- Который спокойно рассказывает вам о планах королевы, - хмыкаю я.
- Я её не заставляю, - заверяет меня герцог. - Она всегда первая заводит разговор. Бедняжке надо выговориться.
- Ты вели ей Петиона не допрашивать, - говорю я. - Пусть не слушает свою сестричку Австриячку.
- Тут я бессилен, - Орлеанский разводит руками. - Эту девушку нельзя заставить… она поступит по своему… Хотя, может, честность не позволит ей шпионить… Однако влияние Австриячки велико.
- Ладно, - машу я рукой. - Петион - лопух! Вряд ли от него они узнают что–то путное. Хотя, такой, как он, при хвастовстве всё выложит.
- А мне жаль Елизавету, - печально произносит герцог.
Я пожимаю плечами. Воцаряется грустное молчание.
- Хватит киснуть! - говорю я. - Время ещё детское. Уверен, мы ещё успеем найти скучающих дамочек.
Мы залпом осушаем ещё по бокалу вина.
Я, Мадлен Ренар, не могу уснуть. Я просто лежу на кровати, закрыв глаза. Мрачные мысли одолевают меня.
Вдруг раздаётся какой–то грохот. Я вздрагиваю. Сажусь на кровати.
Дверь в мою спальню распахивается. В свете свечей я вижу… Жоржа и герцога Орлеанского. О-о! Достойное завершение дня.
- Оживший ночной кошмар! - вырывается у меня.
- Мадам, простите, - извиняется Дорина. - Я не могла перечить особе королевских кровей.
- Чем обязана? - мрачно спрашиваю я гостей.
Судя по всему, они перебрали портвейна. На ногах еле держатся.
- Деньги, - коротко произносит Жорж.
- Вы пришли меня ограбить?! - возмущённо восклицаю я. - Даже вы, мсье герцог?
- Мадам, мы пришли занять у вас денег! - с трудом поясняет Орлеанский. - Вы ведь вкладываете деньги в политические партии?
Кажется, я влипла. Без денег они не уйдут. Позвать охрану? Ссориться с Орлеанским опасно.
- Сколько? - спрашиваю я.
Господи, спаси меня, грешную.
- Тысячу, - отвечает Жорж икая. - Нам нужно на текущие расходы.
Слава Богу, это немного.
Я сажусь за стол, пишу расписку. Орлеанский и Жорж подписывают. Только попробуйте мне не вернуть деньги, убью!
- Мадлен, ты такая лапочка! - вдруг выдаёт Жорж. - Так бы и скушал!
Мой взгляд падает на моё отражение в зеркале. Да, изящный, облегающий талию пеньюар из тончайшей ткани мне очень идёт. А в свете свечей моя стройная античная фигурка особенно хороша.
- Не бойтесь мадам, он вас жрать не будет, - успокаивает меня герцог.
- Благодарю, - ледяным тоном отвечаю я.
Они уходят.
Какого чёрта их ко мне занесло за тысячей луидоров? Шли мимо, что ли? Ага! Тут недалеко недавно открыли шикарный бордель. Что за гадость! В таком приличном районе! Вот она, ваша демократия!
Выходит, этим искателям приключений не хватало деньжат. Вот они по пути ко мне и заглянули.
М-да… дом надо продавать…
15 июля
Я, Максимильен Робеспьер, готов к началу заседания. Сейчас должен выступить Барнав. Именно его выдвинули простив моей вчерашней речи. Наши "шпаги" вновь скрестились.
Барнав важно проходит мимо меня. Я замечаю у него на галстуке булавку … Такую мне хотела подарить Мадлен… Сомнений нет! Это именно та булавка! Она отдала эту вещицу Барнаву!
Звенит звонок о начале заседания. Барнав поднимается на трибуну. В своей властной манере смотрит в зал. Мы встречаемся взглядом. Барнав демонстративно поправляет булавку на галстуке.
Я пытаюсь сосредоточиться на речи противника.
- Сегодня, господа, вы должны почувствовать, что общий интерес заключается в том, чтобы революция остановилась! - призывает он. - Еще один шаг к свободе означает уничтожение королевской власти, по пути к равенству - уничтожение собственности!
Понятно, пугает устранением частной собственности.
Дальше я ничего не слышу. Всё моё внимание приковано к булавке. Все мои мысли только о Мадлен.
