- Да, конечно. Минимальную смертельную дозу я вам сказать не могу - она индивидуальна. Но четверть грана прикончит кого угодно.
- Четверть грана! - задумчиво сказала сиделка Бэнкс. - Подумать только!
Глава 4
Послеоперационная
Четверг, одиннадцатое. Вечер
Сэр Джон ожидал пациента в операционной.
Старшая сестра, Джейн и сиделка Бэнкс вошли вместе с Томсом. Они встали возле стола, группа закутанных и невыразительных роботов. Все молчали. Послышался скрип колесиков. Появилась каталка, за которой шагали доктор Робертс и сестра-анестезистка. Доктор Робертс придерживал маску на лице своего пациента. На каталке лежало тело министра внутренних дел. Пока они перекладывали его на стол, министр вдруг невнятно и очень быстро забормотал: "Не сегодня, не сегодня, не сегодня, черт побери!"
Анестезистка ушла.
Вонь эфира окутала стол. Доктор Робертс подкатил свой наркозный аппарат, состоящий из цилиндров со сжатыми газами в металлической раме и очень похожий на гигантский судок для масла и уксуса. Поперек груди пациента поставили низенькую ширму, чтобы отсечь от анестезиолога все постороннее. Томс с любопытством поглядел на пациента.
- А приметный мужик, ничего не скажешь, - весело заметил он. - Любопытная форма головы. Робертс, что вы о нем скажете? Вы на этом вроде как собаку съели, а? Я тут пару дней назад прочел вашу книжку. В его генеалогическом древе есть пара безумных веточек, правда? Его папаша вроде как был не в себе?
Робертс был глубоко шокирован.
- Это так, - сухо сказал он, - но вряд ли можно ожидать, чтобы свидетельство наследственного безумия было четко выражено в лицевой структуре, мистер Томс.
Сестра прикрыла живот больного стерильными полотенцами. Когда голова оказалась за ширмой, пациент перестал быть человеком и превратился всего лишь в операционное поле, расположенное на столе.
Сэр Джон взял скальпель и сделал первый надрез.
- Перитонит как миленький, - сказал чуть позже Томс. - При-вет! - добавил он чуть погодя. - Прорыв аппендикса. Ну, он постарался.
- Вот вам и объяснение приступам боли, - буркнул Филлипс.
- Разумеется, сэр. Удивительно, что он еще был на ногах - вы только посмотрите…
- Экая гадость, - сказал Филлипс. - Черт вас возьми, сестра, вы оглохли?! Я же сказал: корнцанг.
Сестра Мэриголд слегка вскинулась и издала укоризненное покашливание. Воцарилось молчание. Пальцы сэра Джона работали нервно, пытливо, с осторожной уверенностью.
- Пульс слабеет, сэр Джон, - вдруг сказал Робертс.
- Да? Посмотрите-ка, Томс.
- Пульс неважный.
- В чем дело, Робертс? Что с пульсом?
- Довольно слабый. И вид больного мне не нравится. Камфару, сиделка.
Сиделка Бэнкс наполнила второй шприц и принесла его.
- Немедленно укол, сиделка.
Укол был сделан.
- Сыворотку, - буркнул Филлипс.
- Сыворотку, сиделка Харден, - прошептала сестра.
Джейн подошла к столику. Замешкалась.
- Ну, где же сыворотка? - нетерпеливо спросил Филлипс.
- Сиделка! - сердито окликнул Томс. - Что вы делаете!
- Простите… но мне…
- Большой шприц, - сказала сиделка Бэнкс.
- Хорошо, - очень слабо откликнулась Джейн Харден.
Она наклонилась над столом.
Филлипс заканчивал зашивать разрез.
- Сиделка, - повторил Томс, - принесете вы наконец сыворотку?! Что с вами такое?
На носу у него появилась большая дрожащая капля пота. Сестра Мэриголд смерила ее опытным взглядом и вытерла куском марли.
Джейн неуверенным шагом подошла к столу, неся поднос. Филлипс выпрямился и стоял, глядя на шов. Томс наложил повязку и сделал укол.
- Ну ладно, - сказал он, - дело сделано. Очень скверный случай. Он здорово запустил свой аппендицит.
