- Несправедливость! - ответила Шарлотта, взмахнув рукой. В данном случае мелодрама будет гораздо действеннее рассудительных объяснений. - И мы должны сделать что-то, пока еще не слишком поздно. - Она сознательно включила в "мы" служанку, сразу же сделав ее соучастной к происходящему и заручившись ее искренним содействием. На протяжении следующих трех недель это очень пригодится.
Задрожав от возбуждения, Грейси сдавленно вскрикнула:
- О, мэм!
- Да, - твердо промолвила Шарлотта. Пока энтузиазм девушки еще горяч, нужно перейти к деталям. - Ты помнишь миссис Джером, которая приходила сюда? Да, конечно, помнишь… Хорошо. Так вот, ее мужа посадили в тюрьму за то, что, на мой взгляд, он не совершал, - она не собиралась напускать ненужного тумана, делясь своими сомнениями и подозрениями, - и если мы не установим правду, его повесят.
- Ой, мэм! - Грейси была в ужасе. Миссис Джером была реальным человеком, с которым она встречалась; но в то же время она была героиней, милой и хорошенькой, которую отчаянно требовалось спасти. - Ой, мэм! Так мы ей поможем?
- Да, поможем. Мистер Питт сделает все возможное, разумеется, - однако этого может оказаться недостаточно. Никто не хочет раскрывать свои тайны, а от этого может зависеть жизнь человека - на самом деле даже нескольких человек Нам будут помогать и другие люди. Я собираюсь встретиться с леди Эшворд, и в мое отсутствие ты должна будешь присмотреть за Дэниэлом и мисс Джемаймой. - Шарлотта пригвоздила служанку гипнотизирующим взглядом. - Грейси, я хочу, чтобы ты никому не рассказывала о том, где я и зачем туда отправилась. Я просто поехала в гости, понятно? Если мистер Питт спросит, я просто поехала повидаться с сестрой. Это правда, и ты не должна бояться ее говорить.
- Ой, нет, мэм! - выдохнула Грейси. - Вы просто поехали к сестре… Я никому не скажу ни слова! Можете на меня положиться. Но только будьте осторожны, мэм. Эти убийцы и все прочие преступники, они жутко опасные! Матерь божья, что мы будем делать, если с вами что-то случится?
Шарлотта постаралась сохранить лицо совершенно серьезным.
- Я буду очень осторожна, Грейси, обещаю, - ответила она. - И позабочусь о том, чтобы не оставаться наедине со всякими сомнительными личностями. Я только наведу кое-какие справки, чтобы узнать больше об определенных людях.
- Ой, я никому не скажу ни слова, можете на меня положиться. Обещаю, дома все будет в порядке. Можете ничуть не беспокоиться.
- Спасибо, Грейси. - Шарлотта улыбнулась так очаровательно, как мало кто умел, и оставила Грейси стоять посреди гостиной, широко разинув рот от пугающих мыслей.
Горничная Эмили встретила Шарлотту с удивлением, умело скрытым годами муштры. Все ее чувства проявились лишь в едва заметном поднятии бровей под накрахмаленным чепчиком. Черное платье и отделанный кружевами белый фартук были безукоризненны. На какое-то мгновение Шарлотта пожалела о том, что не может одевать так же свою Грейси, но тотчас же спохватилась, что это было бы крайне непрактично. Грейси не только открывает дверь гостям; у нее много других обязанностей. Ей приходится драить полы, выбивать ковры, чистить каминные решетки, мыть посуду.
Одетые с иголочки горничные остались в другой жизни, о которой Шарлотта лишь сожалела в первые глупые минуты, когда входила вот в такой дом, прежде чем вспоминала, какая скучная и однообразная здесь жизнь, с удушливыми ритуалами, соблюдать которые ей самой удавалось с огромным трудом.
- Доброе утро, миссис Питт, - учтиво приветствовала ее горничная. - Ее светлость еще никого не принимает. Не соблаговолите ли подождать в гостиной, камин разожжен, а я справлюсь у ее светлости, можно ли будет вам отзавтракать с ней, если вы захотите?
