– Злодеи всегда были. Просто тогда они по щелям прятались. В силу численной единичности. Короче… я зачем тебе все это говорю? Чтобы ты поняла, в общих чертах, в какой реальности пребываешь. И что, теоретически, могло с твоим отцом произойти. Я уж не знаю, сумела ты что-нибудь здесь для себя уяснить, когда прилетала раз в год на полчасика, или нет, но… Хочешь разобраться во всей этой истории? Хочешь. Тогда вникай. И не темни, выкладывай все, что знаешь.
– Все не могу. В женщине должна жить тайна. И умереть вместе с ней.
– Натюрлих, – кивнул Петр. – Только я не хочу, чтобы это случилось завтра. И на моих глазах. Поняла?
– Ох-ох!
– А я, между прочим, не шучу. Брат твой мог стрельнуть у кого-нибудь штуки три баксов на минуточку. А занимая, в качестве гарантии, засветил и контракт, и кредит под него. Дескать, что мне ваша мелочь, вон я какой крутой. В срок должок не отдал, запамятовал или "мелочишки" в тот момент под руками не оказалось – мало ли что? А это уже повод для предъявы. Приходят к нему люди, но не просто приходят, а зачитывают текст. И текст примерно такой: "Что ж ты, козел, делаешь? Когда тебе надо было, мы – всей душой. А ты? Мы своих денег от тебя вчера ждали, как договаривались, а ты что творишь? Да у нас из-за тебя, гондона, все дела попадали. Ты же нас кинул. Короче, сегодня с тебя уже не три, а тридцать. И с завтрашнего дня счетчик тикает – пятера в сутки. Думай. И не затягивай. Хоть нам и по барабану. Дольше думаешь, больше отдашь".
– Вот так могло быть?
– Легко. У Виктора дети есть?
– Нет.
– Это хорошо. В таких ситуациях детей жалко.
– То есть папу…
– Не факт, конечно. Но могли попытаться спрятать старика, чтобы потом сыну палец прислать. Или ухо. Это смотря что за люди. И сколько у него там на счетчике натикало.
– А самого Витю?
– А смысл? Он им на воле нужен. Чтобы бабки нашел.
– А в милицию обратиться?
– Можно. И в милицию, и крышу собственную подтянуть, если таковая имеется. Все можно. Но "процесс пошел". И ходы делают обе стороны.
– Вот как… – Ирина нервно закурила сигарету. – Ты считаешь, и меня теперь могут… спрятать?
– Вот меньше всего я хотел тебя пугать. Вообще все может обстоять совершенно иначе. Это только один из вариантов. Почему я и говорю, чтобы ты ничего от меня не скрывала. Иначе мне не разобраться. Понимаешь?
– Ага, – задумчиво кивнула Ирина, – А почему бы тебе у самого Виктора не спросить?
– Да… боюсь, он мне ничего не скажет. Не глянулся я ему, похоже.
– Мне тоже не скажет. Если все, что случилось с папой, – это из-за его долгов… Мне тем более не скажет. А почему отца? Не жену?
– Ну… Сама рассуди – сегодня одна жена, завтра другая. Они же не знают, может, он им еще и спасибо скажет, если ее грохнут. Тут родная кровь нужна. Иная сила притяжения.
– Вот, значит, так ты рассуждаешь, да?
– При чем тут я?
– Ладно. Это я к слову. – Ирина погасила сигарету. – Кофе еще хочешь?
– Нет, спасибо. Который у нас час? – Волков взглянул на часы и поднялся из-за стола.
– А как же контракт?
– В смысле?..
– Ну, контракт об "охране и сопровождении". Ты же мой телохранитель, исходя из договора. Там же о каких-то расследованиях вообще ни слова не было.
– Юридически права не имеем, но…
– Вот и значит, что обязан тело мое охранять денно и нощно, а сам улепетывает! За что я деньги плачу? – притворно возмутилась Ирина.
– Ты еще накаркай давай… – Петр подошел к ней и взял за руку. – Ты вот что, дверь открывай аккуратнее. Я дела кой-какие раскидаю и вернусь. Лучше бы ты не ходила никуда, а? Я постараюсь как-нибудь поактивнее ситуацию пробить, может, и нет ничего страшного вовсе. Но все равно ты пока дома посиди. Я вернусь, сходим куда-нибудь, поужинаем.
