"Весьма любопытен тот факт, что, как бы ни старались они избегать этой темы убийства, она все равно непременно всплывает наружу, - писал вечером Аллейн своей Трой. - Не берусь ничего утверждать, однако вполне может оказаться, что присутствие на борту этого специалиста влияет на общий климат. Причем исподволь. Сегодня вечером, например, когда все женщины отправились спать, что к моему величайшему облегчению случилось рано, мужчины снова столкнулись лбами. Кадди, Джордан и Мэрримен - страстные любители детективных романов и прочих произведений на эту тему, объединенных под общим заглавием "Классические преступления". В небольшой судовой библиотеке случайно оказалось несколько книг из этой серии. Среди них весьма надуманное произведение о Ярде и о каком-то расследовании под названием "То, что он любит", что, разумеется, позаимствовано из "Баллады Редингской тюрьмы". Я не глядя могу сказать, о чем оно. Итак, сегодня вечером благодаря присутствию мистера Мэрримена склока завязалась автоматически. Он самый задиристый, скандальный и высокомерный тип, с кем мне когда-либо доводилось близко столкнуться. Оказалось, что Кадди откопал "То, что он любит" и теперь тихонько посапывал от удовольствия над книжкой в уголке салона. Мэрримен увидел у него эту книгу и тотчас же заявил, что он сам ее уже начал. Кадди возразил ему, что взял книгу с полки и что оттуда книги разрешено брать всем. Оба не уступали. Наконец Макангус сказал, что у него имеется "Судебное разбирательство по делу Нила Крима", и окончательно умиротворил мистера Мэрримена тем, что предложил ему эту книгу. Оказывается, Мэрримен принадлежит к числу фанатиков, верящих в существование этой якобы неоконченной исповеди Крима. Итак, мир был в некотором смысле восстановлен, хотя опять-таки мы имели честь оказаться втянутыми в бесконечную дискуссию об этих, как их называет Кадди, "сексуальных ужасах". Дейл так и сыпал всевозможными там и сям заимствованными теориями, Макангус ему вторил, смакуя каждое слово, Мейкпис высказал свою точку зрения психоаналитика, а отец Джордан - служителя церкви. Я, разумеется, всей душой за подобные дискуссии, ибо они дают тебе беспрецедентную возможность послушать человека, которого ты рано или поздно собираешься арестовать, высказывающегося по поводу преступлений, за которые впоследствии его привлекут к ответственности.
Реакции следующие:
Мистер Макангус бесконечно издает какие-то односложные звуки, уверяет, что эта тема слишком ужасна для того, чтобы на ней подолгу задерживаться, однако до самого конца дискуссии ни за что не покинет салон. Он искажает факты, упорно путает имена и даты. Порой даже начинаешь думать, что он делает это намеренно. Мэрримен, как правило, загоняет его в угол.
Кадди весь в этом. Он смакует детали и то и дело вспоминает Джека Потрошителя, описывая подробно ужасы, сопровождавшие сей страшный ритуал. Готов порассуждать на тему, что они все значат.
Мэрримен, как и обычно, дидактичен, повелителен, сыплет аргументами. Мозги у него куда лучше, чем у всех остальных. Он прекрасно осведомлен об этих событиях, никогда не путает факты и не упускает случая облить грязью полицию. По его мнению, полицейские никогда не схватят этого преступника, что наполняет его неописуемым восторгом.
Дейл, подобно мистеру Макангусу, все время высказывает свое отвращение к этой теме, но испытывает интерес к "психологии убийцы-садиста", как он выражается. Его высказывания напоминают мне статейки в одном не слишком мной уважаемом издании. Разумеется, при этом он ни на минуту не забывает, что он свойский парень с телевидения. "Бедняжки! - то и дело восклицает он. - Бедные, бедные малышки! Ужасно! Ужасно!"
Когда он в хорошем настроении, энергии у него хоть отбавляй, хотя он и направляет ее не в то русло. Недавно он зашил рукава пижамы мистера Мэрримена и, соорудив из огромных пеньюаров миссис Диллинтон-Блик чучело женщины, положил его в постель мистера Макангуса, повысив тем самым свои шансы стать жертвой предстоящего убийства. Мистер Мэрримен немедленно отправился с доносом к капитану, а мистер Макангус вел себя как пример из учебника Фрейда.
Итак, перед тобой четыре наших "любимчика".
