- Надеюсь, что нет, - любезно откликнулся Аллейн. - Скорее всего, как вы сказали, он даже не притронулся к "Фульвитавольтсу". А когда мисс О'Каллаган его принесла?
- По-моему, вечером накануне операции.
- Это было в тот вечер, когда приходил сэр Джон Филлипс?
- Это было в пятницу.
- Да. Значит, это было именно тогда?
- Мне кажется, да.
- Вы не могли бы точно сказать мне, что тогда произошло?
- Относительно сэра Джона Филлипса?
- Нет, относительно мисс О'Каллаган.
Леди О'Каллаган вынула сигарету из шкатулки возле кресла. Аллейн вскочил и подал ей огня. Его очень удивило, что она курит. Это делало ее поразительно похожей на живого человека.
- Вы помните тот вечер?
- Моя золовка часто приходила к нам после обеда. Временами муж находил эти визиты очень утомительными. Он любил, чтобы вечером было тихо и спокойно. Мне кажется, в тот вечер он предложил сказать ей, что его нет дома. Однако она все равно прошла в кабинет, где были мы.
- Значит, вы оба с ней виделись?
- Да.
- И что произошло дальше?
- Она умоляла моего мужа попробовать это лекарство. Он осадил ее. Я сказала ей, что муж ожидает сэра Джона Филлипса и нам надо оставить их одних. Я помню, что мы с ней встретили в вестибюле сэра Джона. Его поведение показалось мне крайне странным, об этом я вам уже говорила.
- Значит, вы вышли, оставив лекарство в кабинете?
- По-моему, да…
- Оно вам снова попадалось на глаза?
- Мне кажется, нет.
- Могу ли я поговорить с вашим дворецким - его зовут Нэш, верно?
- Если вы считаете, что это поможет… - Она позвонила.
Нэш вошел и выжидательно остановился.
- Мистер Аллейн хочет поговорить с вами, Нэш, - сказала леди О'Каллаган.
Нэш почтительно уставился на инспектора.
- Я хочу, чтобы вы вспомнили вечер пятницы накануне операции сэра Дерека, - начал Аллейн. - Вы помните этот вечер?
- Да, сэр.
- Кто-нибудь приходил в дом?
- Да, сэр. Мисс О'Каллаган и сэр Джон Филлипс.
- Совершенно верно. Вы не помните, вы не заметили аптекарскую коробочку где-нибудь в кабинете?
- Да, сэр. Мисс О'Каллаган, кажется, принесла ее с собой.
- Так и есть. И что с ней сталось?
- Я убрал ее в аптечку в ванной сэра Дерека на следующее утро, сэр.
- Понятно. Она была открыта?
- Да-да, сэр.
- Вы могли бы ее найти, Нэш, как вы думаете?
- Я пойду проверю, сэр.
- Вы не возражаете, леди О'Каллаган? - извиняющимся тоном спросил Аллейн.
- Разумеется, не возражаю.
Нэш торжественно поклонился и покинул комнату. Пока его не было, в гостиной царило весьма неуютное молчание. Аллейн с очень отстраненным и вежливым видом даже не пытался его нарушить. Нэш вернулся через несколько минут, неся знакомую картонную коробочку на серебряном подносе. Аллейн взял коробочку и поблагодарил Нэша. Тот удалился.
- Ну вот и она, - весело сказал инспектор. - О да, Нэш был совершенно прав. Коробочку открывали и - ну-ка, посмотрим! - один порошок приняли. Это не так-то много. - Он положил коробочку в карман и повернулся к леди О'Каллаган. - Я знаю, вам кажется нелепым, что я беспокоюсь по такому ничтожному поводу, но часть нашей работы состоит в том, чтобы ухватить каждую ниточку, даже самую незначительную. Как я полагаю, это была последняя попытка со стороны мисс О'Каллаган заинтересовать сэра Дерека какими бы то ни было лекарствами?
Аллейн снова несколько секунд подождал.
- Да, - наконец пробормотала леди О'Каллаган. - По-моему, да.