- Спасибо. - Шарлотта вскинула подбородок, показывая, что ее нисколько не смущает то, что своим ранним визитом она доставила хозяйке неудобства. Она сама не нарушала никаких правил приличия; она была выше этого и, следовательно, не считала себя связанной подобными ограничениями. И горничная должна это осознать. - Будьте добры, передайте ее светлости, что речь идет о деле крайней важности - и мне необходима ее помощь, чтобы не дать свершиться вопиющей несправедливости. - Это должно было расшевелить Эмили, даже если та лежала в постели.
Горничная широко раскрыла глаза. Вне всякого сомнения, драгоценный камень информации проложит себе путь до комнаты прислуги; и те, у кого хватает духу подслушивать за дверьми, с удовольствием разнесут все услышанное. У Шарлотты мелькнула мысль, не переусердствовала ли она. Вполне возможно, все утро их с Эмили будут донимать разными ненужными сообщениями и назойливыми предложениями приготовить чай.
- Да, мэм, - учащенно дыша от волнения, ответила горничная. - Я незамедлительно доложу ее светлости!
Служанка вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. Затем ее каблуки быстро застучали в коридоре, свидетельствуя о том, что она бежит, подобрав юбки.
Горничная возвратилась минуты через четыре.
- Мэм, будьте добры, пройдите в обеденный зал, где ее светлость завтракает. - Она не оставила места для отказа, даже если бы Шарлотта и собиралась отказаться.
- Благодарю вас, - ответила Шарлотта, проходя мимо служанки: это так приятно, когда перед тобой открывают дверь. Она знала, где находится обеденный зал, и могла обойтись без провожатой.
Эмили сидела за столом. Ее светлые волосы уже были уложены в затейливую прическу; она была в пеньюаре из тафты цвета морской волны, на вид очень изящном и дорогом. Шарлотта тотчас же остро ощутила собственную тусклость; она почувствовала себя мокрым осенним листом рядом с роскошным распустившимся цветком. Возбуждение покинуло ее, и она тяжело опустилась на стул напротив сестры. У нее возникли образы горячей ванны с благовониями, затем она мысленно представила, как почтительная горничная одевает ее в ослепительные мягкие шелка, похожие на крылья бабочек.
- Ну? - нетерпеливо спросила Эмили, разбивая мечты реальностью. - В чем дело? Что случилось? Не молчи же так, держа меня в напряжении! Вот уже несколько месяцев я не слышала ни одного приличного скандала. Мне приносят лишь бесконечные пересуды о любовных связях, которые давно уже были предсказуемы для всех тех, у кого есть глаза. Да и кому какое дело до чужих любовных похождений? Люди говорят о них только потому, что не могут найти ничего более интересного. И на самом деле никто ничего не имеет против - я хочу сказать, никаких пылающих страстей. Все это очень глупая игра. Шарлотта! - Она с силой опустила чашку; хрупкий фарфор звякнул, но, к счастью, не разбился. - Ради всего святого, что стряслось?
Шарлотта взяла себя в руки. В любом случае бабочки живут всего день, от силы два.
- Убийство! - выпалила она.
Мгновенно став серьезной, Эмили села прямо.
- Чаю? - предложила она, протягивая руку за серебряным колокольчиком, стоящим на столе. - Кого убили? Кого-нибудь из тех, кого я знаю?
Тотчас же появилась горничная. Судя по всему, она стояла за дверью. Эмили хмуро посмотрела на нее.
- Гвиннет, пожалуйста, принеси свежего чаю и тостов для миссис Питт.
- Да, мэм.
- Тостов не надо, - поспешно вставила Шарлотта, подумав о том, как будет влезать в шелка, подобные крыльям бабочек.
- Все равно захвати тосты, Гвиннет, - и поторопись, я не хочу, чтобы ты поспела только к обеду. - Эмили подождала, когда за служанкой закроется дверь. - Так кого же убили? - повторила она. - И как? И почему?
- Одного мальчика по имени Артур Уэйбурн, - прямо ответила Шарлотта. - Он захлебнулся в ванне - а почему, я точно не знаю.
Эмили нетерпеливо нахмурилась.
