заранее известно, сколько получишь, в случае если "твоя" лошадь придёт первой. Кое-кто наивно полагал, что играть у букмекеров выгоднее, чем в тотализаторе.
Карла Карловича Гехта Лавровский знал. Этот хитрый, пронырливый немец числился представителем торговой рижской фирмы, поставляющей в Москву ревельскую кильку, балтийскую сельдь, лососину. Но с жадностью хватался за всё, что приносило хоть какую-нибудь прибыль. Сообразив, что на бегах можно недурно заработать, он быстро познакомился с нужными людьми на конюшнях и теперь, накануне и в дни бегов, безвылазно сидел в трактире "Перепутье" - принимал ставки, расплачивался с выигравшими.
Нужно отдать Гехту должное - считать и рассчитывать он умел. От своего давнего "агента" полового Кузьмы Лавровский слышал, что по ставкам, принимаемым Карлом Карловичем, почти безошибочно, можно угадать какая будет выдача в тотализаторе. Так, в прошлое воскресенье, когда бежала прошлогодняя победительница долгоруковского приза Зима, Гехт принимал на неё ставки из расчета один к двум. Зима пришла первой. Поставившие на неё в тотализаторе, получили, как и игравшие у букмекера, по два рубля за рубль.
Вспомнив всё это, Алексей сильно усомнился в словах охотнорядца о немыслимо выгодной ставке на Полкана. Ясное дело - врёт, желая покрасоваться перед другими игроками своей удачливостью.
Но через несколько минут Алексей встретился с хозяином ресторана "Эльдорадо" Скалкиным, известным любителем крупной игры. Довольно потирая руки, тот похвастался:
- А я двести рубликов на Полкана поставил. Один к пяти.
- У Гехта? - поинтересовался Лавровский.
- Ну, вот ещё! Буду я с этим немчурой связываться. У Михая - цыгана. Он у меня в ресторане каждый вечер бывает.
Выходец из Трансильвании Михай Фэгэраш ещё несколько лет назад считался одним из самых модных исполнителей цыганских песен и "жестоких" романсов. Потом потерял голос и стал зарабатывать на жизнь как барышник и букмекер.
Вскоре выяснилось, что Скалкин далеко не единственный из крупных игроков, поставивших на Полкана один к пяти у букмекеров Карлушки Гехта, Михая - цыгана, Митьки - наездника… Получая в кассе на свои двадцать рублёвых билетов 23 рубля, Алексей мысленно обматерил себя за то, что не последовал их примеру.
Два последних, довольно неинтересных заезда Лавровский смотреть не стал. Надо было срочно сдавать в номер отчёт о розыгрыше Большого Императорского приза. Но на всякий случай, решил оставить вместо себя надёжного человека.
- В редакцию поедем, Алексей Васильевич? - спросил извозчик Семён Гирин, ожидавший его у главного подъезда беговой беседки.
С Семёном они познакомились в прошлом году, когда искали хипесниц. Точнее познакомился с ним Малинин. Он и порекомендовал его Алексею - тому для выполнения одного важного задания, полученного от редактора "Московского листка" Пастухова, на несколько дней потребовался извозчик с резвой лошадью и хорошей пролёткой. С тех пор Семён и стал постоянным, можно сказать личным извозчикам Лавровского. Готов был день и ночь носиться с ним по Москве. Ему было это и интересно и выгодно: то за собранные для газеты сведения гонорар перепадёт, то Алексей поможет выпутаться из неприятностей с полицией, то достанет контрамарку на бега и лошадку подскажет.
- Нет, Семён, - ответил Лавровский. - В редакцию меня пусть кто-нибудь другой подбросит. А ты потом подъедешь. Пока побудь здесь, запиши, кто выиграет последние заезды. Записная книжка-то с собой?
- А то! - Гирин хлопнул себя по карману синего халата, где теперь всегда лежала записная книжка, подаренная Алексеем.
