– Да не волнуйтесь вы так. У меня этого добра навалом, сейчас от какого-нибудь конверта отлепим – и порядок. А если не подойдет… Найдем мы вашу марку, найдем. – Полковник вышел в коридор и командирским голосом пророкотал: – Батальон стройся! Раз-два! Сбор по зеленой ракете! Пошла зеленая ракета!
В коридор "дисциплинированно" вывалились из своих комнат все женщины полковника: дочь, жена, теща и мамаша, а так же внучка. Они выстроились по росту и замерли по стойке смирно. Полковник слегка заплетающимся голосом проговорил:
– Подразделение, слушай мою команду! Необходимо в кратчайшие сроки найти утерянную марку! Время выполнения задания – десять минут! Всем разойтись по каз… по комнатам и приступить к поискам.
Женщины совершенно спокойно разошлись по своим комнатам в поисках марки. Через пять минут в коридоре возникла кучка из цветных фантиков, бумажек, рецептов, рекламных листочков, визиток, пустых конвертов и открыток. Марки среди них не было. Полковник лично осмотрел принесенные трофеи и спросил:
– Кто последний видел марку?
Девчушка, подпоясанная офицерским ремнем с огромный бляхой, приложив руку к "пустой" голове, четко отрапортовала:
– Дедусь… Ой! Товарищ полковник. Майку мне дала бабуля. Я ее на конвъейтик пъиклеила.
– Какой конвертик? – поинтересовался полковник у девочки.
– Ну вот тут, на зейкале висел, – девочка показала на зеркало, в рамку которого были вставлены пара неотправленных конвертов.
– Черт, точно. Я тут знакомому писал. Конверт, чтоб не забыть сбросить в почтовый ящик, на зеркало в рамку вставил. Из дома выходишь, глядь на зеркало и вспомнил. Было это дня три назад. Я еще удивился, конверт какой-то нестандартный, с лишней маркой. Так что ищите свою марку в другом месте.
– Где? Адрес, дайте адрес, – почти прохрипел Филимон, снова бледнея от волнения.
Максим еле успел подхватить Филимона, чтобы он не грохнулся на пол. Полковник любезно написал на листке бумаги адрес приятеля и проводил гостей до дверей:
– Ну вы извините мужики, сами понимаете, бабы… А, может, в баньку сходим? Сдалась вам эта марка! В баньку, с веничком. Вот это хобби! И себе приятно и здоровью полезно!
Максим не верил в удачу. Ведь он еще утром точно знал, что марки нет. Он слышал своими собственными ушами. Если бы не настойчивость Филимона Аркадьевича, он Максим, бросил бы поиски. Мудрый русский народ как всегда оказался прав: "Чудакам, везет".
Максим рассказал Филимону все что услышал сегодня утром в павильоне.
– Макс, ты настоящий друг, – растроганно произнес Филимон, – Ты знал, что марки нет и не подал виду, пошел со мной. Спасибо тебе.
– Нет, это тебе спасибо. Если бы не ты… Но сейчас некогда реверансы разводить, мотаем на вокзал, надо на поезд успеть. Представляешь теперь мы, мы с тобой единственные кто знает о марке…
Вот тут Максим был не прав, этажом выше сидел господин-товарищ Лоховский и жадно внимал каждому слову приятелей. Костик и сам не мог сказать, что его толкнуло проследить за приятелями. Ведь он точно так же собственными ушами слышал разговор Мерзеевой и Михеича. Скажем так, в это утро Костику просто было нечем заняться. Сейчас Сивухин возносил благодарственное слово своему невидимому покровителю, ангелу-хранителю, если угодно. У Костика сильно зачесалась голова, вероятно от умственного напряжения, мыслительный аппарат включался медленно, натужно поскрипывая. Сивухину казалось, что он слышит этот звук. Необходимо было сделать последнее усилие – придумать как раздобыть адрес. Времени на раздумья почти не оставалось и Костик принял единственно верное решение – следить. Он дождался пока приятели выйдут из подъезда и осторожненько спустился за ними.
