Он раз семь прочел мое удостоверение, оглядел меня с ног до головы и медленно спросил:
- По какому делу вы пришли к нам, мистер Марло?
- Меня интересует человек по имени Давери. Он живет через дорогу от доктора Олмора. Ваша дочь была за Олмором замужем. А Лавери как раз тот, кто нашел ее в ту ночь, когда… когда она… умерла.
Я специально запнулся на последнем слове, и они замерли, словно охотничьи собаки над дичью. Грейсон посмотрел на жену, она отрицательно помотала головой.
- Мы бы не хотели говорить на эту тему, - сказал он сразу. - Она причиняет нам боль.
Я помолчал, грустно посмотрел на них и сказал:
- Не могу вас осуждать, тем более заставлять. Мне бы только связаться с человеком, которого вы наняли тогда для расследования.
Они снова посмотрели друг на друга. На этот раз миссис Грейсон головой не мотала.
- Зачем он вам? - спросил Грейсон.
- Сейчас я вам кое-что расскажу.
Не упоминая имени Кингсли, я рассказал им, какое вел дело. Рассказал и про вчерашний инцидент у дома Олмора. Они опять замерли.
- Если я правильно понял, - резко сказал Грейсон, - с мистером Олмором вы не знакомы, и ваши пути не пересекались, но он, тем не менее, вызвал полицейского лейтенанта только потому, что вы стояли у его дома. Так?
- Да. Стоял там около часа. Вернее, стояла моя машина.
- Очень странно, - сказал Грейсон.
- Доктор явно нервничал, - сказал я. - А Дегармо спросил, не наняли ли меня ее родители - имея в виду вас. Такое ощущение, что Олмор не чувствует себя в безопасности.
- В безопасности от чего? - спросил он, не глядя на меня. Он неторопливо разжег трубку, потом концом большого металлического карандаша утрамбовал табак и снова разжег.
Я пожал плечами и не ответил, Он кинул на меня быстрый взгляд и отвернулся. Миссис Грейсон не поднимала глаз, но ноздри у нее раздувались.
- Как он узнал, кто вы такой? - внезапно спросил Грейсон.
- Записал номер машины, позвонил в автоклуб, а потом посмотрел в справочнике. Во всяком случае, я бы поступил именно так, да и он сделал то же, судя по тому, что я видел через окно.
- Значит, полиция работает на него, - сказал Грейсон.
- Не обязательно. Они могли просто допустить ошибку, а теперь не хотят, чтобы это всплыло.
- Ошибку?! - он визгливо хохотнул.
- Ладно, - сказал я. - Хоть тема и больная, но немного свежего воздуха ей не помешает. Вы же считали, что Олмор убил вашу дочь. Не так ли? Поэтому и наняли ищейку… я хочу сказать - детектива.
Миссис Грейсон подняла на меня острые глазки, потом опустила голову и свернула заштопанные носки. Грейсон молчал.
- У вас были против него улики? Или доктор просто вам не по душе? - спросил я.
- Были, - горько заметил Грейсон и продолжал внезапно четким голосом, словно наконец решился выложить все начистоту. - Должны были быть. Нам о них говорили. Но достать их не удалось. Полиция об этом позаботилась.
- Я слышал, они посадили этого человека за вождение машины в пьяном виде. Верно?
- Верно.
- Он вам успел сказать, что знал?
- Нет.
- Мне это не нравится, - сказал я. - Похоже, что он сам не решил, предоставить улики вам или прижать с их помощью доктора.
Грейсон снова посмотрел на жену. Она тихо сказала:
- Мистер Талли произвел на меня хорошее впечатление. Маленький, спокойный, скромный. Я, конечно, понимаю, что могла ошибиться.
- Значит, его зовут Талли, - сказал я. - Среди прочего я надеялся узнать у вас и это имя.
- А что еще вы надеялись узнать? - спросил Грейсон.
- Как найти Талли и… что заронило в вас подозрения. Иначе вы бы его не наняли.
Губы Грейсона тронула вымученная улыбка. Длинным желтым пальцем он поскреб свой скошенный подбородок.
- Наркотики, - сказала миссис Грейсон.
