Но самое худшее ожидало милорда, когда он посмотрел вперед - на стену, оклеенную красно-золотыми обоями. Позади письменного стола находилось еще одно окно, а за ним - освещенная луной лужайка с кустарником и статуей бога Пана.
- Но там не может быть никакой лужайки! - воскликнул Даруэнт. - По другую сторону этой стены столовая Кэролайн!
- Не совсем по другую сторону, - поправил мистер Малберри.
- Что вы имеете в виду?
- Ростовщик - мистер Калибан - хотел соорудить комнату, в точности повторяющую комнату в Кинсмир-Хаус, за окном которой стояла настоящая статуя. При наличии просторных помещений это не составляло труда. Фрэнк Орфорд убрал кирпичи и подпер потолок железными и деревянными балками. Он хотел построить фальшивую стену из дерева. Но за ней ему нужно было пространство длиной не менее четырех-пяти футов, чтобы вставить в деревянную перегородку фальшивое окно с видом на иллюзию лужайки сельского дома. Я включил лампы, чтобы она выглядела так, как вы ее видели в прошлый раз. Смотрите!
Шагнув вперед, мистер Малберри поставил подсвечник на успевший запылиться стол, где стояла ваза с подгнившими и сморщенными апельсинами, и поднял стоящий позади стул.
- Не делайте этого! - вскрикнула Кэролайн, скользнув к Даруэнту. - Кажется, я поняла! Мы...
Ответа не последовало. Окно имело две скользящие рамы. Размахнувшись, мистер Малберри ударил стулом в нижнюю.
Вместе со звоном разбитого стекла лунный свет и статуя дрогнули и заколебались. Когда адвокат нырнул в отверстие и выпрямился, шорох его ноги по битому стеклу окончательно разрушил мнимую реальность. Он хлопнул рукой по статуе - это оказался не мрамор, а гипс. Малберри посмотрел в комнату сквозь верхнее стекло, и его голова в белой шляпе казалась самым диким зрелищем, какое только можно представить.
- Я видел это, - пробормотал Даруэнт, - всего в трех шагах от двери и при свете только трех свечей. Должно быть, другим удавалось подойти ближе, но ненамного. Власть тьмы...
Мистер Малберри вынырнул из-под верхней рамы:
- Вы же видели в опере, Дик, точно такой же эффект лунного света, сотворенный с помощью ламп! Бутафорская растительность создавала впечатление перспективы. - Он указал на окно позади. - Но было ли это сделано так же мастерски, как здесь?
- Нет, ничего похожего! Но какая разница...
- Спросите себя, - настаивал адвокат, - многие ли могли нарисовать этот задник с четким изображением каждого кустика и каждой травинки, чтобы сцена выглядела абсолютно реальной? - Он кивнул на вазу с апельсинами. - А потом спросите, многим ли, тем более потенциальным врагам, было позволено приближаться к Фрэнку Орфорду со шпагой в руке? Только человеку, знаменитому своими трюками со шпагой! Почему здесь вообще оказались рапиры? Потому что человек, который мог подбросить вверх четыре или пять апельсинов и поймать их острием рапиры...
- Одну минуту! - послышался новый голос, когда Таунсенд втащил в комнату протестующего Джемми.
Вновь пришедший, который также держал свечу, выпрямился и медленно огляделся вокруг.
- Да, это я убил Орфорда, - заявил мистер Огастес Роли с презрительным выражением на худощавом лице. - Но стоит ли так суетиться и печалиться о его кончине?
Глава 23Надеющаяся продемонстрировать, что мы не всегда подозреваем всех
Даруэнт не сразу ощутил шок. Когда мистер Роли признавался в содеянном, он смотрел на два закрытых ставнями окна в правой стене.
Это были обычные окна, выходящие на Сент-Джеймс-сквер. Но власть тьмы и воображение все еще рисовало якобы находящиеся снаружи лужайки и дубы Кинсмир-Хаус. Мог Фрэнк Орфорд рисковать, зная, что посетители услышат шум карет и повозок на площади? Да, мог, потому что летом с наступлением темноты кареты и повозки появлялись на Сент-Джеймс-сквер крайне редко.
