- С последующим похищением? - незамедлительно отреагировала Наталья Андриановна. - Вздор! Откупаться от кого-то, бежать в сберкассу, да еще в дождь, чтобы снять эти полторы тысячи…
- А что, если альтруистический порыв? Хотел кому-то помочь…
- В принципе исключить такое нельзя, - она сдула упавшую на лоб прядку. - Но кому помочь? В чем?
- Пусть будет по-вашему, - он сделал беглую пометку в блокноте. - Пойдем дальше… Может быть, женщина?
- Ну, допустим, женщина, и что дальше? Опять-таки таинственное похищение? В карете, с опущенными шторками, а потом убийство на Мосту урсулинок?
- Где он, этот ваш мост, разрешите полюбопытствовать?
- Понятия не имею. Нет, этот вариант не проходит.
- А почему? Не в образе Георгия Мартыновича? Свято верен памяти усопшей супруги? Женофоб? Или, может, опутан паутиной своего злого гения, то бишь Степановны? Вот и представился удобный случай порвать путы.
- Нет-нет, не проходит, - ее крупные чувственные губы дрогнули в тонкой улыбке. - Слишком поздно. Если бы еще лет десять назад, то куда ни шло, а теперь - нет. Поздно.
- Вы хотите сказать…
- …то, что сказала. Вы не там ищете.
- Но почему? Уверяю вас, Наталья Андриановна, что знавал людей постарше Солитова, весьма падких на галантные эскапады.
- Охотно верю. Я и сама знаю тому примеры, но здесь иной случай. Георгий Мартынович мог увлекаться, хотя и не до такой степени, пока была жива Анна Васильевна. Ее кончина совершенно подкосила его. За какие-то месяцы он постарел на десять лет.
- Дались вам эти десять! - проворчал Гуров. - Значит, вы и мысли не допускаете, что он мог ринуться, очертя голову, в последнюю авантюру? Навстречу прощальной улыбке судьбы?
- Что вы имеете в виду? - не поняла Гротто.
- Какую-нибудь молоденькую бесовку, которая закрутила беднягу и увлекла… Ну, скажем, на Черноморское побережье Кавказа? Или в Крым? В Прибалтику, Закарпатье, - незнамо куда! Были, были аналогичные эпизоды. Причем с мужами такого уровня… Ого-го!
- Кое-что слышала в этом роде, - призналась Наталья Андриановна. - Более того, я была бы счастлива, если бы и с Георгием Мартыновичем случилось такое.
- А уж как бы я был счастлив, Наталья Андриановна, вы и представить себе не можете! Знай я сейчас, где и с кем пребывает ныне наш досточтимый профессор, я бы и не подумал нарушить его сладостное уединение. Ждать, благо, не долго. Денежки в подобных случаях уж очень быстро кончаются. Можете мне верить.
- Нет, я вам верю, только боюсь, что напрасны наши столь радужные надежды.
- Так ли? Человек в отпуске, абсолютно свободен, располагает средствами… Вы что, полностью исключаете?
- Полностью трудно исключить что бы то ни было в человеческой жизни. Но ваша очередная гипотеза маловероятна. Давайте следующий дубль. Какой он у вас по порядку?
- Вы даже не желаете раскрыть карты, - пожаловался Борис Платонович. - Я принужден полагаться на веру.
- Таковы условия нашей игры. Вы ведь сами так захотели?
- Положим, немножко не так, но не будем спорить. Хоть закурить разрешите?
- Сделайте одолжение.
- Сколько мог, крепился, - он торопливо зажег дешевую, с удушливо-сладеньким запашком сигарету. - Теперь же вынужден просить разрешения.
- Вы у себя. - Наталья Андриановна взглянула на свои часы-медальон. - Еще будут вопросы?
- Уже прискучило? - вялым взмахом руки он попытался разогнать дым. - Потерпите еще немного… С кем Георгий Мартынович был особенно дружен?
- Особенно ни с кем, но добрые отношения поддерживал со многими.
- С мужчинами? Или с женщинами тоже? Взять хоть ваших институтских…
- Оставим эту тему, она… неуместна в сложившихся обстоятельствах. Ведь налицо трагедия, а вы все ищете адюльтер.