- Что ты имеешь в виду под словом "точно"? То есть ты хочешь сказать "приблизительно"? Шарлотта, ты говоришь какую-то ерунду. Кому могло понадобиться убивать ребенка? Это ведь не какой-то младенец, от которого избавились, чтобы он не мешал. Ты же сказала, что у него есть имя.
- Ну, он уже был далеко не младенцем. Ему было шестнадцать лет.
- Шестнадцать! Шарлотта, ты нарочно меня злишь? Вероятно, произошел несчастный случай. Это Томас решил, что речь идет об убийстве, или же ты все выдумала сама? - Эмили откинулась назад, и в ее взгляде появилось разочарование.
Внезапно вся эта мрачная, печальная история снова обрела реальность.
- Крайне маловероятно, что этот подросток захлебнулся случайно, - ответила Шарлотта, глядя на стол, заставленный изящным фарфором и вазочками с фруктовым джемом и усыпанный крошками. - И, определенно, не сам он спустил свой труп в канализационный люк.
От неожиданности Эмили поперхнулась.
- В канализационный люк? - воскликнула она, кашляя и стуча кулаком себя по груди. - Ты сказала, в канализационный люк?
- Совершенно верно. А до того он подвергался гомосексуальным надругательствам и подхватил одну неприятную болезнь.
- Какой ужас! - Сделав глубокий вдох, Эмили отпила глоток чая. - Что это был за подросток? Я так понимаю, из городских низов, из одного из тех районов…
- Напротив, - перебила сестру Шарлотта. - Он был старшим сыном одного благородного…
В этот момент открылась дверь и вошла горничная с чайником и корзинкой с тостами. Пока она ставила все это на стол, задержавшись на мгновение в надежде на то, что разговор возобновится, обе женщины хранили полное молчание. Наконец, поймав ледяной взгляд Эмили, служанка удалилась, взмахнув юбками.
- Кто? - нетерпеливо спросила Эмили. - Кто это был?
- Это был старший сын одного благородного семейства, - отчетливо проговорила Шарлотта. - Сын сэра Энсти и леди Уэйбурн, с Эксетер-стрит.
Пораженная Эмили уставилась на нее, не обращая внимания на чайник и поднимающийся из него ароматный пар.
- Это же немыслимо! - наконец взорвалась она. - Помилуй Бог, как такое могло случиться?
- У них с братом был наставник, - сказала Шарлотта, начиная с наиболее важных моментов истории. - Можно мне чаю? Некий Морис Джером, весьма неприятный тип, очень холодный и очень чопорный. Он умный и не любит высокомерное отношение богачей с куриными мозгами. Спасибо. - Она взяла чашку, очень легкую, расписанную голубыми и золотыми цветами. - Младший брат, тот, который остался в живых, заявил, что Джером приставал к нему неподобающим образом.
- О господи! - Казалось, чай во рту у Эмили внезапно стал горьким. - Какая грязь! Может быть, все-таки возьмешь тост? Абрикосовый джем очень вкусный. Право, какая мерзость. Если честно, я такие вещи вообще не понимаю. На самом деле я даже не подозревала ни о чем подобном до тех пор, пока случайно не услышала, как кто-то из друзей Джорджа упомянул об одной отвратительной гадости… - Она пододвинула сестре сливочное масло. - Так в чем же загадка? Ты напугала Гвиннет словами о величайшей несправедливости. Скандал налицо, но если только этому негодяю не сойдет с рук его преступление, где же несправедливость? Его судили, и он будет повешен. Как то и должно быть.
Шарлотта решила воздержаться от споров относительно того, следует ли вообще кого-то вешать. Это подождет до другого случая. Она взяла масло.
- Но на самом деле его вина не была доказана! - с жаром произнесла она. - Существует множество других версий, которые до сих пор не были ни доказаны, ни опровергнуты.
Подозрительно прищурившись, Эмили посмотрела на нее.
- Какие, например? Лично мне все ясно.
Шарлотта протянула руку за абрикосовым джемом.
- Разумеется, это очевидно, - отрезала она. - Однако из этого еще не следует, что это правда. Возможно, Артур Уэйбурн не был тем невинным подростком, каким все его считают. Быть может, у него была извращенная связь с двумя другими мальчиками, а те сначала боялись, но затем взбунтовались и убили его.