Но теперь на них обрушилась новая катастрофа...
- Вы! - Даруэнт любил пожилого декоратора, и его не слишком заботило, какое злодеяние тот совершил. Тем не менее шок был достаточно сильным. - Вы убили Орфорда?
Темные глаза мистера Роли излучали спокойствие, но сам он выглядел очень усталым.
- Дик, Дик! - промолвил он. - Сколько раз я выдавал себя! Сколько раз почти признавался вам!
Даруэнт повернулся к мистеру Малберри:
- Как давно вы это знали?
Лицо адвоката выражало острую неприязнь к самому себе.
- Только начиная с сегодняшнего утра, Дик, когда вы после завтрака спешно покинули нас, чтобы повидать Долли Спенсер. - Мистер Малберри почесал нос. - Я здорово накачался элем. А ваша славная леди, понимая, в чем я нуждаюсь, принесла графин бренди. Спьяну я произнес какую-то латинскую цитату, которую напрочь забыл, насчет неприкосновенности римской виллы, и мне припомнилось то, что я слышал накануне... - он указал на мистера Роли, - в вашем доме, когда Долли Спенсер лежала больная в кровати. Девушка упомянула, как вы однажды изготовили римскую виллу для постановки "Юлия Цезаря", и она выглядела настолько реально, что Долли прислонилась к одной из колонн и опрокинула ее. Я уже говорил вам, что все остальные тайны были для меня так же ясны, как клумба с голландскими тюльпанами, хотя черт бы побрал всех голландцев за их Вильгельма III с его постной физиономией. Но, думая о римских виллах, я посмотрел на вазу с фруктами на столе и вспомнил об апельсинах в исчезнувшей комнате, выглядевших так, словно их проткнули ножом...
- И тут же вспомнили, - понимающе продолжил мистер Роли (в его глубоком голосе слышались нотки горечи), - сколько раз видели, как я ловил апельсины острием рапиры в "Друри-Лейн"?
Мистер Малберри швырнул шляпу в угол.
- Да, - проворчал он, словно признаваясь в грехе. - И наконец я понял, кто убил Орфорда. Я пытался передать сообщение через его славную леди...
- К сожалению, сэр, - прервала Кэролайн, - вы были... не в себе. Теперь я понимаю, почему вы размахивали в столовой связкой ключей. Но все, что вы могли сделать, - это усесться в наемный кабриолет и потребовать сидра.
Адвокат нахмурился:
- Я имел в виду, миледи, погребки с сидром на Мейден-Лейн. Мне нужно было протрезветь с помощью содовой. - Он сердито посмотрел на мистера Роли. - Но ведь вы честный и порядочный человек! Как я мог разоблачить вас, даже зная все? Каким образом вы стали сотрудничать с "фирмой" Орфорда и Флетчера?
Мистер Роли вздрогнул.
- Сотрудничать? - произнес он с таким отвращением, словно по нему ползали змеи. - Во многих отношениях, сэр, я вынужден признать себя подлецом. Но сотрудничать с этой парой? Нет! - Мистер Роли повернулся к Даруэнту. - Милорд, - заговорил он официальным тоном, - когда вы удостоили посещением мой дом на Лукнор-Лейн, чтобы повидать Долли... Как странно, что ее уже нет в живых! Да... Вас могло удивить мое недостойное и малодушное поведение в ответ на ваше тактичное предложение благодарности - за какие услуги, милорд? - и места жительства. Я был не просто без гроша в кармане, я был в долгах.
- Без гроша, но, очевидно, не в том смысле, как всегда говорит о себе Джемми Флетчер, - отозвался Даруэнт. - Он выиграл у меня в пикет несколько тысяч фунтов и тем не менее заявил, что не выплатит проигрыш пари, которое я заключил с ним на исход моей дуэли с Бакстоуном. Должно быть, его скаредную душу терзали страшные муки, когда он платил нанятым боксерам. Джемми еще больший скряга, чем Орфорд.
