- Нет! - решительно остановил его Даруэнт. - Вы не совершали никакого убийства, сэр. Вы раздавили паука. Посещая Долли Спенсер в вашем доме, я заметил, как вы напряглись, когда я упомянул дом номер 38 на Сент-Джеймс-сквер. Ступайте с миром. Когда вы отдохнете, мы поговорим о том, как найти вам подходящую работу.
Губы декоратора дрогнули.
- Дик, как мне отблагодарить вас...
- Никак!
Мистер Роли неуверенно подошел к двери, но опять повернулся и с благодарностью глянул на Даруэнта.
- Поверьте, я бы не возражал... - Он скользнул рукой к шее, словно там уже была веревка палача. - Если бы не боялся оставить Эмму одну. Доброй ночи.
Старик вышел, забрав с собой свечу, и они услышали его спотыкающиеся шаги в холле. Даруэнт повернулся к Таунсенду и Джемми.
- Снимите с него наручники, - велел он раннеру.
- Но, милорд...
- Снимите наручники!
Щелкнул замок, и Джемми довольно усмехнулся.
- А теперь выслушайте меня, Джемми. - Даруэнт схватил его за галстук. - Я хочу знать, поняли вы хоть что-нибудь из сказанного этой ночью. Вы верите в ад?
- Понятия не имею. Спросите у попов!
- Предположим, ад существует. Знаете, почему душа Фрэнка Орфорда гниет там? Позвольте объяснить. Не потому, что Фрэнк обманывал бедняг вроде Роли, а потому, что он думал, будто имеет право их обманывать. Вы в состоянии это понять, певчая птичка? Вижу, что нет. Мистер Малберри!
- Да?
- Ответьте как юрист: достаточно ли доказательств, чтобы повесить этого красавчика?
Подобрав валявшуюся в углу белую шляпу, адвокат уселся на стул мертвеца за письменным столом, глядя на стоящую там свечу.
- Даже если бы у нас было больше доказательств, они бы не понадобились, - ответил он. - Во-первых, история в опере. Половина членов боксерского клуба поклянется, что он нанимал их, - подстрекательство к беспорядкам карается смертью. Пятеро свидетелей присягнут, что он пытался убить мистера Луиса, - покушение на убийство карается так же.
- А что вы можете к этому добавить, мистер Таунсенд?
- Ну, милорд, - раннер спрятал наручники в карман и похлопал по нему, - вы, я и ее милость могли бы доказать за десять минут, что он пытался застрелить вас в спину. В Ньюгейте не жалуют тех, кто стреляет в спину друзьям. Ему запустят в голову чем-нибудь тяжелым, прежде чем Лэнгли вздернет его перед Дверью Должников.
Глаза у Джемми забегали.
- Можете убираться. - Даруэнт убрал руку от его галстука. - Я отпускаю вас, потому что вынужден это сделать. Но запомните, если вы хотя бы намекнете на виновность Роли...
- Никогда в жизни, старина! Слово джентльмена!
- Если вы это сделаете, я узнаю. А поскольку закон действует слишком медленно для меня, я загляну к вам однажды ночью. И когда уйду, вас уже не будет в живых.
У Джемми задрожали колени. Угроза закона хотя и внушала страх, казалась слишком отдаленной. К тому же правосудие едва ли посягнуло бы на его драгоценную жизнь. Но Даруэнт - другое дело. Джемми понимал Даруэнта еще меньше, чем Даруэнт - его. Он казался Джемми не человеком, а каким-то монстром, который не дает промаха ни с пистолетом, ни с саблей и всегда держит свое слово. В душе у Джемми что-то треснуло и уже не срослось никогда.
- Буду нем как рыба! - пролепетал он и поспешил к двери, но, вспомнив о своем статусе денди, смочил два пальца во рту и пригладил волосы таким образом, чтобы несколько локонов кокетливо торчало кверху. После этого Джемми помчался к выходу, держа свечу, с такой скоростью, словно за ним гнались.