- Она не упоминала вам о каких-либо еще лекарствах после того, как вашего мужа забрали в клинику?
- Право, инспектор Аллейн, я не могу помнить всего. Моя золовка очень много говорит о патентованных средствах. Она пытается убедить всех вокруг их принимать. Мне кажется, мой дядя, мистер Джеймс Криссоэт, уже объяснил вам это. Он говорил мне, что совершенно ясно дал вам понять, что мы не хотим, чтобы этот вопрос углубляли дальше.
- Боюсь, так не получится.
- Но мистер Криссоэт дал вам вполне определенные указания.
- Прошу простить меня, - очень тихо сказал Аллейн, - если я покажусь вам излишне назойливым… - Он сделал паузу. Леди О'Каллаган смотрела на него с холодной неприязнью. Он помолчал и продолжал: - Простите, вы когда-нибудь видели пьесу Голсуорси "Правосудие"? Несомненно, она очень устарела, но в ней есть идея, которая, как мне кажется, гораздо лучше, чем я, объясняет ситуацию людей, которые волей или неволей соприкоснулись с законом. Голсуорси вложил в уста одного из своих персонажей - по-моему, адвоката - слова о том, что, стоит вам запустить в ход колеса Правосудия, как вы больше ничего не можете сделать, чтобы замедлить или остановить их вращение. Леди О'Каллаган, это абсолютная правда. Вы поступили совершенно справедливо, решив отдать это трагическое дело в руки полиции. Сделав это, вы включили такую сложную автоматическую машину, которую нельзя остановить, коль скоро она запущена. Как полицейский офицер, ведущий это дело, я всего лишь одно из колесиков этой машины. Я должен совершить положенные обороты. Пожалуйста, не сочтите за дерзость, если я скажу, что ни вы, ни любое другое лицо, даже имеющее непосредственное отношение к делу, не обладает достаточной властью, чтобы остановить эту машину Правосудия или повлиять как-либо на ее ход. - Он резко умолк. - Боюсь, что вы все-таки сочли это за дерзость… Я не должен был так говорить. Простите меня…
Он поклонился и повернулся, чтобы уйти.
- Да, - сказала леди О'Каллаган. - Я вполне понимаю. До свидания.
- Есть еще один вопрос, - продолжил Аллейн. - Я почти забыл про него. Вы можете кое-что сделать, чтобы помочь нам разобраться с больничной стороной проблемы.
Она выслушала его просьбу, не выказав ни волнения, ни удивления, и немедленно согласилась на его предложение.
- Большое вам спасибо, леди О'Каллаган. Вы понимаете, что мы хотели бы видеть с вами вместе и мисс О'Каллаган?
- Да, - произнесла она после длинной паузы.
- Мне самому ей сказать - или это сделаете вы?
- Может быть, так будет лучше. Я бы очень хотела уберечь ее от ненужных мук.
- Уверяю вас, - сухо ответил Аллейн, - эти муки могут уберечь ее от куда более скверных.
- Боюсь, что не вполне вас поняла. Как бы там ни было, я ее попрошу.
В вестибюле Аллейн столкнулся с самой мисс Рут О'Каллаган. Увидев его, она издала вопль, в котором смешались тревога и мольба о помощи, а затем вдруг умчалась в гостиную. Нэш, который, очевидно, только что ее впустил, явно сгорал от стыда.
- Мистер Джеймсон дома, Нэш? - спросил Аллейн.
- Мистер Джеймсон оставил нас, сэр.
- Вот как?
- Да, сэр. Его обязанности, можно сказать, завершились.
- Конечно, - ответил Аллейн, бессознательно копируя леди О'Каллаган. - Я вполне понимаю. До свиданья.
Глава 16
Следственный эксперимент
Четверг, восемнадцатое. Вторая половина дня
До следственного эксперимента оставался еще час. Аллейн выпил чаю и позвонил доктору Робертсу. Оказалось, что доктор дома, и старший инспектор снова отправился в домик на Вигмор-стрит. Ему хотелось, по возможности, застать Робертса врасплох неожиданным упоминанием о митинге в Ленин-холле. Маленький лакей впустил его и провел в уютную гостиную, где уже ждал Робертс.
