3
Салон совмещал в себе функции бара, курительной комнаты и зала для игры в карты. Здесь же подавали кофе. Пассажиры под действием каких-то удивительных пружин человеческих симпатий и антипатий уже разбились на группки. Мистер Макангус, очутившись за ленчем за одним столиком с супругами Кадди, теперь снова присоединился к ним и, казалось, в их обществе чувствовал себя не очень ловко. Возможно, потому, что миссис Кадди не спускала глаз с его волос, которые, как обратил внимание Аллейн, были какого-то необычного орехово-коричневого цвета и ниспадали чуть ли не до самых плеч единой, неделимой массой. Мистер Макангус достал пачку травяных сигарет и закурил, объяснив при этом, что страдает астмой. Он поведал, что совсем недавно оправился после операции, мистер Кадди отблагодарил его за откровенность тем, что дал детальный отчет о дуоденальной язве, которую у себя подозревал.
Отец Джордан и мистер Мэрримен обнаружили, что оба очень любят читать детективные романы, и теперь улыбались друг другу из-за чашек с кофе. Аллейн подумал о том, что из всех пассажиров у отца Джордана наиболее впечатляющая внешность. Он гадал, что заставило этого человека надеть сутану англо-католического священника? У него было очень умное и живое лицо, пытливый взгляд, крупно очерченный рот, чувственность которого подчеркивала необычайная бледность, присущая людям духовного сана, короткие мускулистые руки и блестящие густые каштановые волосы. Он был куда подвижней своего товарища по столику, чье капризно детское лицо могло быть всего лишь маской, за которой прятался обычный школьный тиран. Обычный ли? Был ли мистер Мэрримен, думал Аллейн, тем уж слишком знакомым всем педантом, который, пытаясь хоть как-то компенсировать скуку обычной школьной рутины, делается эксцентричным? Аллейн упрекнул себя за потворство не относящимся к делу размышлениям и занялся изучением остальных.
Доктор Мейкпис стоял подле Джемаймы Кармайкл с глуповатым видом молодого англичанина, лишь вступающего в пору расцвета. Аллейну бросилась в глаза решительная линия его подбородка, взглянув на его руки, он был поражен длиной пальцев молодого человека.
Мисс Эббот одиноко сидела на угловом диване. Она читала аккуратно обернутую книгу, которую держала в своих мускулистых ручищах. Ее лицо, подумал Аллейн, было бы даже красиво, не напоминай застывшую маску. И еще это выражение… жестокости, что ли, в уголках ее рта.
Что касается Обина Дейла, то тот восседал на высоком табурете возле небольшой стойки бара рядом с миссис Диллинтон-Блик. Последняя, увидев Аллейна, весело ему кивнула. Она явно пеклась о создании своего кружка. Когда Аллейн к ним подошел, Обин Дейл положил свою большую выхоленную руку на маленькую ручку миссис Диллинтон-Блик и разразился слишком уж заразительным смехом.
- Что за очаровательная вы женщина! - воскликнул он по-ребячьи озорно и обратился к Аллейну: - Ну, скажите, разве она не очаровательна?
Аллейн с удовольствием это подтвердил и предложил им выпить.
- Вы предвосхищаете мои слова, старина! - воскликнул Дейл.
- Мне не надо, - запротестовала миссис Диллинтон-Блик. - Я на инквизиторской диете. - Она опустила глаза вниз на свои пышные формы, а потом подняла их на Аллейна. - Господи, неужели вы не видите, что мне никак нельзя.
- И все-таки вы выпьете, - сказал Аллейн, кивая на бокал, наполненный вездесущим Деннисом.
Миссис Диллинтон-Блик, бросив многозначительный взгляд в сторону Дейла, сказала, что, если она прибавит еще хотя бы одну унцию в весе, ей ни за что не влезть в купальник от Джолиона, после чего оба пустились в разговоры о знаменитых дейловских передачах по коммерческому телевидению. Оказалось, когда Дейл был в Америке и вел там устроенную специально в его честь получасовую передачу, его приветствовала целая толпа прелестных манекенщиц в купальниках от Джолиона. Его руки красноречиво описали их формы. Он наклонился к миссис Диллинтон-Блик и зашептал ей что-то на ухо. Аллейн обратил внимание на небольшие припухлости у него под глазами и отвисшую складку кожи под выступающей вперед нижней челюстью, которая была незаметна под бородкой. "Неужели в честь человека с такой наружностью гремят тысячекратные "ура"?" - терялся в догадках Аллейн.