- Мне говорили, мистер Таунсенд, - обернулся к сыщику Даруэнт, - что у раннеров есть одно превосходное правило. Если доказательство необходимо, представьте его, а если нет... Одним словом, вы меня понимаете. О гонораре можете не беспокоиться.
- Вы не могли выразиться лучше, милорд, - отозвался Таунсенд, довольный благопристойным термином "гонорар", - будь вы самим лордом Малмсбери!
- Благодарю вас. Если вы окажете мне честь, посетив меня завтра...
- Я окажу честь себе, - заявил Таунсенд.
Подойдя к двери со свечой, бросающей отблески на его красный жилет, он предъявил наилучшее доказательство своей искренности.
- Я бы сделал это задаром, не будь времена такими трудными, а моя жена такой чертовски требовательной с тех пор, как застукала меня за написанием моих "амуров". Милорд, миледи, я ваш покорный слуга. Доброй ночи.
Очередная свеча исчезла, оставив комнату в еще большем сумраке. Мистер Малберри некоторое время молча сидел за столом, моргая слезящимися от бренди глазками.
- Пожалуй, теперь моя очередь уходить, - проворчал он наконец.
- Перестаньте прикидываться, Берт! - улыбнулся Даруэнт. - Вы отлично знаете, я у вас в неоплатном долгу. Кроме вас, ни один человек в Лондоне не смог бы разгадать эту тайну.
Адвокат что-то буркнул, делая вид, будто безразличен к похвалам.
- Не стану оскорблять вас в вашем теперешнем настроении, предлагая награду, хотя вы заслужили ее и получите, нравится вам это или нет.
- Чтобы купить мое молчание насчет Флетчера, которого следовало бы вздернуть выше Амана?
- Нет. Чтобы защитить старого человека, с которым закон обошелся бы так, как со мной. Вы будете молчать, Берт, по двум причинам. Во-первых, потому, что вы мой друг, а во-вторых, так как вы понимаете, что это справедливо.
Мистер Малберри часто заморгал, глядя на пламя свечи. Потом он поднялся, взяв шляпу в одну руку, а медный подсвечник в другую.
- Я вас не подведу, приятель, - заявил адвокат, проходя мимо Даруэнта. - Вы это знаете.
У двери он повернулся и обратился к Кэролайн:
- Миледи, в данный момент я испытываю неудержимое, хотя, возможно, предосудительное желание выпить холодного ромового пунша. Это желание я намерен удовлетворить. Но, клянусь богом, - мистер Малберри постучал себя по голове костяшками пальцев, - у меня есть основания гордиться этой старой кочерыжкой!
Нахлобучив шляпу, он вышел в холл.
Кэролайн ждала, что же произойдет теперь. Уже с полчаса она ощущала только одно - жалость к супругам Роли исчезла, и все ее чувства сосредоточились на слепой ненависти к Даруэнту.
Она сама не знала почему. Еще недавно Кэролайн любила его больше всего на свете. При известии о мнимой гибели Даруэнта ее сердце едва не разорвалось от горя. Конечно, она не показывала своих переживаний - в 1815 году леди могла только забиться в угол и плакать, пока ее глаза не перестанут видеть.
Но Даруэнт был жив, а та девушка умерла, и он не сомневался, что Кэролайн повинна в ее смерти. Недоверие в его голосе причиняло резкую боль, словно пощечина.
Кэролайн могла бы вынести и это, если бы поведение Даруэнта не свидетельствовало, что он любил покинувшее жизнь жалкое создание. Ревность была причиной жгучей ненависти, и Кэролайн поняла бы это, если бы попыталась привести в порядок свои мысли, покуда Малберри шел через холл.
Теперь в тусклой комнате горели только две свечи. Чтобы скрыть выражение своего лица, Кэролайн задула свечу, поставила ее на пол, потом подошла к столу и встала спиной к нему. Позади, на некотором расстоянии от нее, находились освещенное бутафорской луной окно и статуя Пана.