- Не ищу, Наталья Андриановна. Пытаюсь надежно исключить, чтоб думать в другом направлении.
- Вот и думайте на здоровье - в другом.
- Непросто с вами, извините за откровенность.
- Не вы один это заметили.
- Однако у нас с вами не совсем обычная встреча, Наталья Андриановна. Я представляю закон, и вы…
- …обязана отвечать на все ваши вопросы? - с присущей ей стремительностью парировала Гротто. - Даже если они представляются мне бестактными? Ну уж нет! Я вообще не желаю более разговаривать, потому что устала и не в настроении. Можете применить ко мне соответствующую статью. Сделайте одолжение.
- Спасибо за помощь, Наталья Андриановна. - Гуров встал, давая понять, что беседа окончена. - Сожалею, что у вас не хватило терпения выслушать меня до конца.
- Что поделаешь. - Она тоже поспешно поднялась, ощущая запоздалую неловкость.
- До свидания, - он сделал попытку проводить ее до двери.
- Нет уж, прощайте!
Глава восьмая
СБЕРКАССА. ДОЖДЬ. ПРИОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ
Дождь хлынул ночью в канун предсказанного Степановной дня. Гурову, стремившемуся с максимальной точностью воспроизвести обстановку, это оказалось как нельзя более кстати.
- Маленькая сценка, которую мы сейчас разыграем, милые женщины, называется следственный эксперимент, - объяснил он сгоравшим от любопытства труженицам поселковой сберкассы. - Но вы не обращайте внимания на мудреные термины и всякую официальщину. Постарайтесь сбросить напряжение. Вспомните, как играли в детстве. Он наклонился к окошку Веры Петровны, старшего контролера.
- Мы постараемся, - смущенно улыбнулась молоденькая женщина в пуховой розовой кофте.
- Вот и замечательно! Роль Георгия Мартыновича Солитова я попробую взять на себя.
Несмотря на то что милицейская "Волга" остановилась у самого порога, Борис Платонович ухитрился изрядно намокнуть. С его плаща и широкополой поношенной шляпы стекали тонкие прерывистые струйки. Он поминутно чихал, нервно комкая платок, и вид имел довольно жалкий.
- Он совсем на профессора не похож, - ехидно стрельнув глазками, высказала сомнение кассирша Марина. - У Георгия Мартыновича зонт был. Он еще его на подоконник поставил.
Люсин взглянул на низкий подоконник и деревянную решетку под ним, за которой виднелись чугунные ребра радиатора водяного отопления. На подоконнике стоял горшок с каким-то широколистным волосатым растением. Люсину всюду теперь попадались цветы, назойливо лезли в глаза, даже ухитрялись прокрадываться в сумеречные закоулки сна. Для зонта, даже раскрытого, на подоконнике оставалось достаточно места.
А за окном белыми размочаленными веревками плясали струи. На залитом асфальте вскипали крупные веселые пузыри. Жалко подрагивала пригнутая к самой земле ветка. Зарядило, судя по всему, основательно.
- Зонт мы заменим этой штуковиной, - нашелся Владимир Константинович и вручил Гурову свернутую в трубку газету.
- Я бы могла дать свой, - предложила Вера Петровна.
- Не стоит, - улыбнулся Люсин, - ведь вы будете помнить, что это именно ваш зонтик…
- Ну как, готовы? Тогда все по местам, - скомандовал Гуров.
- А на меня, пожалуйста, не глядите, - предупредил Люсин. - Меня здесь нет.
Словно в прокручиваемой обратно киноленте, Гуров двинулся спиной к выходу. Протяжно вздохнув, захлопнулась за ним дверь с табличкой "Закрыто". Люсин ухитрился расслышать за шипением струй и хлюпаньем пенных потоков, как переступили сапоги участкового на крыльце и как зашелся в сухом кашле застарелый курильщик Гуров. Но вот он справился, продышался и дернул ручку, лязгнувшую на разболтанных шурупах.
Далее все шло по сценарию.
Вошедший приостановился, потопал, сделал вид, что складывает зонт, и приблизился к окну контролера. Здесь он оглянулся, попятился к подоконнику, где и пристроил свой импровизированный зонтик.
