- Не знала, что ты будешь, девочка! - строго заметила она. - Тебя не учили хорошим манерам и ты не знаешь, что нужно заранее извещать людей о своем приезде? Думаю, что и визитной карточки у тебя тоже нет, а? Во времена моей молодости порядочная дама не заявлялась в гости без предупреждения, словно нежданное почтовое отправление! В наши дни никто не знает правил приличия. И я так понимаю, ты пользуешься этой новомодной штуковиной с проводами и звонком, и одному милостивому господу известно, с чем еще? Телефоном… Разговаривать по электрическим проводам, вот уж да! - Бабушка шумно фыркнула. - После смерти дорогого принца Альберта все моральные стандарты безнадежно опустились. В этом вина принца Уэльского - о нем ходят такие скандальные слухи, что впору падать в обморок! А что насчет миссис Лэнгтри? Не сомневаюсь, она получила по заслугам! - Прищурившись, она посмотрела на Шарлотту, и ее глаза сверкнули гневом.
Оставив без внимания тему принца Уэльского, Шарлотта вернулась к вопросу о телефоне.
- Нет, бабушка, эти устройства слишком дорогие - и для меня в них нет необходимости.
- Они никому не нужны! - презрительно заметила старая леди. - Полная ерунда! Что плохого в добрых старых письмах? - Она развернулась в кресле, чтобы смотреть Шарлотте прямо в лицо. - Хотя у тебя всегда был отвратительный почерк! Одна только Эмили умела держать перо так, как подобает истинной леди. Не знаю, Кэролайн, о чем ты только думала! Я воспитала свою дочь, научив ее всему тому, что должна знать леди, всем необходимым искусствам - вышиванию, живописи, пению и игре на фортепиано, всем тем занятиям, которые подобают воспитанной даме. Никакой политики, не совать нос в дела посторонних людей, ничего такого. Я слыхом не слыхивала о подобной ерунде! Это заботы мужчин, а для здоровья и благополучия женщины они только вредны. Все это я тебе уже говорила, Кэролайн.
Бабушка была матерью отца Шарлотты; она не переставала повторять своей невестке, что все должно делаться в соответствии со стандартами, принятыми в дни ее молодости, когда все происходило надлежащим образом.
Слава богу, от дальнейшего развития этой темы Шарлотту и ее мать избавило появление Доминика. Он был, как всегда, изящен, однако теперь грациозность его движений, черные волосы, легкая загадочная усмешка больше не будили боль в сердце Шарлотты. Молодая женщина ощутила лишь удовольствие от встречи с другом.
Доминик любезно поздоровался с женщинами, в том числе и с бабушкой, и та, как всегда, при виде его совершенно изменилась. Старая леди придирчиво осмотрела Доминика, ища, к чему бы придраться, но так ничего и не обнаружила. Она сама не могла сказать, обрадована она или разочарована этим. Не было ничего хорошего в том, чтобы молодые мужчины, пусть и привлекательные, были так довольны собой. Бабушка еще раз взглянула на Доминика, более внимательно.
- Твой парикмахер приболел? - наконец сказала она.
Доминик слегка поднял брови.
- Бабушка, вы считаете, что мои волосы плохо подстрижены? - Он по-прежнему использовал это вежливое обращение, хотя после смерти Сары и его переезда из особняка на Кейтер-стрит в собственный дом родственные отношения Доминика с семьей стали гораздо более отдаленными.
- А я и не подозревала, что их вообще стригли! - ответила пожилая леди, сморщив недовольную гримасу. - По крайней мере, в последнее время. Ты думал о том, чтобы пойти в армию?
- Нет, ни за что, - ответил Доминик, изображая удивление. - А что, в армии хорошие парикмахеры?
Бабушка фыркнула, выражая бесконечное презрение, и повернулась к Кэролайн.
- Я готова обедать. Долго ли еще прикажете ждать? Или мы ждем еще какого-нибудь гостя, о котором меня также не предупредили?
