- Черт! Черт! Черт! Вы должны его поймать, Питт! - Он закрыл лицо руками. - Можете представить себе, что они с нами сделают, если следующей жертвой окажется аристократ или член парламента? Они нас распнут!
- А чего они от нас ждут? Мы должны патрулировать улицы Девилз-акр, на которых расположены публичные дома?
- Не говорите ерунды! Они хотят, чтобы мы избавились от этого маньяка, и все стало бы, как всегда. - Начальник смотрел на Питта, в глазах стояла мольба. - И мы должны это сделать! Привлеките всех ищеек. Всех информаторов! Заплатите, если возникнет такая необходимость. Только немного… не теряй головы! Кто-то заговорит, кто-то знает… Мотивы, соперничество, ревность… ищите все. Посмотрите, кто терял деньги. Мой совет - найдите того, кто убил этого сутенера Макса, и тогда удастся распутать весь клубок. Есть какая-то связь между Максом и этим доктором Пинчином?
- Пока мы ее не нашли, - ответил Питт, понимая, что это его неудача. Почувствовал, как напряглось лицо.
- Что ж, выметайтесь отсюда и найдите! - Этельстан сжал кулаки. - Ради бога, найдите, Питт! Посадите кого-нибудь за решетку. Мы должны остановить это… это… - Он скинул на пол газету, показав стопку писем на тисненой бумаге. - Они в панике. Важные люди очень обеспокоены!
Питт сунул руки в карманы.
- Да… я уверен, так оно и есть.
- Так займитесь этим! - раздраженно крикнул Этельстан. - Выметайтесь отсюда и сделайте что-нибудь!
- Да, сэр.
И Питт вернулся в Девилз-акр, чтобы более подробно выяснить у Амброза Меркатта обстоятельства его соперничества с Максом. Он застал сутенера в алом халате с бархатным воротником и манжетами и в исключительно дурном настроении.
- Я не знаю, чего вы от меня ждете! - сердито воскликнул он. - Я понятия не имею, кто убил этого гнусного типа. Я уже рассказал вам все, что мог. Святый Боже, врагов у него хватало!
- И ты, похоже, самый явный. - Питт получил новую информацию от двух констеблей и не желал слушать поучения этого женоподобного сутенера, одетого в красный халат в десять утра. - Макс Бертон оттянул на себя немало твоих клиентов, и к нему перебежали как минимум четыре твои лучшие шлюхи. Он представлял собой огромную угрозу твоему благосостоянию.
- Ерунда! - Взмахом длинных пальцев Амброз отмел эту идею, сочтя ее нелепой. - Я уже вам говорил, женщины приходят и уходят. Со временем они ушли бы от Бертона к кому-нибудь еще. В этом нет ничего необычного. Если бы вы хоть что-то понимали в своей работе, инспектор, то начали бы искать замужних женщин, которых он использовал. Начните с Луизы Граббе! Готов спорить, вы об этом даже не подумали, так? - Его глаза удовлетворенно блеснули, когда он увидел изумление на лице Питта. - Естественно, не подумали! А мне любопытно, как относился к Максу Альберт Граббе… Почему-то мне представляется, что он с удовольствием порезал бы его на куски, и в самых интимных местах! - Амброз скривился. Подобную вульгарность он находил отвратительной. Сам жил за счет сексуальных аппетитов других, но терпеть не мог об этом говорить. Он сел и положил ногу на ногу.
Питт подумал, что Луиза Граббе - плод воображения Амброза, но у того на лице читались искренность и удовлетворенность.
- Почему нет? - Питт действительно решил, что идея разумная. - И где мне найти Альберта Граббе?
Амброз улыбнулся.
- Мой дорогой инспектор, вы действительно абсолютно некомпетентны? Откуда мне знать? Просмотрите оставшиеся после Макса бумаги и выясните, как он с ней связывался. Он подбирал женщину клиенту. Не подсовывал, кого придется. Для этого нужен талант, знаете ли! У нас проститутку выбирают не наугад.
- Благодарю, - с сарказмом ответил Питт. - Признаюсь, я не в полной мере оценивал вашу виртуозность.
