Задняя дверь гаража оказалась приоткрытой, и если не считать кучи старых автомобильных покрышек, он был совершенно пуст. Я открыл двойные двери, впустил Ингу и запер их изнутри. Какое-то мгновение мы молча стояли в полумраке, глядя друг на друга, и я чуть было не поцеловал ее. Но для поцелуев с очаровательной девушкой есть места и получше, чем заброшенный гараж в Кройцберге.
Мы пересекли дворик и подошли к задней двери пансиона. Я подергал ручку, но дверь была заперта.
- Что будем делать теперь? - спросила Инга. - Попытаемся поднять засов? Или у вас есть отмычка?
- Что-то в этом роде, - сказал я и вышиб дверь ногой.
- Ловко сработано, - восхитилась Инга. - Вы, видимо, абсолютно уверены в том, что здесь никого нет.
Я усмехнулся: сквозь прорезь почтового ящика было видно, что на коврике у двери лежит куча нераспечатанных конвертов.
Я прошел внутрь. Она долго сомневалась, стоит ли меня сопровождать. Так долго, что мне пришлось даже обернуться и приободрить ее:
- Все в порядке. Здесь никого нет. И держу пари, что нет уже давно.
- Тогда зачем мы сюда пришли?
- Просто посмотреть. Вот и все.
- Вы так это сказали, будто мы зашли в магазин Грюнфельда, - заметила она, следуя за мной по мрачному каменному коридору. В тишине были слышны только наши шаги: уверенные и громкие - мои, осторожные и робкие - ее.
В конце коридора я остановился и заглянул в большую кухню, откуда шла сильная вонь. Везде были навалены горы грязной посуды. На кухонном столе валялись засиженные мухами куски сыра и мяса. Прямо над ухом прожужжала жирная муха. Шагнув в кухню, я почувствовал, что вонь стала невыносимой. Инга за моей спиной закашлялась так, что я подумал, ее сейчас вырвет. Я подбежал к окну и распахнул его. На мгновение мы задержались у окна, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Затем мой взгляд упал на пол - там перед плитой валялись какие-то клочки бумаги. Одна из дверок топки была открыта, и я наклонился, чтобы посмотреть, что в ней. Топка была забита сгоревшей бумагой - огонь кое-где пощадил уголки и края бумажных листов.
- Попробуйте вытащить то, что осталось от бумаги. Похоже, что кто-то заметал следы и сильно торопился.
- Вас интересует что-нибудь конкретное?
- Все подряд, что удастся вытащить.
Я направился к двери.
- А вы куда?
- Пойду посмотрю, что там наверху. - Я показал на кухонный лифт. - Если я вам понадоблюсь, покричите в шахту. - Она молча кивнула и закатала рукава.
Наверху повсюду торжествовал беспорядок: двери в шкафах были сорваны с петель, у столика дежурного валялись пустые ящики, а их содержимое лежало на потертом ковре. Как тут было не вспомнить о разгроме в квартире Геринга на Дерфлингерштрассе! Почти во всех спальнях с полов были сорваны доски, а трубы, судя по виду, кто-то, вероятно, обметал метлой.
Добравшись до столовой, я увидел кровь на белых обоях - впечатление, что какой-то гигант размазывал кровь по стене, а пятно крови на ковре было величиной с тарелку, не меньше. Я наступил на что-то твердое и, наклонившись, поднял предмет, который сначала принял за пулю. Это была свинцовая гирька, вся в крови. Я машинально взвесил ее на руке, а затем опустил в карман пиджака.
Деревянная полочка кухонного лифта также была покрыта кровью. Я сунул голову в шахту, чтобы позвать Ингу, и меня тут же вырвало - такой гнилью пахло оттуда. Я отшатнулся. В шахте лифта что-то застряло, и это "что-то" никак не было зачерствевшим завтраком. Закрыв нос и рот носовым платком, я снова посмотрел вниз - было ясно, что лифт застрял между этажами. Запрокинув голову, я увидел, что кто-то сунул кусок дерева в блок, чтобы заклинить его.