Когда Кэролайн заговорила, она надеялась, что голос не будет дрожать. Ее надежда сбылась - голос звучал холодно как лед.
- Вы оказали мне честь, сэр, поставив меня последней в очереди?
Даруэнт не ответил. Он поднял свою свечу, словно желая лучше разглядеть Кэролайн.
- И каким же образом, сэр, вы намерены обеспечить мое молчание?
Вновь не получив ответа, Кэролайн воскликнула, будто удивляясь собственным чувствам:
- Господи, как же я вас ненавижу!
Даруэнт склонил голову. Его голос звучал еще спокойнее и холоднее, чем ее:
- Тогда вы облегчаете мою задачу, мадам.
- Охотно верю. Вы всегда предпочитаете легкие задачи. Вам не хватает смелости. Какие же угрозы вы намерены использовать, чтобы заставить меня молчать?
- Никаких, мадам.
- Ну-ну! Как неуклюже вы лжете! Вы собираетесь угрожать мне аннулированием нашего брака, при котором мне придется унизить себя объяснением, почему я вышла за вас. Боюсь, милорд, вы не в состоянии драться честно. Вы не ощущаете удовлетворения, если не можете нанести удар ножом в спину.
Кэролайн удивлялась собственным словам. Она не хотела их произносить, но не могла справиться с желанием ранить Даруэнта как можно больнее.
- Два дня назад, - продолжала она, - эта угроза могла бы подействовать. Но не сейчас, милорд. Чтобы не унижаться перед вами, я бы пожертвовала двумя состояниями и пошла бы под арест, как обычная шлюха с Шарлотт-стрит! Так что ваша угроза не сработает.
Даруэнт внимательно смотрел на нее.
- Признаюсь, я думал о такой угрозе. Но не бойтесь. Я не смогу ею воспользоваться.
- Не сможете? Интересно, почему?
- Потому что я люблю вас, - отчеканил Даруэнт. Внезапно его гнев вырвался наружу, и он громко крикнул: - А теперь заткнитесь, пока я не скажу вам то, что собирался сказать!
Послышался негромкий стук, словно Кэролайн ударилась о стол. Позади нее усмехался бог Пан.
- Я не ожидаю, что вы меня поймете, - продолжал Даруэнт, взяв себя в руки. - Несомненно, в строго анатомическом смысле вы обладаете таким жизненно важным органом, как сердце. Если после смерти вы подвергнетесь вскрытию, этот орган, по всей видимости, обнаружат. Я не вижу иного способа убедиться в его существовании. Да, я люблю вас. Все, что я говорил вам в оперной ложе, вернее, все, что вы вытянули из меня, бог знает почему, - истинная правда. Даже проклиная себя, неизвестно за что, у смертного одра бедной Долли, я знал, что никогда не любил ее. По какой-то нелепой причине я выбрал вас. Примите мои проклятия, но не опасайтесь никаких угроз и никакого вреда с моей стороны. Даже зная, что вы собой представляете, я не мог бы вынести вашего горя и унижения и не дал бы ломаного гроша за жизнь того, кто попытался бы причинить вам зло. Можете считать это особой формой идиотизма!
Он был так взбешен, что не слышал голоса Кэролайн:
- Постойте, Дик! Вы никогда не говорили...
- А теперь, - закончил Даруэнт, - пожалуйста, заберите ваши драгоценные деньги и уматывайте к дьяволу! Набейте ими карманы, съешьте их - приятного вам аппетита и хорошего пищеварения!
Внезапно он обнаружил, что Элфред, появившийся рядом с ним, словно джинн из арабских сказок, протягивает ему письмо, запечатанное зеленым сургучом с гербом Кэролайн.
- От мистера Херфорда, милорд. Если вы прислушаетесь, то услышите, как отъезжает его карета. Кажется, письмо очень срочное.