- Надеюсь, я не очень вам надоел, - сказал Аллейн. - Но вы сами в прошлый раз просили заходить.
- Конечно, - сказал Робертс, пожимая ему руку. - Я счастлив вас видеть. Вы прочитали мою книгу?
Он смахнул с кресла стопку бумаг и придвинул его инспектору. Аллейн сел.
- Я ее пролистал - пока у меня нет времени по-настоящему за нее взяться, - но она меня страшно заинтересовала. Бог знает в каком часу ночи я прочел ту главу, где вы касаетесь вопроса о стерилизации. Вы гораздо лучше представили этот закон, чем любые его спонсоры, которых я слышал.
- Вы действительно так думаете? - кисло спросил Робертс. - Тогда вас удивит, если я скажу, что не продвинулся ни на дюйм, хотя и настаивал на принятии этого закона со всей силой и решительностью. Ни на дюйм! Я вынужден был прийти к выводу, что большинство людей, пытающихся осуществлять управление этой страной, сами нуждаются в освидетельствовании у психиатра. - Он издал высокий коротенький смешок и возмущенно уставился на Аллейна, который изобразил удивление и сочувствие. - Я делал все - буквально все, - продолжал Робертс. - Я присоединился к группе людей, которые выражали прогрессивные взгляды на этот вопрос. Они убедили меня, что ни перед чем не остановятся, чтобы пробить этот закон в Парламенте. Они выражали огромный энтузиазм. И что же? Разве они что-нибудь сделали? - Он сделал риторическую паузу, а затем с непередаваемым омерзением в голосе сказал: - Они просто-напросто попросили меня подождать, пока в Британии не взойдет Заря Пролетариата.
Старший инспектор Аллейн оказался в дурацком положении человека, поднесшего спичку к бомбе, в которой нет заряда. Доктор Робертс весьма энергично выбил у него почву из-под ног. Аллейн в душе посмеялся над самим собой. А Робертс гневно продолжал:
- И они называют себя коммунистами. У них нет никакого интереса к благополучию коммуны, общества - совершенно никакого. Вчера ночью я посетил один из их митингов, и это было отвратительно. Все, что они делали, - это радовались без всякой разумной или конструктивной причины смерти покойного министра внутренних дел.
Он резко замолчал, взглянул на Аллейна и сказал со своей обычной нервозностью, которую инспектор замечал и раньше:
- Ну, конечно, я забыл. Это же касается вас. Томс только что позвонил мне, чтобы попросить приехать сегодня днем в клинику.
- Вам звонил именно Томс?
- Да. Это сэр Джон, наверное, его просил. Не знаю почему, - сказал доктор Робертс беспомощно и удивленно, - но иногда мне кажется, что манеры Томса действуют на нервы.
- Вот как? - пробормотал Аллейн с улыбкой. - Он довольно игрив.
- Игрив! Вот именно. Но сегодня его игривость показалась мне дурным вкусом.
- А что он сказал?
- Что-то вроде того, что если я хочу сбежать, то он с удовольствием одолжит мне рыжие усы и фальшивый нос. Мне показалось, что это шутка в дурном вкусе.
- Безусловно, - отозвался Аллейн, поспешно закашлявшись в платок.
- Разумеется, мистер Томс, - продолжал доктор Робертс, - знает, что его положение безупречно, поскольку он не мог делать никаких уколов так, чтобы его никто не видел, и не сам он готовил ту инъекцию, которую затем сделал. Я был склонен указать ему, что я нахожусь в аналогичной ситуации, но тем не менее не чувствую себя вправе позволять себе подобное шутовство.
- По-моему, мистер Томс был в предоперационной все время, пока вы не ушли в операционную?
- Понятия не имею, - сухо ответил Робертс. - Я сам пришел в предоперационную с сэром Джоном, сказал все, что нужно, и отправился к пациенту на пост анестезиолога.