Я залез на полку и уселся так, что вся верхняя половина моего тела оказалась в шахте. Дотянувшись до куска дерева, я выдернул его, и мимо меня пронесся трос, на котором был подвешен лифт, затем раздался оглушительный грохот внизу: это лифт стукнулся о пол кухни. В ту же минуту оттуда донесся испуганный крик Инги, и мгновение спустя - второй, только на этот раз крик был еще дольше и еще пронзительней.
Я выскочил из столовой, слетел по ступенькам в подвальный этаж и увидел, что она стоит в коридоре, в полуобморочном состоянии прислонившись к стене.
- С тобой все в порядке?
- Это так страшно!
Инга проглотила слюну.
- О чем ты говоришь?
Я пошел в кухню, и вслед мне донеслось:
- Не ходи туда, Берни.
Но было уже поздно. Моему взору предстал мертвец. Тело, лежавшее на боку в лифте, было согнуто почти пополам - колени прижаты к груди. Такое положение принимает человек, решившийся прыгнуть в Ниагарский водопад в бочке из-под пива.
Вдруг мне показалось, что голова его поворачивается. Я не сразу сообразил, что это шевелятся личинки, покрывавшие ее сплошь. От обилия крошечных червей почерневшее лицо было похоже на блестящую маску. Я почувствовал явный позыв к рвоте, но, прикрыв нос и рот носовым платком, шагнул вперед, чтобы получше рассмотреть труп.
Наклонившись, я услышал легкое шуршание, похожее на шелест ветра в мокрой листве, - звук, возникавший от движения сотен крошечных крылышек. Хотя мои знания в области патологической анатомии весьма скромны, но достаточны, чтобы вспомнить, что вскоре после смерти мухи откладывают яйца на влажных участках трупа - на глазах, во рту, а также на открытых ранах. Имея в виду несметное количество личинок, покрывавших верхнюю часть черепа и правый висок, можно было предположить, что причиной смерти стали побои.
Судя по одежде несчастного, это был мужчина, и, видимо, не из бедных - стоило взглянуть на его более чем добротную обувь. Я сунул руку в правый карман его пиджака и вывернул его наружу - на пол упали мелкие монеты и обрывки бумаги, но ничего, что помогло бы установить его личность, не было. Я ощупал снаружи нагрудный карман его пиджака, но и он, по-видимому, был пуст, а мне совсем не хотелось шарить рукой между его коленками и покрытой червями головой, чтобы в этом удостовериться. Я встал и шагнул к окну - чуть отдышаться, как вдруг меня осенило.
- Что ты там делаешь, Берни? - Теперь голос Инги звучал чуть спокойней.
- Подожди меня в коридоре, - приказал я ей. - Я скоро выйду. Но сначала постараюсь выяснить, кто он, этот наш приятель.
Было слышно, как она глубоко вздохнула, а затем чиркнула спичкой, закуривая.
Обнаружив на кухне ножницы, я снова подошел к лифту и разрезал рукав пиджака до локтя. На коже - уже зеленовато-багровых тонов, - под которой выступали затвердевшие вены, четко выделялась татуировка: по рисунку что-то вроде большого черного насекомого. Мне всегда была непонятна страсть к татуировке. Все-таки в жизни есть масса куда более интересных занятий, чем сидеть и уродовать самого себя. И если есть в этом деле положительная сторона, то заключается она в том, что татуировка позволяет быстро и точно опознать человека, и я подумал, что нам не долго осталось ждать до тех пор, пока каждый гражданин Германии будет обязан наносить татуировку на тело. А сейчас императорский орел объяснил мне совершенно ясно, что передо мной Герхард фон Грайс собственной персоной. Это было таким же бесспорным свидетельством, как если бы я обнаружил его партийный билет или паспорт.