- Именно, - тут же зачастил Грейсон, словно единственное слово жены дало ему зеленый свет. - Доктор специализируется на наркотиках. Нам рассказала об этом дочь. Кстати, в его присутствии. Ему это очень не понравилось.
- Что вы имеете в виду под специализацией на наркотиках, мистер Грейсон?
- Он лечит в основном людей, которые от разгула и пьянства находятся на грани нервного срыва. Им постоянно подавай успокаивающее. Наступает пора, когда добросовестный врач должен прекратить уколы и отправить человека в больницу. Но Олмор этого не делает. Пока пациент жив, не окончательно сошел с ума и платит деньги, он его колет, а если тот станет тяжелым наркоманом, это доктора не тревожит. Занятие, конечно, уголовно наказуемое, но очень прибыльное.
- Еще какое прибыльное, - сказал я. - Золотая жила. А с неким Конди вы не знакомы?
- Нет. Но кто он такой, знаем. Флоренс считала, что как раз Конди и снабжал Олмора наркотиками.
- Скорей всего, - сказал я. - Выписывать слишком много морфия в аптеке опасно. А Лавери вы знали?
- Слышали, но лично не встречались.
- Вам не рриходило в голову, что он мог шантажировать Олмора?
Идея оказалась для него новой. Он почесал макушку, потом провел ладонью по лицу и, опустив руку на острое колено, отрицательно покачал головой.
- Нет. Какие у меня могли быть основания?
- Лавери первым обнаружил тело. То, что показалось подозрительным Талли, вероятно, заметил и он.
- А он что, способен на шантаж?
- Не знаю. Но явных источников дохода у него нет, он нигде не работает, тем не менее ведет светскую жизнь, ухаживает за женщинами.
- Что ж, интересно, - сказал Грейсон. - Также дела проворачиваются очень тонко. Их следы иногда попадаются и в моей работе. Скажем, ничем не обеспеченные, давно просроченные ссуды. Или кто-то, явно не растяпа, вдруг невыгодно для себя помещает капитал. Или не подает в суд за невыплаченный долг, чтобы не привлекать внимания инспекторов. Да мало ли как можно словчить.
Я посмотрел на миссис Грейсон. Ее руки ни на секунду не останавливались. Она уже заштопала не менее дюжины носков. На твердых, костистых ногах мистера Грейсона носки, видно, так и горели.
- А что случилось с Талли? Обвинение, видимо, сфабриковали?
- Никакого сомнения. Его жена очень переживала. Она сказала, что он сидел в баре с полицейским, и тот подсыпал ему в стакан какую-то отраву. Да и полицейская машина уже ждала на противоположной стороне улицы. Его взяли, как только он отъехал. В участке же практически не провели никакого обследования.
- Брать на веру объяснения Талли не стоит. Что еще он мог сказать жене после ареста? Все говорят что-то в этом роде.
- Противно думать, что полицейские бесчестны, - сказал Грейсон. - Но такие фокусы им не впервой. Все про это знают.
- Если они допустили промашку, когда расследовали смерть вашей дочери, то Талли представлял для них явную опасность. Выведи он их на чистую воду, кое-кто слетел бы с работы. Но если бы они решили, что он намерен просто шантажировать доктора, то не суетились бы так. Кстати, где он сейчас? Мне надо выяснить, были ли у него веские улики или он только предполагал, что они существуют.
- Мы не знаем, где он, - сказал Грейсон. - Ему дали шесть месяцев, но срок уже давно вышел.
- А его жена?
Он посмотрел на миссис Грейсон, и та коротко сказала:
- Бей-Сити, Уэстмор-стрит, дом 1618/2, Мы с Юстасом послали ей немного денег, когда она осталась на мели.
Я записал адрес и откинулся на спинку кресла.
- Сегодня утром кто-то застрелил Лавери в ванной, - сказал я.
Пухлые ручки миссис Грейсон замерли по краям корзинки. Грейсон, сидя со старой черной трубкой в руке, открыл рот. Потом тихонечко, словно на похоронах, откашлялся и очень медленно поднес ее к губам.
