Но тогда зачем это жуткое изуверство? У Томаса скрутило желудок и к горлу подкатила тошнота, когда он вспомнил откромсанные гениталии Пинчина. Такое, конечно, мог сделать муж. Или отец. Слишком много ненависти. Головорез, убивающий за деньги, обошелся бы без этого. Но Питт располагал недостаточной информацией, чтобы подобные размышления принесли хоть какую-то пользу.
Инспектор встал.
- Благодарю вас, мисс Долтон, вы мне очень помогли. - К чему такая вежливость, даже почтительность по отношению к этой женщине? Всего-то хозяйка публичного дома, ничем не отличающаяся ни от Макса, ни от Амброза Меркатта. Может, это проявление его стремления по возможности избегать грубости, не имеющее к ней никакого отношения. - Если у меня возникнут еще какие-то вопросы, я вернусь.
Она тоже поднялась.
- Разумеется. Доброго вам дня, мистер Питт.
Служанка вывела его на грязную улицу - и в плавно наступающий вечер. От реки тянуло вонью сбрасываемых в нее нечистот, доносились гудки буксиров, тянущих тяжело нагруженные баржи к Лондонской заводи и докам, где работа не затихала ни на минуту.
Возможно, речь шла не об одном убийце. Первые два получили отличную рекламу. Может, в третьем случае появился подражатель? Скажем, Бью Эстли, который в случае смерти брата наследовал титул, состояние… а может, и Мей Вулмер в придачу?
Стоило ли удивляться, если бы в Девилз-акр Томас обнаружил результаты дьявольской работы?
Глава 6
Для убийства Бертрама Эстли все газеты не пожалели места на первых полосах. Общественность негодовала. После пронзительных криков ужаса и возмущения попранием элементарных правил приличия, после выражения сочувствия к родственникам убитых явственно проступил страх, не обобщенный, а очень даже личный, касающийся непосредственно каждого. Если такого человека, как Эстли, могли убить без видимой на то причины, кто мог чувствовать себя в безопасности на улице?
Разумеется, открыто это не говорилось. В письмах, которые приходили в редакции газет, требовали большей активности полиции, большей эффективности, привлечения более ответственных и компетентных специалистов. Появились предложение озвучить ошибки следствия, скрываемые от широкой общественности. Задавали вопрос: а может, это коррупция в верхних эшелонах власти виной тому, что такие чудовищные преступления оставались нераскрытыми? Один пожилой джентльмен даже предложил выжечь Девилз-акр, а его жителей незамедлительно отправить в Австралию.
Шарлотта опустила газету, попыталась очистить рассудок от отголосков истерии, которая заполняла газетные полосы, и представить себе, каким был при жизни Бертрам Эстли. Все, что она прочитала, приходилось фильтровать от розового оттенка эмоций: репортеры писали о жертве только хорошее, чтобы читатель не подумал, что за сэром Бертрамом могли водиться какие-либо грешки. Конечно же, гораздо проще оперировать двумя цветами, вот и в статьях преобладало черное и белое: Макс - зло, Эстли - невинная овечка; полиция то ли тянет резину, то ли, что еще хуже, подкуплена. В любом случае общество чувствовало, что оно в опасности.
И Питт работал от зари до позднего вечера. Домой приходил таким уставшим, что зачастую не мог даже говорить. Но с чего начинать поиски сорвавшегося с цепи психа?
Она должна помочь. Разумеется, ему ни слова: он категорически запретил ей вмешиваться в это расследование. Но произошло это до убийства Бертрама Эстли, когда убитые определенно находились вне ее социального круга. Теперь ситуация изменилась. Конечно же, Эмили знала Эстли или кого-то из знакомых, которые могли представить им ее и сестру. Но действовать предстояло с максимальной осмотрительностью: прознай Питт о ее инициативе до того, как она выяснит что-нибудь важное, - не миновать беды.
- Грейс, - весело позвала она. Та ни о чем не должна догадываться. Служанка она, конечно, отличная, но Питт видел ее насквозь.