- Что?
Объяснять Питт не стал. Ощутил удовлетворенность, но победа получилась жалкой, и он это знал. Душу она не согрела.
- Как я понимаю, Луиза Граббе не была единственной… просто ты хочешь дать мне только одно имя. - Питт вернулся к главному для себя.
- Я же говорил вам, инспектор, Макс Бертон меня не интересовал. - Лицо Амброза вновь стало бесстрастным. - Я не следил, кто к нему приходит, а кто уходит. С какой стати? У меня постоянные клиенты, и дела идут прекрасно. Естественно, кое-кому он мешал, отнимая их долю в бизнесе. На вашем месте я бы поинтересовался Долтонами. Они работают в дешевом сегменте. Смею сказать, у них была причина обижаться на Макса.
Питт мог бы вернуться в полицейский участок и узнать все необходимое о Долтонах, но не хотел терять времени. Понимал, что его гордость переживет.
- Где их искать?
Улыбка, изогнувшая губы Амброза, говорила о том, что ему нравится просвещать полицейского.
- Кроссгейт-стрит. Действительно, инспектор, что бы вы без меня делали?
- Спросил бы кого-нибудь еще, - ответил Питт. - Тебе лучше не искушать меня, Амброз. Не будь Девилз-акр такой выгребной ямой, я бы склонился к тому, чтобы уменьшить на один число борделей. - Он оглядел комнату со светлыми обоями. - Но что от этого изменится? Ты когда-нибудь читал о подвигах Геркулеса?
Амброз знал, что его оскорбляют, прямо и завуалированно. Его это возмущало, но что он мог поделать.
- Нет, похоже, не читал. - Питт сам ответил на свой вопрос. - Посмотри тот, где про авгиевы конюшни. Мы могли бы запрудить Темзу!
- Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, - фыркнул Амброз. - Может, вам лучше заняться своей работой? Мне представляется, что вы не настолько продвинулись в расследовании, чтобы стоять здесь и попусту тратить свое время… и мое тоже.
Правда колола глаза. После того как убили Губерта Пинчина и Берти Эстли, мотив убийства Макса становился все менее важным.
- Сэр Бертрам Эстли когда-нибудь был твоим клиентом? - спросил Питт уже с порога.
Амброз вскинул узкие брови.
- Честное слово, инспектор, неужели вы думаете, что я спрашиваю у джентльменов их имена и фамилии?
- Нет, я не думаю, что ты спрашиваешь, Амброз, - ровным голосом ответил Питт, - но у меня есть ощущение, что ты их знаешь.
Меркатт улыбнулся. В определенном смысле инспектор признавал его компетенцию и профессиональный опыт. На мгновение на его лице отразилась нерешительность, потом исчезла.
- Ни Бертрам Эстли, ни доктор Пинчин. - Улыбка стала шире. - Извините.
Питт ему поверил. Нерешительность, по мнению Томаса, говорила о том, что он выбирал, то ли сказать правду, то ли приврать насчет обширности своей клиентуры, доказывая, что конкуренция Макса не пугала его.
- Значит, к тебе они не заглядывали. - Питт еще раз оглядел гостиную и чуть усмехнулся. - Да… пожалуй, не заглядывали. - И он закрыл за собой дверь, отсекая горячие глаза Амброза и внезапно вспыхнувшую на его лице злость.
На Кроссгейт-стрит, грязной и продуваемой холодным ветром, Томас без труда нашел заведение Долтонов. Его провели в большую, веселенькую гостиную, где преобладали красные и розовые цвета, а в камине пылал огонь, хотя время только-только перевалило за полдень. Вероятно, Долтоны принимали клиентов круглосуточно. Он не ощутил затхлого, едкого запаха публичных домов, свойственного им в свободные от работы часы. Вероятно, здесь держали горничных, как и в любом городском доме.
Его встретила полная круглолицая деваха, достаточно ординарная, со здоровым цветом лица, словно недавно приехавшая из деревни. Питт почувствовал укол жалости: она могла бы найти себе занятие и получше. Но, с другой стороны, получив место в публичном доме, с крышей над головой и регулярными завтраками, обедами и ужинами, она оказалась куда в лучшем положении, чем многие женщины, бродившие по улицам в поисках любого мужчины, который купит тело, чтобы оплатить еду для ее ребенка и одежду, прикрывающую спину.