Ожидая пока Семён найдёт свободного извозчика, Лавровский подошёл к богато и со вкусом одетому мужчине лет тридцати пяти, задумчиво стоящему возле большого чёрного ящика на треноге. Это был действительный член бегового общества Алексей Сергеевич Мазурин. Лошадник, в отличие от своего недавно умершего старшего брата Митрофана, посредственный. Зато, как с фотографом с ним в Москве никто сравниться не мог.
- О чем задумались, Алексей Сергеевич? - поздоровавшись, спросил репортёр.
- Да вот прикидываю, как в следующее воскресенье получше увековечить нашу Арфу после победы. Боюсь, что не смогу уговорить чинуш из Петербурга попозировать при вручении кубка.
- Вы настолько уверены, что Арфа возьмёт приз Главного управления государственного коннозаводства?
- Даже не сомневаюсь. Покойный брат, царство ему небесное, блестяще знал генеалогию русского рысака. Он сумел подобрать Закрасу самых подходящих кобыл. Я, скрывать не стану, в этом разбираюсь мало. Но по мнению знатоков, кобыле равных нет. Со временем Арфа затмит успехи нашей Красы. А её сёстры Удачная и Шипка будут ещё резвее и выносливее.
Сколько людей, столько и мнений. Лавровскому, по правде говоря, мазуринские кобылы не очень нравились. Мелковаты. Да и порадовать особой резвостью бега, что-то пока не спешили. Но спорить не стал.
- Добгый день, господа. Очень гад вас видеть, - приподняв цилиндр, приветствовал их среднего роста, плотный брюнет с небольшими, лихо закрученными усами и эспаньолкой, одетый по последней парижской моде.
Это был корреспондент нескольких французских газет и журналов, Анри Лансиньяк, приехавший на Всероссийскую художественно-промышленную выставку, открывшуюся в конце мая на Ходынском поле. Там Лавровский с ним и познакомился. Россию француз, по его собственным словам, посещал уже не в первый раз, поэтому русский язык знал в совершенстве. Правда, грассировал жутко.
- Какая стгашная жага, - вытирая лицо платком, сказал француз. - И комагы. Один, загаза, меня пгямо в нос укусил. Стгашно чешется.
Он несколько раз коснулся переносицы, кончиком указательного пальца.
Внезапно Мазурин побледнел, как мел.
- Что с вами, Алексей Сергеевич? - Лавровский кинулся к нему, чтобы поддержать.
- В груди вдруг кольнуло… Наверное, вчера выпил лишний бокал шампанского… Вы не беспокойтесь, уже прошло.
- Алексей Васильевич, извозчика я нашёл, - сказал, подошедший Семён Гирин…
Глава 2. СМЕРТЬ БУКМЕКЕРА
Отчет уже давно был написан, а Гирин всё не появлялся. Не похоже на него, подумал Лавровский, наверное, что-то случилось. Но вот и, слава богу, Семён.
- Всё как надо сделал, Алексей Васильевич, - сказал он - Здесь и победители записаны и порядок прихода и резвость.
- Молодец. А что припозднился?
- Скандал на бегах.
- Какой?
- Пошли игроки к букмекерам выигрыш за Полкана получать, а тех уже и след простыл. Нигде не нашли. Карлушку Гехта и Михая - цыгана.
- А Митьку - наездника?
- Этого нашли. Только убитого.
- Рассказывай…
Сведений, собранных Семёном и имевшихся в собственной памяти, вполне хватило Алексею, чтобы быстро написать небольшую заметку для раздела "Происшествия".
Убийство букмекера
На задворках гостиницы "Мир", что возле Брестского вокзала, обнаружен труп саратовского мещанина Дмитрия Кумакина. Он был убит ударом "Каролины Ивановны" - так на "картавом" языке (жаргоне, принятом в уголовной среде) называют гирьку на ремешке. Можно предположить, что убийство совершено с целью ограбления.
