Робертс вкатил свой анестезиологический аппарат. И вдруг одна из белых фигур издала пронзительный вскрик - не то плач, не то протест:
- Это слишком ужасно… Я не могу!
Это была старшая сестра, безупречная сестра Мэриголд. Она закрыла лицо руками, словно не желала видеть нечто очень страшное. Сестра попятилась прочь от стола и наткнулась на анестезиологический аппарат. От толчка он откатился в сторону, и сестра чуть не упала, но схватилась за аппарат, чтобы удержать равновесие.
Наступила секундная тишина, а затем толстенькая фигурка в белом вдруг выкрикнула ругательство.
- Какого дьявола вы тут вытворяете? Вы что, хотите поубивать…
- В чем дело? - громко спросил Аллейн. В голосе у него появилась режущая нотка, которая заставила все закутанные в белое головы повернуться к нему. - Что такое, мистер Томс?
Томс, вставший на колени, выглядел смехотворно. Он лихорадочно протянул руку к аппарату. Робертс, который наклонился к нижней планке рамы и быстро осмотрел ее, оттолкнул маленького доктора в сторону. Он проверял гайки, которые крепили раму. Руки его слегка дрожали, и его лицо - единственное, на котором не было маски, - очень сильно побледнело.
- Все прекрасно держится, Томс, - сказал он. - Ни одна из гаек не ослабла. Сестра, отойдите, пожалуйста.
- Я не хотела… простите… - начала сестра Мэриголд.
- Вы понимаете… - сказал Томас изменившимся до неузнаваемости голосом, - вы соображаете, что, если бы хоть один из этих цилиндров выпал и взорвался, нас бы никого не осталось в живых? Вы это знаете?
- Глупости, Томс, - сказал Робертс дрожащим голосом. - Весьма маловероятно, что такое могло произойти. Для этого потребуется нечто большее, чем падение цилиндра, уверяю вас.
- Я очень виновата, простите, право, мистер Томс, - сказала мрачно сестра. - Бывают такие случаи…
- Таких случаев не должно быть, - рявкнул Томс. Он присел, чтобы проверить гайки.
- Оставьте аппарат в покое, мистер Томс, - сказал резко Робертс. - Уверяю вас, он в полном порядке.
Томс не ответил. Он встал на ноги и повернулся к столу.
- И что теперь? - спросил Аллейн.
Его глубокий голос взбодрил всех. Филлипс тихо заговорил.
- Я сделал разрез и продолжал операцию. Обнаружил прорвавшийся воспаленный аппендикс и перитонит. Я продолжал работать как обычно. На этой стадии, по-моему, доктор Робертс начал беспокоиться относительно пульса и общего состояния пациента. Я прав, Робертс?
- Совершенно верно, сэр. Я попросил сделать пациенту укол камфары.
Не дожидаясь, пока ее попросят, сиделка Бэнкс подошла к столику у стены, взяла ампулу камфары, изобразила, что наполняет шприц, и вернулась к "пациенту".
- Я ввела камфару, - сказала она лаконично.
В голове у Аллейна вертелись слова по образцу тех, что печатают в букварях: "А купил Ампулу, Б ее Берег, В ее Ввела…"
- А потом? - спросил он.
- После окончания операции я попросил сыворотку.
- Я принесу ее, - отважно сказала Джейн.
Она направилась к столику и, остановившись возле него, произнесла:
- Я стояла и не могла решиться. Мне было нехорошо. Я… у меня перед глазами все плыло.
- Кто-нибудь это заметил?
- Я оглянулся и понял: что-то не так, - сказал Филлипс. - Она просто стояла на месте и слегка покачивалась.
- Вы это заметили, мистер Томс?
- Н-ну… боюсь, инспектор, что я опозорился: я стал ее крыть на чем свет стоит. Да, сиделка? Я вел себя с вами по-свински, а? Я не понял, что с ней такое. Скверно, правда?
- Когда вы ее отругали, сиделка Харден принесла большой шприц?
- Да.