В дверь заглянула Инга.
- Как ты думаешь, кто это может быть?
Я закатал рукав и сунул руку в топку.
- Я не думаю, а знаю наверняка, - ответил я, роясь в холодном пепле.
Мои пальцы нащупали что-то длинное и твердое. Я вытащил этот предмет из печи и внимательно осмотрел. Огонь едва затронул его. Такая древесина почти не горит. В толстой части этого предмета было выдолблено углубление, в котором я увидел кусок свинца, похожий на тот, что валялся на ковре в столовой наверху. В другой впадине, рядом с первой, было пусто, и у меня не оставалось сомнений в том, что кусок свинца, лежавший у меня в кармане, выпал именно отсюда.
- Его звали Герхард фон Грайс. Это был первоклассный шантажист, и, видимо, с ним расплатились. На этот раз навсегда. Кто-то погладил его по головке вот этим предметом.
- А что это такое?
- Часть сломанного бильярдного кия.
Я швырнул его назад в печь.
- Наверное, следует сообщить о нашей находке в полицию?
- У нас нет времени на общение с полицией. По крайней мере, сейчас; Если мы обратимся в полицию, то нам несколько дней подряд придется отвечать на их глупые вопросы.
Я подумал про себя и о том, что, если Геринг еще пару дней будет платить мне суточные, это не повредит моему здоровью, но вслух этого не сказал.
- Так… Но как быть с этим мертвецом?
Инга смотрела на меня в упор.
Я оглянулся на труп фон Грайса и только пожал плечами.
- Он подождет, - сказал я. - Ты же не хочешь испортить нам пикник. Правда, дорогая?
* * *
Мы собрали все, что осталось от бумаг, которые Инге удалось найти в топке, и на такси вернулись в контору. Я налил себе и ей по стакану коньяка. Инга с удовольствием выпила, держа стакан двумя руками, как ребенок, получивший свой любимый лимонад. Я присел на подлокотник ее кресла и, обняв за плечи - она вздрагивала, - привлек Ингу к себе. То, что нам обоим пришлось только что пережить, определенно нас сблизило.
- Извини меня, я не привыкла к трупам, - сказала она смущенно. - Особенно когда они сваливаются на тебя в кухонных лифтах. Да еще в совершенно разложившемся состоянии.
- Конечно, для тебя это был настоящий шок. Жаль, что тебе пришлось все это увидеть. Видимо, он уже перестал следить за собой.
Инга откинулась на спинку кресла.
- Я бы никогда не подумала, что человек может превратиться в такое. Он был похож… как бы это сказать… на груду тухлых овощей, какой-то мешок с гнилой картошкой.
Я едва удержался, чтобы не отпустить еще одно язвительное замечание. Но вместо этого я уселся за стол и разложил обрывки бумаг, добытые из топки в кухне Тиллессена. В основном это были счета, и среди них один, сохранившийся лучше других, меня заинтересовал.
- Что это? - спросила Инга.
Я поднял клочок бумаги, держа его указательным и большим пальцами.
- Квитанция о выплате зарплаты.
Она встала, чтобы попытаться прочитать текст.
- Выписка из ведомости Управления по строительству скоростных автомагистралей.
- Можно понять, кому именно?
- Человеку по имени Ганс Юрген Бок. До недавнего времени он сидел в тюрьме, где его соседом по камере был некто Курт Мучман, взломщик сейфов.
- И ты, наверное, думаешь, что этот самый Мучман вскрыл сейф Пфарра?
- Они с Боком состояли в бандитском картеле. Как и владелец этого, с позволения сказать, отеля, который мы только что посетили.
- Хорошо. Бок, Мучман и Тиллессен - члены картеля. Но какая связь между ними и строительством автодороги?
- Толковый вопрос. Давай подумаем. Может быть. Бок решил завязать и занялся делом. Как бы то ни было, нам непременно надо с ним поговорить.