- Хорошо бы, - сказал он, вынув изо рта трубку и выпуская облачко бледного дыма, - если бы доктор был замешан в этом убийстве.
- Не исключено, что он и замешан, - сказал я. - Живут-то они по соседству. Полиция, правда, считает, что Лавери застрелила жена моего клиента. Когда ее найдут, улик для. обвинения у них будет предостаточно. Но если доктор имеет к убийству какое-то отношение, то причина тут одна - смерть вашей дочери. Поэтому я и пытаюсь разобраться в этом деле.
- Человек, совершивший одно убийство, легко пойдет и на другое, - сказал Грейсон таким тоном, будто долго размышлял над проблемой.
- Может быть, - сказал я. - А что все же послужило, по-вашему, причиной первого убийства?
- С Флоренс не было сладу, - сказал он грустно. - Она была необузданной, трудной. Сумасбродно сорила деньгами, слишком много и слишком громко говорила, все время заводила сомнительные знакомства, в общем, валяла дурака. Такие жены очень, опасны для людей типа доктора Альберта С. Олмора. Но главная причина, мы считаем, не в этом. Правда, Летти?
Он посмотрел на жену, но та, не поднимая глаз, молча воткнула иглу в клубок шерсти, Грейсон вздохнул и продолжал:
- У нас есть основания полагать, что он завел интрижку со своей медсестрой, и Флоренс пригрозила устроить ему большой скандал. Шума он и испугался. Один скандал мог легко перерасти в другой.
- И каким же способом он ее убил? - спросил я.
- С помощью морфия, конечно. Морфий он всегда носил с собой и был большим докой в этом деле. А когда она после укола заснула, он перенес ее в гараж и включил мотор. Вскрытия они не производили. Но если бы и произвели, ничего бы не изменилось - ведь было известно, что он сделал ей на ночь укол.
Я кивнул, а он удовлетворенно откинулся в кресле и снова, проведя ладонью по макушке и по лицу, медленно опустил руку на острое колено. Казалось, он долго размышлял и над этой проблемой.
Я взглянул на супругов. Два пожилых человека сидят в тишине квартиры и спустя полтора года после событий отравляют свою душу ненавистью. Им бы чертовски хотелось, чтобы убийцей Лавери оказался доктор. Они были бы на седьмом небе. Это бы их очень утешило. Я немного помолчал и сказал:
- Вы верите во все это потому, что очень хотите верить. Ваша дочь с тем. же успехом могла самостоятельно покончить с жизнью, а полиция затеяла возню, чтобы, скажем, защитить игорное заведение Конди к оградить доктора от неприятных вопросов на дознании.
- Чепуха! - резко сказал Грейсон. - Он ее явно убил. Она ведь к тому времени крепко спала.
- Вы же точно не знаете. Она могла и сама баловаться наркотиками. Тогда эффект от укола не был бы особенно сильным. Предположим, она проснулась ночью, взглянула на себя в зеркало и увидела чертиков. Такое случается.
- Вы отняли у нас уже достаточно времени, - сказал Грейсон.
Я встал, поблагодарил их ж, сделав пару шагов к двери, спросил:
- После ареста Талли вы больше ничего не предпринимали?
- Обращались к Личу, помощнику окружного прокурора. Ничего не вышло. Он заявил, что у него нет оснований для пересмотра дела. Даже наркотиками не заинтересовался. Однако заведение Конди через месяц прикрыли. Вероятно, благодаря нашему визиту.
- Скорей всего, полицейские из Бей-Сити прикрыли его лишь для отвода глаз. Со всем своим прежним оборудованием оно работает в другом месте. Только вы не знаете - где.
Я снова направился к выходу. Грейсон встал с кресла и зашаркал за мной. Его желтое, лицо порозовело.
- Извините, если нагрубил, - сказал он. - Нам с Летти не мешало бы поменьше думать, о прошлом.
- Да нет, вы были со мной предельно терпеливы, - сказал я. - Кто-нибудь еще, кого мы тут не упоминали, замешан в этом деле?
Он покачал головой и взглянул на жену. Склонив голову набок, та неподвижно сидела с очередным носком, натянутым на деревянное яйцо. Казалось, она к чему-то прислушивается, но только не к нашему разговору.
