Но кто же вызвал полицию? Неужели Полянская?
Я допускал, что, если графиня догадалась о моей принадлежности к ордену "Золотого скипетра", то она могла бы, пожалуй, предположить, что я попытаюсь-таки найти Алавиона! Кстати, ей могли доложить об этом ее многочисленные агенты.
Графиня Лидия без труда устранила бы меня в том случае, если бы я был застигнут полицией прямо на месте преступления. Тогда бы меня и в Елагино тащить с собой не пришлось бы!
На лестнице послышались тяжелые шаркающие шаги, мне не осталось ничего другого, как вылезти из окна и спуститься по дереву тем же путем, что проделал убийца брата Алавиона. И я еще Бога благодарил, что не удосужился назваться швейцару своим подлинным именем, потому как у меня не было ни времени, ни желания обращаться к столичному обер-полицмейстеру.
Я вернулся домой готовиться к поездке.
- Яков Андреевич! Где вы были? - всплеснула руками Мира, оглядев меня с головы до ног. Вид у меня и в самом деле был ужасно непрезентабельный, повсюду к одежде прилипли какие-то маленькие веточки, сюртук помялся, а ворот рубашки и вовсе разошелся по швам.
- Спасался от правосудия, - ответил я откровенно, от- ряхивая брюки. - Кстати, а где Сваруп?
- А он-то вам еще зачем понадобился? - насторожилась индианка.
- Пули лить, - честно признался я. - С пантаклями-то он вон как славно управляется, а я тут недавно пару пистолетов приобрел от Кухенрейтера. В дороге-то пригодятся.
При этих словах Мира снова изменилась в лице, но в этот раз промолчала.
- А обо мне-то вы не забыли? - в гостиной появился Кинрю, готовый пойти в атаку.
- Как можно?! - я усмехнулся.
- Так я с вами еду? - осведомился он у меня.
- Никифор! - позвал я лакея. - Съезди-ка на Большую Мещанскую и передай госпоже Полянской вот эту записку! - я быстренько набросал ее на листке бумаги.
- Сейчас сделаем, - ответил Никифор и отправился разыскивать кучера.
- Так вы еще не говорили с Полянской? - обиделся золотой дракон. - Почему-то я догадывался об этом.
- Кинрю, - обратилась к японцу Мира. - Эта ваша Полянская похожа на сирену?
А я-то уже грешным делом подумал, что она выкинула это из головы!
- Пожалуй, - неуверенно пожал плечами Кинрю. - Скорее на ангела.
Мира вздохнула, но промолчала и в этот раз.
Я вытащил из шкафа ящичек с пистолетами и выложил их на стол. Потом взял в руки один из них и погладил по полированной поверхности.
Индианка сморщила нос и отвернулась.
- Сваруп! - позвала она, видимо, вспомнив о моей просьбе. Но индиец, кажется, ее не услышал. Я подозревал, что старый шельмец намеренно пропустил ее возглас мимо ушей, потому как не хотел лишний раз встречаться со мною. - Сваруп! - повторила Мира нетерпеливее и что-то прибавила громче на своем языке. Однако ответа по-прежнему не последовало. Тогда индианка сделала мне знак подождать и поднялась на второй этаж, в свою "комнату демонов", где обычно коротал свои дни нелюдимый Сваруп. Из комнаты стали доноситься звонкие голоса, которые, как показалось мне, о чем-то ожесточенно спорили.
- Схватились не на шутку, - невозмутимо прокомментировал Кинрю. - По-моему, старый колдун ее к вам ревнует, - добавил японец.
Я развел руками, выражая тем самым свое бессилие что-либо изменить.
Спустя около получаса в гостиной снова возникла Мира в шелковом лазоревом сари, следом за ней семенил сутулый Сваруп.
- Что за пули? - осведомился он, грозно нахмурив брови.
Я указал ему на оружие.
- Идемте за мной, - ответил индиец, немного коверкая слова. И мы, следом за ним, вместе с Кинрю и Мирой поднялись по широкой лестнице на второй этаж и свернули по коридору налево.