- Да, наверное, - медленно ответил Филлипс. - Я встречался с ним вчера вечером и понятия не имел, что он болен. Совершенно никакого понятия.
- Как его состояние теперь, Робертс? - спросил Томс.
- Не слишком блестяще.
- Ну ладно… в постель его, - сказал Филлипс.
- И уберите поднос, - раздраженно бросил Томс, обращаясь к Джейн, которая по-прежнему стояла возле него.
Она повернула голову и посмотрела в глаза Филлипсу. Он отвел глаза и отошел. Джейн повернулась к столику. Шаги ее стали неровными. Она остановилась, покачнулась и рухнула на кафельный пол.
- Господи, что еще эта девица затеяла?! - завопил Томс.
Филлипс в несколько шагов пересек операционную и остановился, глядя на нее сверху вниз.
- Обморок, - сказал он сквозь маску.
Он посмотрел на свои запачканные кровью перчатки, стянул их и встал на колени возле Джейн. Сестра Мэриголд зацокала языком и закудахтала, как перепуганная курица, потом позвонила в колокольчик. Сестра Бэнкс глянула на нее, затем помогла Томсу прикрыть больного простыней и переложить его на каталку. Доктор Робертс даже не поднял глаз. Он наклонился над пациентом, сосредоточенно глядя на него. Пришли две сиделки.
- Сиделка Харден упала в обморок, - кратко сказала старшая сестра.
Джейн подняли и поставили на ноги. Она открыла глаза и оглядела всех бессмысленным взором. Ее вывели, почти вынесли из операционной.
Пациента увезли.
Филлипс вышел в предоперационную, а за ним следом - Томс.
- Ну, сэр, - весело заметил Томс, - по-моему, сегодня все наоборот. Вы, как правило, самый свирепый член операционной бригады, а сегодня - ни дать ни взять кроткий голубок. А я обругал бедную девушку до обморока. Мне очень жаль. По-моему, ей было не по себе все время операции.
- Возможно, - сказал Филлипс, открывая кран.
- Весьма сожалею. Она славная девушка и хорошая медсестра. И привлекательная к тому же. Интересно, она помолвлена?
- Нет.
- Нет?
- Нет.
Томс постоял с полотенцем в руке, с любопытством глядя на своего патрона. Сэр Джон невозмутимо и методично мылся.
- Неприятная штука оперировать собственных друзей, а? - осмелился заговорить Томс после недолгой паузы. - И притом такой выдающийся друг. Господи, кругом столько джентльменов с весьма большевистскими настроениями, которые не станут плакать и убиваться, если О'Каллаган помрет! Я вижу, вам это нелегко далось, сэр. Я никогда раньше не замечал, чтобы у вас хоть сколько-нибудь дрожали руки.
- Мой дорогой Томс, с моими руками все в порядке.
- Э-э-э… простите.
- Ничего страшного, - Филлипс снял халат и шапочку и причесался. - Но вы совершенно правы, - сказал он неожиданно, - мне операция не понравилась.
Томс добродушно ухмыльнулся и сочувственно посмотрел на Филлипса.
Дверь открылась, и вошел доктор Робертс.
- Я только что заглянул в текущие записи в истории болезни, - начал он. - Состояние пациента внушает тревогу. На тот момент вливание камфары помогло, но пульс пока неудовлетворительный. - Робертс нервно переводил глаза с одного хирурга на другого и протирал очки. - Должен признаться, мне не по себе, - сказал он. - Это же… это же такой важный пациент.
- Все пациенты важны, - ответил Филлипс.
- Разумеется, сэр Джон. Я хотел только сказать, что мое повышенное беспокойство объясняется высоким социальным положением пациента.
- Господи, вы разговариваете как пишете, Робертс, - шутливо прокомментировал Томс.
- Как бы там ни было, - продолжал Робертс, с сомнением поглядев на толстячка, - как бы там ни было, я очень беспокоюсь.
- Сейчас приду и осмотрю его, - ответил Филлипс. - Могу понять вашу тревогу. Томс, идемте-ка лучше с нами.
- Сию минутку, сэр.
- В его состоянии есть нечто трудно предсказуемое, - проговорил Робертс.