Моё имя Августин Лесот, мне 20 лет. Я художник, гениальный художник! Увы, глупые мелочные люди не оценили моё творчество! Ничего, скоро оценят. Я об этом позабочусь.
Мои картины увидят потомки! Только они поймут, насколько я был гениален. О-о! А как они будут оплакивать мою смерть!
Я только что проснулся. Всего лишь полдень. Что–то сегодня сон слишком рано покинул меня!
Я сладко потягиваюсь. Окидываю взглядом комнату - превосходно! Ах, Беатрис Ванель, вы так обо мне заботитесь! Вы дали мне крышу над головой, когда жестокая Каролина выбросила меня на улицу! Ох уж эти женщины! Не понимают, что людям искусства необходимо разнообразие в любви!
Я не спеша поднимаюсь, накидываю халат. Беру в руки серебряный колокольчик, звоню. Где этот лодырь лакей?! А вот и он.
- Изволите принять утреннюю ванну? - спрашивает он.
- Болван! - возмущаюсь я. - Вы же прекрасно знаете, что я ненавижу ванну!
- Виноват, мсье, - извиняясь, бормочет лакей. - Завтрак?
- Да, скромный, - киваю я, - кофе, булочки - штук пять, круасаны - штуки три, и не забудьте шесть пирожных с кремом! Накройте мне в гостиной.
Нельзя переедать. Сегодня я буду голодать.
Через десять минут всё готово. Я сажусь за столик в гостиной и принимаюсь за чинную трапезу.
- К вам посетитель, - сообщает лакей.
- Какой к чёрту посетитель?! - восклицаю я, проглатывая круасан.
- Мадемуазель Лемус, - уточняет лакей.
- Симпатичная? - интересуюсь я.
Лакей кивает.
- Ну, тогда я её приму! - соглашаюсь я.
Так, что–то я не наелся. Ладно, на сегодня голодовка отменяется.
- Ещё пирожных! - велю я. - И яблочное желе!
А вот и мадемуазель Лемус. Довольно привлекательная девушка.
- Я к вам по делу, по поводу мадемуазель Стефани Брион, - произносит она.
Стефани? Я давлюсь пирожным! Чёрт! Этот лакей болван, надо же спрашивать, по какому вопросу. Я как ни в чём не бывало облизываю пальцы.
Я, Светлана Лемус, пришла побеседовать с мсье Лесотом. Как мне сказали, раньше обеда его гениальное величество не встаёт. М-да, странный тип. А его завтрак? Мне всего этого на неделю.
При упоминании о Стефани Лесот как–то сразу съёжился, сник. Явно чего–то опасается!
Он продолжает свой завтрак, стараясь не смотреть мне в глаза.
- Я не знаю, что случилось со Стефани, - упрямо твердит он с набитым ртом, - я не знаю.
- Как вы думаете, кто мог совершить это похищение? - спрашиваю я
- Я же вам сказал, что ничего не знаю! - восклицает он, вытирая пальцы о скатерть.
Ну и манеры! Я замечаю тоску в глазах у лакея, этот тип ему явно не по нраву.
- Но мсье, - робко начинаю я.
Лесот поднимает на меня глаза, в них явная злость. Мне становится страшно. Мне кажется, что Лесот хочет вцепиться мне в горло.
- Но вы любите мадемуазель Стефани, - я быстро меняю тему разговора.
Лицо молодого человека разглаживается.
- Очень, - произносит он улыбаясь. - Я буду ждать Стефани, надеюсь, она скоро найдется. Жаль, что она боится и избегает меня!
Меня это не удивляет, мне тоже хочется побыстрее прекратить беседу с этим человеком.
Этого ненормального любит какая–то женщина. Её зовут Беатрис Ванель. Судя по всему, это её дом. Интересно, что это за особа, и чем её привлек Лесот? Хм… неужели она ни разу не видела, как он вытирает руки о скатерть?
Мсье Брион зачислил её в ряд подозреваемых, она могла совершить похищение, чтобы освободить своего любимого из сетей Стефани. Если это предположение верно, то жизнь девушки в опасности. Влюбленная женщина не щадит соперниц.
Лесот подвигает к себе большое желе.
- Я очень люблю Стефани, - повторяет он, смакуя десерт.