- Да, мадам? - Голова Грейс появилась из-за двери, брови поднялись. Ее взгляд зацепился за газету. - О-ох, это ужасно, мадам. Еще одна жертва! На этот раз настоящий джентльмен, с титулом и все такое… Не понимаю, куда катится мир, совершенно не понимаю!
- Что ж, может, это и к лучшему, - ответила Шарлотта. - Провидцы мне никогда не нравились. По мне, это отрыжка суеверий. От них только вред.
Грейс оторопело вытаращилась на нее, чего, собственно, Шарлотта и добивалась.
- Мадам?
- Не думай об этом, Грейс. - Шарлотта поднялась. - Произошло все в милях отсюда и совершенно не касается тех, кого мы знаем. - Она протянула служанке газету. - Возьми, используй для растопки камина в гостиной.
- А как же хозяин, мадам? - запротестовала Грейс.
- Не поняла?
- Он имеет к этому непосредственное отношение, бедняжка! Вчера вечером он пришел домой такой замерзший, прямо-таки ледышка, и я думаю, пока он знает о том, что надо делать, не больше нас… Прошу меня извинить, мадам, если вам кажется, что я лезу не в свое дело. - На ее лице отразилась озабоченность. - Но я думаю, он преследует силы зла!
- Сущий вздор! Убийца просто безумец. А теперь перестань думать об этом, положи газету в камин и вернись к своей работе. Я собираюсь заказать себе новое платье. Этим утром у меня примерка.
- О-ох! - Глаза Грейс тут же загорелись. Новое платье куда приятнее, чем сведения об убийстве, тем более из вторых рук. - Какого цвета, мадам? Оно будет с такой полосой спереди, как на картинках в "Лондон иллюстрейтед"?
- Это слишком модно. - Шарлотта покупала себе только то, что могла позволить. - Я не собираюсь следовать за толпой, словно овца, у которой в голове пусто.
- И это правильно, мадам, - согласилась Грейс. Она тоже предпочитала практичность. - Я всегда говорю: главное - подобрать цвет, а остальное приложится, если ты улыбаешься людям, но только вежливо, чтобы они не подумали, что ты их завлекаешь.
- Прекрасный совет, - кивнула Шарлотта. - Но я все равно посмотрю, что нынче носят люди, поэтому могу не вернуться к ленчу.
- Да, мадам. С новым платьем торопиться нельзя.
Приехав к Эмили, Шарлотта обнаружила, что та у портнихи, и ей чуть ли не час пришлось дожидаться возвращения сестры.
- Как ты можешь разъезжать по портнихам в такое утро? - воскликнула она, едва Эмили вошла в комнату. - Господи, или ты не читаешь газеты?
Эмили остановилась как вкопанная, лицо застыло.
- Ты про Берни Эстли? Шарлотта, тут мы ничего не можем сделать… И потом, Томас велел тебе не вмешиваться.
- Это произошло раньше, когда убили только сутенера и этого странного доктора. А теперь жертвой стал человек из нашего социального круга!
- Ты хочешь сказать, моего социального круга. - Эмили закрыла дверь, подошла к пылающему камину. - Если на то пошло, Эстли я не знаю, а если бы и знала, не понимаю, чем бы нам это помогло.
- Не говори глупостей! - Шарлотта потеряла терпение. - Что, по-твоему, делал Эстли в Девилз-акр глубокой ночью?
- Посещал дом наслаждений.
- Ты хочешь сказать, бордель!
Эмили поморщилась.
- Ну зачем так грубо, Шарлотта. Тебя так не воспитывали. Томас прав. Нельзя тебе лезть в это расследование: слишком оно от нас далеко.
- Даже если Берти Эстли знал Макса и они чем-то занимались в компании с доктором Пинчином? - Шарлотта не могла бы найти лучшей приманки: перспективы действительно первостатейного скандала.
Эмили какое-то время молчала. Мода становилась очень уж скучной, когда на горизонте маячило что-то по-настоящему важное. Кого в такой ситуации волновал оттенок ткани или линия выреза? А в это время года иссякал даже поток сплетен.