Инспектор заговорил первым, прежде чем она успела предложить ему свои услуги.
- Я из полиции. Хочу побеседовать с мистером Долтоном. Возможно, он располагает нужными мне сведениями.
- Мистером… ох! - Она все поняла и заулыбалась. - Вы говорите про мисс Долтон. Мне пригласить мисс Мэри или мисс Викторию, сэр? Хотя у меня нет уверенности, что они захотят встречаться с полицией!
- Мисс… - Томасу и в голову не приходило, что публичным домом заведуют женщины, хотя он не мог понять, почему. В убранстве гостиной чувствовалась женская рука, и выглядела она куда более уютной, чем у Макса или Амброза Меркатта. Он находил, что эта гостиная гораздо ближе к семейной, хотя не мог объяснить, как такое могло быть.
- Можешь позвать любую мисс Долтон, - ответил он. - И я настаиваю на встрече. Речь идет об убийстве. Если они меня вынудят, я вернусь с другими полицейскими, и тогда уж не знаю, чем все закончится. Не думаю, что кому-то этого хочется. Заведение обязательно понесет урон.
На лице девушки отразилось удивление. Она по-прежнему улыбалась, говорила вежливо, но чувствовалось, что его слова ее как-то задели.
- Если вы подождете здесь…
Она упорхнула, и Питт, конечно же, огорчился. Не следовало ему вести себя так грубо, но теперь он уже ничего не мог изменить.
Буквально через минуту в гостиную вошла другая женщина, постарше, лет тридцати с небольшим, с высокой грудью, симпатичным, но бесстрастным лицом и россыпью веснушек на коже, в простеньком, цвета лаванды, платье с высоким воротником и, насколько мог видеть Питт, совершенно без косметики.
- Я Виктория Долтон, - представилась она. - Вайолет говорит, что вы из полиции и желаете поговорить со мной. Не соблаговолите пройти в другую гостиную, в дальней части дома? Вайолет принесет нам чай.
Остро ощущая абсурдность ситуации, чувствуя, что где-то просчитался, Томас молча последовал за стройной, фигуристой Викторией в большой красно-розовый холл с диванами и креслами, а потом - по коридору, который привел их в маленькую, еще более уютную гостиную, где тоже пылал камин. Откуда-то сверху донесся радостный вскрик и веселый женский смех. Мужских голосов он не услышал. Вероятно, две женщины делились подробностями своих похождений, а не обслуживали клиентов.
Виктория Долтон села на большой зеленый диван и предложила Питту расположиться на таком же, напротив нее. Затем сложила руки на коленях и выжидающе посмотрела на него.
- Так чего вы от нас хотите?
Питт несколько растерялся: она держалась так сдержанно, разительно отличаясь от Макса, каким он представлял его себе, или Амброза Меркатта. Да и сам дом более всего напоминал жилище какого-нибудь представителя среднего класса - удобный, с семейной атмосферой. Язык не поворачивался назвать его борделем, что казалось нелепым.
- Я расследую убийство, мадам, - начал он совсем не так, как намеревался. Каким-то образом рядом с ней он чувствовал себя не в своей тарелке. - Если на то пошло, три убийства.
- Как неприятно, - эти слова она произнесла так, будто он пожаловался на погоду, и при этом продолжала смотреть на него чистыми, искренними глазами, как послушный ребенок, ожидая продолжения.
Это сбивало с толку. То ли она не поняла его, то ли воспринимала убийства повседневным явлением, и они совершенно ее не шокировали. Встретившись со взглядом ее серых глаз, Питт решил, что второе предположение более верное.
Вайолет принесла чай, поставила поднос на столик и вышла. Виктория наполнила две чашки, одну протянула ему. Он принял ее со словами благодарности и начал снова:
- Первым убили Макса Бертона. Он держал дом на Джордж-стрит. Вероятно, вы знали его?
- Разумеется, - кивнула она. - Нам известно, что его убили.