- Ну и льет! Лета как не бывало, - произнес он с непринужденной естественностью, которая могла сделать честь любому профессиональному актеру. - Как жизнь молодая?
- Нет никакой жизни! - отрезала Марина, четко воспроизводя текст. - Мне с понедельника в отпуск, а тут, как назло…
- А я говорю тебе - переиграй, - подала свою реплику Вера Петровна, все же не уверенная до конца, что говорила в тот раз именно это. - В месткоме путевка имеется на сентябрь месяц. В Анапу. Хоть отдохнешь как человек в кои-то веки. Давайте, Георгий Мартынович, чего там у вас?
Быстро заполнив талончик, который вложил затем в согнутую пополам рекламку, скромно перечислявшую прелести страхования, Гуров просунул руку в окошко.
- Не знаю, хватит ли у нас денег, - озабоченно покачала головой Вера Петровна, сделав вид, что ищет карточку в ящиках вращающейся этажерки. - Тысяча пятьсот, Марина!
- Вы уж извините, что я не предупредил, - объяснил Гуров. - Понадобилось, знаете. - На сей раз поданная им реплика не блистала талантом.
- По-моему, он сказал тогда "срочно", - выходя из роли, уточнила Марина.
- Ты думаешь? - спросила с сомнением Вера Петровна.
- Определенно. Я потом еще…
- Пусть будет "срочно"! - распорядился Люсин, возникая из своего условного небытия.
- Вы уж извините, что я не предупредил, - послушно пошел на второй круг Борис Платонович, - срочно понадобилось, знаете.
- Я должна посмотреть! - строго заявила Марина и с надменно вскинутым лицом вышла из-за своей загородки. - Не можем же мы остаться на целый день без всего!
- Да, нескладно получилось, - изображая неловкость, затоптался Гуров, оставляя на полу грязные отпечатки. - Конечно, нужно было заранее…
- Теперь ты, Вера, - тихо подсказала подруге Марина, громыхнув для пущего эффекта створками сейфа.
- Разве я?.. Ах да! - Вера Петровна залилась краской. - Ничего, Георгий Мартынович, что-нибудь придумаем. Ты погляди, Мариночка.
- Не знаю, не знаю, - даже лопатки Марины, мягко обозначенные зеленой тканью платьица в стиле "сафари", выразили, упрямо дрогнув, сомнение. - А вдруг еще кто спросит? В банк, так и знай, я сегодня не поеду. - И она вернулась к себе, неся в руках невидимые пачки.
- Как-нибудь исхитримся, - Вера Петровна в отточенных движениях воспроизвела операцию и кивнула на соседнее окно.
- Спасибо большое, - клиент переместился в сторону кассы.
- Могу только пятидесятирублевками, - Маринины пальцы убедительно обрисовали весомость тугих пачек.
- Мне совершенно все равно, уверяю вас, совершенно… Благодарю за любезность, - Гуров согнулся, словно упрятывая деньги во внутренний карман.
- Все? - спросил Люсин, отпуская напряженные мускулы.
- Вроде все, - подтвердила Марина. - Так оно и было.
- Чего-то, по-моему, не хватает, - обозначив милые ямочки, виновато улыбнулась Вера Петровна. - Кажется, в этот момент хлопнула дверь.
- Да ты что? - вскинулась Марина и перевесилась через перегородку. - Никого ж не было!
- Не было, - согласилась Вера Петровна, - но дверь определенно стукнула, хоть и не в полную силу.
- Так? - Люсин приоткрыл дверь наполовину и отпустил, предоставив действовать астматически вздохнувшей пружине.
- Слабее, - откорректировала Вера Петровна. - Чуточку.
- Как сейчас? - Он не замедлил попробовать.
- Да, похоже…
- Это меняет дело, Борис Платонович! - покачал головой Люсин.
- Тогда попрошу всех повторить еще раз, - распорядился Гуров, входя во вкус упоительной режиссерской тирании, перед которой любая другая власть не более чем бледная тень.
- Меня теперь окончательно нет. - Люсин поспешно скрылся, оставив щелку, в которую мог видеть лишь кусочек кабинки кассира.