Джейн вернулась со шприцем на подносе. "Томс тронул ее", - вертелось в голове у Аллейна.
- Я ввел сыворотку, - сказал Томс.
- Затем мистер Томс спросил насчет состояния пациента, - продолжил Робертс. - Я ответил, что оно меня беспокоит. Помню, как сэр Джон заметил, что он понятия не имел, хотя лично знал пациента, насколько серьезно тот болен. Сиделка Бэнкс и я подняли пациента на каталку, и его увезли.
Они проделали все это со свертком.
- Тут я упала в обморок, - сказала Джейн.
- Драматический финал, а? - воскликнул Томс, к которому, казалось, полностью вернулось присутствие духа.
- Финал, - заметил Аллейн, - наступил потом. Пациента отвезли в его палату, где вы навестили его, доктор Робертс. С вами кто-нибудь был?
- Там все время была сиделка Грэхем. Я оставил ее в комнате и вернулся сюда, чтобы отчитаться за общее состояние пациента, которое показалось мне много хуже.
- А тем временем сэр Джон и доктор Томс мылись в предоперационной?
- Да, - ответил Филлипс.
- О чем вы говорили?
- Не помню.
- Да нет же, сэр, конечно, вы должны помнить! - сказал Томс. - Мы говорили насчет сиделки Харден - как она упала в обморок, и я сказал, что операция вас взволновала, а вы, - он ухмыльнулся, - сперва сказали, что нет, а потом согласились со мной. Это вполне естественно, честное слово, - объяснил он Аллейну, который поднял одну бровь и повернулся к сиделкам.
- Вы мыли и убирали операционную, а мисс Бэнкс произнесла одну из своих известных речей на тему о Заре Пролетариата? Так?
- Да, - огрызнулась Бэнкс.
- А тем временем доктор Робертс спустился и сообщил о состоянии пациента, и вы, сэр Джон, с мистером Томсом отправились наверх?
- Да. К нам присоединилась старшая сестра Мэриголд. Мы нашли, что состояние пациента резко ухудшилось. Как вы знаете, он умер спустя полчаса, не приходя в сознание.
- Спасибо. Это все. Я в высшей степени благодарен всем вам за то, что вы помогли мне в этом неприятном деле. Я не задержу вас больше, - он повернулся к Филлипсу. - Вы наверняка хотите поскорее вылезти из своих халатов.
- Если у вас больше нет вопросов, - согласился Филлипс.
Фокс открыл ему вращающиеся двери, и он вышел, а вслед за ним Томс, сестра Мэриголд, Джейн Харден и Бэнкс. Доктор Робертс подошел к анестезиологическому аппарату.
- Я уберу его с дороги, - сказал он.
- О-о-о… не могли бы вы оставить его здесь, пока будете переодеваться? - спросил Аллейн. - Я просто хотел бы зарисовать план операционной.
- Разумеется, - сказал Робертс.
- Вы не будете так любезны найти мне кусок бумаги и карандаш, доктор Робертс? Простите, что беспокою вас, но мне бы очень не хотелось посылать за ними одного из своих людей.
- Может, попросить у кого-нибудь? - предложил Робертс.
Он высунул голову в предоперационную и заговорил с кем-то:
- Инспектор Аллейн просит…
С другого конца операционной, тяжело ступая, подошел Фокс.
- Я слышу, как где-то во всю мочь звонит телефон, сэр, - сказал он, пристально глядя в глаза Аллейну.
- Вот как? Интересно, не из Ярда ли звонят? Пойдите и узнайте, ладно, Фокс? Я уверен, что сестра Мэриголд не будет возражать.
Фокс вышел.
- Инспектор Аллейн, - осмелился сказать Робертс, - я очень надеюсь, что следственный эксперимент удался… - он замолк. В предоперационной слышался звучный голос Филлипса. Взглянув на дверь, Робертс с надеждой добавил: -… со всех точек зрения.
Аллейн улыбнулся ему, проследив направление его взгляда.