Спокойной ночи, любимая. Скоро получишь следующую часть этого занимательнейшего из романов".
Аллейн отложил письмо в сторону, что-то долго чертил на клочке бумаги. Потом решил прогуляться перед сном.
На нижней палубе было безлюдно. Он обошел вокруг нее шесть раз и, перекинувшись несколькими ничего не значащими фразами с офицером связи, восседавшим в своей рубке как облако на вершине скалы, решил непременно зайти туда днем. Проходя мимо каюты отца Джордана, он услышал, как повернулась ручка, а затем и приоткрылась дверь. Потом до него донесся голос отца Джордана:
- Разумеется, вы можете приходить ко мне в любое время. Вы ведь знаете, что священники для того и существуют.
Послышался резкий голос. Аллейн не расслышал сказанного.
- Полагаю, вам следует выкинуть все это из головы и сосредоточиться на своем долге, - снова раздался голос отца Джордана. - Несите свою епитимью, приходите завтра на службу, а также обратите особое внимание на то, что я вам сказал. А теперь идите и не забудьте помолиться на сон грядущий. Да благословит вас Господь, дитя мое.
Аллейн спрятался в тень, и мисс Эббот его не видела.
Глава восьмая
ВОСКРЕСЕНЬЕ, ДЕСЯТОЕ
1
В воскресенье в семь утра отец Джордан с разрешения капитана отслужил в салоне святое причастие. Из пассажиров на службе присутствовали мисс Эббот, Джемайма, мистер Макангус и, что весьма странно, мистер Мэрримен. Третий помощник, офицер связи, два младших офицера и Деннис представляли команду судна. Аллейн стоял в сторонке, слушал и не в первый раз чувствовал сожаление от того, что ему все это чуждо.
Служба окончилась, и группка пассажиров высыпала на палубу, где вскоре к ним присоединился отец Джордан. По случаю такого дня, он, как и обещал, облачится в свою "приличную" сутану, которая ему очень шла. Легкий бриз шевелил его мягкие волосы. Мисс Эббот, по обыкновению стоявшая в сторонке, не спускала со священника глаз, в которых, как заметил Аллейн, было уважение. Даже мистер Мэрримен притих, и только у мистера Макангуса, который только что вместе с мисс Эббот со знанием дела исполнил весь англо-католический обряд, вид был возбужденный и даже слегка легкомысленный. Он сделал несколько комплиментов Джемайме относительно ее внешности и теперь, склонив набок голову, пританцовывал вокруг девушки. Его неестественно коричневые волосы отросли и уже совсем скрывали шею, нелепыми космами нависая надо лбом и ушами. Правда, мистер Макангус почти никогда не снимал свою фетровую шляпу, так что эта деталь не слишком бросалась в глаза.
Джемайма, выслушав его вполне невинные комплименты, весело улыбнулась и обратилась к Аллейну:
- Не ожидала увидеть вас на палубе в столь ранний час.
- А почему бы и нет?
- Вы так поздно легли вчера. Все вышагивали по палубе, погрузившись в свои мысли.
- Что было, то было - не отрицаю. Ну, а вы? Вы-то почему не спали?
Джемайма вспыхнула.
- Я сидела вон на той веранде. Мне… нам не хотелось вас окликать - у вас был такой серьезный и сосредоточенный вид. Мы с Тимом спорили о литературе елизаветинских времен.
- Однако вы спорили не слишком горячо, - заметил Аллейн.
- Да, да. Но наши отношения с Тимом… понимаете, это вовсе не обычный флирт. По крайней мере для меня.
- Не флирт?
Аллейн улыбнулся девушке.
- И не… Господи, я совсем запуталась! - воскликнула Джемайма и покраснела.
- Может, облегчите душу?
Джемайма взяла его под руку.
- Я уже достиг того возраста, когда очаровательные молодые девушки первыми берут меня под руку, - размышлял вслух Аллейн.
Они шли по палубе.
- Сколько дней мы находимся в море? - вдруг спросила Джемайма.
- Шесть.
- Вот! Всего шесть дней! Это просто неслыханно! Как можно за шесть дней разобраться в своих чувствах? Нет, это невозможно.
- Но ведь я сумел разобраться в своих. Даже за более короткий срок, - осторожно заметил Аллейн. - С первого взгляда.
- Да? И вы сразу прикипели к ней душой?
- Сразу. Ей же для этого понадобилось чуть больше времени.
- И вы…
- Мы очень счастливая супружеская пара, благодарю вас.
