- На мой взгляд, Седрик, мы попросим его принять нас и просто… просто…
- Да, извини, Полин, но толку от этого не будет, - ухмыльнулась Миллимент.
- Миллимент, ты не из Анкредов и потому не можешь переживать такие вещи так же болезненно, как мы. И как только папа, с его обостренным чувством собственного достоинства - мы ведь ведем свой род с эпохи Нормандского завоевания, мисс Аллейн, - как это папа позволил так окрутить себя? Это же просто унизительно.
- Будучи, как ты, Полин, заметила, не из Анкредов, я хорошо понимаю, что у папа в жилах течет не только голубая, но и горячая кровь. Больше того, он упрям и тщеславен как индюк. Ему нравится видеть себя мужем озорной юной дамочки.
- Относительно юной, - заметил Седрик.
Полин сцепила пальцы и, поворачиваясь от одного члена семьи к другому, воскликнула:
- Я придумала! Слушайте. Буду совершенно откровенной и объективной. Понимаю, что речь идет о моем ребенке, но это меня не остановит. Пэнти!
- При чем тут Пэнти, мама? - нервно осведомился Пол.
- Твой дед обожает ее. А теперь представь себе, что, если Пэнти вдруг что-нибудь такое детское ему скажет?
- Например, - подхватил Седрик, - обовьет ручонками его шею и прошепчет на ухо: "Дедушка, когда же наконец уедет от нас эта стласная тетя?" Одно скажу: вряд ли она сможет сыграть такую роль.
- Он обожает ее, - упрямо повторила Полин. - И ведет себя с ней как большой мальчик. Ты не можешь с этим не согласиться, Миллимент.
- Пожалуй, что так, Полин.
- Все это хорошо, мама, - резко бросил Пол, - да только Пэнти всегда подыграет деду.
- К тому же они с Соней закадычные друзья, разве не так? - добавил Седрик.
- Насколько я знаю, - сказала Миллимент, - именно мисс Орринкурт подговорила Пэнти сыграть со мной очень глупую шутку в прошлое воскресенье.
- А именно? - поинтересовался Седрик.
Фенелла захихикала.
- Когда я пошла в церковь, она приколола к моему пальто, сзади, совершенно дурацкую записку, - сердито сказала Миллимент.
- И что же в ней говорилось, Милли, дорогая? - с любопытством спросил Седрик.
- Кати бочку, - сказала Фенелла.
- Ну, так мы далеко зайдем, - заметила Миллимент.
- Знаете, - поспешно вставила Трой, - я все же вынуждена извиниться и…
На сей раз попытка удалась. Анкреды смущенно пожелали ей покойной ночи. Она отклонила предложение проводить ее до комнаты, чувствуя, что они ждут не дождутся, пока она закроет за собой дверь, чтобы возобновить разговор.
В зале, где было относительно тихо и очень холодно, поскольку уголь в камине догорел, оставалась зажженной одна-единственная лампа. Поднимаясь по лестнице, Трой испытала ощущение, которое раньше в этом необъятном доме не испытывала, - у него есть индивидуальность. Он простирался во все стороны - загадочная территория. Помимо странностей, свойственных Анкредам, он скрывал их потаенные мысли, как и мысли их предков. Дойдя до галереи, тоже едва освещенной, она почувствовала, что гостиная осталась где-то далеко позади, - подводный остров. Вереница посредственных портретов и сомнительных пейзажей, мимо которых она сейчас проходила, жили в этом сумраке своей собственной жизнью. И казалось, им до нее нет никакого дела. Вот наконец и ее коридор, заканчивающийся винтовой лестницей, ведущей в башню. Перед тем как ступить на нее, Трой на секунду задержалась. Показалось ей или действительно дверь пролетом выше, которой отсюда не было видно, бесшумно закрылась? "Может, в комнате подо мной кто-нибудь живет", - подумала она и от этой мысли поежилась. С чего бы это, покачала головой Трой, и повернула выключатель, расположенный рядом с лестницей. Свет, брызнувший из невидимой отсюда лампы, ввинченной за первым завитком лестницы, как-то незаметно оживил изогнутую стену.