- А вы не забыли про цветы? - спросила миссис Диллинтон-Блик Денниса.
- Как только у меня выдастся свободная минутка, я побегу за ними. - Он заговорщицки улыбнулся Аллейну. - Я их уже отобрал.
Так как разговор Обина Дейла и миссис Диллинтон-Блик принимал все более конфиденциальный характер, Аллейн почувствовал себя свободным. В дальнем углу салона мистер Мэрримен что-то возбужденно доказывал отцу Джордану, который уже начинал проявлять явные признаки беспокойства. Он поймал взгляд Аллейна и вежливо ему кивнул. Миновав супругов Кадди, мистера Макангуса и мисс Эббот, Аллейн направился было в дальний конец салона, где приметил небольшой диван, но отец Джордан нарушил его планы.
- Идите к нам, - пригласил он Аллейна. - Эти кресла куда удобнее, к тому же мы будем рады с вами познакомиться.
- С огромным удовольствием.
Знакомство состоялось. Мистер Мэрримен посмотрел пристально на Аллейна поверх своих очков и сказал:
- Здравствуйте, сэр. - И, помолчав, добавил: - Насколько я понял, вы бежали из нестерпимой ситуации.
- Я? Что-то я не совсем понимаю…
- Вид этого хлыща, распустившего вон там, у стойки, свои сомнительного характера перья, необычайно противен мне и, вне всякого сомнения, непереносим для вас, - сказал он не таким уж и тихим шепотом.
- О, позвольте, позвольте, - запротестовал отец Джордан.
- Ну, вы это слишком, - сказал Аллейн.
- Надеюсь, вам известно, кто он таков?
- Да, да, мы знаем, - заверил его отец Джордан. - Тише, прошу вас.
- А вам не приходилось видеть его еженедельные выставки непристойностей по телевидению? - не унимался мистер Мэрримен.
- Я не из ревностных зрителей.
- Ага! Это только говорит о том, что у вас хороший вкус. Поскольку мне не хватало учебных часов, моим ужасным уделом было сидеть по вторникам каждый божий вечер среди юношей средней прослойки и низкого интеллекта и "созерцать" (мерзкое слово!) фиглярства этого типа. Позвольте, сэр, ознакомить вас с тем, что он там вытворяет. Он рекламирует женские купальные костюмы, а в другой своей программе подстрекает публику нести ему их беды. И, представьте себе, идиотки идут! Представляете? Вот перед вами эта простофиля. Она не в фокусе, так что останется вам неизвестной. Обратившись лицом к несчастной и к вам в одно и то же время, залитый светом, на вершине своего еретического (я умышленно использую это прилагательное, ибо перед нами духовное лицо), я повторяю, еретического превосходства, стоит эта личность, которую вы имеете счастье лицезреть сейчас, только добавьте еще косматую растительность, которая якобы придавала его физиономии какую-то там индивидуальность.
Аллейн смотрел на мистера Мэрримена и думал о том, как много потерял сей господин от того, что по его наружности нельзя сказать, какая злоба кипит у него внутри. Ведь своей внешностью он напоминает всего лишь капризного ребенка.
- А теперь, представьте себе, начинается этот ужасный процесс обсуждения, - сердитым шепотом продолжал мистер Мэрримен. - Подопытный кролик сообщает этому субъекту, а также тысячам телезрителей интимные подробности из ее (это, повторяю, как правило, бывает женщина) личной жизни. Он предлагает свое разрешение проблем, его благодарят, ему аплодируют. Он прихорашивается и приступает к новой жертве. Ну, и что вы думаете обо всем этом? - вопрошал мистер Мэрримен.
- Тут просто нет слов, - сказал Аллейн.
- Давайте поговорим о чем-нибудь другом, - взмолился отец Джордан и изобразил комически отчаянную гримасу. - Мистер Мэрримен, вы, помнится, говорили, что убийца, страдающий шизофренией…
- Безусловно, вы слышали о том, как он опозорился в одной из своих последних передач, - бесцеремонно прервал священника мистер Мэрримен. - "Умбиликус Глобулар леди Агаты", - торжественно процитировал он и разразился неприятным смехом.
