– Он искал не твое золото, что логично. Золото, которое прислали когда-то тебе, это все состояние Андре Тирера. В свое время ему не удалось изыскать способ доставить золото тебе. Он просто продал все, что у него было. Судьба немецкого золота мне неизвестна, но паренек что-то знает. Как только он придет в себя я узнаю где оно. Я пересмотрел невероятное количество писем, но боюсь, чтобы перечитать все уйдет немало времени.
Михаил проснулся от телефонного звонка. Взглянул на часы, едва сорок минут проспал. Аппарат раздражающе звенел и в ближайшее время прекращать сие действие явно не планировал. Миша рывком поднялся, протер глаза тыльной стороной ладони и зашлепал босыми ногами к телефону. Около аппарата уже стояла его мать, она передала ему трубку и повернулась было в сторону кухни, когда зазвонил дверной звонок.
– Черт знает, что с утра творится! Капитан Сеченов у аппарата! – Старуха тем временем открывала дверь. Миша повернулся посмотреть на утреннего визитера.
– Ефрейтор Вильзский, товарищ капитан, паренек то умер! – в этот самый момент мать вскрикнула и неловко повалилась на спину. В дверном проеме с пистолетом в руке стоял тот самый человек в черной шинели. Миша просто прыгнул в сторону. Пуля ударила ровно в то место, где он был секунду назад. Не будь капитан проворнее его голова разлетелась бы как арбуз. Паренек держал в руке ТТ. Миша рванул в комнату и буквально влетел в нее. Еще одна пуля прошла над головой. Капитан схватил свой пистолет и прижался к стене. Он долго вслушивался, но не слышал ни звука. Спустя минуту услышал неясную возню, видимо мать пришла в себя. Наконец капитан набрался смелости и выглянул из-за дверного косяка, это стало роковой ошибкой. пуля прошила дверной косяк и вошла ему в глаз. Раздался еще один выстрел, женщина, возившаяся у двери затихла. Человек в черной шинели отправился на поиски сумки.
6
Ночной вокзал жил своей жизнью, всюду сновали местные пройдохи, суетились лоточники. Тут и там слышались крики восхваляющие пирожки. По перрону среди прочих шагал человек в черной шинели. Вещей у него не было, только сумка через плечо, да и та больше напоминала офицерский планшет. Он шел в толпе других приехавших, но будто бы отдельно. Стоптанные сапоги мерно стучали по перрону, левая рука прижата к планшету, правая делает широкий взмах. Человек в черной шинели вышел на привокзальную плошать и закурил. Покрутил головой, пытаясь понять, куда ему двинуться дальше, и уверенно зашагал к одному ему известной цели. Через двадцать минут он уже курил напротив двери, в которую долго стучался, но не получил никакого результата. Он ждал, просто ждал, когда хозяин квартиры придет домой. Паренек смотрел в окно, курил и брезгливо морщился глядя на заплеванный пол подъезда. Если бы сейчас его видел кто-то из тех, кому он приносил письма, то человек этот несказанно удивился бы изменениям, произошедшим в этом молодом человеке за месяц. Ровно месяц назад он доставил последнее письмо, после чего пропал из города. Ни политический отдел, ни воры ни милиция, никто так и не смог найти его. Щеки его ввалились, скулы четко выделялись на обветренном лице. Глаза будто провалились и теперь злобно зыркали исподлобья. Он постоянно хмурился и иногда брезгливо морщил нос.
Шесть часов ожидания принесли свои плоды. Мимо него прошла молодая девушка, мимолетно окинув его подозрительным взглядом, после чего подошла к той самой двери и принялась искать ключи.
– Скажите пожалуйста, Александра Рубцева тут живет? – паренек спрыгнул с подоконника, и подошел к хозяйке квартиры.
– Нет, уже лет пять точно. А вы кто? – Голос у девушки был приятный, но очень усталый.
– Я посыльный, а вы не знаете, где она теперь живет?
– Она умерла.
– Соболезную. Думаю, тогда я передам это письмо вам. – Он полез в свою сумку, долго рылся в ней, наконец протянул девушке пожелтевшее от времени письмо.
