Открылась дверь. Сложив руки за спиной, сестра Кеттл встала навстречу вошедшему Марку Лакландеру. За ним шел полковник Картаретт.
- Все в порядке, сестра? - негромко спросил Марк.
- Он плох, - прошептала она. - Беспокоен. Ждет полковника.
- Сначала я с ним поговорю.
Марк подошел к огромной кровати. Дед беспокойно смотрел на него, и Марк, взяв его за руку, сразу сказал:
- Вот и полковник, дедушка. Ты готов поговорить с ним?
- Да. Сейчас.
- Хорошо.
Марк держал руку на пульсе сэра Гарольда. Полковник Картаретт приосанился и подошел поближе.
- Здравствуйте, Картаретт, - сказал сэр Гарольд так звонко, что сестра Кеттл ахнула. - Хорошо, что пришли.
- Здравствуйте, сэр, - ответил полковник, который был на двадцать пять лет моложе старика. - Жаль, что вам так неможется. Марк передал, что вы хотите меня видеть.
- Да. - Сэр Гарольд перевел глаза на ночной столик. - Вот это. Возьмите сейчас.
- Это мемуары, - пояснил Марк.
- Вы хотите, чтобы я их прочел? - спросил, наклоняясь над кроватью, Картаретт.
- Если пожелаете.
Наступило молчание. Марк передал полковнику Картаретту пакет. Старик смотрел на него с мучительным интересом.
- Думаю, - сказал Марк, - дедушка хочет, что бы вы подготовили его мемуары к печати, сэр.
- Я… Ну, конечно, - произнес полковник чуть помешкав. - С радостью, если вы считаете, что я заслуживаю вашего доверия.
- Доверяю. Полностью. Полностью. И еще. Извини, Марк.
- Конечно, дедушка. Сестра, выйдем на минутку.
Сестра Кеттл вместе с Марком покинула комнату. Они остановились на темной площадке у подножия широкой лестницы.
- Не думаю, - проговорил Мерк, - что это продлится долго.
- Но как он взбодрился при виде полковника!
- Последнее усилие воли. А теперь, - сказал Марк, - он, я думаю, уйдет из жизни.
Сестра Кеттл кивнула:
- Странно, как люди цепляются за жизнь и как выпускают ее из рук…
Внизу в холле открылась дверь, и на лестнице стало светло. Марк глянул через перила и увидел тяжеловесную фигуру своей бабушки. Мелькнула ее рука, схватившаяся за перила. Леди Лакландер начала медленно подниматься по ступенькам. Он услышал ее тяжелое дыхание.
- Не спеши, не спеши! - сказал он.
Леди Лакландер остановилась и подняла голову.
- А! - молвила она. - Наш доктор!
Марк улыбкой ответил на насмешку.
Наконец бабушка поднялась по лестнице. За ее старым бархатным вечерним платьем волочился трен, а на обширной груди при каждом вздохе посверкивали нацепленные в беспорядке брильянты.
- Добрый вечер, Кеттл, - тяжело дыша, произнесла она. - Хорошо, что пришел помочь моему старику. Как он там, Марк? Морис Картаретт приехал? Что это вы здесь топчетесь?
- Полковник там, бабушка. Дедушка хотел поговорить с ним наедине, вот мы с сестрой и вышли.
- Небось опять какая-то история с этими чертовыми мемуарами! - раздраженно сказала леди Лакландер. - Коли так, мне там делать нечего.
- Надолго это не затянется.
На площадке стояло большое кресло в стиле Якова I. Марк подвинул его. Леди Лакландер уселась, вынула свои удивительно маленькие ножки из старых шлепанцев и критически их оглядела.
- Твой отец, - сказала она, - перед тем как заснуть в гостиной, пролепетал что-то в том духе, что хотел бы повидаться с Морисом. - Она грузно подвинулась к сестре Кеттл. - Так, а теперь, пока ваше дежурство не началось, голубушка, - сказала она, - не заставляйте меня утруждать мои распухшие ноги. Сбегайте в гостиную, растолкайте моего сонного сыночка, скажите ему, что полковник здесь. Да, и пусть вам дадут перекусить. Хорошо?
- Ну, разумеется, леди Лакландер, - кивнула сестра Кеттл и заторопилась вниз.
"Хотела от меня избавиться, - думала она на ходу, - и избавилась, но тактично".
- Славная женщина эта Кеттл, - пробурчала леди Лакландер. - Понимает, что я хотела от нее избавиться. Марк, что так огорчает твоего деда?
- А он огорчен, бабушка?