До вокзала добрались быстро и без приключений. Максим и Филимон подошли к огромному табло с расписанием поездом, пробежали глазами и направились к справочному окошку, возле которой стояла длиннющая очередь. Ой как дорого бы сейчас отдал Сивухин за то, чтобы приблизится к ним и послушать. Подойти к кассе незамеченным конкурентами не представлялось возможным. Эх, сейчас бы стать невидимым… Костик рассеянным взглядом рассматривал людское море, встречающие-провожающие, греющиеся-бомжующиеся… О! Все гениальное, как всегда рядом. Костик уставился на цыганку, сидящую в толпе чумазых цыганят. Голову, плечи женщины покрывало несколько цветастых платков. Из под одной юбки, грязно и давно нестираной виднелось еще парочка.
Костик нащупал в кармане остатки денег, любезно предоставленных главврачом психушки. Он направился к цыганке и…
Минут через пять в здании вокзала появилась еще одна цыганка, закутанная с несколько платков, так, что наружи оставался только один нос. Костик очень боялся наступить на длинный подол юбки, который то и дело оказывался под его ботинком. Платки ухудшали видимость, сужали обзор, но хорошо маскировали. Костик ведя за руку маленького сопливого цыганенка пристроился в конец очереди в справочную. Его и Филимона с Максом разделяло несколько человек. Костик настроил уши на нужную волну, отключился от посторонних шумов и начал слушать:
– Слушай, а может до этого Хенровска можно на автобусе доехать? Наверняка несколько рейсов в день есть? – спрашивал Филька Лоховский.
– Фил ("Ишь как завернул, чудное имечко", – подумалось Сивухину.) не суетись. Сейчас все узнаем, может есть дополнительные, проходящие, перекладные. Успокойся. Нам с тобой теперь все равно спешить некуда ("А вот и фиг вам, некуда…", – снова подумал Сивухин.). Главное, чтобы марка оставалась на том конверте и письмо уже получили. Представляешь, если он еще идет сколько нам там сидеть придется. Лично я никогда в этом Хенровске не был и как там с гостиничным сервисом не знаю., – отвечал Максим.
"Ага! Хенровск, марка там, Только что она делает на конверте? Ладно, хрен с ней, потом разберемся" – рассуждал про себя Сивухин. От мыслей его отвлек цыганенок, который начал орать:
– Есть хочу, есть хочу! Хочу к маме, хочу к маме. Очередь начала от скуки разглядывать их, такая реклама Сивухину была не нужна, не хватало, чтоб его разоблачили. Сивухин дернул маленького паразита за руку, шыкнул на него и дал железный рубль, чтобы успокоить. Рубль произвел обратный эффект, юный вымогатель смекнул, что от него требуют молчания и запросил еще. Пришлось дать, все равно на билет до этого самого Хенровска не хватит. Вот еще одна проблема, которую было необходимо как-то решить.
Максим с Филимон добрались наконец-то до окошечка и выслушали информацию. До этого места назначения можно было добраться поездом, отходящим от Кукуевска вечером.
– Девушка, а когда мы в этом Хре…, простите, Хенровске будем? – поинтересовался Максим.
Девушка улыбнулась на оговорку и ответила:
– На следующий день, к обеду.
– Вот видишь, у нас с тобой еще куча времени. Ты даже домой сможешь заехать, с женой попрощаться узнать как у нее дела. Встретимся тут, часов в девять вечера, – произнес Максим. – Только смотри, поаккуратнее, на тещу не нарвись.
Максим пошел покупать билеты, а Филимон Аркадьевич поехал домой. Да, только сейчас он почувствовал как сильно скучает по Маше и по своей комнате. Приключения, конечно хорошо, но дома все же лучше. Дома никого не оказалось, соседка Зиночка рассказала о событиях происшедших за время его отсутствия, о бунте Машеньки и переселении Нины Михайловны.
– Ладно, пойду подожду Машу, – произнес Филимон Аркадьевич. Он отпер дверь и вдохнул родной запах. Пахло книгами, ванилью, домом. Не включая света Лоховский уселся в свое любимое кресло и задремал. Во сне шел дождь, капли были теплыми и почему-то солеными. Филимон открыл глаза над ним стояла Маша и тихонько плакала.
– Живой, здоровый… где ж ты так долго был… – вытирая рукавом слезы спросила жена.