- Сию же минуту, мама, - поспешно ответила Кэролайн, поднимаясь и дергая за шнурок звонка. - Сейчас накроют стол.
Возможность упомянуть фамилию Уэйбурн представилась Шарлотте только после того, как суп был подан и съеден, тарелки убраны и на столе появилась рыба.
- Уэйбурны? - Бабушка подцепила вилкой здоровенный кусок филе, и глаза у нее округлились, став похожими на чернослив. - Уэйбурны? - Потеряв равновесие, филе сорвалось с вилки и упало на тарелку в лужицу соуса. Снова подцепив его, бабушка отправила его в рот, отчего у нее раздулись щеки.
- Кажется, я таких не знаю, - покачала головой Кэролайн. - Ты не знаешь, кем была до замужества леди Уэйбурн?
Шарлотта вынуждена была признать, что понятия не имеет.
С трудом проглотив кусок, бабушка поперхнулась и судорожно закашляла.
- Вот в чем главная беда в наше время! - отрезала она, наконец отдышавшись. - Теперь больше никто не знает, кто есть кто! Благородное общество отправилось коту под хвост! - Снова набив рот рыбой, старая леди обвела гневным взглядом сидящих за столом.
- А почему ты спрашиваешь? - невинно поинтересовалась у дочери Кэролайн. - Ты обдумываешь, продолжать ли знакомство?
Доминик, похоже, был погружен в собственные мысли.
- Ты с ними уже встречалась? - продолжала Кэролайн.
Бабушка с трудом проглотила кусок.
- Вряд ли, - с нескрываемой язвительностью сказала она. - Если это люди, которых можем знать мы, они никак не могут вращаться в кругу Шарлотты. Я предупреждала ее, когда она собралась сбежать из дома и выйти замуж за этого не сносного типа из ищеек с Боу-стрит, или как они там теперь называются… Не знаю, Кэролайн, о чем ты думала, допуская такое! Если бы кому-нибудь из моих дочерей только пришла в голову подобная мысль, я бы ее держала в запертой комнате до тех пор, пока она от этой мысли не избавилась бы! - Старая леди говорила так, словно речь шла о какой-то мерзости.
Доминик прикрыл лицо салфеткой, скрывая улыбку, однако, когда он украдкой взглянул на Шарлотту, в его глазах искрилось веселье.
- В ваши дни было много такого, что теперь уже никому не нужно, - раздраженно ответила Кэролайн. - Времена меняются, мама.
Бабушка с силой ударила вилкой по пустой тарелке, поднимая брови чуть ли не до волос.
- В двери спальни по-прежнему есть замок, не так ли? - властным тоном спросила она.
- Вандерли, - вдруг произнес Доминик.
Бабушка резко повернулась к нему.
- Что ты сказал?
- Вандерли, - повторил Доминик. - Бенита Уэйбурн до замужества была Вандерли. Я вспомнил, потому что знаком с Эсмондом Вандерли.
Тотчас же позабыв бабушку и ее оскорбительные замечания, Шарлотта возбужденно посмотрела на него.
- Вот как? А ты не мог бы познакомить меня с ним - разумеется, как бы невзначай? Пожалуйста!
Доминик взглянул на нее с некоторым удивлением.
- Если хочешь… но ради чего? Не думаю, что он придется тебе по вкусу. Он вращается в хорошем обществе, довольно занятный собеседник - но, боюсь, тебе он покажется очень пустым.
- Теперь молодые мужчины все такие легкомысленные? - угрюмо поинтересовалась бабушка. - Нынче уже никто не помнит про свой долг.
Шарлотта пропустила ее замечание мимо ушей. Она уже придумала повод для знакомства. Разумеется, от начала и до конца это была чистая ложь, но порой в безвыходных ситуациях требуется проявить немного изобретательности.
- Все это ради моей знакомой, - сказа Шарлотта, старательно избегая встречи взглядом с сидящими за столом. - Одна молодая особа… в общем, романтическая история, я бы предпочла не вдаваться в подробности. Это… - она выразительно покачала головой. - Это очень деликатный вопрос.