– Спасибо, конечно, но это ни к чему. – Она взяла конверт и стала его разглядывать.
– Как вас зовут? – Серо-стальные глаза паренька буквально врезались в ее лицо.
– Настя, а вас как? – Он подошел к ней ближе, за ее спиной была дверь, отступать ей было не куда. Человек в черной шинели уперся рукой в дверь и наклонился к самому ее лицу.
– Послушай Настя. Будь хорошей девочкой. Впусти меня в квартиру, я просто осмотрюсь там, а ты в это время почитаешь письмо. Хорошо? – Последние слова он говорил уже прикоснувшись лбом к ее лбу.
– Да, я все поняла, вы меня не убьете? – Голос ее дрожал, а руки так сжимали ключи, что пальцы побелели.
– Если ты все сделаешь правильно, то нет. Давай, Настенька, открывай дверь.
Девушка быстро развернулась, ключ никак не попадал в замочную скважину, отчего становилось страшнее с каждой секундой, а руки тряслись все сильнее. Когда она была на грани отчаяния, рука паренька уверенно обхватила ее руку. Настя вздрогнула и хотела обернуться, но побоялась. Она чувствовала его совсем рядом, за спиной. Его рука уверенно, но не грубо направила ее ручку, наконец, ключ вошел в замочную скважину. Лязгнул замок.
Они вошли в просторный коридор. Хозяйка привычно зажгла свет.
– Слушай меня внимательно Настя. Дверь запри и иди в ванну. Там читай письмо вслух, громко, так, чтобы я слышал. Прочитаешь до конца, начинай сначала. И так тридцать раз. Понятно? – Она быстро закивала.
– Тридцать раз считая первый или не считая? – Паренек ошарашенно уставился на нее.
– Давай не считая.
– Тогда это тридцать один раз! – Она пошла по коридору, видимо к ванной. Паренек удивленно покачал головой, ухмыльнулся и не разуваясь пошагал следом. Он свернул в первую попавшуюся комнату. Это оказалась спальня.
Здравствуйте, любимая моя, Александра Николаевна!
Я безмерно скучаю по Вам, все время вспоминаю Ваши синие глаза. Здесь так не хватает мне Вашей ласки. Наверное, так не пристало говорить офицеру, да еще и в военное время, но это правда. Все, чего я хочу сейчас, это немного нежности. Завтра состоится суд, от исхода которого зависит моя судьба. Я думаю меня расстреляют. Я раньше и не думал о том, что смерть – это навсегда.
Низкий сводчатый потолок буквально нависал над людьми. Все вокруг заволокло сизым дымом. На огромном столе разложена карта, вокруг нее стоят офицеры гарнизона.
– Таким образом мы потеряем сначала участок фронта здесь, а после, господа, будет прорыв! Нам нужно оттянуть войска назад. Эта контратака была слишком самонадеянной. Мы не удержим такой участок. – Майор от инфантерии размахивал руками и брызгал слюной. Теперь, когда не было на совете бравого кавалерийского полковника он почувствовал себя много увереннее.
– Это глупо. Посмотрите, есть ряд укреплений, позволяющих сдерживать напор ландвера. Мы наладим линии снабжения, частично восстановим бастионы. Нам жизненно необходимо это пространство. Крепость пора ремонтировать. Я так понимаю, что по приказу коменданта уже подготовлены планы инженерных работ? – Начальник крепостной артиллерии посмотрел на инженера. Тот кивнул.
– Совершенно верно, все готово и нам действительно нужно это пространство. Работы предстоят, так сказать, грандиозные. – Он снял очки и принялся их остервенело протирать.
– Это все прекрасно, господа, а кто удержит эти позиции? Вот тут, посмотрите! Люди держатся словом Христовым! Мы не можем воевать без еды, не говоря уже о патронах! – тут спорить с майором было сложно. Дело в том, что всегда район этот был невероятно труден для перемещения. Река имело множество рукавов, все устилали болота, которые и зимой-то не всегда замерзали. Потому организовать снабжение было очень трудно. А после того как на этой территории знатно повоевали и пожгли все мосты. Кроме парома ближайшая переправа была километрах в двадцати выше по течению.
