Сомерсет Карлайл удивился, принимая гостий. Судя по всему, Эмили предусмотрительно предупредила о визите, и он был дома, заблаговременно разведя в камине огонь и приготовив горячий шоколад. Кабинет был завален бумагами, а в самом уютном кресле растянулся поджарый черный кот, беспечно моргая топазовыми глазами. Похоже, у кота не было никакого желания освобождать кресло, даже когда Эмили едва не уселась на него. Он просто позволил, чтобы его отодвинули в сторону, после чего снова улегся, но уже у Эмили на коленях. Карлайл настолько привык к выходкам своего любимца, что даже не обратил на него внимание.
Шарлотта устроилась в кресле у камина, решительно настроенная не дать сестре завладеть разговором.
- Альби Фробишер был убит, - сразу перешла она к делу, не дав Эмили приблизиться к этой трагедии деликатно. - Он был задушен и сброшен в реку. И теперь больше уже не удастся допросить его и узнать, не изменил ли он свои показания. Но Эмили верно заметила - нужно было быть справедливой, чтобы не выставить себя в дураках, - что смерть Альби может стать великолепным инструментом, которым мы вызовем сочувствие влиятельных людей.
На лице Карлайла появилось отвращение, а также не свойственный ему гнев.
- Джерому от этого мало проку, - проворчал он. - К сожалению, таких людей, как Альби Фробишер, убивают по самым разным причинам, в большинстве своем очевидным, чтобы можно было предположить связь с какими-то конкретными событиями.
- Девушка-проститутка тоже исчезла, - продолжала Шарлотта. - Абигайль Винтерс. Она исчезла, поэтому и ее также нельзя расспросить. Но Томас сказал, что, на его взгляд, ни Джером, ни Артур Уэйбурн никогда не бывали там, у нее в комнате, поскольку у дверей постоянно караулит старуха, которая придирчиво проверяет всех входящих, собирая с них мзду. Старуха не видела их ни разу, как и остальные девочки.
Эмили с отвращением скривила рот, мысленно представляя подобное заведение, и, протянув руку, погладила черного кота.
- Если кто-нибудь задумает что-то нечистое, на то есть сводница у входа и несколько крепких ребят поблизости, - согласился Карлайл. - Все это является частью взаимного соглашения. Чтобы тайком проводить к себе клиентов, девочка должна быть очень хитрой и изворотливой - и храброй. Или глупой!
- Нам нужно больше фактов. - Эмили не собиралась терпеть, чтобы ее исключали из разговора. - Вы можете рассказать нам, как порядочная девушка в конце концов оказывается на улице, в подобном заведении? Если мы хотим поднять людей, нам нужно рассказывать им о тех, кто будет вызывать сострадание, а не просто о выходцах из Блюгейт-филдс или Сент-Джайлса, которые в представлении большинства не заслуживают ничего лучшего.
- Разумеется. - Повернувшись к письменному столу, Карлайл порылся в папках и бумагах и наконец нашел то, что искал. - Вот расценки оплаты труда на спичечных и мебельных фабриках, а также фотографии некроза челюсти, к которому приводит работа с фосфором. Вот расценки на штопку рубашек и перекрой старой одежды. Вот условия поступления в работный дом, а вот описание внутренних порядков. А вот крайне неудачный закон касательно детей. Не забывайте, что многие женщины оказываются на улице, так как им нужно заботиться о детях, причем вовсе необязательно внебрачных. Среди них есть немало вдов, других бросили мужья - или ради другой женщины, или просто чтобы уклониться от ответственности.
Эмили взяла у него бумаги, а Шарлотта, подсев к ней, стала читать через плечо. Черный кот вальяжно растянулся, царапая когтями подлокотники кресла и выдирая из них нити, затем снова свернулся в клубок и, вздохнув, задремал.
- Мы можем забрать это с собой? - спросила Эмили. - Я хочу заучить все наизусть.
- Конечно, - сказал Карлайл.