- Мне рассказали, что вашу дочь укладывала в тот вечер медсестра из приемной Олмора. Это с ней у него была интрижка?
- Обождите-ка, - резко сказала миссис Грейсон. - Мы эту девушку ни разу не видели, но у нее какая-то симпатичная фамилия. Сейчас вспомню. Одну минутку.
Мы дали ей эту минутку.
- Нет, помню только имя… Милдред.
Я глубоко вздохнул и спросил:
- Может быть, Хэвиленд?
Миссис Грейсон радостно улыбнулась и кивнула:
- Ну, конечно, Милдред Хэвиленд. Разве ты не помнишь, Юстас?
Он не помнил. Он выглядел сейчас, как лошадь, которую завели в чужое стойло.
- Какое это имеет значение? - спросил он, открывая дверь.
- Вы сказали, что Талли маленький, - не отставал я. - Значит, он не может быть громилой с нахальными манерами и громким голосом?
- Нет, что вы! - сказала миссис Грейсон. - Мистер Талли среднего роста, в возрасте, с каштановыми волосами и очень тихим голосом. Лицо у него всегда было грустное, озабоченное.
- Видимо, уже предчувствовал, что его ожидает, - сказал я.
Грейсон протянул мне костистую руку. Ощущение у меня было такое, будто я пожал вешалку для полотенец.
- Если вы его заарканите, возвращайтесь к нам со счетом. Я имею в виду Олмора, - сказал он и крепко закусил зубами трубку.
Я сказал, что понимаю, кого он имеет в виду, но счета представлять не буду.
Я пошел по коридору. Лифт был обит красным плюшем, и от него попахивало стариной, как от вдовушек, собравшихся за чаем.
23
На Уэстмор-стрит, на задворках дома побольше, стоял маленький каркасный коттедж. Номера на нем не было, но в двери большего дома слабо светились прорезанные цифры - 1618. К коттеджу вела узкая бетонная дорожка. Я поднялся на крошечное крыльцо, где скучал один-единственный стул, и позвонил.
Звонок забренчал совсем близко. Дверь за сеткой была отворена, но свет внутри не горел.
- В чем дело? - раздался из темноты ворчливый женский голос.
- Мистер Талли дома? - спросил я.
- А вы кто? - голос звучал теперь плоско, монотонно.
- Друг.
Женщина в темноте издала горлом странный, похожий на смешок звук. А может быть, она просто откашлялась.
- Ну? Сколько там на этот раз?
- Это не счет, миссис Талли. Вы ведь миссис Талли?
- Оставьте меня в покое. Уходите. Мистера Талли здесь нет, не было и не будет.
Я прижался носом к сетке и попытался заглянуть внутрь. В комнате смутно вырисовывалась мебель. Контуры кушетки, со стороны которой шел голос, еле-еле виднелись. На ней лежала женщина. Судя по всему, она лежала на спине и, не двигаясь, смотрела в потолок.
- Я больна, - продолжала она. - Неприятностей пришлось хлебнуть предостаточно. Так что не лезьте ко мне. Уходите.
- Я только что разговаривал с Грейсонами, - сказал я.
Наступило короткое молчание. Женщина не шевелилась. Наконец послышался глубокий вздох:
- Даже не слышала о таких.
Я прислонился к косяку и глянул вдоль узкой дорожки на улицу. У противоположного тротуара стояла машина с горящими сигнальными огнями. Кое-где виднелись и другие автомобили.
- Нет, слышали, миссис Талли, - сказал я. - Я сейчас на них работаю. Они все еще не успокоились. А вы? Вас уже ничего не трогает?
- Оставьте меня в покое.
- Мне нужна кое-какая информация. И я ее добуду. Хорошо бы обойтись без скандала. Не получится - добуду со скандалом.
- Еще один фараон? - спросила она.
- Вы же знаете, миссис Талли, что никакой я не фараон. С фараонами Грейсоны не стали бы разговаривать. Позвоните им и проверьте.
- Я же сказала, что не знаю таких. К тому же у меня нет телефона. Прошу вас, уходите. Я больна. Болею уже целый месяц.