Трой быстро шла наверх в надежде, что в ее белой комнате еще горит огонь. Следуя за изгибом ступеней, она правой рукой приподняла свое длинное платье, а левую положила на узкие перила.
Перила были липкими.
Она испуганно отдернула руку и поднесла ее к глазам. На ладони и чуть выше ее что-то темнело. Сейчас Трой стояла в тени, но, сделав шаг, оказалась на месте, куда падал свет от лампы, и стало видно, что пятно на ладони - красное.
Прошло не менее пяти секунд, прежде чем она сообразила, что это краска.
Глава 5
ОКРОВАВЛЕННОЕ ДИТЯ
1
На следующее утро, в половине одиннадцатого, Трой, увешанная ящиками с красками, со свернутым холстом и подрамником в руках, направлялась в домашний театр. Сопровождаемая Полом и Седриком, несшими ее студийный мольберт, Трой прошла длинным коридором, ведущим из зала, мимо двери цвета грубого зеленого сукна, "за которой, - тяжело дыша, проговорил Седрик, - все крушат вокруг себя трудные дети", повернула направо и двинулась дальше, в тыльную часть этого дома-лабиринта. Путешествие прошло не без приключений - когда они проходили мимо двери, за которой, как впоследствии обнаружила Трой, располагалась малая гостиная, она распахнулась и на пороге, спиной к ним, появился пухловатый коротышка. "Если вы не доверяете мне как врачу, сэр Генри, - сердито говорил он, - у вас всегда есть выход, А я буду только рад избавиться от неблагодарной задачи выписывать рецепты упрямому, черт бы его побрал, пациенту и его внучке". Трой попыталась было мужественно пробиться вперед, но дорогу ей преградил Седрик. Он поставил мольберт поперек коридора и принялся с живейшим интересом вслушиваться в начавшийся диалог.
- Ну, ну, успокойтесь, - журчал невидимый сэр Генри.
- Я умываю руки, - заявил его собеседник.
- Ничего подобного. И вообще, что это за выражения, Уизерс? Следите за своим языком. И занимайтесь своим делом и прислушивайтесь, как полагается, к честной критике.
- Черт знает что, - проговорил посетитель, но на сей раз скорее с нотой отчаяния в голосе. - Я официально отказываюсь от дальнейшего лечения. Считайте это моим последним словом.
Последовала продолжительная пауза, во время которой Пол безуспешно пытался сдвинуть Седрика с места.
- Я не принимаю отставки, - сказал наконец сэр Генри. - Повторяю, Уизерс, успокойтесь. Вы должны понять. У меня много всяких проблем. Очень много. К тому же потерпите капризы старика, а? Не пожалеете. Право, не пожалеете. Закройте-ка дверь и выслушайте меня.
Не поворачиваясь, посетитель медленно прикрыл дверь.
- Ну а теперь, - прошептал Седрик, - он посулит бедному доктору Уизерсу, что упомянет его в завещании.
- Ну пошли же наконец, ради Бога, - проговорил Пол, и они направились к театрику.
Полчаса спустя Трой установила мольберт, растянула холст и приготовила для этюдов бумагу и дощечки. Театрик представлял собой точную копию настоящей сцены с довольно просторной площадкой. Задник декорации "Макбета" был прост и превосходен в своем замысле. Сценограф исключительно точно воплотил первоначальный набросок Трой. Прямо перед ним, в точном композиционном порядке, располагались трехмерные фигуры, в нужных местах разрывающие тканую поверхность. Трой сразу решила, где она поместит своего героя. Никаких попыток актуализировать фон. Чисто театральное решение. "Вообще-то тут бы хорошо подошла болтающаяся веревка, - подумала она, - но вряд ли это понравится заказчикам. А вдруг он согласится?"