- Очень хорошо… Во время следственного эксперимента мы наглядно увидим, как вы перемещались.
- Полагаю, да, - согласился Робертс. У него был встревоженный вид. - Для нас всех это будет очень неприятное переживание. Несомненно, за исключением мистера Томса.
Он сделал паузу и нервно спросил:
- Возможно, это вопрос, который мне не стоило бы задавать, инспектор, но я все время думаю: есть ли у полиции какая-то определенная теория относительно этого преступления?
Аллейн уже привык к этому вопросу.
- У нас есть несколько теорий, доктор Робертс. Все они более или менее соответствуют фактам. В этом вся загвоздка.
- Вы расследовали возможность самоубийства? - с надеждой спросил Робертс.
- Я ее обдумывал.
- Вспомните о его наследственности.
- Я помню о ней. После того как в Палате Общин с ним случился приступ, его физическое состояние сделало самоубийство невозможным, и вряд ли он мог принять гиосцин, пока произносил свою речь.
- Опять же вспомните о его наследственности. Он мог какое-то время носить с собой таблетки гиосцина и под воздействием эмоционального напряжения в такой ситуации мог испытать внезапный непреодолимый импульс. При изучении психологии самоубийц наталкиваешься на множество подобных случаев. Не подносил ли он руку ко рту, когда выступал? Я вижу, что вы смотрите на меня скептически, инспектор Аллейн. Может быть, вам даже кажется подозрительным, что я так настаиваю на самоубийстве. У меня… у меня есть причина надеяться, что вы придете к выводу о самоубийстве О'Каллагана, но эта надежда обусловлена не чувством вины.
Странное вдохновение зажглось в глазах доктора. Аллейн пристально наблюдал за ним.
- Доктор Робертс, - произнес он наконец, - почему вы не скажете мне, что у вас на уме?
- Нет, - категорически сказал Робертс. - Нет… если только… не случится самое худшее.
- Ну что ж, - ответил Аллейн. - Как вы понимаете, я не могу заставить вас высказать мне ваши предположения, однако утаивать информацию в деле об убийстве, где приговором может быть смертная казнь, - поступок серьезный.
- Но это может оказаться совсем не убийством, - поспешно вскричал Робертс.
- Даже если предположить, что ваша теория о самоубийстве имеет под собой какие-то основания, мне кажется, что такой человек, как сэр Дерек, не стал бы кончать жизнь таким образом, чтобы бросить тень подозрения на других людей.
- Нет, конечно, - согласился Робертс. - Это, несомненно, весомый аргумент, но все же… унаследованная мания самоубийства иногда проявляется внезапно и странно. Я знал случаи…
Он подошел к книжной полке и вытащил несколько томов, откуда принялся зачитывать отрывки - быстро, сухо и наставительно, словно Аллейн являл собой студенческую аудиторию. Слуга принес чай и с добродушной снисходительностью сам его налил. Чашку Робертса он водрузил на столик прямо у него перед носом, подождал, пока доктор закроет очередную книгу, решительно отобрал ее и обратил внимание доктора на то, что чай подан. Потом поставил столик между Аллейном и доктором и вышел из комнаты.
- Спасибо, - сказал рассеянно Робертс, когда слуга уже ушел.
Робертс, все еще продолжая сеять свою ученость, совершенно забыл выпить чай и не предложил его Аллейну, но время от времени протягивал руку за очередным куском поджаренного хлеба с маслом. Время летело быстро. Аллейн взглянул на часы.
- Боже мой! - воскликнул он. - Уже половина пятого. Боюсь, нам надо собираться.
Робертс издал досадливое восклицание.
- Я вызову такси, - сказал Аллейн.
- Нет-нет. Я отвезу вас туда, инспектор. Погодите минутку.
Он бросился в холл и дал отрывистые поспешные указания лакею, который молча натянул на Робертса пальто и подал ему шляпу. Робертс снова метнулся в гостиную и схватил стетоскоп.
- Как насчет вашего анестезиологического аппарата? - подсказал Аллейн.