Ранее Кумакин служил беговым наездником, но его прогнали с ипподрома за пьянство и нечестную езду. В последнее время он занимался букмекерством. В этот вечер ему предстояло выплатить по ставкам принятым на победителя Большого Императорского приза Полкана более трех тысяч рублей. Однако деньги при убитом не обнаружены. Подробности в следующем номере.
Последнюю фразу Алексей приписал, репортерским нутром чувствуя, что всё связанное с букмекерами в ближайшее время станет самой злободневной темой московских газет.
- А теперь поехали, - сказал он, сдав заметку в набор.
- В участок?
- Нет, в участок потом, сначала в "Мир".
- Да я там, кажись, всё, что можно разведал, - обиделся Гирин.
- Экий ты, мой друг, самонадеянный. Во-первых, за два часа могли открыться новые обстоятельства. А, во-вторых, в "Мире" ты, наверное, тезку своего, буфетчика Семёна Зарубина расспрашивал?
- Его. Заруба мужик надёжный.
- Надёжней некуда, - усмехнулся Алексей. - Только в молодости он три года провёл в арестантских ротах. А там, будет тебе известно, хорошо учат держать язык за зубами. У меня в "Мире" свой "агент" имеется.
Подъехали к трехэтажному зданию гостиницы "Мир".
- Потолкуй с извозчиками, - сказал Алексей Семёну. - А я в бильярдную загляну.
Бильярдная находилась в подвале гостиницы - духота, чад из кухни. И, тем не менее, публики здесь было всегда много - конюхи, наездники, служащие МосковскоБрестской железной дороги.
Здешним "агентом" Лавровского был постоянно проживающий в "Мире" человек без определённых занятий по кличке Ломоносов. Но когда его так называли, он жутко обижался и лез в драку, мог и взаправду нос сломать. Он иногда снабжал Алексея интересными сведениями. Притом не за деньги. А из уважения (ведь познакомил их когда-то сам Кречинский - знаменитый московский шулер Николай Васильевич Попов) и… из тщеславия. Больно уж лестно ему было читать в газете про себя: "Как сообщил нам один достойный доверия человек…"
Каждый день, словно на службу, Ломоносов ходил в бильярдную. Оказался он там и сейчас. Поздоровались. Лавровский предложил пойти в буфет, попить пива.
- За Митьку - наездника спросить пришёл? - предположил Ломоносов.
- Ох, и догадлив ты, Василий Тимофеевич!
- С опасными людьми Митька связался. Вот и пропал.
- Это с кем же? С Гехтом и Михаем?
- Не, эти не в счёт - так себе, шпанка мелкая. А вот он меня как-то по пьяному делу в свой хоровод приглашал. Хвастался, что у них там и жоржи, и сцепщики, и бирочники. Дескать, даже карман имеется - он у них за главного.
"Хороводом" на "картавом" языке называли блатную компанию, "жоржами" - мошенников, "сцепщиками" - конокрадов, "бирочниками" - изготовителей поддельных паспортов и других документов. А "карманом" или "выручкой" именовали квартального надзирателя. После недавней реформы полиции упразднившей кварталы, эти весьма красноречивые имена достались участковым приставам.
- Пристав, говоришь? А какого участка? - живо поинтересовался Алексей, подумав, что Аристарха Матвеевича Карасёва эти сведения могут очень заинтересовать.
- Митька не сказал, а я и не спрашивал. Как когда-то меня в духовной семинарии учили: "В великом знании великия печаль, а умножающий знание умножает скорбь."
- А делать-то, что предлагал?
- Народ дурить. Подсказывать на какую из лошадей ставить надо, какую купить…
- Согласился?
- Я, Алексей Васильевич, можно сказать, человек пропащий, опустившийся… Но не настолько же, чтобы с такими поганцами как Митька и дружок его Евсеев дела иметь.