Разлив шоколад, он предложил его дамам. По усмешке на его лице чувствовалось, что от него не укрылась ирония положения: вот они сидят перед жарким камином, в этой бесконечно уютной комнате, с великолепным пейзажем работы фламандских живописцев на стене, попивают горячий шоколад и обсуждают безысходную нищету.
Словно прочитав мысли Шарлотты, Карлайл повернулся к ней.
- Вы должны использовать свою возможность и убедить как можно больше людей. Мы сможем что-либо изменить только в том случае, если отношение общества к детской проституции станет категорически осуждающим, и тогда она отомрет сама собой. Конечно, искоренить ее полностью нам не удастся, как и любой другой порок, но в наших силах существенно его ограничить.
- И мы сделаем это! - воскликнула Эмили с таким жаром, какого Шарлотта раньше за ней не замечала. - Я позабочусь о том, чтобы все знатные женщины Лондона прониклись к этому пороку таким отвращением, что ни один мужчина с амбициями не посмел бы ему предаваться. Пусть мы не имеем права голоса и не можем проводить законы через парламент, но мы, несомненно, определяем законы высшего света, и в наших силах заморозить до смерти того, кто посмеет регулярно их нарушать, обещаю!
Карлайл улыбнулся.
- Не сомневаюсь в этом, - сказал он. - Я всегда высоко ценил мощь общественного осуждения, просвещенного и непросвещенного.
Встав, Эмили аккуратно переложила кота в углубление, оставшееся на кресле после нее. Кот повернулся, устраиваясь удобнее.
- Я собираюсь поставить в известность общественность. - Сложив бумаги, она убрала их в свой вышитый ридикюль. - А теперь мы отправляемся в Дептфорд осматривать труп. Шарлотта, ты готова? Огромное вам спасибо, мистер Карлайл.
Найти дептфордский полицейский участок оказалось совсем непросто. Как и следовало ожидать, ни лакей, ни кучер Эмили не были знакомы с этим районом; экипаж несколько раз сворачивал не туда на совершенно одинаковых с виду перекрестках, пока наконец не остановился перед входом.
Внутри дам встретила пузатая печка, а за письменным столом составлял доклад тот же самый констебль, с эмалированной кружкой дымящегося чая у локтя. Он изумился, увидев Эмили в изящном зеленом платье и шляпке с перьями, и хотя Питта он знал, Шарлотту видел впервые. Какое-то мгновение он в растерянности не находил слов.
- Доброе утро, констебль, - учтиво поздоровалась Эмили.
Вздрогнув, полицейский вскочил и вытянулся по швам. По крайней мере в этом он был прав: неприлично сидеть в присутствии знатных дам.
- Доброе утро, мэм. - Констебль перевел взгляд на Шарлотту. - Здравствуйте, мэм. Дамы, вы заблудились? Я могу вам помочь?
- Нет, спасибо, мы не заблудились, - кратко сказала Эмили, одарив констебля такой ослепительной улыбкой, что тот снова полностью растерялся. - Я леди Эшворд, а это моя сестра миссис Питт. Не сомневаюсь, вы знакомы с инспектором Питтом? Очень хорошо, разумеется, вы с ним знакомы. Но, возможно, вам не известно, что в настоящий момент крепнет убеждение в необходимости реформ, в особенности в вопросе привлечения детей и подростков к проституции.
Констебль побелел как полотно, услышав от благородной дамы такое вульгарное слово, хотя от других людей ему приходилось слышать и гораздо более крепкие выражения.
Однако Эмили не дала ему времени возразить или даже просто задуматься.
- Убеждение крепнет, - повторила она. - Но для этого, разумеется, необходимо определенное количество достоверной информации. Я знаю, что вчера из реки выловили юношу-проститутку. Мне бы хотелось на него взглянуть.
На лице констебля не осталось ни кровинки.
- Это невозможно, мэм! Он мертв!
- Совершенно верно, - сказала Эмили. - Будьте любезны, покажите его.
- Не могу. Это ужасное зрелище, мэм, просто ужасное! Вы даже не представляете себе, что это такое, иначе вы бы не спрашивали. Это зрелище не для дам, и уж тем более не для таких благородных леди, как вы!
