- Дорогая, пожалуйста! - успокоил супругу профессор и продолжил, обращаясь к Картеру:
- А скажите честно, вы ожидаете новых сенсационных находок в Долине Царей? Я имею в виду, наука ведь не слухами питается…
- Но и не папками и не учеными статьями! - мгновенно отреагировал Картер. - В Фонде Исследования Египта, бесспорно, есть светлые головы, но египетская история пишется не в Лондоне, не в Париже и не в Берлине. - Картер указал пальцем за спину. - Там создается история, в грязи и пыли, при жаре в сорок градусов в тени, если вы понимаете, что я имею в виду. - И внезапно спросил:
- Вы здесь впервые?
- Да, - ответил Шелли, и Картер продолжил:
- Видите ли, мне было семнадцать, когда я приехал сюда впервые, и с тех пор эта страна и ее история не отпускают меня. С тех пор я здесь живу и работаю, и за это время приобрел такие знания, которые не в силах дать Оксфорд или Кембридж. Жизнь здесь не приносит богатств, максимум - обогащает опыт. Археология - это красивая девушка без приданого.
- Вы не ответили на мой вопрос, - улыбнулся профессор.
Картер задумался.
- Ожидаю ли я сенсационного открытия? - Он поднял глаза, взглянул на Нил, и на его лице появилась самодовольная улыбка. Не глядя на профессора, он сказал: - Да, меня можно было бы посчитать сумасшедшим, если бы я не был убежден, что там есть еще что-то, что одним махом сделает меня знаменитостью.
Шелли взглянул на жену, и та восхищенно воскликнула:
- Расскажите, расскажите, пожалуйста, мистер Картер!
На мгновение Говард Картер потерял над собой контроль, сделал намек, о котором сразу же пожалел; но взял себя в руки и попытался отшутиться:
- Знаете ли, археологи похожи на людей, собирающих мозаику. Чем больше камешков мозаики соберешь, тем ближе ты к цели. Плохо только то, что камешек поначалу приносит больше вопросов, чем ответов. Однако затем находится один, похожий на все прочие с первого взгляда, но именно он дополняет картину, и она становится ясна вся целиком.
Миссис Шелли напряженно посмотрела на Картера.
- Приведу пример. Вход в гробницу царицы Хатшепсут был известен сотню лет назад. Но на нем не было ни надписи, ни рисунка, так что никто не догадывался, куда ведет туннель. Камень там ломкий, и проход заполнен мусором, к тому же извилист. Еще Наполеон начал попытки извлечь мусор, но через двадцать шесть метров отказался от своего намерения. Потом пришли немцы, они освободили еще двадцать метров и тоже сдались. Слишком много усилий для коридора, назначение которого неизвестно. Когда я обнаружил гробницу Тутмоса Четвертого, то нашел среди обломков синего скарабея с именем царицы Хатшепсут. Это заинтересовало меня. Я изучил все документы, касающиеся легендарной царицы, и пришел к выводу, что ее гробница также расположена в этой местности. Но где начать поиски? Однажды я чистил свою палку в камнях. Я находился непосредственно у прохода, который пытался исследовать еще Наполеон. И что же я там увидел? Плоский камень с именем Хатшепсут. У меня не оставалось сомнений, что камень был извлечен с мусором из прохода. То есть это должен был быть проход к гробнице Хатшепсут.
- И что же? - спросила нетерпеливо миссис Шелли, - ваша догадка подтвердилась?
Говард Картер стряхнул пыль с костюма, будто желая показать, сколь незначительна эта тема. Наконец он ответил:
- Да, моя догадка была верна, хотя результат и не стоил затраченных усилий. Нам пришлось прокладывать воздушные шланги и преодолеть три предкамеры, пока через пару сотен метров мы не достигли гробницы.
- И?
- И ничего. Она была пуста, как и все гробницы фараонов, открытые до сих пор. Inscha’allah.
- Вы так грустно это говорите, будто сильно расстроены, - заметила Клэр Шелли.