- Вот как! - скорчила гримасу старая леди. - Надеюсь, ничего непристойного?
- Ни капельки! - Вскинув голову, Шарлотта посмотрела бабушке в лицо, внезапно поймав себя на том, что ей доставляет огромное удовольствие лгать старухе. - Моя знакомая из хорошей, но бедной семьи и хочет поправить свои дела. Не сомневаюсь, бабушка, вы отнесетесь к этому с пониманием.
Старая леди подозрительно посмотрела на нее, но не стала спорить и перевела взгляд на сидящую напротив Кэролайн.
- По-моему, все уже закончили! Позвони и распорядись, чтобы подавали следующее блюдо! Насколько я понимаю, следующее блюдо будет? У меня нет ни малейшего желания сидеть за столом до самого вечера! К нам могут пожаловать гости. Ты хочешь, чтобы они застали нас за обедом?
Кэролайн обреченно протянула руку к шнурку и позвонила.
Когда пришла пора уходить, Шарлотта попрощалась с матерью и бабушкой. Доминик проводил ее на улицу и предложил отвезти домой на извозчике. Он прекрасно понимал, что в противном случае ей пришлось бы идти пешком до остановки омнибуса. Шарлотта с признательностью согласилась, во-первых, заботясь о собственном удобстве, во-вторых, желая продолжить тему знакомства с Эсмондом Вандерли, который, если Доминик был прав, должен был приходиться погибшему юноше дядей.
Когда они сели в экипаж, Доминик недоверчиво посмотрел на нее.
- Не в твоем духе впутываться в чужие любовные похождения, Шарлотта. Кто она, эта твоя знакомая, раз ты готова из кожи вон лезть, чтобы помочь ей "поправить свои дела"?
Шарлотта быстро оценила, разумно ли продолжать лгать, или же лучше сказать Доминику правду. В целом правда показалась ей предпочтительнее - по крайней мере, она была более цельной и непротиворечивой.
- Никакой любовной истории тут нет, - призналась Шарлотта. - Речь идет о преступлении.
- Шарлотта!
- И об очень серьезном! - поспешно добавила она. - И если мне удастся выяснить что-либо о его обстоятельствах, возможно, я предотвращу новое преступление. Доминик, поверь, Томас ни за что не сможет узнать то, что по силам нам!
Доминик искоса взглянул на нее.
- Нам? - осторожно повторил он.
- Нам, поскольку мы занимаем достаточно высокое положение в обществе и можем познакомиться с этой семьей, - объяснила Шарлотта, весьма убедительно изображая невинность.
- Ну, я не могу просто привести тебя к Вандерли домой и представить ему, - рассудительно заметил Доминик.
- Да, конечно, не можешь. - Шарлотта улыбнулась. - Но я уверена, что при желании ты что-нибудь обязательно придумаешь.
У него на лице оставалась тень сомнения.
- Я ведь по-прежнему твоя свояченица! - настаивала Шарлотта. - Так что тут все чисто.
- Томас знает о том, что ты задумала?
- Пока что нет. - Шарлотта уклонилась от правды с несвойственной легкостью. - Не могла же я наперед сказать ему, что ты согласишься помочь. - Она не стала добавлять, что и потом она также не собиралась признаваться мужу.
Способность к обману была для нее чем-то совершенно новым, и Доминик еще не был с ней знаком. Он воспринял замечание Шарлотты буквально.
- В таком случае, полагаю, все в порядке. Я договорюсь о встрече, как только смогу, без того чтобы показаться навязчивым.
Шарлотта непроизвольно стиснула ему руку, одарив его сияющей улыбкой, от которой Доминику стало не по себе.
- Спасибо, Доминик. Право, ты поступил очень великодушно! Не сомневаюсь, если бы ты только знал, насколько все это важно, ты бы сам с радостью вызвался помочь!