- Не люблю я эти чудеса, - скептически проговорил японец.
- Никаких чудес, - ответствовал я ему. - Просто имеется срочная необходимость подогнать парижские пули к пистолетам!
- Не доверяете французам? - усмехнулся Кинрю.
Я пожал плечами:
- Доверяй, но проверяй, есть такая русская поговорка!
Мира, щелкнув замком, открыла дверь, и мы попали в ее святую святых.
Комната была занавешена пурпурными тяжелыми драпри, в камине пылало пламя, роняя отсветы на черные стены. Мне почему-то подумалось, что адепты тайного знания схожи между собой во всем таком разноликом и недружелюбном мире. Комната Миры, вход в которую всем обитателям этого дома обычно был недоступен, вдруг, показалась мне сродни помещению тайной орденской ложи.
В комнате царил аромат кардамона, эфирных масел и жженых листьев. В центре ее стояла ширма, скрывающая что-то от посторонних и любопытных глаз. В тайну ее, пожалуй, был посвящен только старый Сваруп и Мира.
Потрескивало пламя в камине.
Большая кровать под пологом, напоминающая клине, покрыта была жемчужным бархатом, расшитым серебряными звездами и цветами лотоса. В центре покрывала мерцала загадочная луна. В масонстве она обозначала истину.
Я бросил взгляд на задумчивую Миру и внезапно мне подумалось о том, почему же в Орден не принимают женщин! Пожалуй, Мира могла бы достойнее многих достигнуть вершин Соломоновых премудростей! А впрочем, я вспомнил о ложе опального Грабянки, арестованного и заключенного в крепость. Собиралась в покоях самого цесаревича Константина Павловича; говорят, что на собраниях присутствовали и дамы из общества.
Я кивнул в сторону покрывала и спросил у расстроенной Миры, что собою символизирует сия водяная лилия.
- Ом мани падме хум, - прошептала индианка.
- Не могла бы ты это перевести? - попросил я ее.
И тогда моя черноокая колдунья усмехнулась:
- Яков Андреевич, и у скромной маленькой Миры тоже имеются свои тайные знания!
Настаивать я не стал, но она проговорила:
- Утпала!
- Что? - переспросил я ее.
- Знак, который я посвятила Шиве, - сказала индианка.
Кинрю пугливо озирался по сторонам, до этих пор я и подумать не мог, что его смогут смутить атрибуты индийской прорицательницы.
Сваруп же хмурился все больше и больше, лоб его, изрытый морщинами, пересекла глубокая поперечная складка, свидетельствующая о том, что грозный рок распростер уже над ним свои могучие крылья. Молча вопрошал индиец выцветшими старческими глазами, что в святилище его прекрасной богини позабыли эти наглые европейцы?!
Старый слуга заглянул за ширму, на какое-то время скрылся за ней и вынес оттуда железный ковш, с уже приготовленным и заранее расплавленным свинцом, который дымился под дугообразными сводами Мириного святилища.
Я выложил на стол готовые пули. Сваруп взял несколько из в сухую и сморщенную ладонь, подбросил их вверх, примерился и опустился на колени перед камином.
И мне показалось, что, словно по мановению чуда, я оказался в недавнем прошлом, когда подсмотрел, как с помощью Миры индиец все в том же ковше изготовил мне охранительный оберег.
В ярких отсветах пламени, озарявших темную комнату, Сваруп и отлил мне пули, под шепот встревоженной Миры, серьезной, как никогда.
Когда они остывали, Кинрю обрезал их и, примеривая, перезаряжал пистолеты.
- Вы так и не отказались от своей идеи? - обреченно спросила Мира, когда мы уже вышли из ее комнаты и спустились в гостиную, кивая на черный ящик от Кухенрейтера.
- Разумеется, нет, - спокойно ответил я. - В Елагино меня ждет удача.
- Зачем же тогда вам понадобилось оружие? - спросила индианка.
- Кто знает, кого мы встретим в пути, - покачал головою японец.
- Тогда, - взмолилась взволнованная Мира. - И меня возьмите в дорогу!