- Есть хоть какие-нибудь основания так полагать? - Очевидно, ее слова нисколько не убедили Эмили. Шарлотта почувствовала, что интерес сестры стремительно угасает.
- Я рассказала тебе не все, - сказала она, решив испробовать другой подход.
- Ты мне вообще ничего не рассказала! - язвительно заметила Эмили. - Ничего такого, над чем стоит задуматься.
- Я была на судебном заседании, - продолжала Шарлотта. - Я видела свидетелей и слышала все показания.
- Не может быть! - воскликнула Эмили, и ее щеки покраснели от разочарования. Она выпрямилась на чиппендейловском стуле. - Я никогда не бывала в суде!
- Конечно, не бывала, - с легким раздражением заметила Шарлотта. - Благородным дамам там не место.
Эмили предостерегающе прищурилась. Внезапно тема стала слишком захватывающей, чтобы выяснять отношения друг с другом.
Шарлотта поняла намек. В конце концов, ей было нужно содействие сестры; больше того, именно ради этого она и пришла. Она быстро пересказала все, что смогла вспомнить, описав зал заседаний, ассенизатора, нашедшего тело, Энсти Уэйбурна, двух подростков, Эсмонда Вандерли и другого мужчину, дававших показания относительно морального облика Джерома, Альби Фробишера и Абигайль Винтерс. Шарлотта постаралась как можно точнее передать все, что они говорили. Она также попыталась как могла объяснить свои собственные смешанные чувства в отношении самого Джерома и его жены Эжени. В заключение она изложила свою теорию насчет Годфри, Титуса Суинфорда и Артура Уэйбурна.
Эмили долго молча смотрела на нее. Чай остыл; она не обращала на него внимания.
- Понятно, - наконец сказала она. - Теперь мне понятно, что нам ничего не известно - по крайней мере, недостаточно для полной уверенности. Я даже не догадывалась о том, что существуют юноши, которые зарабатывают на жизнь вот таким образом. Это ужасно - бедные существа! Хотя я уже обнаружила, что в высшем обществе гораздо больше разных возмутительных вещей, чем я считала, когда жила у нас дома на Кейтер-стрит. Тогда мы были невероятно наивными. Я нахожу кое-кого из друзей Джорджа отталкивающими. Больше того, я спрашивала у него, почему, во имя всего святого, он с ними общается. Но Джордж просто говорит, что знает их всю свою жизнь, а когда ты уже привык к какому-то человеку, то склонен не замечать его неблаговидные поступки. Они просто один за другим проникают в твое сознание, и ты даже не понимаешь, какие они отвратительные, поскольку у тебя в памяти сохранился образ того человека, каким твой знакомый был в прошлом, и ты уже не можешь оценивать их объективно, - как это было бы в отношении того, с кем ты только что познакомился. Быть может, то же самое случилось и с Джеромом. Его жена не заметила тех значительных перемен, которые с ним произошли. - Подняв брови, Эмили посмотрела на стол, протянула было руку к колокольчику, затем передумала.
- То же самое, возможно, верно в отношении Артура Уэйбурна, - возразила Шарлотта.
- Полагаю, никому не позволили навести справки. - Эмили задумчиво наморщила лоб. - Это объяснимо. Я хочу сказать, что могу себе представить, как семья отнеслась к появлению полиции в доме! Смерть - это уже само по себе достаточно плохо.
- Вот именно! Томас просто не смог продолжать расследование. Дело закрыто.
- Естественно. И через три недели этого наставника повесят.
- Если мы ничего не предпримем.
Нахмурившись, Эмили задумалась.
- Что, например?
- Ну, начнем с того, что нам нужно больше узнать об Артуре. И я хочу поговорить с обоими подростками так, чтобы при этом не присутствовали их отцы. Я бы очень дорого дала за то, чтобы узнать, что они скажут, если их расспросить надлежащим образом.