Филимон потянулся, чмокнул ее в нос и сказал:
– Занят был. Я родная и сейчас не надолго, зашел попрощаться и на вокзал.
– Как на вокзал? А поесть? – засуетилась Мария.
– Ничего, вот вернусь на своем, тогда и поедим. А сейчас не провожай не надо. Не к чему. Береги себя…
Лоховский погладил Машу по голове и вышел. Сейчас он казался сам себе героем его любимых военных фильмов. Смелым, решительным, мужественным.
– Зятек? Живой здоровый, что из милиции уже выпустили? – раздался вдруг голос Нины Михайловны. Теща стояла в проходе, загораживая все пути к отступлению.
– Какая милиция, при чем тут милиция? – произнес Филимон.
– Как какая, у нас, что за убийство человека уже не сажают в тюрьму?
– Какое убийство? С чего вы взяли? – занервничал Филимон Аркадьевич.
– Ты что сбежал? – подозрительно уставившись на зятька спросила Нина Михайловна, – Мария, твой муж – страшный человек. Он маньяк и убийца.
– Вы что-то путаете, – отступая вглубь комнаты, сказал Филимон Аркадьевич…
– Как же, путаю. Ты убил хозяина квартиры, который тебя приютил.
Маша потрясенная услышанным издала сдавленный стон:
– так вот почему ты уезжаешь?
– Все-таки в бегах? – довольная тем, что не ошиблась, произнесла Мерзеева. – Ничего, мы это сейчас исправим.
Нина Михайловна достал из сумочки мобильный и набрала номер милиции:
– Алло. У меня важная информация, Я знаю где скрывается беглый убийца. Как кого?… Я сумасшедшая? Да ты сам такой, я…
– Конечно, сумасшедшая, – раздался чей-то насмешливый голос.
Мерзеева обернулась и взвизгнула:
– Ой, покойник! А они спрашивают какой покойник? Вот он покойник, здесь стои… – начала говорить в трубку Мерзеева и тут же осеклась. – Маша, ущипни меня, сейчас же, мне кажется у меня галлюцинации.
Маша, как послушная дочь, ущипнула Мерзееву (пардон, Мерзееву-Нечитайло) раз, второй, третий…
– Сбесилась, что ли? Я один раз попросила – истерично завопила Нина Михайловна, пихнув дочь.
Нина Михайловна все поняла, она снова начала набирать номер, на этот раз уже Михеича.
Макс тоже сообразил в чем дело. Он достал пистолет и, помахивая перед ее носом, предупредил:
– Это вообще-то противоречит моим принципам убивать женщин, детей и собак. Но вы, простите мадам, ни то, ни второе, ни третье. Так что не доводите меня до греха. Отдайте мобильник Филу.
Мерзеева скривилась так, будто съела килограмм лимонов без сахара. Он швырнула мобильник в Лоховского, тот едва успел увернуться. Еще минута и…
– Маша, подержите пожалуйста дверь, пока мы с Филимон Аркадьевичем (впервые Максим назвал Фила по имени отчеству) спустимся, хорошо?
Маша молча кивнула головой. Приятели спустились вниз и бегом направились к остановке. Времени оставалось в обрез.
– Ты еще пожалеешь об этом, тварь неблагодарная, – зашипела Мерзеева на дочь, подбирая с пола мобильник.
– Георгий, срочно подъезжай за мной. Я на старой квартире. Все расскажу при личной встречи, счет идет на минуты…
Уже через десять минут машина Нечитайло мчалась на вокзал.
– Нет, это не бред. Ты можешь мне поверить. Я уверена. – закончила свой рассказ Нина Михайловна. – Нам главно успеть сесть в тот же поезд.
Они успели во время. Посадку только объявили. Нина и Георгий заплатили проводнику соседнего вагона, к сожалению плацкартного, но что поделаешь. Дежурить в тамбуре договорились по очереди. На разведку в соседний вагон отправилась Нина Михайловна. Она сунула деньги проводнице:
– Я ищу зятя, понимаете, моя дочь уверена, что он ей изменяет. Бедная, у них трое детей, ждут четвертого. А он… Я уверена, что он в этом вагоне. Мне нужно знать до какой станции у него билет. Я вас очень прошу, помогите мне как женщина женщине.