- О, нет, сударыня, - возмутился я. - Только этого мне еще не хватало!
- Но, Яков Андреевич, - горячилась индианка, сложив свои руки на груди. - Я могла бы быть вам полезной!
- Даже и не думай об этом! - воскликнул я. - Я не желаю подвергать твою жизнь опасности!
- Опасность я чувствую всем своим существом, - сказала индианка с достоинством прорицательницы. - И я могла бы предупреждать вас о ней.
Я и представить себе не мог, чтобы Мира познакомилась с Лидией.
- Ни в коем случае! - я оставался непреклонен. - В данной ситуации ты будешь меня только обременять, - жестоко добавил я.
- Почему вы обижаете меня? - горько спросила Мира.
- Я пекусь о твоем благополучии, только и всего, - ответил я холодно.
- Но ведь погибло уже несколько человек! - вскричала Мира. - И неизвестно еще, что будет дальше!
- Кстати, - вступил в разговор Кинрю. - Яков Андреевич, вы узнали адрес Созона?
- Узнал, - я кивнул в знак согласия. - И не только…
- Что? - глаза у моего золотого дракона сделались круглыми и широкими. - Вы уже?..
- Нет, - успокоил я его. - Это был не я. Скорее всего, нас опередила графиня Полянская. Неплохо было бы сообщить об этом Кутузову, но Иван Сергеевич покинул Санкт-Петербург, уехал в неизвестном мне направлении.
- О чем это вы? - заволновалась индианка. - Убийца уже наказан?! Он мертв? Тогда почему, - удивлялась она. - Зачем вы едете в это имение?
- Милая Мира, - ответил я. - К сожалению, в некоторые вещи я не могу тебя посвящать. История эта еще не закончилась, но чувствую я, что до финала осталось совсем немного!
- Я очень боюсь! - заявила она. - И думаю, что пробил тот час, когда я должна рассказать вам об Анджане!
- Но ты уже говорила мне, как она погибла, - сказал я в ответ, подошел к окну и задернул штору.
- Я не вдавалась в подробности, - девушка горько улыбнулась. - Нашим отцом был раджа, и он души не чаял в Анджане, - продолжала индианка. - Она была его младшей дочерью. Однажды Анджана решила, что повстречала свою единственную любовь. Я предупреждала ее, что дело добром не кончится, потому что ее возлюбленный действовал тайно и даже не собирался повстречаться с нашим отцом. Сестра объясняла это его бедностью и неродовитостью. Я умоляла ее одуматься, но Анджана решилась все-таки на побег из под родного крова. Я видела в древних таблицах, что за порогом дворца ее ожидают страдания. Но девочка меня не послушалась, ей было всего пятнадцать. Я поклялась не выдавать ее тайны, но взамен просила ее взять с собой и меня. Однако Анджана сказала, что справится с этим делом самостоятельно. Моя бедная девочка и не догадывалась, что ее всего лишь использовали, для того, чтобы шантажировать нашего отца. Как только в этом отпала надобность, ее сразу же отравили.
- Очень печальная история, - ответил я Мире. - Но она только доказывает, что тебе незачем отправляться со мной. Ведь если бы Анджана тебя послушалась, то твой отец навсегда потерял бы сразу двух дочерей.
- Я бы что-нибудь придумала, - воскликнула индианка. - Я бы выручила мою девочку из беды! - запротестовала она.
- Тебе только так кажется, - произнес я задумчиво. - Иногда в этой жизни нам попадаются и более сильные противники, с которыми мы не в состоянии справиться.
- Яков Андреевич, вы всерьез полагаете, что сможете справиться с Полянской? - Мира невольно усмехнулась. - Вы же уже находитесь у нее в плену!
Я открыл было рот, чтобы возразить, но дочь индийского князя перебила меня:
- Я больше не стану с вами спорить, Яков Андреевич, поступайте, как знаете, но не говорите потом, что Мира вас не предупреждала! - с этими словами она покинула нас и поднялась к себе в будуар.
Как ни старался я оставаться равнодушным, но Мирины речи все же заставили меня засомневаться. Однако я не мог ничего поделать, судьба нашего Ордена зависела от того, насколько я сумею справиться с ситуацией, а заодно и со своими чувствами к коварной графине.