- Гм… - Доминик не был готов связывать себя дальнейшими обязательствами; возможно, он посчитал не вполне разумным доверять Шарлотте, когда та ввязалась в детективное расследование.
Три дня спустя Питт снова пришел домой к Уэйбурнам, после того, как предпринял все возможное для розысков свидетелей - тех, кто что-либо слышал о нападении, о похищении, о любом происшествии в Блюгейт-филдс, которое могло быть хоть как-то связано с гибелью Артура Уэйбурна. Однако ни один из его обычных источников не смог предоставить никакой информации.
Инспектор уже был склонен согласиться с тем, что узнавать нечего. Убийство было совершено за закрытыми дверями, а не на улице.
К удивлению Питта, их с Гилливреем приняли в гостиной. Помимо Энсти Уэйбурна, там присутствовали еще двое мужчин. Один был сухопарый, лет сорока, со светлыми, сильно вьющимися волосами и правильными чертами лица. На нем был безупречно скроенный костюм, однако одежда в первую очередь выигрывала благодаря тому изяществу, с каким он держался. Второй мужчина был на несколько лет старше, тучный, но все еще привлекательный. Его пышные бакенбарды были тронуты сединой, а мясистый нос выпирал вперед.
Уэйбурн растерянно молчал, не зная, как представить новоприбывших. Он не считал полицейских людьми своего круга, но в то же время ему, несомненно, требовалось объяснить Питту, кто остальные двое, хотя те, по-видимому, дожидались прихода инспектора. В конце концов Уэйбурн решил проблему, указав едва заметным кивком на того из двух мужчин, что постарше.
- Добрый день, инспектор. Мистер Суинфорд любезно дал свое согласие на вашу встречу с его сыном, если вы все еще считаете это необходимым. - Он чуть повел рукой, вовлекая в разговор второго мужчину. - Мой шурин мистер Эсмонд Вандерли; он здесь, чтобы поддержать мою жену, которой приходится крайне тяжело. - Возможно, Уэйбурн просто хотел представить своих друзей, однако получилось это скорее предостерегающей демонстрацией единения семьи, сплотившейся для того, чтобы отразить непрошеное вторжение, излишнее служебное рвение, граничащее с простым любопытством.
- Добрый день, - поздоровался Питт, после чего представил Гилливрея.
Уэйбурн был удивлен; он ожидал другого ответа, но ему пришлось смириться.
- Вам удалось выяснить какие-либо новые подробности относительно смерти моего сына? - спросил он. Затем, увидев, как Питт окинул взглядом остальных, он слабо усмехнулся. - Вы можете говорить перед этими джентльменами все, что у вас есть мне сказать. Итак?
- Сожалею, сэр, но нам не удалось узнать абсолютно ничего…
- Иного я и не ожидал, - перебил его Уэйбурн. - Однако я признателен вам за то, что вы выполнили свой долг и сделали все возможное. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы без промедления доложили мне о результатах расследования.
Этими словами он дал понять, что встреча окончена, но Питт не собирался уступать так легко.
- К сожалению, мы не верим в то, что обычные преступники попытались бы избавиться от трупа подобным образом, - продолжал он. - В этом для них не было никакого смысла. Гораздо проще было бы оставить жертву там, где на нее напали. Это привлекло бы меньше внимания, а только это им и надо. И уличные грабители не топят свои жертвы - они используют нож или дубинку.
Лицо Уэйбурна потемнело.
- Что вы пытаетесь сказать, инспектор? Это ведь вы утверждали, что мой сын захлебнулся. И теперь вы опровергаете собственные слова?
- Нет, сэр. Я опровергаю утверждение о том, что это было случайное нападение.