- Это другое дело, - признала она. - И очень серьезное. Речь не о психе, а о совершенно вменяемом человеке, притом очень опасном.
- Именно.
Эмили содрогнулась. Ее настроение переменилось кардинальным образом.
- С чего нам начать?
Вопрос она задала не из легких. Осуществимых вариантов набиралось совсем ничего.
- С Эстли, - ответила Шарлотта после короткого раздумья. - Больше не с кого. Возможно, нам удастся точно выяснить, что он делал в Девилз-акр и знал ли Макса или доктора Пинчина.
- А что говорит Томас?
Шарлотта ответила предельно честно:
- Он слишком устает, чтобы что-нибудь говорить. Ничего не рассказывает мне о расследовании, практически ни единого слова. Общественность возмущена. Полицию обвиняют в некомпетентности, даже в продажности.
Эти слова изгнали последние сомнения, еще остававшиеся у Эмили.
- Тогда мы должны помочь. Лично я Эстли не знаю, но мне известно, что он оказывал знаки внимания Мей Вулмер. Все гадали, поймает она его на крючок или нет. В этом сезоне она - первая красавица. Правда, не в моем вкусе. Слишком симпатичная, кровь с молоком, прямо-таки хорошо воспитанная молочница, и такая же интересная.
- Ох, дорогая! - Шарлотта представила себе девушку в платье с множеством оборок, несущую ведро.
- С другой стороны, она очень мила, - Эмили все-таки замолвила словечко за Мей. - Но со временем с ней станет скучно. Она предсказуема, как банка молока.
- Тогда почему Берти Эстли хотел жениться на ней? Причина в деньгах? Или влиятельности? - с интересом спросила Шарлотта.
- Отнюдь. Но у нее идеальные манеры, а лицо и фигура ласкают глаз. И пышная белая плоть привлекательна для некоторых мужчин.
С учетом худых плеч и небольшой груди Эмили, Шарлотта воздержалась от комментариев. Тем более что вспомнила фразу, которая сорвалась с языка Питта, когда от усталости он потерял над ним контроль: "Томас говорит, что на Макса иногда работали хорошо воспитанные и замужние женщины".
- Святый Боже! - От изумления у Эмили отпал подбородок. - Ты хочешь сказать, за деньги… с… о, нет!
- Похоже на то.
Изумление сменилось недоверием, потом ужасом.
- Шарлотта, ты уверена?
- Я уверена, что так сказал Томас.
- Но какой благовоспитанной женщине так понадобятся деньги, что она решится… Я просто не могу себе такого представить.
- Не от нужды. Замужние женщины могут пойти на это от скуки, от раздражения… так мужчины проигрывают в карты больше денег, чем могут себе позволить, или мчатся сломя голову в экипаже, запряженном четверкой лошадей, и гибнут, когда экипаж переворачивается.
- Он вел бухгалтерию… Макс?
- Я не знаю и не думаю, что будет правильным спросить об этом у Томаса. Но, Эмили, если мы постараемся, то наверняка выясним имена хотя бы нескольких из этих женщин. Возможно, одна из них убила Макса, потому что он шантажировал ее, не давал уйти от него. Это причина, по которой действительно можно убить.
Эмили с сомнением поджала губы.
- А доктор Пинчин?
- Публичным домам иногда требуются врачи, так? Может, он и Макс были компаньонами. Может, он финансировал заведение Макса или находил ему женщин среди своих пациенток. Он мог знать про них многое.
- А Берти Эстли?
- Может, он был клиентом и узнал женщину. Возможно, благодаря этому его не так серьезно… изувечили…
- Это не имеет смысла. Если их убивал муж женщины, он бы ненавидел Берти ничуть не меньше, чем остальных.
- Знаешь, может, убивал не муж. Но кто-то убивал!