- А что все-таки случилось с убийцей? - осведомился Кинрю, как только индианка ушла.
- Графиня Полянская исполнила то, что обещала Елагину, шантажист ее больше не побеспокоит. Ему просто-напросто кто-то сломал пару шейных позвонков.
- Вы полагаете, что это были мальтийцы? - переспросил японец.
- Больше некому, - развел я руками. - Кстати, - я достал из кармана сюртука письмо. - Вот, прочти! - и передал моему золотому дракону послание Виталия Строганова.
- Так, значит, ваши предположения оказались верными, - констатировал Кинрю, возвращая мне прочитанное письмо.
- Выходит, что так, - согласился я.
Спустя около часа вернулся Никифор с посланием от графини.
- Записка от Лидии Львовны Полянской! - провозгласил он, едва появившись на пороге.
- Ну же! - воскликнул я, мне не терпелось увидеть ее своими глазами.
Лакей порылся в карманах и, наконец, все-таки извлек на свет Божий белый конверт. Я почти вырвал его из рук слуги, присел на диван и взялся за чтение. Кинрю же стоял у меня над душой, с волнением ожидая того, что будет дальше. В конце концов, содержанием этого письма в некотором роде решалась его судьба.
Я достал из конверта записку графини. Написана она была на муаровой бумаге с тисненым узором. От нее исходил тот самый аромат восточных духов, вскруживший мне голову в кофейне.
"Любезный Яков Андреевич, - писала графиня. - Вы спрашивает моего позволения взять с вами в поездку Вашего друга и лучшего слугу. Так что же? Могу ли я, нуждающаяся в Вашей защите, иметь что-либо против? Поступайте, как знаете!
Преданная Вам графиня Полянская.
P.S. Жду вас у себя на Большой Мещанской завтра около девяти утра".
- Ну что? - не удержался Кинрю, сверкнув в полумраке глазами, будто дикая кошка.
- Нас можно поздравить, - ответил я. - Лидия Львовна согласна!
- Отправляюсь собирать чемоданы, - обрадовался японец.
Обиженная Мира в этот вечер так и не покинула своей комнаты.
По утру мой заспанный кучер возился с упряжью, Кинрю же таскал чемоданы в старинный дормез, предназначенный для дальних поездок и приспособленный для ночного сна.
Я переживал из-за того, что Мира так и не удосужилась выйти из своей комнаты. Ящик с пистолетами мы с Кинрю уложили в карету в первую очередь.
Наконец, когда мы с ним уже уселись в дормезе, Мира все-таки смилостивилась и появилась на веранде в верхнем суконном платье синего цвета с длинными узкими рукавами, обшитыми белыми блондами. В ушах у нее покачивались изящные сапфировые серьги в виде колокола, а в волосах поблескивали сапфиры на шпильках.
Я вышел из дормеза и подошел к индианке.
- Я прощен? - осведомился я у нее.
- О! Яков Андреевич! - воскликнула Мира. - Вам не за что просить у меня прощения, - улыбнулась она. - Мне жаль только, что вы так и остались глухи к моим мольбам! Но я умоляю лишь об одном - будьте хотя бы по возможности осторожны!
Я обнял ее и пообещал, что сделаю все, что только будет в моих силах, чтобы вернуться домой живым и невредимым.
Я захлопнул за собой дверцу кареты, и мы тронулись в путь. На Большой Мещанской нас уже ждали. Не успел я постучаться в ворота, как дверь мне открыла все та же, знакомая мне уже кухарка.
- Милости просим, - сказала она. - Яков Андреевич?
Я утвердительно кивнул головой.
- Барыня вас уже ожидают, - сообщила она и быстрыми шагами направилась в сторону крыльца, так что я едва поспевал за нею.
Отперев дверь, кухарка пропустила меня вперед в тесную и неприбранную прихожую. Я растерялся было, куда же мне следовать дальше, как женщина тут же сообразила, что допустила небольшую оплошность и указала на дверь за бархатным занавесом.