Седрик и Пол начали показывать ей, что можно сделать со светом. Трой пребывала в превосходном расположении духа. Ей нравился запах холста и клея и приятно было ощущать, что вот место, где люди работают. В театрике даже Седрик стал не похож на самого себя. Он обнаружил хорошее знакомство с предметом, живо откликался на предложения Трой, придержал Пола, когда тот предложил залить сцену снопами огня, заставил его уняться, пока он сам выбирал какое-то одно световое пятно.
- Поскромнее надо с задником, поскромнее! - восклицал он. - А ну-ка попробуем снизу! - И тут же появился мерцающий свет, что весьма понравилось Трой.
- Да, но вам-то ничего не видно, - растерянно заметил Седрик. - Черт! Что же придумать?
- Могу принести обычный светильник и подключить через удлинитель, - предложил Пол. - Или снимем шторы.
- Но тогда будет проникать дневной свет. - Седрик в отчаянии посмотрел на Трой. - Или ничего страшного?
- Попробуем.
В конце концов, умело расположив отражатели, Трой добилась того, чтобы и дневной свет падал на холст, и сцена не пропадала.
Часы - разумеется, большие часы - на центральной башне пробили одиннадцать. Где-то в глубине открылась и тут же захлопнулась дверь, и в освещенном пространстве появился сэр Генри - вылитый Макбет.
- Ну и ну, - прошептала Трой. - Вот это да!
- Настоящий маскарад, - сказал ей на ухо Седрик, - но, странное дело, мурашки по коже бегут. Или нет? Не слишком театральный костюм?
- На мой вкус, нет, - решительно ответила Трой и пошла по проходу навстречу своему натурщику.
2
В полдень Трой пригладила волосы, прислонила крупный рисунок углем к сцене и отошла от нее по проходу. Сэр Генри снял шлем, слегка вздохнул и осторожно двинулся к стулу, стоящему в кулисе.
- Полагаю, вы хотите закончить на сегодня, - рассеянно сказала Трой, кусая ноготь большого пальца и вглядываясь в рисунок.
- Старость не радость, - откликнулся сэр Генри, и только тут Трой заметила, что выглядит он не просто немного усталым. Перед сеансом он положил вокруг глаз густые тени и подкрасил разведенной в воде краской усы и бородку. Помимо того, он надел парик с длинными прядями черных волос. Но ни косметика, ни парик не могли скрыть, что щеки у него ввалились, а голова поникла.
- Вынуждена вас отпустить, - сказала Трой. - Надеюсь, я была не слишком требовательна. Забываешься, знаете ли.
- И вспоминаешь тоже, - сказал сэр Генри. - Я, например, вспоминаю роль. Впервые сыграл ее в 1904 году.
Трой быстро подняла голову, почувствовав к этому человеку внезапную симпатию.
- Это была замечательная роль, - добавил он. - Замечательная.
- Пять лет назад, когда я увидела вас в ней, это было сильное впечатление.
- Я играл ее в шести разных спектаклях, и всякий раз выкладывался до конца. Никогда она не приносила мне несчастья.
- Я слышала, что среди исполнителей роли Макбета распространено суеверие. Нельзя цитировать пьесу, верно? - Трой внезапно подскочила к рисунку и стерла ногтем слишком жирную линию. - Вы тоже считаете, что это приносит беду? - рассеянно спросила она.
- Другим актерам - да, - очень серьезно ответил он. - Во время представления за кулисами всегда такая напряженная атмосфера. Люди нервничают.
- Не потому ли, что помнят о суеверии?
- Может быть. От такого ощущения не избавишься. Но мне эта пьеса никогда несчастий не приносила. - Голос его, секунду назад звучавший устало, окреп. - Иначе зачем бы мне выбирать для портрета именно эту роль? Так что нет, точно нет. А теперь, - сказал он, возвращаясь к своей величественной и сверхгалантной манере, - будет ли мне позволено хоть краем глаза взглянуть?