Он углубился в детали. Филлипс внимательно слушал.
Томс бросил в зеркало самодовольный взгляд.
- Я готов. - Он повернулся к Робертсу. - Какой у вас чудной стетоскоп, Робертс, - заметил он игриво.
Робертс с гордостью поглядел на свой стетоскоп. Это был старинный инструмент в форме деревянной трубки с толстой средней частью, украшенный зарубками.
- Я не променял бы его на самую последнюю новинку в этой области, мистер Томс, - сказал Робертс.
- Он похож на спиртомер. А зачем тут зарубки?
Робертс смутился. Он сконфуженно посмотрел на Филлипса.
- Боюсь, вы сочтете меня очень тщеславной личностью, - пробормотал он робко.
- Ну же, - сказал Томс. - Валяйте, говорите! Это что, пациенты, которых вы прикончили, или миллионеры, которым вы давали наркоз?
- Нет, ни то ни другое. Собственно говоря, это своего рода мерка. Зарубки - это случаи операций у пациентов с тяжелыми сердечными заболеваниями, которым я успешно давал наркоз.
Томс расхохотался, а Робертс покраснел, как школьник.
- Вы готовы? - холодно спросил Филлипс.
Они вышли вместе.
В операционной сестра Мэриголд, сиделка Бэнкс и сиделка, пришедшая подменить Харден, убирали и готовились к следующей операции, экстренной бронхоскопии, которую должен был проводить специалист-отоларинголог. Джейн отвели в общежитие медсестер.
- Две срочные операции за вечер! - воскликнула важно старшая сестра. - Не скажешь, что мы тут бездельничаем. Сколько времени, сиделка?
- Шесть тридцать пять, - ответила Бэнкс.
- Что такое с Харден, сестра? - спросила подменившая сиделка.
- Честное слово, не знаю, - откликнулась сестра Мэриголд.
- Зато я знаю, - мрачно сказала сиделка Бэнкс.
Сестра Мэриголд бросила на нее взгляд, в котором любопытство боролось с сознанием ее высокого ранга. Достоинство победило. К счастью, подменившая сиделка была свободна от условностей.
- Ну-ка, Бэнкс, - потребовала она, - выкладывай! Почему Харден хлопнулась в обморок?
- Она была знакома с пациентом.
- Что?! Она знала сэра Дерека О'Каллагана? Харден?
- Ну да! Их родители были соседями в Дорсете, разве ты не знаешь, - принялась кривляться Бэнкс, передразнивая, как она считала, манеру разговора помещиков-землевладельцев.
От крахмального халата сестры Мэриголд, казалось, исходили волны осуждения.
- Сиделка Харден родом из очень приличной семьи, - сказала она наставительно новенькой сиделке.
- Ох-ох, про-осто у-ди-ви-и-ительно приличной, - издевалась Бэнкс. - Ну да, она была знакома с О'Каллаганом. Могу сказать, что с месяц назад он оказался самым беспринципным из всех тори, а она из-за этого просто взбесилась! И потом все мне рассказала.
- Большое спасибо, сиделка Бэнкс, достаточно, - ледяным тоном сказала сестра Мэриголд. - Операционная не место для политики. Мне кажется, мы готовы. Я хотела бы переговорить с доктором по поводу этого больного.
Она вышла из операционной, шурша накрахмаленным халатом.
- Ну и нервы у тебя, Бэнкс, - сказала вторая сиделка. - Как ты отважилась так говорить про сэра Дерека! Мне кажется, он такой красивый на фотографиях.
- Тебе кажется, что если у него физиономия как у Конрада Вейдта, то он подходит на роль правителя народа, человека, который может диктовать законы. Типично буржуазное невежество и тупость! Однако он последний из представителей этого типа и первым падет, когда настанет Заря.
- О чем это ты?
- Я-то знаю, о чем я!
- Ну а я нет. Что такое эта Заря?
- Заря Великого Дня Пролетариата.
- Это что Такое? Нет, Бэнкс, не лезь в бутылку, мне правда хочется знать.
- Узнаешь, - пообещала Бэнкс. - И очень скоро.