- Грустно? - Картер вымученно улыбнулся. - Я потерял должность. Как бы вы себя чувствовали, если бы с минуту на минуту могли оказаться на улице?
- Простите, я не знала!
- Ничего, - проворчал Картер, - поверьте, это не очень приятно. Годами я с трудом держался наплаву, рисуя открытки для туристов, по пиастру за штуку. Как нищий, стоял я у отеля, иногда возвращаясь домой с парой пиастров. Мне было несладко.
С юга подул теплый ветер, и красно-белые маркизы, украшавшие террасу, затрепетали. Вверх по реке шла лодка с высоким треугольным парусом, стремясь к причалу у отеля и вызывая острое любопытство высокого общества.
- Наверняка опять какой-нибудь капризный американец, - заметил Говард Картер. - Они налетели на страну, как саранча, и каждый стремится арендовать лодку у Томаса Кука. Такая лодка стоит сотню фунтов в месяц. Аналогичную сумму я зарабатываю за год, копаясь в грязи.
- Американцы, судя по всему, открыли Египет с тех пор, как Амелия Эдвардс отправилась с докладом в Соединенные Штаты, - согласно кивнул Шелли. - Представляете, в Америке даже существует секция Фонда Исследования Египта.
- Знаю. Мой учитель Флиндерс Питри часто рассказывал о леди Амелии. Она была в своем роде гением - умела продавать результаты своих исследований.
- Талант, которым вы не наделены, - констатировал профессор.
- Вы это сказали.
С юга на всех парах приближался почтовый пароход из Асуана. Он выбрасывал тучи черного дыма и издавал воющие звуки, чтобы заставить парусник освободить причал.
- Смотрите, - сказал Картер и указал на флаг на задней мачте. - Американцы! - На паруснике была надстройка с узким тонким окном, за которым можно было разглядеть целую библиотеку. На борту красовалась надпись золотыми буквами: Семь Хаторов.
- Корабль построен по заказу Генри Сейса, - заметил Говард Картер. - На борту библиотека в две тысячи томов. Такого количества книг нет во всем южном Египте! - И этот в остальное время серьезный мужчина впервые искренне рассмеялся. Рассмеялся и Шелли:
- Многие считают, что Сейс уделяет больше внимания роскоши, нежели науке, но я спрошу вас, Картер: где написано, что археологи должны жить, как кроты? Или существует доказательство тому, что успех археолога прямо пропорционален его бедности?
- О, нет! - воскликнул Картер с горечью. - Иначе я был бы самым успешным из всех.
Пока "Семь Хаторов" причаливала к берегу, а почтовый пароход приближался с громким плеском и шумом, перед отелем "Зимний дворец" закипела жизнь. Носильщики с тележками сновали в толпе, продавцы чая и лимонада предлагали напитки, а все повозки, как по команде, съехались со всего Луксора к пристани. Оборванные нищие дети, протягивающие к иностранцам руки в просящем жесте, одетые в черное матери с привязанными за спинами детьми, темнокожие уличные девки, подзывающие мужчин прищелкиванием языка, почтальон в желтой форме с золотыми пуговицами, служащий отеля в белых одеждах и красной феске - все пытались перекричать друг друга, толкались и напирали, как будто происходило важнейшее событие в их жизни.
- Смотрите, - сказал Картер, повернувшись к миссис Шелли, - это Египет, это жизнь. Быть может, вы не поймете, но я бы уже не смог встать в очередь на Оксфордской улице и терпеливо ждать экипаж. Я бы, наверное, умер. Двадцать лет я живу в этой стране, и мне необходимы крик, суета и запах верблюжьего навоза. Конечно, Темза - река более благородная, но что она по сравнению с Нилом! Разве это - не самый завораживающий поток на свете, дикий и ленивый, бурный и в то же время кроткий, одновременно клоака и волшебный пляж? Эту страну можно либо любить, либо ненавидеть. И я люблю ее.