- Как чудесно. - Джемайма вздохнула.
- Но я вовсе не собираюсь толкать вас на опрометчивые поступки.
- Мне нет нужды об этом говорить. Я уже однажды сваляла дурочку. День нашего отплытия должен был стать днем моего бракосочетания. Он бросил меня тремя днями раньше. Я спаслась бегством, оставив моих несчастных родителей расхлебывать всю кашу, - высоким прерывающимся голосом рассказывала Джемайма. - Говорят, в тропиках люди становятся очень откровенными. Но, думаю, тут есть и ваша доля вины. Совсем недавно я сказала Тиму, что, попади я в беду, я бы пришла поплакаться на вашем плече. Он со мной согласился. Представьте себе, я так и делаю.
- Значит, вы в беде?
- Наверное, нет. Хотя мне нужно смотреть в оба. То же самое я сказала и Тиму. Хотя вы и убеждаете меня в обратном, я все равно не могу поверить в то, что за шесть дней можно все понять друг о друге.
- В открытом море за шесть дней можно узнать друг о друге больше, чем за шесть недель на суше, - сказал Аллейн.
- Пожалуй, вы правы. - Девушка задумалась. - Вообще, в открытом море с человеком происходят странные вещи. И в голову такое лезет… Как-то мне даже показалось, что у нас на судне этот самый цветочный убийца.
В числе прочих навыков, приобретенных Аллейном на посту полицейского детектива, не последнее место занимало умение сохранить спокойное выражение лица при получении любой, даже самой неожиданной информации. Теперь это умение сослужило ему хорошую службу.
- Интересно, а что дало вам основание вообразить такое? - ничуть не изменившимся голосом спросил он девушку.
Джемайма привела те же самые доводы, которые вчера приводила Тиму.
- Разумеется, он реагировал на это так же, как и вы. У. М. П. тоже.
- Кто это - У. М. П.?
- Мы так прозвали Дейла. Ужасно Милый Парень. Только, боюсь, не в буквальном смысле.
- Но почему вы рассказали ему о ваших страхах?
- Он меня подслушал. Мы с Тимом сидели на веранде, а он подкрался с ковриками и подушками и вмешался в наш разговор.
- Теперь, когда вы вытащили ваши страхи на божий свет, они, должно быть, померкли, а?
Джемайма размахнулась и ногой загнала в шпигат какой-то небольшой предмет.
- Не совсем. Хотя нет, они на самом деле померкли, но вчера ночью, уже после того, как я легла в постель, кое-что произошло. Ничего такого уж и особенного, но мои подозрения снова всплыли наружу. Моя каюта слева, если идти по коридору со стороны салона. Иллюминатор прямо над постелью. Вам, наверное, знаком тот блаженный миг, когда сам не сознаешь, спишь или не спишь, а будто куда-то плывешь. Я куда-то плыла, плыла… Вдруг я встрепенулась и уставилась в иллюминатор. Снаружи все было залито лунным светом. На меня смотрела луна, потом замигали звезды, потом я снова увидела луну. Изумительно! Я закрыла от восторга глаза, а когда я их открыла, на меня кто-то смотрел из иллюминатора.
- Вы в этом абсолютно уверены?
- О да. Там кто-то был. Этот кто-то заслонял собой луну и звезды. Он буквально просунул в иллюминатор голову.
- И кто это был?
- Не имею ни малейшего представления. На нем была шляпа, но я видела лишь контуры. К тому же это продолжалось какую-то долю секунды. Я его окликнула, не очень приветливо, разумеется, и он тотчас же снова канул вниз. Небось присел, а после смылся. Снова в иллюминаторе появилась луна, а я дрожала от страха и думала: "А вдруг это цветочный убийца? Вдруг он на самом деле на борту нашего судна и, когда все расходятся спать, бродит по палубам?"
- Вы рассказали об этом происшествии Мейкпису?
- Я его еще сегодня не видела. Он в церковь не ходит.
- Может, это был Обин Дейл с его вечными проказами?
- Признаться, мне это не приходило в голову. Вы думаете, он способен на свои шалости даже ночью?
- Не удивился бы, кончись все игрушечной змеей у вас на подушке. Вы запираете на ночь дверь? А днем?
- Запираю. Нас предупредили, что на судне есть воришки. Может, это был какой-то жалкий воришка? Черт, а я так перепугалась. Небось рассчитывал что-нибудь выудить через иллюминатор.