– А обед?
– Ну, перехвати что-нибудь пока, есть же у тебя еда какая-то?
– Есть, конечно.
– Ну вот. Посиди дома. Я скоро.
– Так и быть. Посижу.
– Вот и хорошо.
Волков вышел в переднюю, оделся, поцеловал Ирину в щеку и вышел из квартиры.
Проводив его, Ирина заперла дверь и вернулась в гостиную. Подошла к телефону, сняла трубку, набрала номер.
– Алло? – ответил на том конце провода мужской голос.
– Евгений Борисыч? – сказала Ирина. – Добрый день…
Глава 21
"Что же это за Шамиль такой сладкий? – думал Волков по дороге к офису Виктора Гольдберга, адрес которого прочел на визитке. – Контракты подтягивает, кредиты. Понятно, что за долю, но почему именно Гольдбергу? Что, больше некому? Или Ирина ошибается насчет своего братца. "Нет у него друзей". Раньше не было. А вот вышла планида – встретил хорошего человека Шамиля, попили водочки, поговорили за жизнь, тянулись друг другу и решили дела вместе делать. Один "тему" нарыл, другой, имея всякие счета-печати-реквизиты, надел шелковый галстук и эту лабуду законно оформил. Теперь вместе работают. Возможно? Как не фиг делать".
Но несмотря на то, что, казалось бы, не было в этих рассуждениях ничего настораживающего, что-то тем не менее заставило Волкова внутренне собраться, когда он, припарковав машину у края тротуара на Московском проспекте, вошел через арку в маленький двор-колодец и, оглядевшись, нажал на кнопку звонка у коричневой железной двери без вывески.
"Ладно, – решил Петр, – шумнем по крайней мере. А там посмотрим".
Полязгав замком, дверь открыл невысокий сероглазый крепыш лет тридцати. Его темные, коротко остриженные волосы были едва тронуты ранней сединой.
– Добрый день, – поздоровался Волков.
– Добрый… – ответил крепыш, продолжая стоять в дверях.
– Мне нужен Гольдберг, – сказал Петр, заранее предполагая, что тот еще отлеживается дома. – Виктор Аркадьевич.
– Его нет.
– А вы, наверное, Шамиль… – Волков взглянул мужчине в глаза, отметив, что костюмчик на нем ну как минимум от Версаче.
– А вы?
– Волков, – Петр достал удостоверение Бюро, – Петр Сергеевич. Я, в общем– то, и с вами хотел поговорить. А… у вас вход платный?
– Заходите. – Шамиль посторонился, пропуская гостя. – У нас за выход другой раз платить приходится.
"А то я не понял…" – подумал про себя Петр.
Помещение находилось в первом этаже большого старого многоквартирного дома и имело отдельный вход, расположенный возле подворотни со стороны двора. Скорее всего, когда-то это была дворницкая, но сегодня, вылизанная и умытая, стандартно белеющая импортной отделкой и застланная серым ковролином, она вполне имела право забыть свое плебейское прошлое и внешним своим видом соответствовала тому, что называется модным иностранным словом "офис".
Длинноногая девчушка с внешностью фотомодели, вставшая из-за стола, на котором, кроме нескольких листиков чистой бумаги, находились только телефон и большая кофеварка, улыбнулась вошедшему и привычно шагнула к застекленным полкам с посудой. Очевидно, тоже старалась "соответствовать".
Далее Петр отметил широкий, абсолютно пустой стол, занимавший место в этой же комнате, на котором стоял компьютер. Это, очевидно, было рабочим пространством бухгалтера, который отсутствовал.
– Прошу. – Шамиль открыл дверь в соседнюю комнату и жестом пригласил Волкова войти.
Это уже явно был кабинет. Войдя следом, Шамиль расположился в кресле у большого (и тоже совершенно пустого, если не считать телефона) стола, предложив гостю присесть напротив.
Петр сел на мягкий стул, окинул взглядом кабинет и опять не смог отделаться от ощущения, что находится внутри какой-то тщательно выстроенной декорации.