- Не крути. Он страшно расстроен… - Леди Лакландер замолчала, сжимая и разжимая украшенную кольцами руку. - Он чем-то потрясен, - сказала она, - и во второй раз за всю нашу совместную жизнь я не понимаю чем. Это как-то связано с Морисом и с мемуарами?
- Очевидно. Он хочет, чтобы полковник подготовил их к печати.
- А в первый раз, - пробормотала леди Лакландер, - такое случилось двадцать лет назад и я тогда места себе не находила. И вот теперь, когда пришла нам пора расставаться… А ведь час пробил, внучек?
- Да, бабушка, да. Дед страшно устал.
- Знаю. А я вот не устала. Мне семьдесят пять, я донельзя растолстела, но полна жизни. Есть еще кое-что, - тут хрипловатый голос леди Лакландер дрогнул, - кое-что, от чего не отмахнешься. Кое-что, связанное с Джорджем.
- Что такого натворил мой батюшка? - ласково спросил Марк.
- Твоему отцу, - ответила бабушка, - пятьдесят, он, бедняга, вдовец и вдобавок Лакландер. Опасное сочетание.
- Но тут ведь никто ничего не может поделать, даже ты.
- Как сказать… Морис! Что случилось?
Полковник Картаретт распахнул дверь и стоял на пороге с пакетом под мышкой.
- Идите сюда, Марк! Быстрее!
Марк, обойдя его, вошел в комнату. Леди Лакландер встала и с неожиданной быстротой последовала за внуком. Полковник Картаретт остановил ее у входа.
- Дорогая, - сказал он, - подождите немного.
- Не буду ждать ни секунды, - твердо ответила она. - Пропустите меня, Морис!
Внизу, в холле, громко прозвенел звонок. По лестнице торопливо взбежала сестра Кеттл, а за нею - высокий человек в вечернем костюме.
Полковник Картаретт, стоя на площадке, смотрел на них.
Леди Лакландер уже стояла рядом с мужем. Марк поддерживал его правой рукой, а левой нажимал на кнопку звонка, находившегося у кровати. Рот сэра Гарольда был открыт, каждый вздох его походил на зевок. Под одеялом непрерывно двигались, сгибаясь и разгибаясь, ноги. Леди Лакландер неподвижно стояла рядом, сжимая его руки в своих.
- Я здесь, Гарольд, - повторяла она.
Появилась сестра Кеттл со стаканом в руке.
- Вот коньяк, - сказала она. - Средство старомодное, но верное.
Марк поднес стакан ко рту деда.
- Отпей, - сказал он. - Отпей. Станет легче.
Губы старика сомкнулись на краю стакана.
- Попил немного, - сказал Марк. - Надо сделать укол.
Его сменила сестра Кеттл. Марк повернулся и лицом к лицу столкнулся с отцом.
- Чем я могу помочь? - спросил Джордж Лакландер.
- Ничем, просто побудь здесь, папа.
- Джордж пришел, Гарольд, - сказала леди Лакландер. - Мы все тут с тобой, дорогой мой.
Искаженное гримасой покоившееся на плече сестры Кеттл лицо дрогнуло, и из старческих уст донеслось отрывистое: "Вик… Вик…" Казалось, это стучит, подобно часам, слабеющий пульс старика. Остальные в отчаянии переглянулись.
- О чем ты? - спросила леди Лакландер. - О чем ты, Гарольд?
- О человеке по имени Вик? - высказала догадку сестра Кеттл.
- Такого человека мы не знаем, - нетерпеливо возразил Джордж Лакландер. - Ради всего святого, Марк, помоги же ему.
- Сейчас, - отозвался Марк из другого угла комнаты.
- Вик…
- Викарий? - спросила леди Лакландер, сжимая руку сэра Гарольда и склоняясь над ним. - Ты хочешь, чтобы пришел викарий?
Он посмотрел ей в глаза. Подобие улыбки искривило углы зияющего рта. Голова дернулась.
Марк вернулся со шприцем и сделал укол. Через мгновение сестра Кеттл отвернулась от постели и тем самым поставила точку в этой сцене. Леди Лакландер с сыном и внуком подошли вплотную к кровати. Она снова взяла мужа за руку.
- О ком ты, Гарольд? О ком, мой дорогой? - переспросила она. - О викарии?
С поразившей всех отчетливостью он прошептал:
- Как знать, как знать…
И, не сводя глаз со своей жены, умер.