– Мы будем держать позиции. Все свободны господа. Начальник продовольственной службы, будьте добры, останьтесь.
Приказ коменданта оспаривать никто не решился. Майор только всплеснул руками и поспешил прочь. Андре пошел следом за ним.
После его возвращения к передовому дозору было решено прекратить рейд и возвращаться в тыл. Никто, конечно, прямо не усомнился в его словах, но какие-то смутные слухи и подозрения, видимо, витали по гарнизону крепости. Потому корнет все более оказывался в одиночестве. Даже комендант крепости перестал проявлять к нему свою благосклонность.
– Господин майор! – Тучная фигура развернулась высматривая говорившего.
– Что вам угодно, корнет?
– Правильно ли я понимаю, что ситуация отчаянная?
– Более чем, молодой человек. Я отъезжаю к своим людям, а вы меня задерживаете, вас привело ко мне что-то, кроме праздного любопытства? – корнет посмотрел в глаза майору. Он явно недооценивал того. В нем был какой-то стержень, какая-то честь, которая теперь велела ему отправится на передовую.
– Разрешите отбыть с вами, господин майор. – Они молча смотрели друг на друга.
– Будь по-вашему, собирайтесь.
Через пятнадцать минут они с сопровождением выехали за ворота крепости. Ехали молча, обстановка не способствовала ведению беседы. Вдали слышались разрывы снарядов. Немецкая артиллерия, отошедшая на новые позиции, снова поливала русские окопы свинцовым дождем. Возле парома их нагнал начальник продовольственной службы. Сухощавый, что не свойственно его должности, капитан. Он носил аккуратную бородку и усы.
– Господа, позвольте присоединиться. – майор и корнет удивленно посмотрели на капитана.
– Чего ради, позвольте спросить, вы отправляетесь на передовую? – капитан вздохнул и грустно улыбнулся.
– Меня сняли с должности до окончания расследования. Меня подозревают в хищениях. – такой откровенности никто не ожидал.
– Что же, думаю мы можем дальше двигаться вместе.
Разговор снова не клеился. Майор все время пыхтел и морщился. На лошади он сидел как на заборе. Капитан был погружен в свои невеселые мысли, корнет тоже не был настроен на ведение светских бесед. Казаки из сопровождения и вовсе держались от офицеров подальше, только тихонько переговаривались между собой.
Наконец они остановились на привал. Уже вечерело, и майор решил остановиться на ночевку. Теперь все трое сидели у костра, капитан помешивал что-то в котелке, обстановка становилась все менее напряженной. А когда горячая еда и немного коньяка из фляжки капитана попали в желудки к офицерам обстановка изменилась кардинально.
– Капитан, а у вас нет еще коньяку? – майор с надеждой взглянул на бывшего начальника продовольственной службы с надеждой.
– Да, еще две бутылки. – Он полез в сумку и вытащил оттуда бутылку коньяка с маркировкой драгунского полка. Майор расхохотался от такого зрелища.
– Как вас зовут?
– Игорь. – Капитан ошарашенно смотрел на маркировку, казалось он сам не понимает откуда эта бутылка в его сумке.
– По имени, так по имени, я Дмитрий, а корнет – Андре. Выпьем! – На майора напало какое-то лютое, истеричное веселье, судя по всему.
– Я много не пью, господа. – Андре попытался остановить капитана, который все лил и лил коньяк в его кружку.
– Брось, Андре, когда еще выпадет шанс хорошенько напиться на природе. Вон, даже карлушки поутихли. – Канонада, и вправду, уже давно не звучала.
Никто так и не понял, когда они начали напиваться. Напиваться зло, и безостановочно. Разговоры велись обо всеми как полагается дошли до политики, а после и до женщин.
– И что же, капитан, ты получается от жены ушел к любовнице? – Майор лежал на спине подложив седло под голову и задумчиво смотрел в небо.
– Да, вот точно так и сделал. А почему бы и нет. Она не любит меня, да и не красива. – Капитан пытался сесть, но неуклюже повалился на землю.