- Он хорошо знал свое дело? - Почему допрос давался ему с таким трудом? Причина состояла в том, что Виктория отгородилась крепостной стеной и, в отличие от Амброза Меркатта, не отбивалась от него.
- Да, - ответила она, - его талант не вызывал сомнений. - И тут на ее лице проступила злость, впервые она дала эмоциональную реакцию. Уголки полных губ опустились, но у Питта сложилось ощущение, что он не обидел ее лично; просто она неодобрительно относилась к тому, что делал Макс.
- Амброз Меркатт говорит, что он использовал высокородных женщин в своем заведении на Джордж-стрит, - продолжил Питт.
Виктория чуть улыбнулась.
- Да, Амброз Меркатт мог вам это сказать.
- Это правда?
- Да, конечно. Ума Максу хватало. Женщин влекло к нему, знаете ли. И есть определенная прослойка женщин, рожденных в хороших семьях, ничем не занятых, вышедших по расчету за ни на что не годных мужей, зачастую гораздо старше по возрасту, бесполезных в спальне, лишенных как страсти, так и воображения, которых душит скука. Макс находил к ним подход. Сначала начинался роман с ним, потом он подкладывал их под других. За таких проституток он получал самую высокую цену.
Она рассуждала об этом, как купец - о своих товарах и рыночной политике.
- Он переманил к себе кого-то из ваших клиентов? - столь же прямо спросил Томас.
Виктория ответила без запинки.
- Только считаных. Мы берем опытом, необычность - это не про нас. Большинство этих высокородных женщин жаждет приключений, ими движет потребность… - она замолчала, нахмурилась, - …изгнать скуку, а желания доставить мужчине наслаждение у них нет. Хорошую проститутку отличают юмор и отзывчивость; опять же она не задает никаких вопросов. - Виктория вновь улыбнулась. - И практики у нее куда больше.
Она воспринимала проституцию, как обычную работу. Сам процесс стал частью ее повседневной жизни и не вызывал у нее никаких эмоций. Ей не оставалось ничего другого, как знать свое дело. Иначе она не выжила бы.
- А что вы скажете насчет Амброза Меркатта? - Питт двинулся в другом направлении.
- О да, Амброз пострадал, - ответила она. - Он обслуживает ту же категорию клиентов: пресытившихся джентльменов, которые хотят чего-то новенького, чтобы разжечь их воображение, и они готовы за это заплатить.
Теперь на лице бандерши отражалось неприкрытое презрение. Глазу сузились, и в их блеске, возможно, проступала ненависть, но к кому именно, Питт сказать не мог. Возможно, к этим богатым, избалованным женщинам, располагавшим и деньгами, и свободным временем, которые становились проститутками от скуки, полагая это развлечением, тогда как ее женщины делали это, чтобы выжить. Возможно, к Амброзу, потому что он сводил их с мужчинами. А может, к мужчинам, благодаря деньгам которых все и происходило.
Виктория все-таки ненавидела Макса за то, что он увел у нее клиентов? Или по какой-то причине, до которой Томас еще не докопался? Могла она сама увлечься Максом? Вполне возможно: молодая прелестница, чьи полные губы говорили о чувственности… Может, убийство Макса - всего лишь месть отвергнутой женщины?
Но в этом случае убийство Губерта Пинчина напрочь лишалось мотива.
- Где он знакомился с этими высокородными женщинами? - спросил Питт, отложив обдумывание возникшей версии на потом. - Не в Акре же?
Эмоции ушли с лица Виктории. Глаза вновь стали спокойными, напоминая серую воду с крошечными льдинками.
- Разумеется, нет. Он ходил в рестораны и театры, где бывают такие женщины, - ответила она. - Он служил лакеем в большом доме, так что знал, как себя вести. Прекрасно выглядел, хорошо одевался. Обладал незаурядным умением находить недовольных жизнью женщин и вычислял тех, кому достанет силы воли или отчаяния, чтобы как-то переменить свою жизнь.
Вновь Питта убеждали, что Макс обладал невероятным талантом и использовал его на полную катушку. Но такой талант, конечно же, нес в себе немалую угрозу.