- С этой точки зрения, доктор Робертс, вполне удался.
- Я очень рад.
С листочком бумаги и карандашом вошла Джейн Харден. Она отдала их Аллейну. Робертс смотрел, как Аллейн положил бумагу на столик у стены и достал свою стальную рулетку. Вернулся Фокс.
- Доктора Робертса к телефону, сэр, - объявил он.
- О, это вас, - сказал Аллейн.
Робертс вышел через пост анестезиолога.
- Заприте дверь, - бросил Аллейн.
Явно передумав рисовать план, он кошкой кинулся через всю операционную и наклонился над рамой анестезиологического аппарата. Пальцы его ощупывали гайки.
Бойз встал возле одной двери, Фокс возле другой.
- Вот чертовы гайки, приросли, что ли… - бормотал Аллейн.
Двойные двери из предоперационной вдруг распахнулись, ударив инспектора Бойза по широченной спине.
- Минуточку, сэр, минуточку, - проворчал он.
Под его вытянутой ручищей появилось лицо мистера Томса. Глаза его были устремлены на Аллейна.
- Что вы делаете? - сказал он. - Что такое вы делаете?
- Минуточку, сэр, будьте любезны, - повторил Бойз и огромной, но аккуратной лапищей вытолкнул Томса назад и закрыл двери.
- Посмотрите только! - прошептал Аллейн.
Фокс и Бойз на миг увидели, что держит в руке Аллейн. Потом он снова наклонился и продолжил работу в том же бешеном темпе.
- Что нам делать? - тихо спросил Фокс. - Прямо сейчас, а?
Аллейн с минуту колебался. Потом сказал:
- Нет - не здесь. Подождите! Вот как мы сделаем…
Он отдал распоряжения, и тут от телефона вернулся Робертс.
- Никого не было, - сказал он. - Я позвонил домой, но там меня никто к телефону не просил. Видно, кто-то дозвонился, а потом разъединили.
- Какая досада, - заметил Аллейн.
Вошла сестра Мэриголд, а за ней Томс. Мэриголд, увидев, что в операционной все еще хозяйничают люди из Скотланд-Ярда, остановилась в нерешительности.
- Эй, послушайте, - воскликнул Томс, - что это вы такое делаете? Поймали Робертса на месте преступления?
- Право, мистер Томс, - в ярости сказал Робертс и подошел к своему аппарату.
- Все в порядке, сестра, - сказал Аллейн. - Я закончил. Наверное, вы хотите убрать здесь?
- О да, если можно.
- Приступайте. Мы сейчас улетучимся. Фокс, помогите доктору Робертсу с этим судком для уксуса.
- Благодарю вас, - сказал доктор Робертс, - я как-нибудь справлюсь.
- Нам не составит никакого труда, сэр, - заверил его Фокс.
Аллейн оставил их в операционной. Он сбежал по лестнице и выскочил на Брук-стрит, где сел в такси.
Через сорок минут то же самое такси отвезло его на Вигмор-стрит. На сей раз с Аллейном поехали еще два сержанта в штатском. Маленький дворецкий доктора Робертса открыл им дверь. Лицо его было смертельно бледно. Он, не говоря ни слова, посмотрел на Аллейна и отошел в сторону. Аллейн, за которыми шли его люди, прошел в гостиную. Робертс стоял перед камином. Над ним в свете ламп весело поблескивала картина с маленьким озерцом и рождественскими елками. Фокс стоял в дверях, а Бойз возле окна. Анестезиологический аппарат подкатили к столу.
Когда Робертс увидел Аллейна, он сперва пытался заговорить. Губы его подергивались, словно он пытался что-то сказать, но слов не было. Наконец он выдавил:
- Инспектор Аллейн… почему вы… послали этих людей… за мной?
Они с минуту молча смотрели друг на друга.
- Пришлось, - сказал Аллейн. - Доктор Робертс, у меня с собой ордер на ваш арест. Предупреждаю вас…
- Что вы хотите сказать? - взвизгнул Робертс. - У вас нет никаких оснований… никаких доказательств… идиот… что вы делаете?!