Нельзя сказать, что Трой была в восторге от этой идеи, и все же слегка протолкнула рисунок в проход и повернула его к нему.
- Боюсь только, пока мало что можно понять, - сказала она. - Это всего лишь нечто вроде общей идеи того, что я хочу изобразить.
- Ну да, ну да! - Он сунул руку в рубаху, извлек пенсне в золотой оправе, и мгновенно перед Трой вновь возник Макбет, только в очках, рассматривающий собственный портрет. - Умница, - сказал он. - Настоящая умница.
Трой отнесла рисунок на место, и сэр Генри медленно разогнулся.
- "Прочь, прочь, все это взято взаймы", - продекламировал он. - Мне надо переодеться. - Привычным жестом он поправил плащ, развернул плечи, перешел на освещенное место и прицелился кинжалом в крупный пустой холст. Голос его, словно специально поставленный для этого выступления, мощно разнесся под сводами театрика:
Что ж, будь здоров. Одно могу сказать я:
Смотри не пожалей о старом платье.
Благослови Господь
И вас, и всех…
К счастью, Трой вспомнила следующую строку. Сэр Генри перекрестился и, минуя фигуры-манекены, зашагал к двери за сценой. Она захлопнулась за ним, и Трой осталась одна.
Она еще раньше решила сразу же перенести изображение на большой холст. Эскизов больше не будет. Время поджимало, а то, чего ей хочется, было уже и так ясно. С чем сравнить момент, подумала она, когда стоишь лицом к лицу с туго натянутым холстом и поднимаешь руку, чтобы нанести первый мазок. И. сделав глубокий вдох, она провела угольным карандашом по холсту. Он откликнулся, издав что-то вроде слабого барабанного звука. "Что ж, поплыли", - подумала она.
Прошло пятьдесят минут, и под пальцами ее начал формироваться ритм и материя рисунка. Она расхаживала взад-вперед, время от времени останавливаясь и нанося резкие удары острием угольного карандаша или проводя им по зернистой поверхности холста. Все, что Трой сейчас собой представляла, воплотилось в эту тонкую почерневшую ладонь. В конце концов она остановилась в десяти шагах от полотна и, выждав немного, закурила сигарету, взяла пыльную тряпку и начала обмахивать рисунок. На пол посыпалась угольная пыль.
- Что, не нравится? - раздался резкий голос.
Трой так и подпрыгнула и обернулась. Засунув руки в карманы передника и расставив ноги, в проходе стояла девочка, которая сегодня утром затеяла драку на террасе.
- Откуда ты появилась? - требовательно спросила Трой.
- Через заднюю дверь вошла. Потихоньку, потому что мне запретили. А почему ты все стираешь? Не нравится?
- Я не стираю. Все на месте. - И действительно, контуры рисунка никуда не исчезли. - Я просто убираю лишнее, - отрывисто добавила она. - Иначе краски смешаются.
- А что, Нодди будет так чудно одет?
Услышав это обращение, Трой немало удивилась; она думала, что это изобретение и прерогатива мисс Орринкурт.
- Я называю его Нодди, - сказала девочка, словно прочитав ее мысли. - И Соня тоже. Это она у меня переняла. Когда вырасту, хочу быть такой, как Соня.
- Ясно. - Трой открыла ящик с красками и принялась рыться в нем.
- А это что, краски?
- Да. - Трой пристально посмотрела на девочку. - Краски. Они мои.
- Меня зовут Патриция Клодия Эллен Анкред Кентиш.
- Так я и подумала.
- Ничего такого ты не могла подумать, потому что все, кроме мисс Эйбл, называют меня Пэнти. Впрочем, мне наплевать, - сказала Пэнти. Она внезапно вскочила на спинку стула и, обхватив ноги руками, откинулась назад и опустила голову.