Эмили открыла было рот, чтобы возразить, но Шарлотта почувствовала, что, если она не вмешается, инициатива выскользнет у них из рук.
- Разумеется, зрелище это ужасное, - согласилась она, добавляя свою улыбку к улыбке сестры. - И мы очень признательны вам за то, что вы заботитесь о наших чувствах. Но нам уже приходилось видеть смерть, констебль. И чтобы вести борьбу за реформы, мы должны показывать всем, насколько все это отвратительно. На самом деле, до тех пор пока люди будут обманывать себя, считая всё не заслуживающим внимания, они не будут предпринимать никаких шагов. Вы согласны?
- Ну… ну, если поставить вопрос так, мэм… но я не могу показать вам подобные ужасы. Бедняга мертв - совсем мертв!
- Чепуха! - решительно заявила Эмили. - Холод ужасный. Нам уже приходилось видеть трупы в гораздо более худшем состоянии, чем этот. Как-то раз миссис Питт нашла труп месячной давности, наполовину обгоревший и кишащий червями.
Услышав это заявление, констебль лишился дара речи. Он уставился на Шарлотту так, словно та прямо у него перед глазами с помощью какого-то трюка получила этот омерзительный труп из ничего.
- Так что будьте добры, проводите нас к несчастному Альби, - не допускающим возражений тоном сказала Эмили. - Вы ведь не отправили тело в Блюгейт-филдс, так?
- О нет, мэм. Нам пришло сообщение, что оно им все-таки не нужно. И раз выловили его из реки здесь, у нас есть полное право оставить его себе.
- В таком случае идем. - Эмили решительно направилась к единственной двери, и Шарлотта последовала за ней, надеясь на то, что констебль не перегородит им дорогу.
- Я должен спросить у сержанта, - беспомощно пробормотал констебль. - Он наверху. Я сейчас поднимусь и спрошу у него, можно ли вам осмотреть труп…
Для него это была возможность переложить все на кого-то другого. Ему приходилось сталкиваться с самыми разными людьми, входящими в эту дверь, от пьяниц до перепуганных до смерти девушек и просто шутников, но это было хуже всего. Констебль сразу понял, что перед ним благородные дамы; хоть он и работал в Дептфорде, класс он видел с первого взгляда.
- У меня и в мыслях не было навлекать на вас неприятности, - сказала Эмили. - Как и на вашего сержанта. Это займет всего одну минуту. Будьте любезны, проводите нас. Нам бы не хотелось осмотреть не тот труп.
- Господи, да труп у нас всего один!
Нырнув в дверь вслед за дамами, он поспешил за ними туда, где день назад побывал Питт, в маленькое холодное помещение со столом, накрытым простыней.
Уверенно подойдя к столу, Эмили сдернула простыню. Посмотрев на окоченевший, мертвенно-бледный, раздутый труп, она на какое-то мгновение стала такой же белой, как и он; затем, сделав над собой невероятное усилие, взяла себя в руки и продержалась столько времени, сколько понадобилось Шарлотте, чтобы осмотреть труп, однако при этом она не смогла вымолвить ни слова.
Шарлотта увидела голову и плечи, в которых больше не было почти ничего от прежнего Альби. Смерть и вода отняли у него весь тот гнев, который делал его неповторимым. Глядя сейчас на это безжизненное тело, Шарлотта поняла, какую же большую часть в характере Альби играла воля к борьбе. То, что осталось, напоминало голый, пустой дом, из которого жильцы забрали все то, что обозначало их присутствие.
- Накрой его, - тихо сказала Шарлотта сестре.
Они прошли мимо констебля, держась за руки, стараясь не смотреть на него, чтобы он не увидел, насколько это зрелище потрясло их, отняв уверенность в себе.
Констебль был человеком тактичным, и если он и заметил что-либо, то ни словом не обмолвился об этом.
- Спасибо, - сказала Эмили у входной двери. - Вы были очень любезны.
- Да, большое вам спасибо, - подхватила Шарлотта, изо всех сил постаравшись улыбнуться; это у нее не получилось, но констебль великодушно принял попытку за само действие.