Я постучал и разобрал за ней легкие, едва различимые для слуха шаги.
Занавес дрогнул, и дверь приоткрылась.
- Яков Андреевич? - услышал я нежный знакомый голос. - Входите скорее! - велела мне графиня Полянская.
Ей не надо было повторять дважды, чтобы я поспешил выполнить ее приказание. Набрав полную грудь воздуха, я шагнул в альков мальтийской принцессы.
Графиня полулежала на канапе, поглаживая огромную белую кошку. На ней было платье с буфами из жемчужно-серого левантина, перехваченное под грудью розовой лентой. В неглубоком, расшитом кружевом, вырезе поблескивали розовые жемчужины. Светлые волосы ее были также перевиты розовым жемчугом и убраны в высокую греческую прическу.
- Bonjour, - поздоровался я с графиней Лидией.
Она слегка склонила прекрасную голову в знак приветствия.
- Присаживайтесь, - велела Полянская, и я примостился на краешек темно-зеленой оттоманки с атласными, расшитыми золотом, подушками. - Ну и где же ваш слуга? - осведоми- лась она.
- Дожидается нас в дормезе, - ответил я, окинув красноречивым взглядом ее божественную фигуру. По выражению ее лица я понял, что графиня вполне догадалась о значении этого взгляда.
- Но я думала, - проговорила она немного растерянно, - Что мы отправимся в путь в моем собственном экипаже!
- О! - я махнул рукой. - Но моя карета приспособлена именно для таких переездов, и я умоляю вас принять мое приглашение.
- Но мне ничего другого и не остается, - развела руками графиня, подарив мне одну из своих самых очаровательных улыбок. Что-то подсказывало мне, что добром все это не кончится, но тем не менее я продолжал играть свою роль, постепенно все более вживаясь в избранный мною образ.
- Вы прекрасны, как фея, - заверил я ее.
- Вы так галантны, - графиня смущенно опустила глаза.
- На вас больше никто не покушался? - спросил я ее встревоженно. - Я почти не спал эту ночь, переживая за вас. Мне даже приснилось, что вас похитили!
- Ну что вы, Яков Андреевич, Бог с вами! - всплеснула она руками. - По счастию, мои недоброжелатели наконец-то оставили меня в покое.
- А ваш ночной посетитель? - не унимался я. - Вы расспросили свою прислугу?
- Конечно, - сказала Лидия Львовна, согнав с колен ленивую кошку. - Но Семен с Авдотьей утверждают в два голоса, что ничего не знают об этом, - добавила она.
Я мысленно усмехнулся в ответ на ее слова, но сделал вид, что поверил.
- Семен! - крикнула она своего лакея. Я осмотрелся по сторонам и нигде не заметил шнурка от сонетки.
Через несколько минут в дверном проеме появилась курчавая голова:
- Чего изволите? - осведомился он.
- Снеси мои вещи в дормез к господину Кольцову, - приказала Полянская.
- А кучеру вашему что передать? - сурово поинтересовался Семен. - Чтобы лошадей распрягал? Вы же уже велели свой экипаж закладывать!
- Это не твое дело! - нервно проговорила графиня. - Делай, как я сказала!
- Воля ваша, - вздохнул Семен и закрыл за собою дверь.
Графиня привстала с канапе, оправила шуршащее платье и бросила русалочий взгляд в каминное зеркало.
- Пора, - сказала она, облачившись в короткий мышиный спенсер на шелковистой ярко-малиновой подкладке. Небрежным движением руки графиня Лидия спрятала свои прекрасные волосы под серебристой бархатной шляпой на шелку, богато отделанной парижскими лентами и перьями.
- Пора, - согласился я и вышел из комнаты. Лидия Львовна Полянская последовала за мной.
Я помог открыть графине дверцу кареты.
- Прошу, - поклонился я, а Кинрю подал ей руку.
Лидия Львовна вздрогнула:
- Кто это? - испуганно спросила она.
- Юкио Хацуми, - представил я графине Полянской своего золотого дракона. - Мой старый друг и преданный слуга.