Потрясающе увлекательно было наблюдать, как этот сухой, почти чопорный человек внезапно увлекся, и Шелли в чем-то могли понять его: страна и ее жители на каждого производили впечатление, а Европа и Великобритания, как казалось сейчас, находились на другом краю света.
- Вы в курсе, - спросил внезапно Шелли, - что его величество умер?
Картер засмеялся:
- Не думайте, что мы живем на другой планете! Дважды в неделю приходит почтовый пароход из Каира и привозит новейшие газеты со всего мира. Слава его величеству, королю Георгу Пятому. - В речи Картера прозвучала ирония, свидетельствовавшая о его немонархических взглядах.
- В Европе настали неспокойные времена, - заметил профессор, - и никто не знает, как Германия отреагирует на наш союз с Францией.
- Скорее всего, так же негативно, как и Египет, - ответил Картер. - Договоренность между Францией и Великобританией передать Марокко французам, а Египет - англичанам была воспринята здесь как закулисный, грязный договор и только подогрела нацистские настроения. Думаю, новое восстание - лишь вопрос времени, как это было при Араби-паше. Убийство премьер-министра Бутроса-паши Гали в начале года можно рассматривать как одно из предвестий. Он пал жертвой нацизма египтян.
- Но в Каире наш генеральный консул, он контролирует Египет!
- Быть может, при лорде Кромере так и было, - засмеялся Картер, - но с того момента, как этот пост занял сэр Элдон Горст, в стране царит хаос.
- Сэр Элдон - тяжело больной человек.
- Это известно и вызывает сожаление; но, между нами, у Горста нет ни авторитета Кромера, ни влияния, необходимого, чтобы успокоить возникающие в стране противоречия. Вдумайтесь: еще несколько лет назад в Египте царила власть кнута. С помощью плети взимались налоги. Официально использование кнута запрещено, но в отдаленных местностях с бедным населением, не решающимся обратиться с жалобой, служащие по-прежнему его используют. Это известный факт.
- Необходимо предать такие случаи огласке! - вскричал профессор Шелли возмущенно, и его супруга, слушавшая затаив дыхание, согласно кивнула.
- Предать огласке? Зачем? Эти случаи известны всем, многие даже считают, что запрещение использования кнута было ошибкой. Некоторые усмотрели в этом проявление слабости правительства. Мудиры, губернаторы провинций, и их полицейские потеряли авторитет, постоянно растет преступность, количество уплачиваемых налогов с тех пор, как их уплата перестала быть принудительной, упало до минимума. Тот, кто хочет править это страной, должен быть силен, как слон, упрям, как носорог, и чувствителен, как ящерица.
- И ни одним из этих качеств сэр Элдон не обладает?
Картер пожал плечами и потянулся, вывернув ладони наружу.
- Как я уже сказал, это не Кромер. Британский консул не правит страной, а помогает ей. О лорде Кромере рассказывают безумные истории. Он протестовал против увольнения английского кучера кедивов, заступился за мужчину из семьи кедива, когда жена ежедневно била его туфлей по губам, помог юному британскому офицеру, обманутому во время игры в карты, и девушке-рабыне, желавшей выйти замуж. Все это - дела, никак не связанные с его постом, но для Кромера не было препятствий. И он заслужил этим симпатию со стороны многих.
- А кедив Аббас Хильми?
- Вице-король Египта при Кромере и нынешний - два разных человека, несмотря на одно имя. Когда Аббас Хильми около двадцати лет назад взошел на трон, он был еще юношей; он только что окончил Военную академию в Вене и ни в чем не мог соперничать с опытным генеральным консулом лордом Кромером. Но ситуация с годами изменилась. Теперь генеральный консул в подметки не годится кедиву. В любом случае, между ними очень напряженные отношения.
- У меня такое впечатление, - сказал профессор Шелли, - что нас, англичан, не слишком любят в этой стране.