- Может быть, он подскажет, где скрывается Мучман?
- Возможно.
- И Тиллессен.
- Тиллессен мертв, - объяснил я. - Фон Грайс умер от того, что его избили до смерти сломанным бильярдным кием. А несколько дней назад, в полицейском морге, я видел вторую половину этого кия. Его сунули Тиллессену в нос и так врезали по этому кию, что он пробил голову.
Инга поморщилась.
- Откуда ты знаешь, что это Тиллессен?
- В этом я до конца не уверен. - Мне пришлось признаться в том, что это гипотеза. - Но я знаю, что Мучман скрывается и что, освободившись из тюрьмы, он жил у Тиллессена. И не думаю, чтобы Тиллессен оставил труп у себя в пансионе. Если бы он был жив, то, конечно, избавился бы от него. По последним данным, полиция все еще не установила личность погибшего. Поэтому я и допускаю, что это может быть Тиллессен.
- А это не может быть Мучман?
- Вряд ли. Пару дней назад мой осведомитель рассказал, что Мучмана разыскивает наемный убийца, а к тому времени тело с обломком кия в носу уже выловили из канала Ландвер. Так что, скорее всего, это все-таки Тиллессен.
- А Грайс? Он тоже состоял в этом картеле?
- Нет, не в этом. В другом, и гораздо более могущественном. Он работал на Геринга. Тем более я не могу понять, как он там оказался.
Я пополоскал коньяком рот и позвонил в Управление по строительству скоростных автомагистралей. Ответил мне служащий из отдела заработной платы.
- Мое имя Ринакер, - сказал я. - Криминальинспектор Ринакер из Гестапо. Нам нужны сведения о местопребывании дорожного рабочего по имени Ганс Юрген Бок, по платежной ведомости номер 30-4-232564. Он может помочь нам задержать врага рейха.
- Вас понял. - Служащий говорил очень деловым тоном. - Что именно вас интересует?
- Сообщите, на каком участке автострады работает Бок и будет ли он сегодня на месте.
- Подождите, пожалуйста, минуту, я посмотрю по картотеке.
- Не скучный спектакль, - сказала Инга.
Я закрыл рукой трубку.
- Никто не осмелится отказать в просьбе человеку, который работает в Гестапо.
- Бок состоит в подразделении, которое находится за пределами Большого Берлина, на отрезке Берлин - Ганновер, - сообщил служащий. - Если быть более точным, то на участке между Бранденбургом и Лехнином. Я советую вам обратиться в управление участка, расположенное в двух километрах от Бранденбурга. Это примерно семьдесят километров отсюда. Ехать надо по дороге на Потсдам, а там свернуть на Цеппелинштрассе. Примерно через сорок километров будет поселок Лехнин, через который проходит автострада.
- Спасибо, - сказал я. - А он сегодня работает?
- Вот этого я не знаю. Часто там работают и по субботам. Но, если у него сегодня выходной, вы, вероятно, найдете его в бараке для рабочих. Они гам и живут.
- Благодарю вас за помощь, - сказал я и добавил напыщенным тоном, характерным для офицеров Гестапо: - Я сообщу вашему руководству, что вы заслуживаете поощрения.
Глава 13
Ровный звук мотора по-своему успокаивал.
- Как это похоже на нацистов! - сказала Инга. - Сначала строить народные дороги, а уже потом - народный автомобиль.
Мы ехали в Потсдам по скоростной магистрали "Авус", и Инга имела в виду автомобиль "KdF" - "Сила - через радость", - выпуск которого постоянно откладывался. В этой сфере она чувствовала себя как рыба в воде.
- По-моему, это все равно что ставить телегу перед лошадью. Кому, интересно, нужны эти гигантские автострады? Как будто нам мало тех дорог, что уже есть. И как будто в Германии так много машин. - Продолжая говорить, она повернулась всем корпусом ко мне, чтобы лучше меня видеть. - У меня есть друг, инженер, так он считает, что они строят дорогу в расчете на польский коридор, а кроме того, проектируют еще одну трассу через Чехословакию. Для чего же все это, если не для армии, которая по этим дорогам двинется?