– Стало быть, если девушка некрасива, то тут уж все, не будет ей счастья? – корнет уже пять мину пытался налить себе еще коньяку.
– Что бы ты понимал в женщинах Андре. Все, что нужно, чтобы они были красивыми.
– Постой, то есть если родилась какая дама, которая красотой не блещет, то ей можно сразу в петлю? – Майор резко сел и посмотрел на капитана.
– Как это родилась некрасивая? Мне казалось они все примерно одинаковые.
– Господи, корнет, да ты пьян в стельку! – Майор произнес это за секунду до того, как пухнуть на землю, после неудачной попытки встать на ноги.
– На самом деле, мне иногда кажется, что вообще не имеет значения какая она. Понимаете, что красивая или нет это все детали. Вот будто бы связана красота женская с душой. Чем чище и красивее ее душа, тем и сама она будет красивее.
– Капитан, это все патетика. Я вот люблю полненьких. – Майор прекратил бесплотные попытки встать на ноги.
– А я нет. Это вообще к чему сказано было?
– Какая разница! Корнет, у тебя женщины были? – Корнет отчего-то вздрогнул, выронил кружку, схватился за саблю и повалился на бок.
– Вас это не касается, господин майор!
– Да брось ты. Я же вижу ты молодой совсем. А уже пол жизни на войне провел. Где бы тебе успеть-то. Нет, правда, скажи Андре. Как же амур и все такое? – Капитан и майор пристально смотрел на корнета.
– Нет, не было у меня женщин. Я знаете ли более важными делами занят был. – Голос его звучал как-то глухо и обиженно.
– Брось, это какими же? Японцев рубил?
– А если и так, то что!? – теперь голос его был больше похож на рычание.
– Полегче, Андре, успокойся, чего ты взъелся-то? Ну не было у тебя женщин, да и черт с ними, не любил никого никогда, да и не надо, делов-то. Что с этих женщин, сегодня одного любят, завтра другого. – майор сумел-таки встать на ноги и подошел к костру. Протянул руки к огню и стал их греть.
– Да Андре, не стоит игра свеч. Все эти дела сердечные ерунда, в общем-то. – Капитан тоже встал у костра и переглянулся с майором. Тот заговорщически улыбнулся.
– Что, все так плохо? – корнет сидел обхватив колен руками и смотрел в землю.
– Конечно! Ты большой счастливчик, если не успел ввязаться во все эти дела!
– А мне, честно говоря всегда хотелось, попробовать, что ли. – Майор указал капитану на бутылку коньяка, тот молча кивнул, нетвердыми шагами подошел к ней, потом двинулся к Андре.
– Брось, скажу тебе как отец семейства, нечего там пробовать. Пять минут сомнительной возни, вот и вся любовь! – Игорь ем временем налил полную кружку коньяка и вложил ее в руку корнету. Тот зажмурился, выдохнул и осушил ее. Капитан крякнул от удивления.
– Да я не про то. Я про то странное чувство, которое не можешь контролировать. Когда делаешь глупости и просто хочешь быть рядом с нею. Оно сильнее человека и удержать его невозможно, совсем никак. – Наконец он опрокинулся на землю и захрапел.
– Ничего, паренек, скоро научишься. Научишься и любовь сдерживать и врать отменно. Капитан, давай его уложим, да и самим уж спать пора.
На рассвете они выдвинулись в путь. Как и положена настоящим офицерам похмелье свое они никак не показывали. Хотя терзало оно их нещадно. К передовым позициям они прибыли изрядно помятыми, мучимыми жаждой и алчущими отдыха.
Но ситуация к отдыху не располагала. Со снабжением дела обстояли действительно плохо. Майор сразу же отправился инспектировать позиции, корнет и капитан поплелись следом. Все выглядело до невозможного отвратно. Патронов не хватало, горячей еды не видели уже давно. Замет потеплело и снег подтаял, потому в окопах скапливалась отвратительная жижа. Сапоги промокали через десять минут, а потому сушить их было бесполезно. С вечно мокрыми ногами, уставшие и в большинстве своем больные солдаты упорно обороняли вверенный им участок фронта. Но скоро нечем станет стрелять.