Я решаю рискнуть - спросить его про покойного Жака Бриона.
- Этот подлец! - восклицает Лесот.
Он вскакивает с места, держа в руках тарелку с остатками желе. Мне страшно, что эти остатки сейчас очутятся у меня на голове.
- Жак Брион - враг гениальных художников! - кричит Лесот. - Мерзкий карлик! Уродливый толстосум!
Далее следуют такие слова, что мне становится дурно. Жорж бы записал в блокнот.
В этом порыве Лесот швыряет тарелку на пол. Осколки разлетаются по комнате. Кусочки желе попадают на моё платье. В этот момент мне хочется бежать, но я не могу, я точно приросла к стулу. Невозмутимый лакей протягивает мне салфетку, я читаю в его глазах сочувствие.
- Августин, тебя опять что–то расстроило? - раздаётся женский голос.
Я оборачиваюсь. Наверно, это Беатрис Ванель. Довольно симпатичная женщина, высокая, статная. Она быстро подходит к Лесоту. Обнимает, гладит по голове.
- Всё хорошо, дорогой, - ласково твердит она, - всё хорошо. Тебе нельзя волноваться. Ты так раним. Успокойся, милый.
Лакей качает головой.
- Иди отдохни, - говорит Ванель Лесоту, - и только потом за рисование.
- Да, - вздыхает Лесот, - с дурным настроением нельзя творить шедевры.
Художник, опираясь на руку невозмутимого лакея, уходит.
Беатрис Ванель оборачивается ко мне. В её глазах явный укор.
- Поймите, - говорит она мне строго, - гениев нельзя ранить! Они очень чувствительны!
Я быстро объясняю ей цель своего визита.
Я, Макс Робеспьер, вернулся домой. Собрание опять не вынесло решения о судьбе короля. Думаю, всё будет ясно завтра.
Дома меня уже ждёт Жорж. У него ко мне важный разговор.
Он настойчиво просит меня поддержать петицию. Это же такой риск! Особенно, если учесть то, что короля Луи могут оправдать. Собранию ничего не стоит издать завтра закон, снимающий вину с короля.
- Жорж, я пока не могу дать тебе окончательного ответа, - говорю я, - ты сам это прекрасно понимаешь.
- Я не понимаю! - не унимается Жорж. - Вчера на заседании в Собрании ты так хорошо размазал королевскую шайку, а какую–то бумажку поддержать не хочешь.
- Я опасаюсь драк за власть и гражданской войны, - поясняю я. - К тому же безоружная толпа на улице - отличная мишень.
- Макс, но ведь в петиции ясно сказано - конституционные меры! Значит, она закону не противоречит! - уговаривает меня Жорж.
М-да… трудно принять решение… Я точно раздвоился…
Стук в дверь прерывает мои мысли. Я иду открывать.
На пороге Мадлен. Я замираю. Её большие серые глаза приветливо смотрят на меня.
Несколько секунд я молча смотрю на красотку. Мадлен - стройная античная богиня. Как ей идет это элегантное платье с глубоким вырезом! А её просто прибранные под шляпку волосы. Изящная простота. Да, мне нравится, что Мадлен не носит высоких причёсок.
Я с большим трудом сохраняю невозмутимость.
Ох, проклятая булавка у Барнава до сих пор блестит перед моим внутренним взором! Что ж вы так, Мадлен?
- Проходите, - наконец, говорю я. - Простите, я не верил, что вы придёте…
Я подвигаю ей самое приличное кресло. Мадлен изящно садится. Мне хочется припасть к её ногам.
Я, Мадлен Ренар, наконец, встретилась с Максом. Так хочется накричать на него, поинтересоваться, где же он шатался. Нет, нельзя. Мне нужно его доверие. Макс, похоже, мне рад, только опять прячет свои чувства под маской холодной учтивости.
Ох, тут Жорж, как некстати! Крепкий тип, учитывая его ночные похождения.
Хм… он тоже не рад моему визиту. Какая у нас взаимность!
- Макс, я бы хотел поговорить с тобой без лишних свидетелей! - говорит Жорж, красноречиво делая ударение на двух последних словах.
- Не извольте беспокоиться, - ехидно отвечаю я, - у меня ведь голова плоховата. Я не пойму ни слова из вашей беседы.