- Срочное? - тупо переспросил Даруэнт.
Элфред выскользнул из комнаты. Все еще держа свечу в правой руке, Даруэнт сломал печать и неловким движением развернул послание. Слова, написанные мелким аккуратным почерком, расплывались у него перед глазами.
"Милорд!
Если я рискую вмешиваться в дела Вашей милости, то лишь потому, что знаю по собственному опыту - я приношу пациенту куда меньше пользы, чем те, кто его окружает, приносят ему вреда.
Если бы Вы расспросили миссис Демишем (экономку) и Мег Сондерс (горничную), то узнали бы, что покойной мисс Спенсер чудом удалось так долго продержаться на ногах. Она в любой момент могла свалиться в обморок. Ее слух и зрение уже были поражены.
А если бы Вы удосужились расспросить непредубежденных свидетелей сцены на лестнице... "
Глаза Даруэнта широко открылись. Буквы стали четкими, как текст в газете.
"...то узнали бы, что, судя по вопросам, задаваемым мисс Спенсер, ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять по лицу Вашей супруги, что случилась какая-то беда. Думаю, она едва слышала слова Вашей жены. Ее обморок надолго задержался, но был неизбежен".
Вновь прервав чтение, Даруэнт посмотрел на Кэролайн, чей силуэт темнел на фоне белой статуи.
"Как я уже упоминал, я прибыл в карете, когда Вы поднимались по ступенькам к парадному входу, поэтому многое видел сам. Если Вы в состоянии объяснить, каким образом леди, стоящая в освещенном холле с полными слез глазами, могла узнать человека в черном на фоне ночного неба, я думаю, Ваши теории могли бы представить интерес для изучающих оптику.
С возрастом, милорд, мы понимаем всю степень нашей глупости. Но мудрец находит утешение в знании того, как не стать круглым дураком.
Ваш покорный слуга
Сэмюэл Херфорд".
Даруэнт медленно опустил руку с письмом и уставился в иол. К его удивлению, Кэролайн подбежала к нему. В ее голубых глазах светился испуг.
- Что там такое, Дик?
Даруэнт протянул ей письмо.
- Если мы возьмем термин "круглый дурак", - с горечью усмехнулся он, - и прибавим к нему все известные крепкие эпитеты, какой высоты достигнет подобное сооружение? Монблана? Вавилонской башни? Но все равно моя глупость окажется выше.
Прочитав письмо, Кэролайн посмотрела на Даруэнта с удивлением и нежностью.
- Но что это меняет, если вы любите меня? - нежно прошептала девушка.
- Что меняет? Кэролайн, я...
- Почему бы вам не спросить, что думаю я? Чего я хочу?
- Чего же?
- Вашей любви.
- Вы уже ее имеете.
- Тогда это все, что мне нужно... Хотя подождите!
- Да?
- "У меня есть поместье в Кенте, - процитировала Кэролайн, - где среди зеленых деревьев текут ручьи. Если бы я мог увезти вас туда, спрятав от всего мира... "
- Вы действительно хотите туда поехать?
Ее ответные действия не оставили в этом сомнения. Они так долго держали друг друга в объятиях, что время перестало для них существовать, пока Даруэнт не заметил, что за дверью стало светлее. Он вывел Кэролайн в холл.
- Уже рассвело! - удивленно воскликнула счастливая супруга.
Парадная дверь была распахнута. Бело-розовый свет проникал в пыльный холл. Даруэнт задул последнюю свечу и поставил ее на стойку перил. Теплый ветерок шевелил деревья на Сент-Джеймс-сквер.
- Вашу руку, лорд Даруэнт, - улыбнулась Кэролайн.
Он протянул ей руку, улыбаясь в ответ.
- Мне вы нужны целиком и полностью, леди Даруэнт.
- Не сомневаюсь, - отозвалась Кэролайн.
Взявшись за руки, они шагнули в рассвет.