Что происходило, если женщине надоедало ложиться под мужчин или она чего-то пугалась? Общество на многое могло закрыть глаза, но продажу тела за деньги в Девилз-акр, конечно же, проигнорировать бы не смогло. Существовала огромная дистанция между тем, что прощалось мужчине (при условии, что он не кичился своими подвигами) - и женщине, любой женщине. Сексуальный аппетит полагался частью мужской натуры, он ужасал ханжей, но с ним мирились. На этот счет даже шутили, а большинство с неохотой им восторгалось.
Но, по сложившейся традиции, мужчины предпочитали верить, что женщины устроены по-другому. Только шлюхи получали удовольствие в спальне. Торговля телом считалась грехом, обрекающим душу на вечные муки. И если женщины Макса видели, что их безопасность - их семейное благополучие - под угрозой, что они делали? Макс позволял им спокойно уйти, так же тайно, как они приходили, и стирал их имена из памяти? Или сохранял занесенную над ними дубину?
Поводов для убийства был легион!
Виктория Долтон по-прежнему бесстрастно смотрела на Томаса. И он понятия не имел, много ли его мыслей ей удалось прочитать.
- Вы что-нибудь слышали о докторе Губерте Пинчине? - спросил Питт.
- Его тоже убили, так ведь. - Вопросительные нотки в ее голосе отсутствовали. - Довольно далеко от нас. Нет, не думаю, что мы что-нибудь о нем знаем. - Она замялась. - Во всяком случае, под этим именем. Здесь, как вам известно, люди не всегда называют свои имена и фамилии, - тень презрения все-таки прорвалась в голос.
- Плотный мужчина, с растущим животом. - Питт начал описывать Пинчина, каким видел его во дворе скотобойни, однако, пытаясь представить его живым. - Редеющие рыжеватые волосы, тронутые сединой, широкий, даже приплюснутый нос; рот, который часто улыбался, красное лицо, мешковатая одежда. Он любил сыр "Стилтон" и хорошее вино.
Виктория улыбнулась.
- В Лондоне хватает таких джентльменов, и многие из них - у которых недружелюбные жены, настроенные не подпускать к себе, - рано или поздно прокладывают дорожку сюда.
Она достаточно точно описала Валерию Пинчин. Не приходилось удивляться, если бы Губерт проложил дорожку к дому Виктории Долтон, где бы нашел и смех, и купленное наслаждение, и мягкие подушки, и пухлые груди, и мощные бедра, и умение ублажить.
- Да, я могу себе это представить. - Питт печально вздохнул. - А как насчет сэра Бертрама Эстли, молодого, светловолосого, симпатичного, высокого? - Он забыл узнать про цвет его глаз, но это не имело особого значения. В Лондоне наверняка нашлись бы несколько сотен молодых людей, воспитанных и с деньгами, которые точно соответствовали названным им приметам.
- Имя незнакомое, - спокойно ответила Виктория. - И мы не проявляем излишнего любопытства. Это вредит бизнесу.
Да уж, неоспоримый факт.
Питт все более склонялся к мысли, что имеет дело с безумцем, по каким-то причинам яростно ненавидящим мужчин, - то ли калекой, то ли импотентом, в сторону которого женщины даже и не смотрели. Его это бесило, и, в конце концов, он свихнулся. Он сомневался, что это правильная версия. Но пока не обнаружил никакой связи, даже самой призрачной, между Максом, доктором Пинчином и сэром Бертрамом Эстли.
Возможно, если бы он более плотно занялся похождениями Макса, что-то и удалось бы выявить - какую-нибудь женщину, которая знала их всех… которой они все попользовались. Да… месть мужа-ревнивца - вполне реальный вариант. А если женщину шантажировали? Она могла нанять какого-нибудь головореза, чтобы уничтожить всех, кто знал о ее падении. В Девилз-акр хватало тех, кто сделал бы это за скромное вознаграждение, маленькое в сравнении с теми потерями, которые ждали женщину, если бы ее аморальное поведение выплыло наружу. А если она договаривалась с головорезом, не называя своего имени и не открывая лица, то никакого следа не осталось бы.