- Не знаю, что вы имеете в виду! Если нападение было заранее спланировано, значит, кто-то, несомненно, пытался похитить Артура с целью выкупа, но произошла какая-то непредвиденная случайность и…
- Возможно. - Питт не думал, что кто-либо вообще помышлял о выкупе. И хотя он уже мысленно проговорил, как скажет Уэйбурну о том, что это было преднамеренное убийство, - не случайное нападение и не такое относительно чистое преступление, как похищение с целью выкупа, - теперь, когда он увидел перед собой, помимо самого Уэйбурна, еще и Вандерли с Суинфордом, пристально наблюдающих за ним, ловящих каждое его слово, все аккуратные фразы, заготовленные заранее, вылетели у него из головы. - Но раз убийство было тщательно подготовлено, расследование позволит установить многое. Практически наверняка преступники в течение длительного времени налаживали отношения с вашим с сыном или с кем-либо из его ближайшего окружения.
- Инспектор, у вас разыгралось воображение! - ледяным тоном промолвил Уэйбурн. - В нашем кругу не принято знакомиться с кем попало, как вы, судя по всему, возомнили. - Он оглянулся на Гилливрея, словно ожидая от него большего понимания: в благородном обществе нет места случайным знакомствам, предварительно требуется выяснить, кто этот человек - точнее, кто его родители.
- О! - Выражение лица Вандерли чуть изменилось. - Среди знакомых Артура могли быть разные люди. Знаете, молодежь нынче очень терпимая. Я сам временами знакомлюсь с весьма странными личностями. - Он грустно усмехнулся. - Даже в самых благородных семействах бывают свои проблемы. Возможно, это была шутка, которая зашла слишком далеко.
- Шутка? - Все тело Уэйбурна напряглось от ярости. - Мой сын был гнусно убит, он… его… у него отняли… - У него на щеке задергалась жилка; он потерял способность к членораздельной речи.
Вандерли покраснел.
- Энсти, я имел в виду намерения, а не последствия. Из ваших слов следует, что вы считаете одно и другое взаимосвязанным?
Настал черед Уэйбурна залиться краской стыда, даже гнева на самого себя.
- Нет, я…
Впервые заговорил Суинфорд; голос у него был звучный, наполненный уверенностью. Чувствовалось, что Суинфорд привык к тому, что его слушают, причем без какого-либо усилия с его стороны.
- Боюсь, Энсти, все действительно указывает на то, что среди знакомых несчастного Артура был человек с самыми извращенными пристрастиями. Не вини себя - ни одному порядочному человеку подобная мерзость и в голову не придет. Это просто немыслимо. Однако сейчас приходится взглянуть правде в глаза. Как правильно сказал следователь, никакое другое рациональное объяснение невозможно.
- И что вы мне предлагаете? - язвительно поинтересовался Уэйбурн. - Позволить полиции допрашивать моих друзей, выясняя, кто из них совратил и убил моего сына?
- На мой взгляд, Энсти, едва ли этого мерзавца найдут среди ваших друзей, - терпеливо произнес Суинфорд. Он имел дело с человеком, охваченным безутешным горем. Естественно, нужно было снисходительно относиться к вспышкам ярости, которые при других обстоятельствах вызвали бы осуждение. - Я бы вначале присмотрелся внимательнее кое к кому из тех, кто у тебя работает.
У Уэйбурна вытянулось лицо.
- Вы полагаете, что Артур… встречался с дворецким или одним из лакеев?
Вандерли встрепенулся.
- Помнится, я сам в возрасте Артура сдружился с одним из конюхов. Он был настоящим кентавром, вытворял с лошадьми все что угодно. Господи, как же мне хотелось научиться всему этому! Черт побери, таланты конюха производили на меня гораздо большее впечатление, чем сухое политическое мастерство моего отца. - Он пожал плечами. - В шестнадцать лет все мальчишки таковы.
В глазах Уэйбурна вспыхнула радость. Он повернулся к Питту.
- Об этом я как-то не подумал. Полагаю, вам нужно присмотреться к конюху, хотя я понятия не имею, как он ездит верхом. Экипажем он управляет умело, но я никогда не замечал за Артуром интереса к…
Суинфорд оперся на спинку кресла.
- И, разумеется, есть еще наставник - как там его зовут? Хороший наставник может оказать на подростка большое влияние.
Уэйбурн нахмурился.