- Крайне маловероятно, что ты когда-либо это узнаешь. - Эмили была реалисткой. - Чем у этих семей больше того, что скрывать, тем старательнее они позаботятся о том, чтобы на мальчиков не нажимали слишком сильно. К настоящему моменту они уже заучили свои ответы наизусть и не посмеют отойти от них ни на шаг. Они будут слово в слово повторять одно и то же, кто бы их ни спрашивал.
- Не знаю, - возразила Шарлотта. - Если мальчики не будут начеку, возможно, они будут рассказывать как-нибудь иначе. И мы что-нибудь увидим, что-нибудь почувствуем.
- На самом деле ты пришла просить, чтобы я помогла тебе каким-либо образом попасть в дом к Уэйбурнам, - издав смешок, сказала Эмили. - Я помогу - но при одном условии.
Шарлотта все поняла еще до того, как ее сестра успела вымолвить хоть слово.
- Что ты пойдешь со мной. - Она криво усмехнулась. - Разумеется. Ты знакома с Уэйбурнами?
Эмили вздохнула.
- Нет.
Шарлотта почувствовала, как у нее внутри все оборвалось.
- Но я уверена в том, что с ними знакома тетушка Веспасия - или по крайней мере она знает кого-нибудь, кто знаком с ними. Ты же знаешь, приличное общество очень тесное.
Шарлотта снова вспомнила Веспасию, двоюродную тетку Джорджа, с большим теплом. Потом встала из-за стола и с воодушевлением сказала:
- В таком случае нам нужно немедленно отправиться к ней. Она непременно поможет нам, как только узнает, в чем дело.
Эмили также встала.
- Ты собираешься рассказать ей, что этот наставник невиновен? - с сомнением спросила она.
Шарлотта заколебалась. Она отчаянно нуждалась в помощи, но тетя Веспасия, возможно, откажется вторгаться в жизнь скорбящего семейства, навязывая двух дотошных сестер, жаждущих выяснять нелицеприятные тайны, если не будет сама уверена в том, что вот-вот свершится вопиющая несправедливость. С другой стороны, вспоминая тетушку Веспасию, Шарлотта поняла, что лгать ей будет невозможно и хуже чем бессмысленно.
- Нет. - Она покачала головой. - Нет, я расскажу тете Веспасии, что может свершиться большая несправедливость, только и всего. Для нее этого будет достаточно.
- А я не уверена, что тетушка Веспасия будет сражаться за правду исключительно ради одной правды, - ответила Эмили. - От нее также не укроются все слабые стороны. Ты же знаешь, она чрезвычайно практичная. - Улыбнувшись, молодая леди наконец позвонила в колокольчик, позволив Гвиннет убрать со стола. - Но, разумеется, в противном случае тетушка Веспасия ни за что бы не смогла выжить в свете на протяжении семидесяти с лишним лет. Хочешь одолжить приличное платье? Полагаю, нам нужно отправиться немедленно, если это можно устроить. Терять времени нельзя. И, кстати, лучше предоставь мне объясняться с тетей Веспасией. Ты обязательно о чем-нибудь проговоришься и напугаешь ее до смерти. Такие люди, как она, ничего не знают о твоих отвратительных трущобах и мальчиках-проститутках с их болезнями и извращениями. У тебя никогда не получалось сказать что-нибудь одно, не вывалив следом и все остальное.
Эмили первой направилась к двери и в коридор, буквально споткнувшись о Гвиннет, стоявшей за дверью с подносом в руке. Не обращая на нее внимания, Эмили направилась к лестнице.
- У меня есть одно темно-красное платье, которое, вероятно, на тебе все равно будет смотреться лучше, чем на мне. Мне такой цвет не идет - он делает меня чересчур бледной.
Шарлотта не посчитала нужным спорить - ни по поводу платья, ни по поводу довольно бесцеремонного замечания сестры; она не могла себе это позволить, к тому же Эмили, вероятно, была права.
Платье оказалось слишком нарядным для женщины, собирающейся отправиться в гости к семье, совсем недавно перенесшей большое горе. Эмили оглядела сестру с ног до головы, поджав губы, но Шарлотта была настолько довольна своим отражением в зеркале, что решила оставить платье; так сногсшибательно она не выглядела с того ужасного вечера в музыкальном салоне - ей хотелось надеяться, что Эмили начисто все забыла.