Мерзеева описала Лоховского и проводница узнала его.
– Есть такой, только он не один, а с приятелем.
– Вот он-то его с пути и сбивает. Это самый гнусный тип, бабник, алкоголик, тунеядец… Где они выходят?
Проводница достала билеты и протянула Мерзеевой:
– Хенровск! Это где? – поинтересовалась Мерзеева.
– Мы там завтра к обеду будем, – пояснила проводница.
Нина Михайловна вернулась в свой вагон:
– Я все выяснила, они едут в Хенровск, мы та будем к обеду.
В это время по проходу двигался мужик в темных очках, длинном пиджаке с чужого плеча и шапке-ушанке, надвинутой по самые брови. Мужик предлагал пассажирам купить какие-то фотографии. Сунулся он было и к Нине с Георгием, но тут же попятился.
– Эй мужик, ты куда? – остановил его Михеич, который от скуки решил поглазеть на товар, – Покажи, что у тебя там.
Мужик отступил еще на шаг, но был схвачен за полу пиджака железный рукой Михеича.
Нина Михайловна стелила постель и на то, что происходило у нее за спиной внимания не обращала.
– Почем, – спросил Георгий тыкая пальцем в...
– Мужик, ты что язык проглотил? – разозлился Михеич. (Если честно, он просто был раздражен, ему нужно было выплеснуть негативные эмоции. Ну не Ниночку же их сливать?)
– Ага, – произнес немой, – Проглотил.
Голос "немого" показался Нине Михайловне подозрительно знакомым. Она резко обернулась и схватила шапку с головы продавца:
– Твою мать, Сивухин! И ты ту? Что, за моим добром опять свои паганенькие рученки потянул? Не надейся. Я тебе сейчас их просто оторву, что б нечем было тянуться.
Поезд качнуло, Сивухин отпихнул Мерзееву и рванул по узкому коридору, сбивая с ног встречных пассажиров. У вагона ресторана Костик остановился отдышаться. Погони вроде не было, слава богу. Интересно, как это Мерзеева узнала про марку. Тут без нечистого не обошлось. Опять наверное, к бабке ходила. Ладно, посмотрим кто кого. Сивухин натянул ушанку на голову и насвистывая: "Врагу не сдается наш гордый Варяг", двинулся в общий вагон. Там ехала колония бомжей. Их как это ни странно, в порядке гуманитарной миссии везли в столицу, на русско-американский слет: "Маргиналы всех стран – объединяйтесь". Они радушно приняли в свои ряды Сивухина, который прикинулся идейным борцом этого движения.
По вагонам Костик отправился для того, чтобы убедиться, что Максим с Филимоном здесь, на этом самом поезде. Но раз Мерзеева тут, значит все в порядке. Можно спокойно спать до самого Хенровска.
Поезд пришел точно по расписанию, хенровцы и гости хенровска высыпали из вагонов и двинулись на Привокзальную площадь, откуда отходили все автобусы. Городишко был так себе, средней паршивости. Не большой и не маленький, ни чем не примечательный. Пара заводиков, пара фабрик, базар, театрик, памятник товарищу Ленину. Он можно сказать и был достопримечательностью, последний из могикан. Во времена когда во всех городах активно снимали его клонов с постаментов в Хенровске были заняты другими проблемами, потом про него за были, в конце концов к Ильичу, стоящему на Площади Трех Заводов так привыкли, что оставили. Как память, о прошлых счастливых мгновениях.
У этого самого памятника и жил адресат полковника. Макс и Филимон узнали, что добраться туда можно пешком, решили прогуляться. Мерзеева и Нечитайло, поймали такси и отправились следом. А Сивухин, как всегда, решил проблему очень просто. Окинув глазом привокзальную площадь он заметил велосипед, стоящий у стены какого-то магазинчика, вероятно его хозяин был внутри. Костик заглянул в магазинчик, посетителей было полно и тут же вышел. С независимым видом он подошел к велосипеду, устроился поудобнее и рванул с места преступления.
Ему очень хорошо были видны Максим с Филимоном и такси Мерзеевой, он пристроился сбоку и, оставаясь незамеченным, двигался следом.
– Что ты сейчас чувствуешь? – спросил Филимон у друга.