"Ну на самом-то деле, – рассуждал он, – если эта контора осуществляет на сегодняшний день хоть какую-нибудь, ну пусть самую смешную деятельность, откуда такая пустота и тишина? Ведь ни одной же бумажки деловой, ни скрепочки! Все вылизано. Хоть сейчас в аренду кому-нибудь сдавай. Что они вообще здесь делают– то?"
Помимо директорского стола в кабинете еще стоял широкий мягкий диван с придвинутым к нему журнальным столиком и такое же, как диван, широкое и мягкое кресло, расположенное напротив стоящего в углу большого телевизора.
"А сейф где?" – спросил себя Волков.
– Минуточку. – Шамиль вдруг встал из-за стола и вышел из кабинета.
"А интересно, – подумал Петр, – ты меня в дверях-то держал, чтобы девчонка успела юбочку поправить или губки подкрасить?"
– Слушаю вас, – вернулся к столу Шамиль. – Что это еще за Бюро такое?
– Да это частная структура. Вы можете и не знать. Не в этом дело.
– Да? А в чем?
– Ну, видите ли… У вашего директора отец погиб.
– Погиб? Он говорил – сердце.
– Да, конечно, сердечный приступ. Но он же не сам по себе случился. На старика напали, прямо возле дома. Вы в курсе?
– Ну, он говорил что-то. Вроде шпана какая-то.
– Да не совсем шпана. Шпана на иномарках не разъезжает.
– Да?
– В смысле?..
– Он не говорил про иномарку.
– А, вы об этом. Свидетели показали, что те, кто напал, потом на машине скрылись. На иностранной, как они говорят. Они люди пожилые, небогатые, в моделях не разбираются.
– Ну и что?
– Шамиль… извините?
– Ахмедович. Кадыров.
– Шамиль Ахмедович, ну что мы с вами, право слово… Сестра Виктора Аркадьевича обратилась к нам, чтобы мы помогли разобраться: что произошло, кто нападал, зачем? Она же дочь. Ей же небезразлично, как отец помер. Я понимаю, вы заняты, у вас дела, но и вы меня поймите – я тоже на работе. Мне за это деньги платят.
– Хорошие?
– Не об этом речь.
– Хорошо. Чего вы от меня хотите? Дверь кабинета приоткрылась, в нее заглянула секретарша:
– Шамиль Ахмедович, кофе?
– Кофе? – взглянул на Волкова Кадыров.
– Кофе, – кивнул Петр.
– Кофе, Оленька и…ладно, я сам,-Шамиль встал из-за стола, вышел из кабинета и вернулсяс бутылкой коньяка.
Оленька расставила на журнальном столике кофейные чашки, сахарницу, две рюмки, блюдце с тонко нарезанным лимоном и печенье.
Волков перебрался на кожаный диван.
Хозяин кабинета опустился в кресло, перекатив его от телевизора, налил коньяк в одну рюмку и вопросительно посмотрел на Петра. Тот кивнул. Шамиль наполнил вторую и поставил бутылку на стол.
– Ваше здоровье, – поднял рюмку Кадыров.
– Ваше… – кивнул Петр.
Выпив коньяк, Шамиль положил в чашку ложечку сахару и, помешивая кофе, изобразил на лице внимание.
– Слушаю вас.
– Да это, собственно, я как раз хотел навести у вас кое-какие справки, – Волков поставил пустую рюмку на стол. – Может, даже и хорошо, что Гольдберга нет. Понимаете… вот у меня какая мысль возникла: а не может ли это нападение на его отца являться, косвенным образом, определенной мерой воздействия на самого Виктора Аркадьевича? Как вы считаете, а?
– То есть?
– Да очень просто. Может, он денег задолжал кому-то и тянет с возвратом, например. Или еще что… Бизнес есть бизнес. Мало ли. Конкуренты какие-нибудь. Вы какую деятельность, так сказать, осуществляете, если не секрет?
– Ну, вообще-то существует понятие коммерческой тайны.
– Нет-нет… – Волков поднял руки. – Бога ради. Я… так, в общих чертах, без кон-кретики.
– Ну, если без конкретики – торгово-закупочную деятельность. Осуществляем.
– Могут быть трения с конкурентами?
– Ну… Будут трения – будут терки… – усмехнулся Шамиль.
– А не было?
– Пока нет.
– Понятно… То есть ничего, конечно, непонятно, – Волков отхлебнул кофе. – А может, вы не знаете чего-то?