- Шарлотта, не следует нам… - Эмили глубоко вдохнула, шумно выдохнула. - Я два или три раза встречала Мей Вулмер. Мы можем поехать и выразить ей соболезнования. Я найду тебе черные аксессуары. Надо же с чего-то начинать. Поедем сегодня, во второй половине дня. Что ты собираешься сказать Томасу? Лгать ты не умеешь: всегда говоришь слишком много и в результате выдаешь себя.
- Я сказала Грейс, что поехала к портнихе.
Эмили улыбнулась и оглядела сестру.
- Тогда мне лучше дать тебе платье: для твоего алиби.
- Спасибо, - искренне поблагодарила ее Шарлотта. - Ты такая щедрая. Я бы хотела красное.
- Естественно!
Миссис Вулмер повертела в руке визитную карточку с золотым тиснением, внимательно присмотрелась к ней. Качество безупречное, скромно и со вкусом. И, разумеется, титул: виконтесса Эшворд.
- Кто она, мама? - с интересом спросила Мей.
Свое подвешенное состояние она находила крайне утомительным. Никто, похоже, еще окончательно не решил, жертва ли Берти или нарушитель, получивший по заслугам. Да и сама Мей никак не могла прийти к какому-то выводу и, принимая у себя людей, не знала, как себя вести. С другой стороны, если бы она никого не принимала, то чувствовала бы себя, как в тюрьме.
- Понятия не имею, - ответила миссис Вулмер, ее тщательно выщипанные брови сошлись у переносицы. Она вновь надела лиловое - идеальный цвет для тех, кто еще не определился, носить траур или нет. Мей на этот раз отдала предпочтение черному, потому что в черном выглядела потрясающе: ее кожа светилась, как теплый алебастр под ярким солнцем.
Служанка присела в реверансе.
- Если позволите, мадам, она элегантно одета, мадам, и приехала в карете с гербом на борту и двумя лакеями, мадам, в ливреях. И с ней ее сестра, очень достойная женщина. Тоже выглядит как леди, хотя и не дала мне визитную карточку.
Решение миссис Вулмер приняла быстро. О социальном поведении суждение выносят, исходя из того, как быстро человек поднимается к высотам. Природа сделала ей роскошный подарок: ее дочь - первая красавица сезона. И это неправильно - испортить все неловким движением.
Она улыбнулась служанке.
- Пожалуйста, пригласи леди Эшворд и ее сестру войти, Мэриголд, а потом скажи кухарке, чтобы она приготовила угощение - чай, лучшие булочки и деликатесы - и принеси нам.
- Да, мадам. - И Мэриголд удалилась, чтобы выполнить полученные указания.
Как только Эмили и Шарлотта вошли, миссис Вулмер ощутила безмерное облегчение. В том, что виконтесса Эшворд леди, сомневаться не приходилось: хватало одного взгляда на качество и скромность ее наряда. Только высокородные умели должным образом сочетать хороший вкус с неограниченными финансовыми возможностями.
Мей тоже обрадовалась. Молодость дам сулила возможность посплетничать, и, возможно, она получила бы приглашение на обед… Почему нет? Она еще не успела обручиться с Берти! Чем больше Мей об этом думала, тем сильнее крепла в ней убежденность в том, что о ее отношениях с Берти лучше помалкивать. Пусть люди истолковывают такое ее молчание, как им угодно. Всем известно, что лучше ничего не сказать, чем взять какую-то сторону. Очень многие мужчины отдают предпочтение женщинам, которые не высказывают свое мнение по всякому поводу. И - это еще важнее, если хочется замуж - их матери придерживаются того же мнения. Молчание и нежная улыбка принимаются за послушность, чего, собственно, и ждут от невестки.
Леди Эшворд одевалась по последней моде, в пастельных тонах, отчего выглядела еще более элегантной. Ее сестра за модой не поспевала, но брала красотой. Такого удивительного лица Мей никогда не видела, а идущая от нее теплота располагала к себе.
- Моя дорогая. - Леди Эшворд с вытянутыми руками направилась к девушке и взяла руки Мей, прежде чем та успела произнести хоть слово. - Я так сожалею. Пришла, чтобы заверить вас в моем искреннем сочувствии вашему горю.