– Не знаю, наверное радуюсь, что мы ее все-таки нашли. А ты?
– А мне немного грустно, что все это сейчас закончиться. Я уже так привык к тебе, к этой новой жизни. Максим, ты знаешь, у меня… ты…
– Ладно, – остановил его Макс, – не надо дифирамбов и панегириков, а не то я расплачусь. – Я тоже хочу сказать, что ты настоящий мужик. Вот! Я рад, что встретил тебя тогда на вокзале.
Похвала Макса стоило дорого, у Лоховского навернулись слезы на глазах. Еще минута и он бы разрыдался на плече друга, но тут они подошли к памятнику. Максим еще раз прочитал адрес, улица, номер дома. Они вошли в подъезд. За ними по пятам, стараясь красться незаметно, проследовал остальные участники этой гонки.
– Звони ты, – почему-то шепотом произнес Филимон, – у тебя рука легкая.
Максим позвонил за дверью тотчас раздались шаги и дверь отворилась.
– Здравствуйте, мы к вам от Владимира Николаевича Беленького.
– Здравствуйте, проходите, что-нибудь случилось? – спросила женщина.
– Нет, нет, у нас записка, вероятно к вашему отцу.
– А папы нет дома? Может я вам могу чем-нибудь помочь, проходите в комнату, вы извините, у меня там ребенок на горшке сидит.
Максим и Филимон прошли в комнату. Там в самом центре на горшке сидел толстощекий карапуз лет трех. Вокруг горшка были разложены разнообразные игрушки, книжки и надкусанное яблоко. По всему видно, пацан засел на долго и обстоятельно.
– Понимаете, – произнес Максим, ваш отце недавно получил письмо от Владимира Николаевича. Получил?
– Из Кукуевска? – уточнила девушка, – Да, вчера.
Филимон вздохнул с облегчением, а Максим продолжил:
– Замечательно. Нас как раз интересует конверт. Вернее не сам конверт, а одна марочка на нем. Это очень важно.
– Конверт? – девушка недоуменно пожала плечами. – Вообще-то отец всегда хранит и письма и конверты. Сейчас посмотрю.
Она посмотрела в толе, на полках.
– Ничего не понимаю, еще утром письмо лежало здесь. Я сама его сюда положила и конверт, по-моему был там.
Женщина обратилась к пацаненку, который с интересом разглядывал мужчин. Это занятие его так увлекло, что он бросил свои игрушки.
– Федор, ты дедушкино письмо не брал? – строгим голосом спросила мама у сына. Федор сделал вид, что ничего не слышал. Он начал внимательно изучать шнурки на своих ботинках. Молодая женщина наклонилась над кучей игрушек, сваленной в углу. Она подняла с пола исписанный лист бумаги.
– Федька, засранец, опять рылся в бумагах деда. Где конверт? – строго спросила она.
Пацан понял на нее хитрые глазенки и важно заявил:
– Я ево шъел. Давно-давно.
Филимону Аркадьевичу сделалось дурно, он побледнел и начал заваливаться на бок максим попытался привести его в чувство.
– Как съел? Ты же обещал больше не жевать бумагу. Ну погоди я тебе задам…
В этот момент в дверь снова позвонили, хозяйка пошла открывать дверь. А сын быстренько встал с горшка и с интересом заглянул внутрь.
– В чем дело, вы кто? – закричала женщина. Я сейчас милицию вызову! Помогите…
– Тише дамочка, мы сами милиция, – произнес пришедший.
Максим выскочил в коридор, в дверях стояли Нина Михайловна, Михеич и Костик Сивухин…
Максим усмехнулся:
– Господа, ежели кому нужна марочка – милости просим. Это кажется, ваша собственность, обратился он к Мерзеевой. – Прошу! Не беспокойтесь, – сказал он девушке, – Это все наши товарищи.
– Где она? – крикнула Мерзеева, обшаривая взглядом комнату, на еле живого Лоховского, теща не обратила никакого внимания.
– Спокойствие, только спокойствие, господа, – продолжал Максим, – Фокус-покус. Ловкость рук и никакого мошенничества.
Максим поднял с пола горшок Федора и сунул им под нос.
– Берите, пользуйтесь, храните!