Представление повторили. Из темного, продуваемого дождевой сыростью тамбура Люсин ловил знакомые реплики: "Ну и льет…", "В Анапу…", "Тысяча пятьсот…". Потом в поле зрения появилась спина в мокром плаще: "Могу только пятидесятирублевками…", и заключительное "Благодарю за любезность".
Тут спина слегка сгорбилась и начала медленно наступать прямо на Люсина. Он почти непроизвольно выпустил ручку двери и отшатнулся. Натруженный язычок защелкнулся с привычной печалью. Всплеском сердцебиения отозвался в ушах этот щелчок.
- Как теперь, Вера Петровна? - Он с трудом заставил себя промедлить несколько тактов. - Похоже?
- Теперь правильно, - вполне уверенно подтвердила она.
- Ах, какие же вы обе молодцы! - благодарно просиял Люсин. - Даже не представляете себе, как это важно. Собственно, все и делалось лишь для того, чтобы вы могли вспомнить.
- Неужели кто проследил? - догадливо поцокала языком Марина. - Это же надо… Какого человека!
- Неужели убили?! - ужаснулась Вера Петровна.
- Пока ничего неизвестно, - чистосердечно вздохнул Люсин. - Ну что, Борис Платонович, побредем?
Они перебежали к машине, вдоволь зачерпнув ботинками холодной воды. Промокший, невзирая на дождевик с капюшоном, участковый поспешно нырнул следом. Предупредительно захлопнув за московским начальством заднюю дверцу, он осторожно подсел к шоферу.
- Мне показалось, что вы хотели задержаться, - сказал Люсин, отряхиваясь. - Извините, если поторопился.
- Н-нет, ничего, - протянул Гуров и, наклонясь к участковому, поинтересовался: - Вам куда, лейтенант?
- Мне рядом. - Он ткнул пальцем в непроницаемый туман" за стеклом. - Пообедаю, раз такое дело… Может, погостите у нас?
- Спасибо за приглашение, - Люсин переглянулся с Гуровым, - но как-нибудь в другой раз.
Подбросив участкового до самого дома, шофер осторожно свернул на раскисший проселок и бросил опасно рыскавшую машину в "слепой полет". Глинистые колдобины угрожающе отдавались в рессорах. Надсадно рычали шестеренки. Заливая стекло, обрушивались тяжелые слоистые каскады.
- А я еще намеревался прогуляться до станции, - посетовал Люсин.
- Бесполезное дело, - махнул рукой Гуров. - В двух шагах ни черта не видать. Мы хоть правильно едем?
- Довезу вас, Борис Платонович, не сомневайтесь, - весело откликнулся Коля Самуся, ловя тусклый просвет между уныло скребущими дворниками.
- Не понравилось мне это "срочно" ее, Владимир Константинович, - крутнул головой Гуров, ожесточенно раскуривая отсыревшую сигарету. - В первый раз она мне такого не говорила.
- И что из этого следует?
- Может, и не следует ничего, а проверить не мешает. Исключить возможность наводки, чтобы не думалось.
- Наводка? - Люсин с сомнением оттопырил губу. - Зачем тогда было про дверь вспоминать? Ведь все и составилось у нас из-за этого стука.
- Так про то другая вспомнила, Вера Петровна…
- Значит, вы полагаете…
- Ничего я не полагаю, Владимир Константинович. Только оно дорого стоит, это крохотное уточнение.
- Ваша правда, - признал Люсин.
- Догадываюсь, что не очень вы меня, старого сухаря, одобряете и размолвку с Натальей Андриановной все никак простить не желаете, но ничего с собой поделать не могу. Так уж устроен.
- Себя ломать - последнее дело, - задумчиво усмехнулся Люсин. - У каждого свой стиль, Борис Платонович, и ничего тут не попишешь. Хотя как-то приноравливаться все-таки не мешает.
- Спасибо за намек. - Гуров старательно выдувал дым в узкую, как лезвие, щель, но дождь ломал тонкую струйку и гнал обратно.
- Ради бога, Борис Платонович. Никаких намеков. Не смею, да и не нахожу оснований, как на духу говорю, в чем-либо вас упрекнуть. По-моему, мы неплохо работаем в паре… Пока.
- Значит, не упрекаете? И на том спасибо…
- Я бы не стал так ставить вопрос.