- Послушайте, я в отпуске, так что мне, честное слово, не хотелось бы взывать к своему авторитету священника. - Прежде чем мистер Мэрримен успел вставить что-нибудь, отец Джордан сказал, слегка повысив голос: - Вернемся, как, кажется, говорил какой-то толстячок из сказки, к нашему предпоследнему разговору. Меня весьма заинтересовало то, что вы мне рассказали о преступниках-одиночках. Какую книгу вы мне посоветовали? Если не ошибаюсь, вы сказали, что ее автор - американский психиатр, да?
- Я не помню, - закапризничал мистер Мэрримен.
- Случайно не "Выставка насилия" Фридерика Уэртама? - подсказал Аллейн.
- О, так вы тоже знаток этого дела. - Отец Джордан повернулся к Аллейну с явным облегчением. - И, надо сказать, знаток образованный.
- Нет, я всего-навсего любитель. Кстати, почему всех так интересует насилие? - Он взглянул на отца Джордана. - Что вы думаете по этому поводу, сэр?
Отец Джордан пребывал в нерешительности, его опередил мистер Мэрримен.
- Убежден, что перед людьми стоит выбор: либо читать об убийствах, либо совершать их самим, - сказал он.
- Спасительная раковина?
- Мимикрия. Так называемое антисоциальное побуждение находит себе прибежище в социально допустимом русле. Мы совершаем наши преступления, находясь от них на безопасном расстоянии. Все мы в душе дикари. - Мистер Мэрримен беззаботно сложил на животе руки. Казалось, к нему снова вернулось хорошее настроение.
- Вы согласны с этим? - спросил Аллейн у отца Джордана.
- Мне кажется, мистер Мэрримен имеет в виду так называемый первородный грех. Если это так, я с ним полностью согласен.
Внезапно над маленьким обществом нависло молчание, так что реплика Аллейна была похожа на брошенный в лужу камень.
- Возьмем в качестве примера хотя бы этого душегуба, что ли, который, как пишут в газетах, сопровождает убийство розами. Как вы думаете, что за всем этим кроется?
Молчание продолжалось секунд пять.
- Не розами - гиацинтами, - поправила Аллейна мисс Эббот. - Цветами, которые имеют несколько разновидностей. - Она подняла голову от книги и устремила взгляд на миссис Диллинтон-Блик. - Тепличными цветами. Ведь дело было зимой. Правда, в первый раз, по-моему, это были подснежники.
- А во второй - гиацинты, - подхватил мистер Мэрримен.
Обин Дейл кашлянул.
- Ну, теперь я вспомнил! - воскликнул Аллейн. - Конечно же, это были гиацинты.
- Ужасно, ужасно, - со смаком твердила миссис Кадди.
- Кошмарно просто, - кивал головой ее супруг. - Подумать только - гиацинты!
- Бедняжки! - вырвалось у мистера Макангуса.
- По-моему, я что-то слышал об этих цветах по телевизору, - сказал мистер Мэрримен с наигранной наивностью собирающегося напроказничать ребенка. - Что-то очень забавное. Вы не помните, что это такое было?
Все упорно старались не смотреть в сторону Обина Дейла, даже отец Джордан не нашелся что сказать.
В эту самую секунду в салон ввалился Деннис с огромной корзиной цветов, которую он взгромоздил на столик в центре.
- Гиацинты! - вырвалось у миссис Кадди. - Ну и совпадение!
4
Цветы - это один из тех даров природы, который либо доставляет нам удовольствие, либо вызывает у нас аллергию. Гиацинты покачивались над своим мшистым ложем и слегка подрагивали, источая неуместную в данной ситуации хрупкость и изнеженность и наполняя комнату ароматом, вызывающим в памяти роскошные магазины, рестораны, красивых женщин.
Деннис отошел на шаг полюбоваться цветами.
- Спасибо, Деннис, - сказала миссис Диллинтон-Блик.
- Не стоит, мадам. Ах, ну разве они не великолепны?