- Вы абсолютно правы; но речь идет обо всех иностранцах, а не только о подданных его величества. Это нужно осознавать - для иностранцев существует отдельный закон, полиция не имеет права войти в их дом, а что более всего вызывает зависть - они не платят налогов. Посмотрите на корабли, на прекрасные яхты и парусники и посмотрите на флаги на них. Американские, британские, немецкие, итальянские флаги - но ни одного египетского.
- Действительно. Но в чем причина?
- Очень просто: египетского флага не существует. И корабли здесь облагаются очень высокими налогами; иностранцам же их платить не приходится.
- Понимаю.
- И тем не менее, будучи иностранцем, вы не сможете разбогатеть здесь. - Говард Картер опер голову на руки. - Иногда я действительно не знаю, на что буду жить следующий месяц. Я работал уже на всех возможных хозяев, на Фонд, на Управление археологии, на Дэвиса, американского медного магната, теперь на Карнарвона.
После долгой паузы Шелли произнес:
- У вас не лучшие отношения с лордом Карнарвоном?
- Кто это сказал? - вскинул брови Картер.
- Карнарвон.
- Ну, да, если он сказал… Знаете, Высокий Лорд - авантюрист, а я археолог. Авантюристы - враги науки. - При этих словах он достал из кармана письмо, переданное ему профессором. - Я и так знаю, что в нем, - сказал Картер с горечью, просматривая написанное.
Профессор с супругой вопросительно смотрели на Картера.
- Все как обычно: он хочет остановить работы, результаты моих раскопок не оправдывают затрат, нет находок - нет денег.
Он в гневе скомкал письмо и сунул в сумку. Затем поднялся, поклонился и сказал, осторожно оглядевшись по сторонам:
- Как уже было сказано, вам будет проще, если нас не слишком часто будут видеть вместе. Но если я вам понадоблюсь, вы всегда можете оставить мне записку здесь, в отеле. Я дважды в неделю забираю почту. - И он торопливо сбежал по лестнице и исчез в толпе.
Шелли и его жена молча смотрели друг на друга. Думали они об одном и том же: странный человек этот Говард Картер.
За визитом незнакомого господина Омар наблюдал издали. Он стал свидетелем суеты, наступившей по прибытии почтового парохода, однако ни разу не потерял из виду своего господина. Одного кивка было достаточно, чтобы Омар оказался рядом.
- Да, Саид?
- Достань нам лодку. Мы хотим отправиться на тот берег реки!
Через некоторое время лодка была у берега, готовая к отплытию, и высокий, худой перевозчик помог профессору, Клэр и Омару сесть.
Лодка еще не успела причалить, а вокруг нее уже столпились люди, предлагавшие всевозможные услуги; и когда профессор объявил, что ему нужен проводник и два осла, чтобы отправиться в Долину Царей, с полдюжины подростков и взрослых мужчин кинулись исполнять поручение. И даже когда профессор уже принял решение, шум не утих, так что по направлению к Долине Царей выстроилась целая процессия, во главе которой - профессор, верхом, его супруга, сидящая на осле боком, и Омар, догонявший их бегом.
По дороге между Ибрагимом, проводником, и профессором Шелли завязался незначительный, казалось, разговор, в процессе которого второй ненавязчиво поинтересовался, не знает ли Ибрагим какого-нибудь потаенного захоронения - он же интересуется раскопками. В этом вопросе, однако, профессор столкнулся с полным непониманием, даже с возмущением со стороны проводника. Еще при жизни старого, больного отца он поклялся быть честным человеком и никогда не совершал ничего предосудительного, а грабить захоронения - это тяжелый грех. При этих словах он несколько раз поклонился, будто бы прося прощение за одну подобную мысль.
Минуя храм Сети и деревню Дра Абдул Нага, через два часа они достигли Долины Царей, и Шелли выразил желание осмотреть две наиболее сохранившиеся гробницы - Сети Первого и Аменофиса Второго. Пока англичане находились в гробнице, Омар стерег ослов. Прошло около часа, когда профессор с супругой вернулись.
Ожидая у гробницы Аменофиса, Омар присел на ступени и, вероятно, заснул. Разбудил его толчок в правое плечо.