Следом за майором шагал какой-то военный укутанный в тулуп, потому знаков различия корнет не видел. Он все время надрывно кашлял и давал какие-то пояснения.
– Корнет, ко мне! – Андрей подскочил к майору.
– Господин майор, корнет Тирер по вашему приказу прибыл!
– Идите отдыхайте, ночью пойдете в разведку. Я помню вы говорили, что во время русско-японской войны выполняли подобные поручения, думаю и тут справитесь.
– Есть! – Андре отсалютовал, развернулся на каблуках и пошагал куда-то.
– Стой, оглашенный! Тебе в ту сторону! Расположение там! – Майор улыбнулся и указал куда-то рукой.
– Есть! – корнет невозмутимо изменил направление.
– Я, пожалуй, с ним пойду в разведку, терять мне нечего. – капитан не дожидаясь разрешения пошагал следом за товарищем.
До самой ночи они бессовестно дрыхли. Провалились в зыбучее небытие. И только когда ночной холод окончательно сковал фронт проснулся корнет. Он резко сел на койке, потер лицо и осмотрелся. Рядом, уткнувшись лицом в скатанную шинель лежал капитан. Андре ткнул его рукой, тот завозился и продрал глаза. Товарищи стали хаотично перемещаться по блиндажу, пить, одеваться и шмыгать носами. Не прошло и минуты как явился вестовой, сообщил о том, что их ждет майор и удалился.
– Корнет, ходят слухи, что вы собираете письма. И мол непременно тот, кто вам передаст письмо погибает.
– Так и есть.
– Держите-ка, может развеем этот глупый миф. Только мне интересно вот что, а если в этой разведке вы погибните, что станет с письмами? – Корнет задумался на миг, открыл дверь, выглянул на улицу, посмотрел на небо.
– Нет, сегодня не помру. – Капитан опешил.
– Это с чего, голубчик, вы так решили?
– Империя на месте, Император на троне, с немцами воюем. Все как всегда, с чего бы я сегодня умер? – он посмотрел на капитана совершенно серьезно.
– Какая забавная чушь, что же, пойдемте.
Они вышли из блиндажа и направились за вестовым, который все это время терпеливо ожидал их снаружи. Ночью подморозило и слякоть покрылась хрупкой корочкой льда.
– Плохо, лучше бы грязь была. – капитан не ответил, он смотрел на небо. Луну скрывали тучи и это не могло не радовать.
Наконец они пришли к большой палатке, внутри, видимо, находился майор. Капитан вошел первым, следом в тепло нырнул корнет.
Палатка оказалась просторной и без излишеств. В центре стол с картой, это уж так повелось. Койки не было, спал майор на полу, подложив под себя попону.
– Итак господа, думаю особые инструкции вам не нужны. Вы оба воины опытные. Единственное, чем могу вам помочь, так это пометить наиболее благоприятный маршрут. Посмотрите сюда. Вот тут в двух местах разрушена линия колючей проволоки, вот тут все перерыто артиллерией, множество воронок, что способствует скрытому передвижению. Но как по мне, так оттуда вас ждать и будут.
– А вот это что? – Корнет ткнул пальцем в неясные каракули на карте.
– Не могу сказать точно, карта досталась от предшественника, а тот был весьма неаккуратен в подобных делах. Мне кажется там был секрет, но не могу быть уверен.
– Предлагаю такой маршрут. – Капитан отметил карандашом аккуратную линию.
– Весьма умно, господин капитан, весьма умно. – корнет покивал головой.
– Важно узнать, что за перемещения производились на правом фланге. Наша разведка, буде такая имеется, ничего не сообщала. Все самим делать приходится. Что скажете, сумеете языка взять? – Майор посмотрел на разведчиков. Капитан задумчиво потирал подбородок. Корнет вытащил из футляра бинокль и что-то в нем починял.
– Сколько у нас есть времени? Мне бы четверо, может пятеро суток, тогда вытрясу из языка все, что душе угодно.
– Помилуйте, голубчик, что делать в разведке пятеро суток? – капитан казался весьма озабоченным.
– Я научился у самураев одному трюку. Хочу попробовать. Вы не против?