Макс, дабы не накалять обстановку, протягивает мне книгу:
- Подождите, дорогая, - извиняясь, говорит он, - на пару минут.
Хоть на пятнадцать, хочу сказать я, но сдерживаюсь.
Вот уж не ожидала хамства! Я бросаю книгу на диван и подкрадываюсь к комнате, куда ушли Макс и Жорж.
- Макс, ты должен поддержать петицию! - громко говорит Жорж.
Макс, не слушайте его! Не слушайте!
Макс что–то тихо отвечает Жоржу.
- Ладно, я к тебе ещё зайду! - говорит тот.
Кажется, на этом их беседа завершена. Я быстро отскакиваю от двери. И вовремя, иначе Жорж разбил бы мне лоб дверью. Жорж быстро выходит, грубо отодвинув меня с дороги, направляется к входной двери.
Наконец мы с Максом одни!
- Макс, дорогой, - ласково начинаю я, - вы не представляете, что мне пришлось вчера пережить! Я обошла весь Париж пешком, ужасно устала, моё шёлковое платье пришлось выбросить. А на протяжении всего дня я общалась с людьми типа Жоржа. Поверьте мне, вы единственный человек, которого я за эти два дня рада видеть.
Макс терпеливо выслушивает мой бред.
- Так что же должно произойти? - спрашиваю я. - Вы мне писали, что в Париже должно случиться нечто ужасное!
- Дорогая, - ласково говорит он, - я имел ввиду беспорядки, которые может вызвать петиция. Её хотят выставить завтра на подписи. Мой вам совет, не выходите в тот день из дому, а ещё лучше - покиньте Париж.
Его ласковый голос постепенно становится тверже и холоднее.
- Мадлен, милая, если у вас ко мне конкретные вопросы, я вас слушаю, - продолжает он. - Простите меня, мне нужно уходить… Я могу проводить вас… Вечером после шести я буду целиком в вашем распоряжении… Прошу простить, что так получилось…
Уходить? Мне хочется обругать этого нахала грубыми словами. Уйти, оставить меня! Ах, у него дела! Политика! Для него это важнее меня!
Внешне я сохраняю невозмутимость.
- Хорошо, - киваю я. - Один вопрос: вы поддержите петицию? Прошу вас, не делайте этого - это опасно!
- Милая, - говорит Макс. - Не стоит пока говорить об этом. Я ещё не принял решения.
Его голос звучит холодно и учтиво.
Как я ненавижу, когда Макс использует эту манеру в разговоре со мной.
Макс берет папку с бумагами и вопросительно смотрит на меня.
- Вы куда? - задаю я краткий вопрос.
Ещё немного - и я взорвусь.
- Мне нужно повидаться кое с кем, - отвечает он.
Макс берёт меня за руку. Мы выходим.
Интересно, этот "кое–кто" мужчина или женщина?
Я, Макс Робеспьер, с трудом подавил свои эмоции. Как тяжело было сохранять ледяную учтивость, когда так хотелось заключить Мадлен в объятия и целовать… Хватит об этом… Проклятая булавка… Нет, я никогда не спрошу Мадлен об этом… Никогда не устрою сцен ревности… Это не для меня…
Хватит, хватит! Я веду себя, как влюблённый подросток. Булавка? Подумаешь, булавка. Мадлен могла давно подарить её Барнаву. А если недавно? Что из того? Она могла сделать это, чтобы Барнав от неё отстал. Вот и всё.
Мысли мои приходят в порядок. Волнение успокаивается. Мадлен будет у меня вечером, мы с ней спокойно побеседуем. Я столько сил потратил, чтобы вернуть расположение Мадлен. Не дам всё разрушить глупой ревности.
О Мадлен! Непостижимая тайна. Она изменилась. А может, это просто внешняя оболочка. В душе она всё та же наивная девочка. Хотя… вдруг Мадлен действительно стала хитрой и опасной интриганкой. Какая разница! Я её люблю!
Моё имя Беатрис Ванель, мне 25 лет. Я покровительствую талантливым молодым людям. Лесот - вот тот непризнанный гениальный художник, которому нужна поддержка! Ох, бедный мальчик! Визит глупой Лемус разволновал его. Всё из–за этой отвратительной Стефани!