- Поторопился я с Натальей, пережал. С кем не бывает?.. Тем более что знахарочку вашу я за три версты обхожу. Уговор помню… Вы из нее, кстати, ничего не выжали?
- Человек не виноград, Борис Платонович, - чувствуя, что вот-вот сорвется, процедил Люсин. - Я, извините, не приемлю такую терминологию… Но давайте лучше о деле, коль уж вы затронули. Я навел кое-какие справки. Аглая Степановна действительно ездила на свадьбу к своей крестнице Галине. Молодой она привезла в подарок финские сапоги, а жениху - чайный сервиз, так сказать, на обзаведение. Что же касается ее лесных походов и ваших сомнений, вполне резонных, и насчет осеннего сбора, то тут у меня душа спокойна. Хотите знать почему?
- Интересно послушать.
- Аглая Степановна не скрыла от меня, что и с какой целью искала. Даже урожай свой продемонстрировала, хоть я в таких материях, мягко говоря, слабо ориентируюсь.
- Я тем более. И это наша общая беда.
- Но я все же проконсультировался со специалистами, даже литературу кое-какую полистал. Вот краткие заключения насчет собранного Аглаей Степановной растительного сырья. - Люсин раскрыл записную книжку.-
Шерошница душистая, или ясменник пахучий, - Асперула одората, - он со вкусом подчеркнул латинское звучание, - их собирают после цветения… Прошу обратить внимание: после. Применяется для общего улучшения обмена веществ, действует на печень и мочевой пузырь, хорошо зарекомендовала себя при лечении камней. Подходит?
- Пока согласуется.
- Пойдем дальше. Буквица лекарственная - Бетоника оффициналис. Собирают ее весь период цветения, который продолжается с июня до сентября, она влияет на печень. Наконец, третье - жеруха.
- Приблатненное, однако, названьице. Жеруха - жируха - житуха.
- Это уж как взглянуть, Борис Платонович. Это уж дело вкуса… Если не нравится, называйте по-латыни: Настуртиум. Цветет она с мая до конца сентября. Употребляется исключительно в свежем виде, поскольку при сушке теряются лечебные свойства. Особенно показана при нарушениях функции печени и желчно-каменной болезни… Вас устраивает? Диагноз, поди, не забыли?
- Почти все сходится, - признал Гуров. - Если, конечно, исключить возможность заранее заготовленной легенды.
- Такого подарка нам с вами никто не приготовил. Можете сомневаться сколько угодно, но, извините, про себя.
- Это я понимаю! - кисло улыбнулся Гуров. - И чту священный принцип презумпции невиновности во всей его… Не знаю, чего… Вы, кстати, что кончали?
- Юридический факультет МГУ, заочно.
- Узнаю изысканную латынь. Школа! Альма-матер!
- Отчасти.
- А насчет этой Марины я все-таки наведу справки. Не возражаете?
- Ваше полное право. Следствие ведете вы.
- Вы бы, конечно, не стали?
- Почему? Если бы вдруг возникло сомнение, не замедлил бы.
- Вдруг? Вдруг, дорогой мой Владимир Константинович, ничего не случается. На все есть своя невидимая причина… Ничего у меня, кроме благодарности, к этой девчушке нет. Ни боже мой! Но резануло словечко, не скрою. Уж больно кстати припомнила!
- Кстати, если учесть последующие события. Едва ли она ожидала, что Вера Петровна скажет про дверь.
- Явно не ожидала. Даже вскинулась сперва, что тоже наводит на размышления.
- По-моему, нормальная реакция, - заметил Люсин.
- Эх, времени жалко! Я же и так знал, что все просто в подлунном мире. Сложности - не для наших клиентов, они вьют круги, запутывают след, но в основе всего - примитив. Да и чего ждать? Если ты способен убить человека из-за… словом, из-за бумажек, то грош тебе цена как мыслящей личности. Ты уже не гомо сапиенс и вообще никакой не гомо. Чего делать-то будем?
- Первым делом пройду я этим путем, до станции. Как только погода позволит.
- А пока?
- Продолжу расшифровку. Мне эта кабалистика солитовская покоя не дает. По ночам снится вместе с дурманом и белладонной.