Аллейн подошел к аппарату, похожему на судок для масла и уксуса. Он наклонился, отвинтил одну из гаек и вытащил ее. С ней вместе вытянулся шприц. "Гайка" была вершиной плунжера.
- Вот вам достаточные основания, - сказал Аллейн.
Чтобы удержать Робертса, понадобились четыре человека. Они надели на него наручники. Сумасшедшие иногда обладают огромной физической силой.
Глава 18
Ретроспектива
Суббота, двадцатое. Вечер
Два вечера спустя после ареста Робертса Аллейн обедал с Найджелом и его невестой Анджелой. Найджел уже истерзал инспектора просьбами дать материал для репортажа, и тот бросил ему пару костей: грызи! Анджела, однако, мечтала услышать историю из первых рук. Во время обеда инспектор был молчалив и задумчив. Что-то заставило Анджелу метко пнуть Найджела в щиколотку, когда он заговорил про арест. Найджел подавил вопль боли и свирепо уставился на нее.
- Очень больно, Батгейт? - спросил Аллейн.
- Э-э-э… да… - сконфуженно признался Найджел.
- Откуда вы знаете, что я его пнула? - спросила Анджела. - Как я заметила, вам стоит сделаться сыщиком!
- Вы, может, и не заметили, но я близок к тому, чтобы распрощаться с полицией.
- Батюшки! Вы в желчном настроении, да? Разве вы не довольны тем, как закончили это дело, мистер Аллейн? - осмелилась спросить Анджела.
- Человек никогда не бывает доволен счастливой случайностью, к которой он не имеет отношения.
- Случайностью?! - воскликнул Найджел.
- Именно так.
Аллейн понюхал свой портвейн, значительно посмотрел на Найджела и пригубил рюмку.
- Валяйте, - сказал он безропотно. - Спрашивайте. Я прекрасно отдаю себе отчет, зачем я тут, и вы не каждый день угощаете таким вином. Взятка. Тонкий подкуп. Разве не так?
- Так, - просто ответил Найджел.
- Я не позволю загонять мистера Аллейна в угол, - сказала Анджела.
- Если бы он мог меня загнать, вы бы позволили, - откликнулся Аллейн. - Я уже знаю ваши трюки и манеры.
Найджел и Анджела молчали.
- Собственно говоря, - продолжал Аллейн, - я как раз собирался часами говорить и говорить.
Они просияли.
- Какой же вы ангел, ей-богу, - сказала девушка. - Отнесем этот графин в соседнюю комнату. Не смейте сидеть над ним за обеденным столом. Дамы собираются покинуть столовую.
Она встала. Аллейн открыл ей дверь, и она прошла в маленькую гостиную Найджела, где быстро положила в огонь четыре полена, поставила низенький столик между двумя креслами и уселась на коврик перед камином.
- Идите сюда! - грозно позвала она.
Мужчины вошли. Аллейн благоговейно поставил графин на столик. Они расселись.
- Ну вот, - сказала Анджела, - это, я считаю, замечательно.
Она переводила взгляд с Найджела на Аллейна. У обоих был блаженный вид хорошо накормленных особей. Огонь весело взметался языками пламени, потрескивал и гудел, освещая темные волосы инспектора и его восхитительные руки. Он откинулся назад и, вздернув подбородок, повернул голову и улыбнулся ей.
- Можете начинать, - сказала Анджела.
- Но откуда?
- С самого начала… то есть с операционной.
- О-о… Замечание, которое я неизменно отпускаю по адресу операционной, - это то, что она представляет собой сцену для идеального убийства. Вся она полностью бывает убрана по науке сразу же после того, как убирают тело жертвы. Ни единого шанса найти отпечатки пальцев, никаких важных следов, никаких мелочей или кусочков на полу. Ничего. Но, если честно, даже если бы все оставили как было, мы все равно не нашли бы ничего, что указывало на Робертса. - Аллейн снова замолчал.