Мей горевала, но не по тому поводу, о котором наверняка думала леди Эшворд. Берти ей особо не нравился. Если на то пошло, она предпочла бы Бью Эстли: красавчик и такой весельчак… Но приходилось помнить и о прозе жизни. Он младший сын, и в этой жизни ему мало что светило - и стало бы светить еще меньше после того, как Берти женился бы и в Эстли-Хаус появилась новая хозяйка.
Мей отбросила эти мысли и печально улыбнулась.
- Благодарю вас, леди Эшворд, это так благородно с вашей стороны. Я до сих пор не могу поверить, что человеку, которого я знала, судьба уготовила такой жуткий конец.
Миссис Вулмер бросила на нее предупреждающий взгляд. Не надо говорить ничего такого, что могло накрепко связать их с Эстли. Как знать, вдруг выяснится, что ему свойственны порочащие джентльмена привычки! Несмотря на мягкость газетных статей, всем известно, где его нашли. Но Мей знала обо всех подстерегающих ее западнях и не собиралась попадать ни в одну.
Леди Эшворд представила свою сестру, миссис Питт, и обе дамы грациозно заняли предложенные им места.
- Жизнь может приносить жестокие сюрпризы, - изрекла Эмили и тяжело вздохнула. - Выдержать их иной раз очень непросто. - И она наклонила голову, вроде бы уйдя в свои мысли.
Мей чувствовала необходимость что-то сказать: этого требовали хорошие манеры.
- Действительно. Я… я осознала, сколь мало его знала. Не могла и представить себе такого… - и замолчала, потому что никак не могла решить, как закончить фразу. Перевела искренний взгляд на Сестру леди Эшворд, миссис Питт. - Наверное, я показала себя невероятно наивной. Боюсь, что менее милосердные уже смеются надо мной.
- Если смеются, то завистливые, - поправила ее миссис Питт. - Здесь они будут всегда. И единственный способ оставить их с носом - не показывать им то, что они жаждут увидеть и ощутить удовлетворенность. Заверяю вас, все достойные люди испытывают по отношению к вам исключительно сочувствие. Это ситуация, в которой может оказаться каждая женщина.
Мей нервно подумала, что миссис Питт все тонко прочувствовала и говорила о ее неопределенности по отношению к Бью Эстли, а совсем не о горе, вызванном убийством Берти. Не нравилось ей, что ее видят насквозь. Она посмотрела на леди Эшворд, нашла искреннее понимание в этих ясных синих глазах - и сразу решила, что этих леди следует отнести к союзникам. Мей гордилась умением разбираться в людях: точно определяла, кого может обмануть, а кого - нет.
Она выдохнула и обезоруживающе улыбнулась.
- Как приятно знать, что есть люди, которые действительно понимают тебя… Многие говорят добрые слова, но думают только о естественном горе, вызванном потерей друга.
Миссис Вулмер заерзала, скрестила руки на коленях. Такой поворот разговора ей не нравился, но она не знала, как изменить его направление, не допустив бестактности.
- Верно, - с легким кивком согласилась леди Эшворд, продолжая мысль Мей. - Иногда думаешь, что знаешь человека, а потом происходит что-то такое!.. Но что тут поделаешь? Если кого-то представляют респектабельные знакомые, это все, что требуется. Мы с мужем потрясены. - Она глубоко вдохнула. - Разумеется, я совсем не знаю сэра Бью…
Но Мей не собиралась так легко попадаться на удочку.
- Он вроде бы очень милый молодой человек, - бесстрастно ответила она. Изгнала из головы лицо Бью, возникшее перед ее мысленным взором, его смех, мягкий голос, воспоминания о танцах, ярких огнях, музыке, шуршании шагов, его руках, обнимающих ее. - Сэр Бертрам в моей компании всегда вел себя безупречно, - закончила она.
- Разумеется! - добавила миссис Вулмер, чуть быстрее, чем следовало.