Примечания
1
Клэрис М. Карр - жена Джона Диксона Карра.
2
Роберт Луис Стивенсон (1850-1894). Имеется в виду его эссе "Нравственная сторона литературной профессии", где последний абзац начинается фразой: "Итак, вот дело, которое стоит делать, и при этом стоит делать по возможности хорошо".
3
Ньюгейтская тюрьма - лондонская тюрьма, снесенная в 1902 г.
4
Церковь Гроба Господня - церковь XII в., чей колокол звонил в день казни в Ньюгейте.
5
Олд-Бейли - улица в лондонском Сити, где ранее находилась Ньюгейтская тюрьма, а ныне на ее месте расположено здание Центрального уголовного суда, обычно именуемого Олд-Бейли.
6
Джон Xоллоуэй и Оуэн Хэггерти были приговорены к повешению за убийство, совершенное с особой жестокостью. Они твердили о своей невиновности даже на казни 22 февраля 1807 г. Во время действа правосудия произошли массовые беспорядки.
7
Панч и Джуди - персонажи английской кукольной комедии.
8
Линкольнз-Инн-Филдс - площадь в Сити, где находится здание Линкольнз-Инн - одного из четырех добровольных сообществ английских юристов.
9
Джентри - в широком смысле слова - дворянство.
10
Сент-Джеймс-сквер - площадь в центре Лондона.
11
Флит-стрит - улица в Сити, где находились редакции лондонских газет.
12
Каслри Роберт Стюарт, виконт (1769-1822) - британский государственный деятель.
13
Веллингтон Артур Уэллсли, 1-й герцог (1769-1852) - британский полководец и государственный деятель, в 1815 г. разбил Наполеона при Ватерлоо, в 1828-1830 гг. премьер-министр.
14
Лэм, леди Кэролайн (1785-1828) - супруга британского государственного деятеля Уильяма Лэма (1779-1848), позднее 2-го виконта Мелбурна, в 1834-1841 гг. премьер-министра. Прославилась дикими выходками и скандальными романами, шокировавшими даже шаткие моральные устои Англии того времени.
15
Блумфилд, сэр Бенджамин (1762-1846) - доверенное лицо и личный казначей принца-регента.
16
Имеется в виду принц Уэльский, с 1820 г. король Георг IV (1762-1830).
17
Ливерпуль Роберт Бэнкс Дженкинсон, 2-й граф (1770-1828) британский государственный деятель; в 1812-1827 гг. премьер-министр.
18
Докторс-Коммонс - здание в Лондоне, где помещались церковные и адмиралтейские суды, занимавшиеся в основном гражданскими делами.
19
Ординарий - священник, готовивший к смерти осужденных на казнь.
20
Имеется в виду Англиканская церковь.
21
Фартинг - мелкая английская монета в четверть пенни, упраздненная в 1961 г.
22
Клуб и игорный дом па углу Пикадилли и Болтон-стрит, который содержал личный повар принца-регента Жан-Батист Ватье.
23
"Уайтс" - элитарный лондонский клуб на Сент-Джеймс-стрит.
24
Согласно моде (фр.).
25
Светский человек (фр.).
26
Уайтхолл - улица в центре Лондона, где находятся правительственные учреждения.
27
Бони - презрительная кличка Наполеона Бонапарта в Англии.
28
18 июня 1815 г. Наполеон потерпел сокрушительное поражение в битве при Ватерлоо - бельгийской деревне к югу от Брюсселя.
29
Падре (padre) - отец (ит., исп., португ.); обращение к католическому священнику в итало-, испано - и португалоязычных странах. По отношению к англиканскому священнику это слово звучит иронически.
30
Стул для облегчения, стульчак (фр.).
31
Полсоверена - золотая монета в десять шиллингов, упраздненная в 1917 г.
32
У. Шекспир. Ромео и Джульетта. Акт III. Сцена 1. Пер. Б. Пастернака.