- Всегда к вашим услугам, мэм, - ответил он. - Надеюсь, вы остались довольны, - добавил он, не зная, что еще сказать.
Усевшись в экипаж, Эмили молча позволила лакею укутать им с сестрой ноги пледом.
- Куда прикажете ехать, миледи? - бесстрастным тоном спросил лакей. После дептфордского полицейского участка его уже ничто не смогло бы удивить.
- Сколько сейчас времени? - спросила Эмили.
- Чуть позже полудня, миледи.
- Значит, ехать к Калланте Суинфорд еще слишком рано. Надо придумать, чем заняться.
- Как вы смотрите на то, чтобы пообедать, миледи? - Лакей постарался скрыть, что именно это больше всего волновало его в настоящий момент. Разумеется, он только что не рассматривал выловленный из воды труп.
Вскинув голову, Эмили сглотнула подступивший к горлу комок.
- Великолепная мысль. Будь добр, Джон, найди нам какое-нибудь приличное заведение. Не знаю, где такое может быть, но должен же быть какой-нибудь ресторан, в котором обслуживают дам.
- Да, миледи. Не сомневаюсь в этом. - Закрыв дверцу, лакей отправился к кучеру и с гордостью заявил, что ему удалось обеспечить обед; при этом выражение его лица красноречиво говорило, что он думает по поводу всего этого.
- О господи! - Как только дверца закрылась, Эмили откинулась на обтянутую тканью спинку сиденья. - И как только Томас это выносит? Почему процессы рождения и смерти должны быть такими жуткими? Они опускают человека до таких низменных пределов, когда уже не остается места для мыслей о духовном! - Она снова сглотнула подкативший к горлу клубок. - Бедняга… Мне нужно верить в Бога, в каком бы то ни было виде. Было бы невыносимо считать, что есть лишь это - только родиться, жить и умереть, и ничего до или после. Все это слишком убого и отвратительно. Вроде крайне неудачной шутки.
- Ничего смешного тут нет, - мрачно заметила Шарлотта.
- А в безвкусных шутках и нет ничего смешного! - отрезала Эмили. - Меня сейчас тошнит от одной только мысли о еде, но я определенно не намереваюсь показывать это Джону. Мы что-нибудь закажем, и, разумеется, есть мы будем отдельно. Пожалуйста, постарайся сделать так, чтобы Джон ничего не заподозрил. Он мой лакей, и мне предстоит жить с ним под одной крышей - не говоря уж о том, что он может рассказать остальным слугам.
- Я сделаю все, что в моих силах, - заверила сестру Шарлотта. - И, определенно, Альби наше воздержание ничем не поможет. - Ей довелось видеть гораздо больше боли и насилия, чем Эмили, укрытой защитным коконом Парагон-уок и мира Эшвордов. - И, конечно, Бог существует, и рай тоже, скорее всего. И мне очень хочется верить, что ад также существует. У меня есть огромное желание увидеть в нем кое-кого!
- Ад для грешников? - язвительно заметила Эмили, уязвленная внешней выдержкой сестры. - Как это по-пуритански!
- Нет - ад для равнодушных, - поправила ее Шарлотта. - С грешниками господь волен поступать так, как ему заблагорассудится. Я хочу увидеть в адском пламени тех, кому все равно, черт побери!
Эмили плотнее укуталась в плед.
- Я помогу, - предложила она.
Калланта Суинфорд нисколько не удивилась, увидев их; больше того, весь этикет дневных визитов был отброшен в сторону. Не было и в помине обмена пустыми вежливыми замечаниями. Вместо этого гостий тотчас же проводили в гостиную для чая и серьезного разговора.
Эмили без лишних слов сразу же перешла к откровенному описанию условий труда в работных домах и мастерских, подробности которых они с Шарлоттой узнали от Сомерсета Карлайла. Сестры с удовлетворением отметили, с какой болью Калланта смотрела на открывшийся перед ней бескрайний мир страданий и нищеты, о существовании которого она даже не подозревала.