- А? - переспросил Робертс, искоса взглянув на него.
- Ваш анестезиологический аппарат.
- Он вам нужен?
- Возьмите его, если это не очень затруднительно. Разве сэр Джон вас не предупредил?
- Я сейчас захвачу его, - сказал Робертс. Он снова кинулся в прихожую.
- Могу я помочь вам, сэр? - спросил лакей.
- Нет-нет. Выведите машину.
Вскоре Робертс появился, катя перед собой аппарат с огромными баллонами.
- Такое вам самому по ступенькам не снести, - сказал Аллейн. - Позвольте помочь вам.
- Спасибо, спасибо, - сказал Робертс. Он наклонился и проверил гайки, крепившие раму аппарата к стойке. - Ни в коем случае нельзя, чтобы эти гайки ослабли и выпали, - сказал он. - Возьмитесь за верх, хорошо? И потихонечку спускайте.
С превеликим трудом они втащили эту штуковину в машину Робертса и поехали на Брук-стрит. Всю дорогу маленький доктор говорил почти без передышки.
Однако поблизости от клиники он притих, занервничал и все время пытался поймать взгляд Аллейна, после чего быстро отводил глаза. Когда это повторилось три или четыре раза, Робертс смущенно рассмеялся.
- Мне… мне очень уж не хочется участвовать в этом эксперименте, - сказал он. - Мы в нашей профессии более или менее привыкаем к смерти, но в этой истории есть нечто… - он дважды нервно сморгнул, - нечто глубоко беспокоящее. Наверное, это элемент неизвестности.
- Но ведь у вас есть теория, доктор Робертс?
- У меня? Нет, я просто надеялся, что это может оказаться самоубийство. У меня… у меня нет никакой особенной теории.
- Ну и ладно. Если не хотите мне говорить, не говорите, - ответил Аллейн.
Робертс с тревогой посмотрел на него, но ничего не сказал.
В клинике они обнаружили Фокса, который безмятежно созерцал мраморную даму в приемной. С ним был инспектор Бойз, высокий, крупный краснолицый человек с сочным голосом и ручищами, похожими на окорока. Инспектор благодушно, но пристально надзирал за деятельностью коммунистических обществ, за пропагандистами, близкими к заговорам, за просоветскими книготорговцами. Он привык говорить о людях такой категории как о проказливых, надоедливых, но безобидных детях.
- Привет, - сказал Аллейн. - Где звезды нашего представления?
- Сиделки готовят операционную, - доложил Фокс. - Сэр Джон Филлипс попросил меня дать ему знать, когда мы будем готовы. А прочие дамы наверху.
- Отлично. Мистер Томс тут?
- Это такой смешной джентльмен? - спросил Бойз.
- Он самый.
- Да, здесь.
- В таком случае мы все готовы. Доктор Робертс ушел в операционную. Пойдемте за ним. Фокс, скажите сэру Джону, что мы готовы, хорошо?
Фокс удалился, а Аллейн и инспектор поехали на лифте в операционную, где обнаружили, что прочие действующие лица их уже ждут. Мистер Томс на середине прервал какой-то анекдот, которым угощал собравшихся.
- Приветик-приветик! - воскликнул он. - Вот и сам Большой Начальник пожаловал. Теперь уже недолго осталось ждать.
- Добрый вечер, мистер Томс, - сказал Аллейн. - Добрый вечер, сестра. Надеюсь, я не заставил вас ждать.
- Вовсе нет, - ответила сестра Мэриголд.
Появился Фокс вместе с сэром Джоном Филлипсом. Аллейн обменялся с ним несколькими словами и оглядел собравшихся. Все тревожно и немного враждебно смотрели на него. Они словно сдвинули ряды, движимые общим импульсом самосохранения. Аллейн подумал, что они напоминают овец, которые сгрудились вместе, повернув голову в сторону их общего врага-защитника - овчарки.
"Гавкну-ка я на них пару раз для острастки", - решил инспектор и обратился к собравшимся.