2
Через три дня после похорон, под вечер, сэр Джордж Лакландер сидел в кабинете в Нанспардоне и просматривал содержимое папок и ящиков. То был породистый мужчина с довольно благородными чертами. Брюнет, он уже начал седеть, причем седина, как и подобает, украшала его виски и челку на лбу. Как и следовало, у него был решительный рот, а нос с приличествующей горбинкой. Короче, он напоминал изображение британского джентльмена в американском журнале. Для этого типа мужчин он достиг опасного возраста и в свои пятьдесят лет был полон сил.
Сэр Гарольд оставил после себя все в образцовом порядке, и его сын не ожидал никаких трудностей. Он листал страницы дневников покойного, и тут ему пришло в голову, что его семья вполне заслуживает своего широко известного прозвища - Счастливчики Лакландеры. Какое, например, счастье, что восьмой баронет Лакландер, человек немыслимо богатый, питал страсть к драгоценным камням и вложил в них такую сумму, что они сами по себе образовали порядочное состояние. Какое счастье, что их знаменитый конный завод был таким доходным предприятием. Какое небывалое и невероятное счастье, что по крайней мере три раза в прошлом столетии Лакландеры выигрывали огромные деньги на скачках. Разумеется, нельзя отрицать, что ему самому не повезло, когда его жена скончалась, родив Марка, но, насколько он ее помнил - а надо признаться, что воспоминания его делались все туманнее, - она была на редкость нудной женщиной. Не то что… Но здесь сэр Джордж одернул себя и подкрутил пальцами ус. Он слегка смутился, когда в эту самую минуту вошел лакей и сообщил, что прибыл полковник Картаретт, который желает его видеть. В известном смысле этот визит послужил сэру Джорджу наказанием за непрошенные мысли. В ожидании он встал перед камином.
- Привет, Морис, - сказал он, когда подошел полковник. - Рад вас видеть.
Он тревожно вгляделся в лицо Картаретта и изменившимся голосом спросил:
- Что-то стряслось?
- Да, стряслось, - сказал полковник. - Черт-те что стряслось. Извините, Джордж, что докучаю вам сразу после того, как у вас случилась такая беда, но дело в том, что я так огорчен, что не могу не поделиться с вами.
- Со мной? - воскликнул сэр Джордж, очевидно удивившись, но с облегчением.
Полковник вынул из кармана два конверта и положил их на стол. Сэр Джордж увидел, что они надписаны рукой отца.
- Сперва прочтите письмо, - сказал полковник, указывая на меньший конверт.
Джордж удивленно на него посмотрел, вставил в глаз монокль, вынул из конверта листок и начал читать. Чем дальше он читал, тем шире открывался его рот, а лицо все больше вытягивалось. Он бросил взгляд на обеспокоенного полковника, словно хотел задать тому вопрос, но как будто передумал и продолжал читать.
Наконец письмо выпало у Джорджа из рук, а монокль соскользнул на жилет.
- Я, - произнес он, - не понял ни единого слова.
- Вы все поймете, - ответил полковник, - когда взглянете на это.
Он вынул из большего конверта стопку рукописных листов и положил ее перед Джорджем Лакландером.
- Чтение займет у вас минут десять. Если вы не против, я подожду.
- Ну, разумеется, друг мой! Усаживайтесь! О чем это я… Да! Сигару? Чего-нибудь выпить?
- Нет, благодарю вас, Джордж. Я пока покурю. Не беспокойтесь, у меня есть сигареты.
Джордж, бросив на него изумленный взгляд, снова вставил монокль и принялся за чтение. Пока он читал, выражение на его лице менялось, как в газетных комиксах. Краска отхлынула от лица этого обычно румяного человека. Очертания рта утратили свою решительность, а взгляд - уверенность. Когда он перелистывал рукопись, страницы дрожали в его руках.
Еще не дочитав до конца, Джордж не удержался и заговорил.
- Но это неправда, - произнес он. - Вы всегда знали, что случилось. Это было хорошо известно.
Он прикрыл рот рукой и дочитал до конца. Когда последняя страница была перевернута, полковник Картаретт взял рукопись и спрятал ее в конверт.
- Мне чертовски жаль, Джордж, - сказал он. - Одному Богу известна как мне не хотелось всем этим вас обременять.
- А я и не понимаю, зачем вы это сделали. Зачем дали это мне? Зачем не кинули эту рукопись в камин?
Картаретт мрачно ответил:
- Я вижу, вы меня не слушали. Я ведь объяснил. Я все хорошенько обдумал. Он предоставил мне право решать, и я принял решение, - он взял в руки продолговатый конверт, - опубликовать это. Это мой долг, Джордж. Иначе я себя повести не могу.