Он зашел за стойку бара. Пассажиры не спускали глаз с цветов, которые постепенно наполнили все помещение своим сладковатым благоуханием.
- У меня в каюте не хватает места для цветов, - поспешила объяснить миссис Диллинтон-Блик. - Поэтому я решила, что мы будем любоваться ими все вместе.
- Какой очаровательный жест, - сказал Аллейн.
Мужчины поддержали его глухим бормотанием.
- Они восхитительны! - воскликнула Джемайма. - Огромное вам спасибо.
- У вас очаровательные манеры, бабуся, - едва слышно пробормотал Тим Мейкпис.
- Надеюсь, их аромат никому не покажется чересчур сильным, - сказала миссис Диллинтон-Блик. - Что касается меня, то я просто в нем купаюсь. - Она повернула голову к Обину Дейлу.
- Само собой разумеется. Ведь вы - экзотическая женщина, - промурлыкал он.
Мистер Мэрримен хмыкнул.
- Боюсь, мы испортим вам удовольствие, - громко сказала миссис Кадди. - Мистер Кадди не может находиться в комнате, где стоят цветы с тяжелым запахом. У него на них аллергия.
- Какая жалость! - воскликнула миссис Диллинтон-Блик. - Тогда пускай их унесут. - Она беспомощно замахала руками.
- Это вовсе ни к чему, - возразила миссис Кадди. - Мы никому не станем мешать. Мы еще раньше решили прогуляться по палубе. Ведь правда, дорогой?
- Так вы, мистер Кадди, страдаете сенной лихорадкой? - спросил Аллейн.
- Это не то чтобы сенная лихорадка, - ответила за мужа миссис Кадди. - Правда, дорогой? Просто у него начинается недомогание.
- Иной раз это доставляет некоторые неудобства.
- В особенности, должно быть, на свадьбах и на похоронах.
- Знаете, в нашу серебряную свадьбу один из джентльменов из ложи мистера Кадди преподнес нам огромный букет самых разных тепличных цветов. Мой муж, разумеется, был вынужден сказать, что очень польщен, но ему все время было не по себе. Когда все разошлись, он сказал: "Прости, мамочка, но или я, или этот букет". Мы живем напротив больницы, так что он взял и отнес их туда, а после ему пришлось погулять, чтобы проветрить голову. Правда, дорогой?
- Ваша серебряная свадьба, говорите? - Аллейн улыбнулся миссис Кадди. - Не хотите ли вы нам сказать, что уже живете вместе двадцать пять лет?
- Двадцать пять лет и одиннадцать дней. Правда, дорогой?
- Правда, дорогая.
- Глядите, он меняется в лице! - победоносно воскликнула миссис Кадди, указывая пальцем на мужа. - Пошли, дорогой. Ножками, ножками.
Казалось, мистер Кадди не в состоянии оторвать взгляд от миссис Диллинтон-Блик.
- Я не нахожу запах слишком тяжелым, - возразил он жене. - Он меня не раздражает.
- Ты всегда так говоришь, - спокойно, но с угрозой в голосе сказала миссис Кадди. - Ну-ка, дружок, пойдем подышим свежим воздухом.
Она взяла мужа за руку и потащила к стеклянным дверям. В душное помещение ворвался холодный соленый воздух, шум моря и стук машин. Супруги Кадди вышли. Когда мистер Кадди закрывал за собой дверь, он буквально влип в стекло, не в силах уйти. Жена его с трудом оттащила. Когда они шли по палубе, ветер шевелил их седые волосы.
- Они замерзнут! - воскликнула Джемайма. - Ведь они без пальто.
- Господи, все из-за меня, - сетовала миссис Диллинтон-Блик. Мужчины бормотали ей в ответ какие-то утешения.
Мистер Макангус выглянул в коридор.
- Все в порядке, - доложил он. - Они, кажется, пошли к себе в каюту. - Он робко понюхал цветы, улыбнулся своей извиняющейся улыбкой, неуклюже подался в сторону миссис Диллинтон-Блик, потом снова назад. - Думаю, вы всем нам доставили огромное удовольствие, - наконец нашелся он и направился на палубу, на ходу надевая шляпу.
- Бедняга красит волосы, - как ни в чем не бывало отметил мистер Мэрримен.