- Что ж, это случается на судах.
Послышался удар гонга, сзывающего пассажиров к завтраку.
- Исходя из того, что вы мне только что рассказали, я бы на вашем месте на ночь задергивал иллюминатор шторой, - немного помолчав, сказал Аллейн. - А так как среди команды есть не слишком приятные личности, не советовал бы с наступлением темноты бродить одной по палубе. Вполне может подойти к вам и привязаться.
- Но ведь так можно умереть от скуки. Кстати, посоветуйте это миссис Д.-Б. Она большая любительница лунных прогулок или скорей танцев при луне. - Джемайма таинственно улыбнулась. - Мне кажется, она просто великолепна. В таком возрасте и такой безудержный темперамент.
Аллейн подумал одновременно о двух вещах: сколь долго еще сумеет миссис Диллинтон-Блик наслаждаться тем, чем озарила ее природа и чем еще ошарашит его Джемайма.
- Она танцует при луне? С кем же?
- Одна.
- То есть порхает по палубе как фея? С ее-то весом?
- По той, что под нами. Ближе к носу. Сама видела. По-моему, вес ей ничуть не мешает.
- Ничего не понимаю.
- В таком случае вам придется выслушать рассказ еще об одном ночном приключении. Это было в позапрошлую ночь. Жара стояла неимоверная. Мы с Тимом засиделись далеко за полночь. Нет, мы вовсе не амурничали - мы с ним спорили. Когда я вернулась в свою каюту, там было ужасно душно, и я поняла, что мне не уснуть. Я вышла в коридор и подошла к иллюминаторам, которые выходят на нижнюю палубу. Мне захотелось вылезти через один из них и вскарабкаться на нос. Пока я смотрела и размышляла, прогонят меня с носа или нет, прямо подо мной открылась дверь и на палубу, устланную черными тенями, упал квадрат света.
Светящееся от возбуждения лицо Джемаймы будто накрыло облачко.
- Сперва ничего не было видно, только тень на фоне освещенного квадрата, - продолжала она свой рассказ. - А потом мне показалось, что ожила кукла Эсмеральда. Мантилья, веер, широкая кружевная юбка… И снова я вспомнила про этого цветочного убийцу и…
- Ну, а дальше что было? - не терпелось узнать Аллейну.
- Дверь закрыли, и квадрат света исчез. Но я-то теперь знала, кто там. Она стояла на палубе одна-одинешенька спиной ко мне. И вот тут-то все и началось. К тому времени луна уже встала, перевалила за борт и осветила палубу. Механизмы под чехлами отбрасывали чернильно-черные тени, но между ними по палубе скользили лунные блики. Зрелище было восхитительное. Она играла своим веером, делала пируэты и приседания, даже сделала несколько плавных шагов назад, как делают танцовщицы с кастаньетами. Ее лицо было закрыто мантильей. Вообще все было очень странно.
- Весьма странно. А вы уверены, что это была миссис Д.-Б.?
- Ну, а кто еще? Согласитесь, во всем этом даже есть что-то трогательное. Танец продолжался всего несколько секунд, после чего она убежала. Открылась дверь, ее тень метнулась в потоке света. До меня донеслись мужские голоса, смех, потом все стихло. Я была просто поражена.
- Я сам сражен наповал. Хотя мне приходилось слышать о слонах, танцующих в уединенных уголках джунглей.
- Да она легка, как перышко. - Джемайма даже обиделась за миссис Диллинтон-Блик. - Полные всегда легко двигаются и танцуют, как феи. Но вы предупредите, чтобы она больше этого не делала. Только, прошу вас, не говорите ей, что я видела ее лунное представление. Я даже в некотором роде считаю себя нарушителем ее одиночества.
- Ни за что не скажу. Вы тоже ни в коем случае не гуляйте в одиночестве. Передайте мой наказ Мейкпису. Уверен, он полностью со мной согласится.
- Ну, это вне всякого сомнения.
Джемайма улыбнулась, и в уголках ее рта появились две маленькие ямочки.
К ним приближался отец Джордан в окружении своей паствы. "Завтрак!" - оповестил мистер Макангус, и Джемайма отозвалась: "Идем!" Она присоединилась к обществу, обернулась, подморгнула Аллейну и крикнула:
- Вы просто прелесть. Спасибо вам… Аллейн!
Прежде чем он успел ей что-либо сказать, она скрылась за дверью.