- А вы подумали, чем это обернется для нас? Об этом вы подумали? Это… Это немыслимо. Вы наш старый друг, Морис. Мой отец поручил вам это дело, потому что считал вас другом. В известном смысле, - добавил Джордж, еще не до конца свыкнувшись с новой для него идеей, - в известном смысле он вручил вам нашу судьбу.
- Вот уж такого наследства я бы не пожелал! Но это, разумеется, не так. Вы придаете этому слишком большое значение. Я знаю, поверьте мне, Джордж, знаю, как мучительно это будет для всех вас. Но думаю, в обществе на это взглянут милосерднее, чем вы предполагаете.
- С каких же это пор, - вопросил Джордж, став красноречивее, чем от него можно было ожидать, - с каких это пор Лакландерам предлагают стоять с протянутой рукой в ожидании милосердия?
На это полковник Картаретт ответил беспомощным взмахом руки.
- Мне ужасно жаль, - сказал он, - но, боюсь, это только красиво звучит и ровным счетом ничего не значит.
- Откуда такое высокомерие?
- Ну-ну, не надо, Джордж!
- Чем больше думаешь, тем хуже все выглядит. Послушайте, Морис, хотя бы ради приличия…
- Я пытался взглянуть на это с точки зрения приличия.
- Это убьет мою мать!
- Я знаю, это глубоко ее огорчит. О ней я тоже подумал.
- А о Марке? Это и его погубит. Его, юношу! Моего сына! В самом начале пути!
- Другой молодой человек тоже был единственным сыном и тоже только начинал свою карьеру.
- Он умер! - воскликнул Джордж. - Он не страдает! Он умер!
- А его честь? Его отец?
- Я не могу спорить с вами. Я человек простой и, смею заметить, старомодный. Я верю в надежных друзей и в семейные узы.
- Но чего это стоит другим друзьям и другим семьям? Прекратите это, Джордж, - сказал полковник.
Кровь снова прилила к лицу Джорджа. Он побагровел и произнес чужим голосом:
- Отдайте мне рукопись моего отца. Отдайте мне этот конверт. Я этого требую.
- Не могу, старина. Господи, неужели вы не понимаете, что, если бы я мог с чистой совестью избавиться от этой рукописи или сжечь ее, я бы давно это сделал? Говорю вам, мне самому тошно от этого дела!
Полковник спрятал конверт во внутренний карман пиджака.
- Вы, разумеется, вправе, - сказал он, - все обсудить с леди Лакландер и с Марком. Ваш отец не оставил никаких распоряжений на этот счет. К слову, я принес с собой копию его письма на случай, если вы решите поговорить с ними об этом. Вот она.
Полковник достал третий конверт, положил его на стол и двинулся к дверям.
- Да, Джордж, - произнес он, - но верьте, мне очень жаль. Я глубоко сожалею об этом. Если бы я знал, как повести себя по-другому, я был бы только рад. Что?
Пробормотав что-то нечленораздельное, Джордж Лакландер теперь грозил пальцем полковнику.
- После всего этого, - сказал он, - вы сами должны понимать, что не может быть и речи о каких-то будущих отношениях между вашей дочерью и моим сыном.
Полковник молчал так долго, что оба собеседника в конце концов услышали тиканье часов над камином.
- А я и не знал, - произнес он наконец, - что такая проблема существует. Вы, надо полагать, заблуждаетесь.
- Я не заблуждаюсь, позвольте вас уверить. Однако здесь и обсуждать нечего. Марк да, надо думать, и Роза позаботятся о том, чтобы об этом и речи не было. Вы, конечно, загубите ее судьбу с такой же легкостью, с какой разрушаете счастье нашей семьи.
С минуту Лакландер вглядывался в изумленное лицо полковника.
- Она в него по уши влюблена, - добавил он, - уж можете мне поверить.
- Если это сказал вам Марк…
- Почему это Марк? Я… я…
Густой голос Лакландера дрогнул и оборвался.
- Вот как? - сказал полковник. - Тогда могу ли я осведомиться об источнике вашей информации?
Они смотрели друг на друга, и, как ни странно, одна и та же догадка мелькнула сперва в глазах Джорджа Лакландера, а потом - во взгляде полковника.
- Впрочем, это не важно, - заметил полковник. - Тот, кто вам это сказал, без сомнения, заблуждается. Мне больше незачем у вас оставаться. До свидания.
Он вышел. Окаменев, Джордж смотрел, как Картаретт прошел внизу, под окнами. Потом им овладела паника. Он пододвинул к себе телефонный аппарат и дрожащей рукой набрал номер полковника Картаретта. В трубке раздался женский голос.
- Китти! - сказал Джордж. - Это ты, Китти?