- Перестаньте же! - воскликнул отец Джордан и посмотрел в сторону Аллейна. - Что за странное наблюдение.
- Вы настоящий проказник. - Миссис Диллинтон-Блик шутливо погрозила пальчиком мистеру Мэрримену. - Ведь правда он проказник? - обратилась она к Обину Дейлу.
- Честно говоря, я считаю, что если он и красит волосы, то это его личное дело. - Обин Дейл обворожительно улыбнулся мистеру Мэрримену. - Верно?
- Полностью с вами согласен, - ответил тот, гримасничая как обезьяна. - Приношу свои извинения. Я вообще питаю отвращение к публичному обсуждению личных слабостей.
Дейл побелел как мел, но промолчал.
- Давайте лучше поговорим о цветах, - с сияющей улыбкой предложил мистер Мэрримен и обвел взглядом всех присутствующих.
Миссис Диллинтон-Блик тотчас уцепилась за эту тему. Неожиданно ее поддержала мисс Эббот. Обе оказались опытными садовницами. Дейл слушал их с застывшей улыбкой. Аллейн видел, что он заказал себе вторую порцию бренди.
- Наверное, у каждого из нас есть свой любимый цветок, - как бы невзначай заметил Аллейн.
- Еще бы! - весело воскликнула миссис Диллинтон-Блик и села так, чтобы ей был виден Аллейн. - Я, к примеру, больше всего люблю магнолии.
- А вы? - спросил Тим Джемайму.
- К сожалению, всего лишь розы.
- Лилии, - улыбнулся отец Джордан. - Что тоже весьма тривиально.
- Пасха? - отрывисто спросила мисс Эббот.
- Вы угадали.
- А как насчет вас? - спросил Аллейн у Тима.
- Хмель, - весело ответил тот.
Аллейн усмехнулся:
- Это все связано с нашими ассоциациями. Я, например, больше всего люблю сирень, что уносит меня в детство. Но если бы вас тошнило от пива, или моя няня, которую я не выносил, прикалывала бы к своей нанковой груди веточку сирени, или для отца Джордана лилии ассоциировали со смертью, каждый из нас ненавидел бы один вид и запах всех этих благородных цветов.
Мистер Мэрримен сочувственно посмотрел на Аллейна.
- Не совсем удачное толкование весьма примитивной теории, но, как мне кажется, возразить нечего.
Аллейн отвесил ему поклон:
- А вы, сэр, имеете какие-либо пристрастия?
- Нет, нет. И вообще должен вам сознаться, эта тема меня не трогает.
- Я считаю, это просто божественная тема! - воскликнула миссис Диллинтон-Блик. - Обожаю узнавать о людях и их пристрастиях. - Она повернулась к Обину Дейлу, на губах которого тотчас же заиграла его обычная улыбочка. - Скажите мне, какие цветы вы любите, и я вам скажу, каких вы любите женщин. Только честно. Итак: ваш любимый цветок? Что, мне самой угадать?
- Агапантус? - громко спросил мистер Мэрримен.
Дейл со стуком поставил свой бокал на стойку и выскочил вон.
- Послушайте, мистер Мэрримен!
Отец Джордан от негодования даже вскочил на ноги.
Мистер Мэрримен широко раскрыл глаза и изобразил полную невинность.
- В чем дело? - спросил он.
- Вы отлично понимаете, в чем дело. Вы очень язвительный человек, и хоть это не мое дело, считаю своим долгом сказать вам об этом.
Казалось, это публичное обвинение не только не смутило мистера Мэрримена, а, напротив, лишь доставило ему огромное удовольствие. Он хлопнул в ладоши, уронил руки на колени и засмеялся злым смехом гнома.
- Если вы последуете моему совету, то сейчас же попросите у мистера Дейла прошения, - сказал отец Джордан.
Мистер Мэрримен встал, поклонился и напыщенно произнес:
- Разрешите откланяться, ибо я должен сейчас же погрузиться в свой послеобеденный сон.
Он направился к двери, задержавшись на полпути рассмотреть жемчужное ожерелье на шее у миссис Диллинтон-Блик.
- Ради Бога, скажите мне, что все это значит? - спросила она, когда мистер Мэрримен вышел. - Что произошло? Что с Обином Дейлом? Почему агапантус?