- Ну нет! - возразил Хьюберт Малберри. - Никто никогда не был большим скрягой, чем лорд Франсис Орфорд!
- Прошу прощения. - Мистер Роли виновато улыбнулся. - Но вы все поймете, если услышите мою нелепую историю. Думаю, я говорил вам, лорд Даруэнт, что меня уволили из "Друри-Лейн" в конце апреля?
- Да.
- Точнее, 21 апреля. Потому что я оскорбил титулованную особу, пролив ему краску на сапог. Меня уволили без предварительного уведомления, никак не компенсируя его отсутствие. А я не смог сберечь ни фартинга из своего жалованья, о чем неосторожно проговорился. - Худое лицо декоратора помрачнело. - Интересно, что мистера Малберри при всем его уме не удивило то, каким образом Эмма и я умудрились просуществовать с конца апреля до конца июля. В противном случае он многое бы понял. Но я отвлекся. В числе пяти знатных господ, подавших на меня жалобу, был лорд Франсис Орфорд. Вечером, в день моего увольнения, он прислал за мной карету, потребовав моего присутствия в доме номер 36 на Сент-Джеймс-сквер.
Смейтесь надо мной, если хотите, но я решил, что Фортуна повернулась ко мне лицом! Я мечтал, что смогу расстаться с нуждой, покупать подарки Эмме... Но карета - если мне будет дозволено поправить мистера Малберри, чьи слова я подслушал, - остановилась не у этого дома, а в стороне от него, чтобы темное закрытое здание, куда лишь изредка входили через заднюю дверь, выглядело заброшенным. Копыта лошадей были обмотаны тряпками, чтобы они издавали как можно меньше шума. В этой комнате я увидел лорда Франсиса.
Мистер Роли судорожно глотнул. Его взгляд устремился на люстру, где только что погасла последняя свеча, а затем на стол в середине комнаты и стоящий позади него стул с окровавленной спинкой.
- Лорд Франсис Орфорд сидел здесь. - Он указал на стул. - Фальшивая перегородка уже была сооружена вместе с еще кое-какими предметами. Лорд Франсис приобретал материалы небольшими порциями, рабочие трудились потихоньку, так что никто из соседей ничего не знал. Он поручил мне как можно скорее вставить в перегородку окно и создать иллюзию пейзажа позади него. В случае надобности я мог поехать в Кинсмир-Хаус, чтобы скопировать статую. За эту работу мне предложили целых десять фунтов! На такую сумму мы с Эммой могли бы прожить три месяца! Я согласился и дал себе клятву, что эта работа будет лучшей из всех, какие мне доводилось выполнять.
Проведя без сна двое суток, я исполнил поручение. Как видите, получилось неплохо. Но в ночь завершения работы, показывая лорду Франсису, как приспособить фитиль лампы, я был в отчаянии. Я истратил на покупку материалов и свои деньги, и те, что занял.
Набравшись смелости, я спросил о плате. Мы были втроем в комнате - лорд Франсис, мистер Флетчер и я.
Даруэнт покосился на Джемми Флетчера. Джемми, словно забыв о наручниках, принял непринужденную позу, помахивая подсвечником в левой руке. На его губах играла странная улыбка.
- Лорд Франсис сидел на этом стуле, читая газету, - продолжал мистер Роли. - Несомненно, лорд Даруэнт, вам было знакомо его выражение лица - брови слегка приподняты, длинный нос сморщен, как будто услышанное оскорбило его обоняние. Но в тот раз он искренне удивился. "Заплатить вам? - спросил он. - Заплатить ремесленнику?" Лорд Франсис никогда не смеялся, лишь улыбался иногда, выпячивая вставные зубы. Смех был противен его утонченной натуре. "Ремесленник должен быть счастлив, - добавил он, - получая плату через год или два".
Должен с сожалением признать, что я потерял голову. Я ничего не сказал. Но как мне объяснить вам то, что я чувствовал? Понимаете, я никогда не считал себя ремесленником, хотя это тоже вполне почтенное занятие. - В голосе Роли внезапно зазвучали нотки гордости. - Я думал о себе как об одном из художников, счастливых делами рук своих, которые в старые времена объединялись в гильдии, и если уступали кому-нибудь дорогу, то только из дружбы. Но очевидно, иногда полезно сдерживать свою гордость.