- Бедный мсье Лесот очень любит эту девушку, - говорю я Лемус. - Не понимаю почему. Стефани так жестоко с ним обошлась, так ранила его. А Лесот так слаб и чувствителен.
- Вы помогаете ему? - интересуется гостья.
- Да, конечно, - киваю я, - таким людям всегда нужен покровитель, который обязан оберегать их. Иначе они могут погибнуть.
- Как вы думаете, кто мог похитить мадемуазель Брион? - спрашивает Лемус.
- Скорее всего, она сбежала с любовником, с этим Леруа, - с презрением произношу я.
- Вам он не нравится? - задаёт девчонка глупый вопрос.
- Еще бы! - восклицаю я. - Этот тип слишком уж правильный. Он все привык рассчитывать, никогда не полагается на чувства и сердце. К тому же он честный до безобразия. Я не люблю таких людей. Другое дело Лесот, у него тонкая чувственная душа!
А этот Леруа просто рыбина. Никаких эмоций. А в беседе он просто скучен, сплошное "угу" и "хм". А эта привычка к математической точности? Жуть! А Августин! Как он эмоционален, как подвижен! Сейчас он так трогательно разбил тарелку, поддавшись порыву гнева. Разве это не привлекательно? Хотя я так волнуюсь за его нежную душу!
- Мсье Лесот художник, не так ли? - уточняет Лемус.
Как глупо! Не знать кто такой Августин Лесот! Это же гений французской, даже европейской… нет, мировой живописи!
- О, да! - гордо произношу я. - Его картины гениальны. Но, увы, его мало кто понимает. Бедняжка Лесот так раним. Но я поддерживаю мальчика, мне удалось устроить выставку его работ. Советую посетить её, вам понравится.
- Да, конечно, я обязательно приду, - обещает девушка. - Простите за неприятную тему… у вас был конфликт с покойным Жаком Брионом…
Хм… чего это она вспомнила тупицу Жака?
- Увы, - вздыхаю я, - у гениев много врагов. Почему–то Жак Брион возненавидел бедняжку Августина! По его вине были отменены две персональных выставки Лесота!
- Да, кошмар, - кивает Лемус.
Интересно, что думает эта крошка?
Я, Манон Ролан, расстроена последними событиями. Короля Луи в любой момент могут оправдать. Как тяжела эта неопределенность, которая не даёт действовать.
Мой муж сидит в кресле с листком бумаги. Он выписывает все плюсы и минусы уже нашумевшей петиции. Как он умён. Без его мудрых советов мне вряд ли удалось бы добиться нынешней известности. Мы представляем очень гармоничный союз. Моя инициатива и напористость и мудрость моего супруга.
- Как ты себя чувствуешь, дорогой? - спрашиваю я его.
Беднягу последнее время замучили боли в суставах.
- Уже лучше, дорогая, - отвечает он. - Компресс помог мне. На сколько ты назначила встречу Бриссо?
- Он должен прийти с минуты на минуту, - отвечаю я.
- К вам некая Мадлен Ренар! - объявляет лакей.
Мадлен Ренар? Ах, да, она писала мне довольно приятное письмо. Похоже, я стала примером для подражания.
- Эта та дама, что писала мне недавно, - поясняю я мужу.
Он кивает.
- Пусть войдёт, - велю я лакею.
Хм… этот визит довольно некстати. Ладно, думаю, мы успеем быстро переговорить.
Интересно, как выглядит соблазнительница Неподкупного.
А вот и Мадлен Ренар. Я удивленно смотрю на неё. Красивая, даже слишком. Наивное детское личико, стройная фигурка. Хм… судя по внешнему облику, эта особа не обладает высокими умственными способностями. Дамочка для любовных утех. Но её письмо… Да, внешность бывает обманчива.
- Мадам Ролан! - начинает Мадлен. - Простите мне столь бесцеремонное вторжение. Я так рада встрече с вами! Вы меня помните? Я писала вам письмо…
- Конечно, мадам Ренар, - киваю я. - Мне очень льстят ваши слова. Но поверьте мне, мои заслуги не так уж велики…
- Оказывается, скромность, ещё она ваша прекрасная черта, - произносит Мадлен. - Для меня было бы величайшей радостью общаться с вами. Увы, мои познания в политике ничтожны, надеюсь, вы станете мой наставницей! Я хочу служить Франции!