- Меня зовут Марло. Филип Марло, частный сыщик из Лос-Анджелеса. Я беседовал с Грейсонами. У меня уже кое-что есть, но мне необходимо поговорить с вашим мужем.
Женщина на кушетке почти неслышно рассмеялась.
- Кое-что есть! Знакомая песня. Боже, до чего знакомая. У него кое-что есть! У Джорджа Талли тоже кое-что было… Когда-то.
- Он сможет вернуть все назад, - сказал я. - Если правильно поведет игру.
- Забудьте про него, - сказала она.
Я снова прислонился к косяку и поскреб подбородок. На улице, где-то рядом с моей машиной, кто-то зажег фонарик. Поди догадайся - зачем. Потом свет выключили.
Бледное пятно, маячившее в изголовье кушетки, дернулось и исчезло. Женщина отвернулась лицом к стене.
- Я устала, - ее голос, бубнивший теперь в стену, звучал глуше. - Чертовски устала. Хватит, мистер. Будьте человеком, уходите.
- Малая толика денег вам не помешает?
- Чувствуете сигарный дым?
Я принюхался, но ничего не почувствовал.
- Нет, - оказал я.
- Они уже здесь были. Торчали целых два часа. Боже, до чего я от вас всех устала. Убирайтесь.
- Послушайте меня, миссис Талли…
Женщина повернулась, и ее лицо снова забелело в темноте. Мне даже показалось, что я вижу глаза.
- Это вы меня послушайте, - перебила она. - Я вас не знаю. И знать не хочу. Мне нечего вам сообщить. Да я бы все равно ничего не сообщила. Тут мой дом. Я здесь живу, если это можно назвать жизнью. Но ничего другого у меня нет. И я желаю лишь тишины и покоя. Отвяжитесь от меня.
- Откройте дверь, - попросил я. - Мы спокойно переговорим, и я покажу…
Она внезапно присела на кушетке, и ее ноги шлепнули об пол. В голосе звенела еле сдерживаемая ярость.
- Если тут же не уберетесь, я завизжу. Считаю до трех. Раз…
- Ладно, - быстро сказал я. - На всякий случай оставляю визитную карточку, чтобы вы не забыли мое имя. Вдруг передумаете.
Я вынул карточку и всунул ее в щель между косяком и сеткой.
- Спокойной ночи, миссис Талли.
Ответа я не получил. Ее глаза, слегка поблескивая во мраке, смотрели в мою сторону. Я спустился с крыльца и по узкой дорожке вышел на улицу.
На противоположной стороне тихонько работала на холостом ходу машина с зажженными сигнальными огнями. Ну и что? Тысячи машин на тысячах улиц работают сейчас на холостом ходу.
Я забрался в "крайслер" и включил зажигание.
24
Уэстмор-стрит тянулась с юга на север по самым бедным районам городка. Я поехал на север. За первым поворотом машину тряхнуло на заброшенной железнодорожной колее, и дорога вошла вдоль городской свалки. За деревянным забором замысловатыми фантастическими грудами дыбились, как после боя, искореженные остовы старых автомобилей, темнели под луной высокие, разделенные проходами штабеля ржавых кузовов, дверок и крыльев.
В зеркале заднего обзора засветились фары. Их свет становился все ярче. Я нажал на газ, достал из кармана ключи и, открыв бардачок, положил на сиденье пистолет.
За свалкой вдоль дороги потянулся кирпичный завод. В дальнем его конце, за пустырем, высилась труба печи для обжига. Дым из нее не шел. Груды темного кирпича, низкое деревянное строение с вывеской и полная глушь - ни единого огонька, ни одного человека.
Машина меня нагоняла. Ночь прорезал низкий вой чуть включенной полицейской сирены. Звук разнесся над пустой площадкой для гольфа справа и дворами завода слева. Я прибавил скорость, но они шли быстрее меня. Внезапно дорогу залил яркий свет красной мигалки.
Полицейская машина вырвалась вперед и стала прижимать меня к обочине. Я резко тормознул, сделал крутой поворот, чуть не зацепив их за бампер, и понесся назад. Сзади завизжали шины, взревел мотор и мигалка снова осветила округу.