Я заметил, что лорд Франсис Орфорд очень странно на меня смотрит. Теперь я догадываюсь о причине, так как вскоре многое узнал о деятельности "мистера Калибана". Впрочем, и раньше лорд Франсис и мистер Флетчер говорили при мне не стесняясь, как перед статуей Пана. Но тогда ничего плохого не приходило мне в голову.
Лорд Франсис вежливо извинился, приятно меня удивив, и сказал, что я абсолютно прав и, если приду сюда следующим вечером, мне заплатят.
Когда я пришел снова, деньги лежали на столе. Лорд Франсис попросил меня заверить расписку в получении, и я согласился. Но, по-видимому, я никудышный бизнесмен. Документы, которые я подписываю, остаются для меня тайной. Как бы то ни было, я забрал мои десять фунтов и забыл обо всем.
Это произошло вечером 24 апреля. А спустя неделю на меня обрушился кошмар. Простите мне столь напыщенное определение моих неприятностей. Я получил письмо от мистера Калибана с напоминанием о нашем соглашении недельной давности. Оказывается, мистер Калибан одолжил мне двадцать фунтов под сто процентов. Долг следовало вернуть в рассрочку, четырьмя выплатами. Письмо не содержало требования возвращения долга, а просто напоминало о нем.
Мистер Роли облизнул губы.
- Моим первым побуждением было каким-то образом договориться с лордом Франсисом, но это скоро прошло. Что мне оставалось? Бежать к магистрату и просить о помощи было бесполезно. Можете считать меня полоумным книжным червем, но я подумал следующее. Что бы посоветовали мне Шекспир, Кит Марлоу, Бен Джонсон, Уичерли или авторы наших дней, даровавшие нам "Мармион" и "Чайльд Гарольда"? "Терпи и подчиняйся"? Как бы не так! Они сказали бы мне: "Проткни грязного пса шпагой!" Я решил поступить именно так.
Мистер Роли опустил лысую голову. От его гордости не осталось и следа. Теперь это был всего лишь усталый пожилой человек, на короткое время приоткрывший свою душу.
- Остальное рассказывать недолго, - заговорил он вновь. - Я узнал так много об их делах, потому что мистер Калибан не был новичком в этом бизнесе. Их фирма действовала уже более семи месяцев в доме возле Гайд-парка. Переезд в этот дом избавлял их от необходимости платить ренту. Так как они обсуждали при мне маленькие изменения в своем плане, я смог понять весь план.
Никто никогда не входил в этот дом, кроме лорда Франсиса и мистера Флетчера, пользовавшихся задней дверью. Слуг здесь не было. "Кучером", доставившим меня сюда в первый раз, был мистер Флетчер. Управляющего, нанятого отцом лорда Франсиса, они отослали. В ночь визита очередного клиента парадную дверь должны были оставлять незапертой, чтобы кучер мог ее открыть.
Лорд Франсис Орфорд собирался принимать клиентов в этой комнате, сидя за столом в черной маске и без фальшивых зубов, дабы изменить голос. Кареты всегда прибывали в полночь, когда никто, кроме подвыпившего бродяги, не мог их увидеть.
Я выбрал наугад 5 мая и прихватил с собой две старые рапиры в кожаном футляре. Когда часы церкви Святого Джеймса пробили без четверти двенадцать, я вошел в дом.
Лорд Франсис еще не надел маску и не вынул вставные зубы. При виде меня он был удивлен, но не встревожен. Да простит меня Бог, но я начал с робких извинений - признал, что был слишком дерзок, требуя плату за свою работу, и получил заслуженный урок. Это его вполне удовлетворило. Но я добавил, что получил новую работу в Пантеоне с жалованьем десять фунтов в неделю и скоро смогу вернуть долг. Лорд Франсис пожелал узнать, какая эта работа. Я объяснил, что освоил новый, еще более ловкий трюк со шпагой и апельсинами, но отказывался продемонстрировать его, пока он не рассердился и не приказал мне сделать это.