- Эй, проснись! - Перед ним стоял коренастый парень, ненамного старше его, жующий орех и усмехавшийся. - Ты слуга английского Саида?
- Да, я Омар, его слуга.
Парень перекатил орех за другую щеку, оглядев при этом Омара с головы до ног.
- Твой господин ищет захоронения, да?
Омар смутился. Он слышал разговор своего господина с погонщиком, но не знал, как ему вести себя сейчас.
Пришелец нарушил молчание усмешкой, склонился к Омару и прошептал ему в ухо:
- Передай своему английскому Саиду, что он может заполучить такие сокровища, какие ему и не снились. Скажи своему господину, что после наступления темноты ему следует прийти к подножию колосса Мемнона на дороге, что ведет в Гурнет Муррай. Но пусть придет один, понял? А когда он придет, пусть крикнет пароль - "Юсуф", понял? - И он, схватив мальчика за плечо, потряс его.
Прежде чем Омар успел что-либо ответить, парень исчез. Омар ждал с нетерпением и, как только Шелли с супругой появились из гробницы, взволнованно поведал им о случившемся.
- Ведь ты не пойдешь, правда! - вскричала Клэр возмущенно.
Профессор взял ее за руку и сказал успокаивающе:
- Ну что может произойти, дорогая; они хотят моих денег, и как только я объясню им, что денег у меня с собой нет, они поостерегутся причинить мне зло.
- Нельзя тебе луда ходить! - убеждала Клэр мужа.
- Но это единственный шанс найти преступников.
По пути к реке спор достиг апогея, и Омар внезапно предложил:
- О Саид, я мог бы пойти к колоссу вместо вас.
Профессор обернулся к Омару, потом глянул на жену, затем удивленно, почти насмешливо спросил:
- Ты, Омар?
- Омар не знает страха, о Саид. Чего бы я должен был бояться?
Первой откликнулась Клэр:
- Почему бы и нет? Раз уж Омар сам предлагает!
- Глупости, - проворчал Шелли, - мальчик понятия не имеет, о чем идет речь.
- Вот и объясни ему. Омар совсем не глуп!
Шелли ехал молча. Наконец он произнес:
- Хорошо. Слушай, мой мальчик. - И он рассказал Омару о таинственных планах, на которых обозначены захоронения, которые не были открыты, и что Фонд Исследования Египта послал его, чтобы понять, кто создает эти планы и служат ли они расхитителям гробниц. - Ты понял?
- Омар все понял, о Саид, - взволнованно ответил мальчик, напряженно слушавший профессора.
Омар должен был, как объяснил ему Шелли, произвести впечатление, что он, а вернее, его хозяин, заинтересованы в раскопках или картах, где обозначены места захоронений. Передача и оплата должны произойти на той стороне реки, в Луксоре, так желает его господин. А господин его, богатый английский предприниматель, испытывает не меньше недоверия, чем имеет денег. Затем профессор попросил Омара повторить услышанное.
С удивлением слушал Шелли практически дословное воспроизведение собственного рассказа. У него не осталось сомнений в том, что мальчик понял задачу.
Когда скалы западного берега окрасились в темно-красный цвет, потом в лиловый, а затем в темно-коричневый, Омар, воспользовавшись услугами того же самого перевозчика, отправился на противоположный берег Нила.
Луна, отраженная водами реки, танцевала на ее поверхности. Со всех сторон над рекой неслись крики, время от времени прерываемые шумом с проходящих мимо парусников. Плеск воды становился все менее слышен за стрекотанием цикад на противоположном берегу.
По словам перевозчика, Омару нужно было пройти около двух тысяч шагов по берегу реки, пока путь ему не преградит залив. Затем свернуть и идти вдоль залива, от реки по направлению к Гурнет Муррай и Дейр эль Медине, справа от него окажутся колоссы. Не заметить их невозможно даже в темноте ночи, так как по размеру они превышают самые крупные здания Луксора. Сам же перевозчик до возвращения Омара собирался спать в лодке.