Вскоре к ним присоединились другие дамы, и ужасные факты были озвучены вновь, теперь уже самой Каллантой, в то время как Эмили с Шарлоттой лишь подтверждали то, что она говорит правду. Когда сестры собрались уезжать, уже ближе к вечеру, им было отрадно сознавать, что несколько знатных дам, состоятельных и имеющих положение в обществе, искренне озаботились этой проблемой. И сама Калланта уже не могла запросто выбросить из своих мыслей то, каким надругательствам подвергаются подростки вроде Альби.
В то время как Шарлотта была поглощена непримиримой борьбой с детской проституцией в целом, стремясь повлиять на тех, кто определял общественное мнение, Питт по-прежнему был сосредоточен на убийстве Альби.
Этельстан загрузил его делом о мошенничестве; речь шла о многих тысячах фунтов, которые на протяжении нескольких лет были похищены у одной крупной компании. Нескончаемые проверки двойной бухгалтерии, расписок и счетов, допросы бесчисленных перепуганных изворотливых клерков были Питту своеобразным наказанием за то, что он причинил столько хлопот в деле Джерома.
Тело Альби так и осталось в Дептфорде, поэтому Питту было не с чем работать. Делом по-прежнему занималась дептфордская полиция - если им вообще кто-то занимался. Но даже чтобы выяснить такую мелочь, инспектору пришлось самому съездить в Дептфорд в свое свободное время, после того как он закончил все дела, связанные с расследованием мошенничества. Проводить расспросы нужно было предельно осторожно, чтобы о них не прознал суперинтендант.
Стоял тот черный вечер после одного из тех унылых, беспросветных дней, когда в каминах совсем нет тяги, потому что воздух слишком тяжелый, и в любой момент небо грозит пролиться дождем из свинцово-серых туч, протянувшихся над самыми крышами и поглотивших горизонт. Газовые светильники неуютно мерцали, не в силах рассеять сплошной мрак, а ветер, дующий с реки, приносил запах прилива. На камнях брусчатки блестела тонкая наледь; двуколка, которую поймал Питт, быстро летела вперед, а возница сотрясался в непрестанных приступах хриплого кашля.
Извозчик остановился перед полицейским участком Дептфорда, и у Питта не хватило духа попросить его подождать, хоть он и понимал, что пробудет здесь, скорее всего, недолго. Ни человека, ни зверя нельзя было просить стоять без дела на этой мрачной улице, пронизываемой ветром. Холод мог убить лошадь, разгоряченную бегом; вознице, чей заработок зависел от животного, пришлось бы ездить кругами, не получая выручки, а просто чтобы не дать поту застынуть, от чего лошадь могла бы замерзнуть.
- Всего хорошего, сэр. - Коснувшись поля шляпы, извозчик тронулся в темноту и полностью скрылся из виду еще до того, как доехал до третьего фонарного столба.
- Счастливо.
Развернувшись, Питт поспешил под защиту стен участка, к слабому теплу пузатой печки. На этот раз дежурил другой констебль, но на столе рядом с его локтем стояла неизменная кружка чая. Назвав себя, инспектор сказал, что уже приходил сюда, чтобы опознать труп Альби.
- Здравствуйте, мистер Питт, - весело приветствовал его констебль. - Что вы хотите от нас сегодня, сэр? Боюсь, новых трупов, которые заинтересовали бы вас, у нас больше нет.
- Новых мне не нужно, спасибо, - ответил Питт. - Я и этот-то не получил. Просто хочу узнать, как продвигается расследование. Поскольку я знал этого человека, я могу чем-нибудь помочь.
- Тогда вам лучше переговорить с сержантом Уиттлом, сэр. Дело ведет он, какое оно есть. Хотя, если честно, не думаю, что у нас есть надежда узнать, кто это сделал. Вы сами понимаете, мистер Питт, таких бедолаг убивают каждый день, по той или иной причине.
- Значит, через вас их проходит много? - спросил Питт, чтобы поддержать разговор. Он оперся о стол, показывая, что не торопится встретиться с начальством.