- Шею хочешь сломать?
Пэнти обиженно хрюкнула.
- Поскольку тебе не разрешили сюда входить, - продолжала Трой, - не лучше ли уйти побыстрее?
Трой подцепила на шпателе густой слой белой краски. "Если не обращать на ребенка внимания, может, ему станет скучно и он уйдет", - подумала Трой.
Так, теперь желтый, дальше красный. Как же хорош ее шпатель!
- Я собираюсь порисовать этими красками, - заявила Пэнти, подойдя к ней поближе.
- Даже не мечтай.
- Мне хочется. - Она внезапно подалась к подносу, на котором лежали длинные кисти. Трой опередила ее на какое-то мгновение.
- Послушай-ка, Пэнти, - заговорила она, запирая ящик и глядя прямо ей в лицо, - если ты сейчас же не уймешься, я подхвачу тебя за пояс твоих собственных бриджей и отнесу туда, где тебе и следует находиться. Ты ведь не любишь, когда другие мешают тебе играть, верно? Так вот, это моя игра, и я не могу продолжать ее, пока ты мешаешь.
- Я убью тебя, - посулила Пэнти.
- Не будь идиоткой, - кротко откликнулась Трой.
Пэнти зачерпнула немного киновари, яростно швырнула ею в Трой и тут же залилась пронзительным смехом.
- Выпороть меня ты не можешь, - завизжала она, - меня по специальной системе воспитывают.
- Еще как могу, система - не система… - И действительно, ничего сейчас Трой не хотелось так сильно, как поколотить Пэнти. Девочка глядела на нее с выражением нескрываемой злобы. Она так решительно надула щеки, что даже нос сморщился и задрался. А рот сжался настолько, что от него разбежались во все стороны морщинки, напоминавшие кошачьи усы. Она угрюмо набычилась. Косички поднялись под прямым углом к голове. В общем, она сделалась похожа на озлобленного Борея в младенчестве.
Трой присела и потянулась за лоскутом материи, чтобы стереть с лица краску.
- Знаешь, Пэнти, - сказала она, - ты удивительно похожа на своего дядю Томаса.
Пэнти снова потянулась к ящику с красками.
- Не надо, - остановила ее Трой, - не трогай больше красную краску, прошу тебя. Слушай, предлагаю сделку. Если ты пообещаешь не прикасаться больше к краскам без разрешения, я дам тебе кисти и дощечку, и можешь порисовать по-настоящему.
- Когда? - настороженно посмотрела на нее Пэнти.
- После того как попросим твою мать и мисс Эйбл. Я попрошу. Но чтобы больше никаких глупостей. И особенно, - наугад добавила Трой, - не смей больше заходить ко мне в комнату и потом пачкать перила красками.
Пэнти тупо посмотрела на нее.
- Не понимаю, о чем ты, - заявила она. - Так когда мне можно порисовать? Я хочу прямо сейчас.
- Хорошо, только сначала выясним кое-что. Ты чем вчера занималась перед ужином?
- Не помню. Ах нет, помню. Приходил доктор Уизерс. Он осматривал всех нас. Он собирается остричь меня наголо, потому что у меня стригущий лишай. Оттого я и надела эту шапочку. Хочешь посмотреть на мой стригущий лишай?
- Нет.
- У меня он у первой появился. И от меня шестнадцать человек заразились.
- Так ты не поднималась ко мне в комнату и не трогала красок?
- Нет.
- Честно?
- Честно - что? Я даже не знаю, где твоя комната. Когда мне можно порисовать?
- Ты правду говоришь, что не бралась за перила?..
- Ты что, дура? - проверещала Пэнти. - Даже не можешь понять, когда тебе правду говорят?
"Хотелось бы знать", - с величайшим смущением подумала Трой.
Пока она так и сяк переваривала эту забавную перепалку, дверь в конце зала, где обрывается партер, открылась, и на пороге появился Седрик.