– Возникли терки, а я не в курсе? Так, что ли?
– Это невозможно?
Вместо ответа Шамиль выразительно пожал плечами.
– Ну да, ну да. Виктор Аркадьевич – генеральный. А вы, простите?
– Коммерческий.
– И крыша, соответственно, присутствует?
Шамиль молча кивнул.
– А вот скажите, могли быть у Виктора Аркадьевича какие-то свои, личные долги? Как вы считаете? Вот сестра его говорит, в последнее время он жить стал кучеряво.
Шамиль, бросив быстрый взгляд на Волкова, потянулся к бутылке.
– Еще рюмочку?
– А почему нет…
Кадыров налил, чокнулся с Петром и выпил.
– Вы знаете, – сказал он, подождав, пока гость выпьет свой коньяк. – Тут вот какое дело. Поскольку вы человек не совсем посторонний, и интерес ваш, так сказать, не праздный… Есть у Виктора долги. Он же шпилить пристрастился, причем как маньяк. У меня назанимал, ну, мы – люди свои, разберемся, но он и еще где-то… И, по-моему, много. Не то чтобы уж очень, но достаточно, чтобы его дергали. До наезда, правда, пока не доходило, но… черт его знает. Отморозки же на каждом шагу. И все на стволах. Раньше-то хлестались у кого бойцов больше, а теперь – у кого стрелков. Беспредел. Все что хочешь может быть. За десятку грохнут, если что. Чтобы страху нагнать, чтоб другим неповадно было.
– А вы не пытались разобраться?
– С кем?
– Я в том смысле, что – спрашивать у него не пытались?
– А, это… Спрашивал, он молчит. Сам, дескать, решу этот вопрос. Это мое личное, тебя не касается, сиди спокойно.
– Ага… Может, таги расписки?
– Не знаю. Но стрелок ему никто не забивал.
– Он бы один не поехал.
– Конечно.
– Так-так-так… Вот, в принципе, хоть что-то проясняется. Но мне вот что непонятно…
– Да?.. – Шамиль налил еще по рюмке.
Они выпили. Коньяк способствовал плавному перерождению разговора в дружескую беседу, в процессе которой, как известно, возникает ощущение взаимной симпатии, люди раскрываются навстречу друг другу, и их общение обретает душевность и искренность.
– Я вот что думаю, Шамиль… можно так?..
– Конечно.
– Шамиль, а чего это он вдруг долгов нахватал, а? Их же отдавать надо.
– Ну да, берешь чужие и на время, а отдаешь свои и навсегда, – усмехнулся Кадыров.
– Вот-вот. Он же, мне сестра его говорила, раньше скромнее жил. С твоим приходом дела в гору пошли?
– Да так. То-се.
– А вы давно вместе?
– С полгода. Его же раньше то один шваркнет, то другой.
– А крыши не было?
– Ай!.. – отмахнулся Шамиль. – Она его только доила. Я другую подтянул.
– А с теми как же разошлись?
– Легко. – Он выразительно посмотрел на Петра.
– Ясно. А не могли они обиду затаить?
– Вряд ли.
Шамиль налил еще по рюмке.
– Оленька! Принеси еще кофе, девочка.
– Я почему все выспрашиваю, – Волков взял свою рюмку и маленькую печенинку. – Ты извини, но, понимаешь, концов никак не поймать. Ирина, сестра его, ничего не знает. Сам Виктор… я с ним еще не разговаривал, но… станет он со мной откровенничать, как же, если отца за его долги нахватали, которые он старается не афишировать… – Он выпил коньяк и откусил кусочек печенья.
– Да нет, ничего, я все понимаю. Следствие.
– Да какое следствие, – широко улыбнулся Петр. – Нет у нас таких полномочий. Другое дело, если я накопаю что-нибудь, ну, явный криминал какой, тогда мы по закону обязаны все материалы ментам передать. Вот тогда уже – повестки, протоколы, опознания. А пока…
– Не накопал?
– Я же говорю, я с Виктором еще и не общался толком. Думал, здесь застану.
– Он тут почти и не бывает.
– А что так?
– Да забил он, по-моему, на все дела. Шпилит.
– И как?
– Как… Все в минус.