У меня в кармане лежали апельсины, но лорд Франсис велел мне взять их из вазы. Одну рапиру я положил на стол, поближе к моей правой руке, а другую взял в левую и стал ловить ею апельсины, которые подбрасывал вверх.
Лорд Франсис был поглощен зрелищем. Все его внимание сосредоточилось на моей левой руке, о правой он позабыл напрочь. Улучив момент, я схватил ею другую рапиру, сделал выпад через стол и пронзил его отравленное злом сердце. Вскоре я услышал слабый звук обмотанных тряпками лошадиных копыт, свидетельствовавший о подъезжающей карете.
Дик, - мистер Роли отбросил официальность, - вы должны были заметить еще кое-что. Взгляните туда!
Подняв свечу, он указал в сторону двери.
- Камин! - воскликнул Даруэнт.
Он вспомнил, что видел его справа от двери. Каменный очаг с длинным, сужающимся кверху дымоходом, из которого...
- Будь у вас время подумать, вы бы поняли, что камин не настоящий. Какой безумец, даже в наши дни, будет строить камин в стене, смежной с главным холлом? Каменщики лорда Франсиса соорудили его, так как другой камин скрывала перегородка. Любой может залезть в очаг, вскарабкаться на выступ дымохода и слушать, не будучи видимым из комнаты, а потом выбраться через складную дверцу в главный холл позади.
- И вы спрятались в камине? Значит, это вы...
- Да, - кивнул декоратор. - Я взял кожаный футляр, но оставил обе рапиры, чтобы представить случившееся как дуэль, а не как убийство. Мне хотелось поставить кучера в неловкое положение. - Он посмотрел на Джемми, чья дружелюбная улыбка плохо сочеталась со светившейся в глазах злобой. - Из дымохода я ничего не видел. Как я мог догадаться, что это вы, Дик? Когда дверь захлопнулась, я подумал, что кучер вошел в комнату с каким-то беднягой, и громко произнес...
- "Он не должен подходить к окнам", - подхватил Даруэнт.
- Мне казалось, что с мертвым Орфордом в комнате вся их уловка с декорацией за окном лопнет как мыльный пузырь, стоит только клиенту открыть одно из окон. Потом я выскользнул из камина через складную дверцу и вышел через парадную дверь.
Вот и все. Вы выслушали мое признание и можете поступать, как вам будет угодно. Я убил Орфорда, и, видит бог, сделал бы это снова.
В полутемной комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием.
Помимо бутафорской луны над статуей Пана, шесть свечей - пять в руках присутствующих и одна на письменном столе - создавали тусклое кольцо света, словно предназначенное для какого-то тайного сборища.
Молчание нарушил Джемми Флетчер, обратившийся к Таунсенду:
- А теперь, мой дорогой чарли... - назвать раннера "чарли" считалось на Боу-стрит смертельным оскорблением, - не желаете ли снять с меня наручники?
- С какой стати? - буркнул Таунсенд.
- Подумайте - что такого ужасного я совершил? Дик жив, Тилл Луис вроде бы тоже. Это были всего лишь шутки, чарли! У меня есть влиятельные друзья, которые это подтвердят. - Джемми кивнул в сторону Роли: - А вот он - другое дело. - Его голос перешел в визг. - Этого человека повесят! Непременно повесят!
Даруэнт медленно шагнул к нему.
- Нет, не повесят, - спокойно сказал он.
Среди собравшихся пробежал одобрительный шепот, подобный легкому ветерку, и шепот Кэролайн был самым громким.
Даруэнт повернулся к мистеру Роли. В полумраке никто не увидел пачку банкнотов, которую он сунул в карман декоратора.
- Забудьте обо всем. Идите домой и ложитесь спать, - мягко произнес Даруэнт. - Вас не арестуют и даже не заподозрят.
Мистер Роли ошеломленно уставился на него:
- Но ведь я...