Мне пришлось прочистить горло, и тем временем я смог подумать, как правильнее ответить.
- Не думаю, чтобы автострады имели такое уж большое стратегическое значение. Тем более, обрати внимание, что в сторону Франции - к западу от Рейна - их что-то не строят. Не говоря уж о том, что колонна грузовиков на такой дороге - идеальная мишень для авиации.
На эти слова моя спутница ответила коротким ироническим смешком.
- Именно для этого им, наверное, и нужны военно-воздушные силы - защищать транспортные колонны.
- Может быть. Но если ты хочешь знать, для чего это вдруг Гитлеру понадобились эти трассы, не надо забираться в дебри. Все гораздо проще. Это самый элементарный способ борьбы, с безработицей. Человек, который получает пособие, рискует потерять его, отказываясь от предложения поработать на строительстве автострады. И он соглашается. Кто знает, может, Бок оказался в такой ситуации.
- Тебе нужно когда-нибудь побывать в Веддинге и Нойкельне. - Инга говорила о тех районах Берлина, в которых Компартия Германии все еще сохраняла крепкие позиции.
- Понятно, там живут люди, которые знают, каковы условия на этом строительстве и какая там нищенская зарплата. Многие считают за лучшее вообще не подавать заявления на пособие, лишь бы не попасть на строительство дороги.
Мы въезжали в Потсдам по Нойе-Кенигштрассе… Потсдам… Святыня для старшего поколения, хранящего память о прошлом, о славных днях Отечества и собственной юности. Немая, брошенная на свалку скорлупа императорской Пруссии. Город-музей, где хранят манеру говорить и сохраняют старые добрые чувства, где консерватизм доведен до абсолюта, и окна протирают с такой же тщательностью, как стекла на портретах кайзера.
Проехав два километра по дороге на Лехнин, мы вдруг увидели, как живописный пейзаж сменился какими-то бессмысленными нагромождениями: там, где когда-то был самый красивый в окрестностях Берлина уголок природы, теперь простиралась широкая коричневая полоса развороченной экскаваторами земли. Здесь проходил участок автострады Лехнин - Бранденбург.
Поблизости от Бранденбурга мы заметили чуть в стороне от дороги деревянные бараки и экскаваторы рядом с ними. Я остановил машину и обратился к рабочему, попросив помочь мне отыскать мастера. Он показал на человека, стоявшего в двух метрах от нас.
Мастер оказался коренастым мужчиной среднего роста, с обветренным, румяным лицом. Его живот - пожалуй, выразительнее, чем у женщины на последнем месяце беременности, - нависал над поясом, как если бы это был дорожный рюкзак. Он понял, что мы направляемся лично к нему, и, словно собираясь вступить в схватку, поддернул брюки, вытер тыльной стороной ладони заросший щетиной подбородок и, отставив назад ногу, перенес большую часть своего веса на нее.
- Скажите, это вы - мастер?
Ответом мне было молчание.
- Меня зовут Гюнтер, Бернхард Гюнтер. - Мы уже стояли друг против друга. - Я частный детектив, а это моя помощница, фрейлейн Инга Лоренц.
Я протянул ему свое удостоверение.
Мастер кивнул Инге и углубился в изучение моих документов. В его манере поведения можно было угадать педанта.
- Петер Вельзер, - представился он. - Чем могу быть вам полезен?
- Я хочу видеть господина Бока. Надеюсь, он поможет нам в поисках пропавшего человека.
Вельзер усмехнулся и снова подтянул брюки.
- Господи Иисусе, это по-своему забавно. - Он сплюнул. - За одну эту неделю у меня пропало трое рабочих. Может, вы попробуете их найти?
- И что. Бок один из них?