В дверях появился отоларинголог и вопросил, готовы ли они его принять. Через десять минут в операционную вкатили больного ребенка, и снова над столом поднялись пары наркоза. Через десять минут ребенка забрали. Отоларинголог насвистывал, когда мылся после операции. Потом он просунул в операционную голову, заметил: "Нет грешникам покоя, сиделка!" - и убрался восвояси.
Обе женщины молча работали. Сиделка Бэнкс о чем-то мрачно думала.
- Эге, - сказала новенькая, - там, кажется, Фипс ворчит на лестнице. (Кличку Фипс медперсонал дал сэру Джону Филлипсу.) И еще Томс-и-Джерри. Интересно, как он там. Сэр Дерек, я хочу сказать.
Сиделка Бэнкс не отвечала.
- Мне кажется, тебе все равно.
- Нет, что ты, меня это как раз очень даже интересует.
Голоса стали громче, но ни одна из сиделок не могла разобрать, о чем шла речь. Они стояли очень тихо, напряженно прислушиваясь.
Потом послышалась оживленная беготня. К разговору присоединился женский голос.
- Это кто? - спросила новенькая.
- По голосу вроде Мэриголд, - сказала Бэнкс. - Господи, как меня бесит эта женщина!
- Ш-ш-ш… Интересно, в чем там дело?
Голос сэра Джона Филлипса перекрыл остальные.
- Мне лучше самому этим заняться, - сказал он.
- Фипс, похоже, здорово перетрусил, - выдохнула новенькая.
- Да, - отчетливо произнес Томс. - Да.
Раздался звук торопливых шагов. Потом дверь в операционную вдруг распахнулась и особая сиделка О'Каллагана влетела туда пулей.
- Какой ужас! - выкрикнула она. - Господи, какой ужас!
- Что такое? Что с тобой?
- Он умер… сэр Дерек О'Каллаган умер!
- Сиделка! - Новенькая, проглотив слова, уставилась на нее.
- Честное слово, просто ужасно, - сказала сиделка Грэхем. - Теперь там леди О'Каллаган - она хотела, чтобы ее оставили с ним наедине. Я почувствовала, что просто обязана кому-нибудь рассказать!
Наступила мертвая тишина, а затем, словно по команде какого-то внутреннего голоса, обе они обернулись и уставились на Бэнкс.
Та стояла, запрокинув голову и опустив руки по швам. Глаза ее сияли, а губы судорожно подергивались.
- Бэнкс! - воскликнула новенькая. - Бэнкс! Как вы можете себя так вести?! Мне кажется, вы довольны, что он умер!
- Если бы я не скинула изношенные цепи религии, - ответила Бэнкс, - я бы сказала: "Славьте Господа, ибо он сокрушил Врагов наших".
- Вы просто мерзкая старая ведьма, - сказала сиделка Грэхем и вышла из операционной.
Глава 5
Леди Каллаган настаивает
Пятница, двенадцатое. Вторая половина дня
- Леди О'Каллаган, мне очень неудобно вас беспокоить, но нельзя ли мне поговорить с вами?
Рональд Джеймсон умолк и виновато посмотрел на вдову своего покойного патрона. Черный цвет очень шел ей. Волосы ее - он так и не определил для себя, платиновая она блондинка или золотистая, - казалось, были причесаны раз и навсегда. Руки, тонкие, изящные, свободно лежали на матовой ткани платья. Светло-голубые глаза под тяжелыми веками смотрели на него с вежливой отстраненностью.
- Да, - сказала она рассеянно. - Зайдите ко мне в комнату, мистер Джеймсон.
Секретарь последовал за ней в эту обитель ледяной элегантности. Она неторопливо села спиной к свету.
- Да, - повторила она. - Присядьте, мистер Джеймсон.
Рональд нервно пробормотал: "Большое спасибо" - и сел на самый неудобный стул.
- Я только что из Парламента, - начал он. - Премьер-министр принял меня в кабинете. Он ужасно расстроен из-за… из-за вчерашнего. И он просил меня передать вам… что он полностью в вашем распоряжении, если что-нибудь понадобится…
- Как любезно с его стороны, - сказала она.