– Это ж сколько бабок надо, а? Да, определенно мог и психануть кто-нибудь из кредиторов.
– Я и говорю.
– Да… Слушай, а я вот еще что думаю: а по поводу контракта вашего не могли наехать? – Волков потянулся к кофейнику, который принесла Оленька.
На долю секунды с лицом Шамиля произошла удивительная метаморфоза: ничто в нем не дрогнуло, ни одна мышца, ни одна морщинка не изменила своего положения, но на миг сделалось оно будто бы деревянным. Лишь на секунду. И опять он взял бутылку и наполнил рюмки.
"Что ж ты так дернулся, Дуся моя? – подумал Волков. – Что же я такое зацепил?"
– А что контракт? Контракт проплачен, ждем товар. И вообще это закрытая информация. Он раззвонил?
– Да ты не волнуйся. Мало ли чего я знаю? Мне можно. Просто, поскольку меня наняли, я собираю информацию – тут капельку, там зернышко. Меня же интересует все, что связано с Гольдбергом. Но, правда, если я знаю, то и кто угодно знать может. Вот я и думаю: долги, контракт, кредит… А потом на старика его напали. А? Есть связь? Логично?
На этот раз Волков отметил полное отсутствие реакции на свои слова, хоть слово "кредит" произносилось впервые и, по логике вещей, в общем объеме "закрытой информации" должно было бы являться понятием более "закрытым", нежели "контракт".
"А ты у нас молодца, Дуся моя, удар держишь, – думал Волков. – Навык имеешь. Где же ты его наработал? А на стрелках да на терках. Где еще?"
– Нет, я не прав? – сказал он вслух.
– Не знаю.
На большом директорском столе зазвонил телефон. Шамиль встал, подошел к нему и снял трубку.
– Алло… Да, привет. Ну давай, подъезжай. Что? Я не знаю. Когда? Нет. Нет, говорю, я не успеваю. Ну хорошо. Хорошо, давай минут через пятнадцать. Да. Да у меня все готово давно. Ну давай.
Волков взглянул на часы.
– Так. Ну что, Виктора, наверное, уже не будет?
– Вряд ли.
– И ладно. Я его завтра найду. – Петр достал из кармана свой телефон и набрал номер.
– Алло, Ирина Аркадьевна? Да. Что? Ну, я тут из кабинета говорю… Да. Короче говоря, я где-то через пару часов освобожусь. Подъеду, да. Часов в семь, хорошо? Ну, до встречи.
– Клиентка? – кивнул на трубку Шамиль.
– Она. Отчета ждет. Платит деньги, имеет право… – Волков развел руки и улыбнулся. Потом вынул из бумажника свою визитку и протянул Кадырову. – Вот. Мало ли что… Только звонить лучше вот по этому, на трубку. Я в нашей конторе тоже почти не бываю. Волка ноги кормят. Ну, счастливо. Приятно было познакомиться, – протянул он руку, прощаясь.
– До свидания.
Петр вышел из офиса во двор, затем через подворотню на Московский проспект, сел в машину и, отъехав метров на сто, остановился, заглушив мотор.
Достал сигарету, прикурил, внимательно поглядывая в зеркало заднего вида.
Минут через десять из подворотни вышел одетый в длинное черное кашемировое пальто Шамиль Кадыров. Остановился у тротуара.
"Господи, – подумал Волков, – зачем же они все так одеваются? Им же на этот прикид только погоны пришить, и хоть на плацу выстраивай. Повзводно и поротно. И походка у всех одинаковая. И прически. А петлички – не обязательно, пехоту и так по глазам за версту видать. Пехота, она и есть пехота, взгляд у нее "сложноподчиненный". Она, конечно же, вооружена. Но старший запросто и сортир драить может послать, чтоб службу понял. Впрочем, Шамиль у нас не пехота. Не рядовой боечек. А кто? Ну почему они, раз уж по форме одеты, знаков различия не носят?"
Еще минут через пять возле Кадырова мягко остановился большой черный "мерседес" с затемненными стеклами. Шамиль открыл заднюю дверцу и сел в машину. "Мере" отъехал.от тротуара, не обращая никакого внимания на поток автомобилей, перестроился в крайний левый ряд и, развернувшись в запрещенном месте, поплыл в сторону центра города.