- Начните с того, как вы в первый раз заподозрили Робертса, - предложил Найджел.
- Лучше с того места, как вы его заподозрили. Знаете, такой смешной человечек…
- Черт, верно. Так я и сказал.
- А как вы его заподозрили? - спросила Анджела.
- У меня не было на его счет никакой определенной теории, - сказал Аллейн. - Вот почему я и говорил о неудаче. У меня было предчувствие, а предчувствия я ненавижу. В первый раз, когда я увиделся с ним у него дома, мне стало очень не по себе и в голове начали крутиться всякие фантастические предположения. Мне показалось, что он фанатик. Эта длиннющая пылкая лекция насчет наследственного безумия… какая-то она была слишком свирепая. Он явно чувствовал себя очень неуютно, когда говорил про О'Каллагана, и все же не мог удержаться, чтобы не говорить о нем. Он очень тактично настаивал на теории самоубийства и поддерживал ее рассказами о евгенике. Он был явно искренним и говорил совершенно серьезно. Вся атмосфера вокруг него была неуравновешенной. Я увидел в нем человека с навязчивой идеей. Потом он рассказал мне историю о том, как по ошибке дал пациенту слишком большую дозу и с тех пор не делает уколы. Мне стало не по себе, потому что это было весьма удобное доказательство его невиновности. "Он не мог совершить этого убийства, потому что никогда не делает уколов". Потом я увидел его стетоскоп с рядами зарубок на стволе, и снова у него наготове совершенно правдоподобное объяснение. Он сказал, что это своего рода учет каждого случая, когда он смог успешно дать наркоз пациенту с тяжелым сердечным заболеванием. А мне вспомнились индейские томагавки и книги Эдуарда С. Теллиса, а еще ярче - рогатка, что была у меня в детстве, на которой я вырезал зарубку всякий раз, как убивал птицу. И меня начала терзать мысль, что стетоскоп был именно такой "учетной палочкой". Когда мы обнаружили, что он - один из компании Ленин-холла, я на миг подумал, не может ли он оказаться их агентом. Но почему-то мне казалось, что Ленин-холл мало что значит в нашем деле. Узнав, что он собирался вымучить из них поддержку закону о стерилизации, я почувствовал, что это прекрасно объясняет, почему он с ними связался. Когда в следующий раз мы с ним встречались, я собирался застать его врасплох, задав ему вопрос про Ленин-холл. Он совершенно разбил мой замысел, когда сам заговорил об этом. Это мог быть и тонкий ход, но мне так не показалось. Он дал мне почитать свою книгу, и в ней я снова увидел фанатика. Не знаю, почему получается, что исследование любой отрасли научной мысли, которая так или иначе связана с сексом, часто приводит к болезненным расстройствам. Не всегда, разумеется, но очень часто. Я постоянно с этим сталкиваюсь. Это интересный вопрос, и я хотел бы услышать на него ответ. Книга Робертса - здравый, хорошо написанный трактат с призывом размножаться разумно. В тексте не было ни малейшей истерии, и все же в личности автора, между строк, мне почудилась истерия. Была одна глава, где он утверждал, что будущие цивилизации смогут вполне избежать расходов и хлопот по содержанию умственно отсталых и неполноценных особей путем их полного устранения. "Стерилизация, - писал он, - со временем может смениться уничтожением неполноценных". Прочитав это, я заставил себя повернуться лицом к той тревожной мысли, которая беспокоила меня с момента первого разговора с ним. О'Каллаган происходил, по мнению Робертса, из "запятнанного безумием" рода. Предположим… Предположим, подумал я, краснея от собственной мысли, Робертсу пришла в голову блестящая идея начать благословенную работу и убирать таких людей всякий раз, когда ему представлялась такая возможность. Предположим, у него это получилось несколько раз, и, каждый раз, когда его старания увенчивались успехом, он делал зарубку на своем стетоскопе.
- Ох, убийственно! - воскликнул Найджел.
- В буквальном смысле.
- Выпейте еще портвейна.