- Разумеется, он очень обеспокоен относительно закона… Закона об анархии, над которым работал сэр Дерек, вы знаете, о чем я говорю. Работа должна продолжаться, понимаете… и эта трагедия очень усложнила дело… - он снова умолк.
- Да, понимаю.
- Речь идет о личных бумагах сэра Дерека. Без этих бумаг они ничего не могут сделать. Я сказал им, что придется подождать, пока… до послезавтра… но премьер-министр считает это дело настолько важным и срочным, что находит нужным немедленно ознакомиться с этими документами. Мне кажется, они должны находиться в письменном столе в кабинете, но, конечно, я счел своим долгом спросить вашего разрешения, прежде чем что-либо сделать.
Леди О'Каллаган так долго медлила с ответом, что секретарю стало окончательно не по себе. В конце концов, глядя на свои руки, скромно сложенные на коленях, она проговорила:
- Этот закон… касается и тех, кто его убил?
Джеймсон был настолько ошеломлен этим поразительным вопросом, что не сумел найти ответа. Он был весьма светским юношей, умеющим вести себя в любых обстоятельствах, но ее невероятное предположение застало его врасплох.
- Боюсь, я не… вы хотите сказать… право, леди О'Каллаган, уж не считаете ли вы… - дальше он продолжать не мог.
- Именно так, - сказала она спокойно. - Я совершенно уверена, что его убили.
- Но - кто?
- Эти люди. Анархисты, правильно? Они угрожали моему мужу убийством. По-моему, они свою угрозу выполнили. Как я понимаю, закон направлен на то, чтобы подавить деятельность этих людей. Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы этот закон был принят.
- Спасибо, - глупо и невпопад ответил Джеймсон.
- Хорошо. Это все, мистер Джеймсон?
- Но, леди О'Каллаган… пожалуйста… вы что, подумали… честное слово, вы меня просто поразили. Это ужасная мысль. Ведь, право, врачебное заключение совершенно ясно! У сэра Дерека был острый перитонит.
- Сэр Джон Филлипс сказал, что операция прошла успешно. Сэр Дерек был отравлен.
- Острым перитонитом и прорвавшимся аппендиксом. Честное слово, я не могу представить себе ничего другого. Как могли его отравить намеренно?
- В одном из писем ему угрожали отравить его. Помните, в прошлый понедельник.
- Но очень многие ведущие политики получают письма подобного рода. И ничего никогда не случается. Простите меня, леди О'Каллаган, но я уверен, что вы страшно ошибаетесь. Как его вообще могли отравить? Это… это невозможно. Умоляю вас, не расстраивайте сами себя. - Рональд смущенно и неуверенно посмотрел на ее спокойное лицо. - Я уверен, что вы абсолютно ошибаетесь, - неловко закончил он.
- Пойдемте в его комнату, - прошептала она и, не говоря больше ни слова, провела его в Кабинет О'Каллагана.
Они отперли письменный стол, она села и стала смотреть, как Рональд просматривает бумаги в верхних ящиках стола.
- В ящиках слева, - пояснил секретарь, - хранились личные письма, ко мне они не имеют никакого отношения.
- Ящики придется все равно открыть. Я это сделаю.
- Разумеется. Вот одно из угрожающих писем… тут их много… По-моему, они все тут. Я хотел показать их главному инспектору Аллейну из Ярда. Но сэр Дерек не позволил мне этого сделать.
- Покажите мне.
Он дал ей связку писем и вернулся к своим ящикам.
- Вот его заметки, - наконец сказал он.
Леди О'Каллаган не ответила. Джеймсон взглянул на нее и был потрясен, увидев, какие внутренние переживания отражались на ее лице. У нее был мстительный и злобный вид.
- Вот то письмо, о котором я говорила, - сказала она. - Вы сами видите, что они грозились его отравить.
- Да. Понимаю.
- Вы по-прежнему мне не верите, мистер Джеймсон?
- Простите. Боюсь, что нет.
- Я буду настаивать на проведении расследования.
- Расследования? О боже! - невольно вырвалось у Рональда. - Я хочу сказать… на вашем месте я не стал бы настаивать, леди О'Каллаган. Это… у нас нет никаких оснований для этого.
- Вы сегодня отвезете эти бумаги премьер-министру?
- Да.