- Правильно.
- А которая откуда? - спросил я. Он удивленно посмотрел на меня. Я повторил:
- Какая Именно группа была из Лондона, а какая из Брайтона?
- А, понимаю! - Он продал газету двум пожилым дамам в толстых твидовых костюмах и гольфах из грубой шерсти и дал им сдачу. Затем он повернулся ко мне.
- Значит, откуда была какая группа? Гм… Понимаете, я часто, вижу их, но они необщительный народ. Она с вами не разговаривают. Это вам не то что шоферы-частники. Брайтонских я бы сразу узнал по виду, понимаете? - Он остановился, чтобы закричать во всю силу легких:
- Экстренный дневной выпуск! - в результате чего продал еще три газеты. Я терпеливо ждал.
- Как вы их узнаете? - спросил я.
- По лицам, конечно. - Он явно счел мой вопрос бессмысленным.
- А какие у кого лица? Вы можете описать?
- А, понимаю. Разные лица.
- Можете вы описать хотя бы одного? - спросил я, Он задумался, щуря глаза и теребя свои усы.
- Хотя бы одного… Да, есть там один парень, очень безобразный, с глазами, как щелочки. Я бы не хотел сесть в его такси, Я думаю, вы его сразу узнаете по волосам. Они у него растут челкой почти до бровей. Чудной парень, А на что он вам сдался?
- Мне он не нужен, - сказал я. - Просто я хочу знать, откуда он?
- Этот из Брайтона, - Он радостно улыбнулся мне. - И еще там есть один, я его часто вижу. Молодой парень с бакенбардами. Вечно чистит ногти ножом.
- Большое спасибо, - сказал я и дал ему фунтовую бумажку. Его улыбка стала еще шире, и он засунул деньги во внутренний карман.
- Всякого счастья вам, сэр, - сказал он. Я отошел от него, но крик "Экстренный дневной выпуск!" продолжал звенеть у меня в ушах. Я пошел в весовую, размышляя над подученной мной информацией, - значит, мои похитители из Брайтона. Тому, кто посылал их, не пришло в голову, что я видел их раньше, и смогу их отыскать.
Погруженный в свои мысли, я наконец услышал, что говорит мне Пит Грегори:
- У них был прокол, но все-таки они добрались сюда, а это главное. Ты что, не слушаешь, Аллан?
- Да, извини, Пит, думал кое о чем.
- Думал? Я рад, что ты это умеешь, - сказал Пит, громогласно захохотав. При всем его уме и проницательности чувство юмора у него было в самом зародыше. Всякого рода школьные шутки казались ему верхом остроумия, но все к этому привыкли.
- Как Палиндром? - спросил я. Это была моя лучшая лошадь на сегодня.
- Великолепно. Так вот-, я говорю, у них был прокол… - Он замолчал в полной растерянности. Он терпеть не мог повторяться. - Ну ладно, хочешь пройти в конюшню поглядеть на него?
- Да, пожалуйста, - сказали.
Мы прошли в конюшни. Пит должен был пойти со мной: правила безопасности здесь были очень жесткими. Даже владельцы лошадей не имели права входить к ним без того, чтобы тренер не поручился за каждого из них. Конюхи предъявляли при входе пропуска с фотокарточками. Все это делалось для того, чтобы лошадей не взбадривали наркотиками или не портили.
Я погладил своего скакуна, стоявшего в стойле, красивого восьмилетнего гнедого, с черными подпалинами жеребца, и дал ему кусочек сахару. Пит неодобрительно поцокал языком и сказал:
- Только не перед скачкой! - словно нянька, поймавшая своего воспитанника, когда тот ел сласти перед обедом. Я усмехнулся. На этот счет Пит был до смешного педантичен.
- Сахар придаст ему сил, - сказал я, скармливая Палиндрому еще кусок и восторженно рассматривая его. - Выглядит он чудесно.
- Он выиграет скачку, если ты все рассчитаешь, - сказал Пит. - Не спускай глаз с того ирландца. Он попытается обставить вас всех, он сделает рывок, когда вы войдете в воду, так чтобы оказаться на шесть корпусов впереди, когда начнет подниматься в гору. Я много раз видел, как он это делал. Он заставлял всех бешено гнаться за ним и гору, растрачивая весь запас сил, который нужен для финиша. Так что ты или делай рывок вместе с ним и поднимайся на холм с его скоростью, но не больше, чем с его скоростью, или дай ему спокойно уйти вперед на подъеме и обгоняй на спуске. Ясно?
- Как сквозь стеклышко, - сказал я. Что бы ни думали о шутках Пита, но его советы о том, как вести скачку, были поистине неоценимы, и я многим был обязан ему.
Я в последний раз погладил Палиндрома, и мы вышли во двор. Благодаря принятой здесь системе безопасности это было самое спокойное место на ипподроме.
- Скажи, Пит, не было у Билла каких-нибудь неприятностей? - брякнул я без всякой подготовки.
Он, не торопясь, запер стойло Палиндрома, потом медленно повернулся ко мне и так долго стоял, глядя на меня без всякого выражения, что я начал сомневаться, слышал ли он мой вопрос.
Наконец он сказал:
- Это громко сказано - неприятность. Ну, кое-что было…
- Что? - спросил я, когда он снова погрузился в молчание.
Но вместо ответа он сказал:
- А с чего ты взял, что они могли быть, неприятности?
Я рассказал ему о проволоке. Он слушал спокойно, без удивления, но его серью глаза были суровы.
Он сказал:
- Почему никто не слышал об этом раньше?
- Я все рассказал сэру Кресвеллу Стампе и полиции, но, так как проволока исчезла, у них не было никаких вещественных доказательств, и они бросили это дело.
- А ты не бросил? - сказал Пит. - Не то чтобы я в осуждение, ты не подумай, просто мало чем могу помочь. Было вот что… Билл рассказывал про какой-то смехотворный звонок по телефону. Но я не очень-то слушал, голова вечно занята лошадьми, сам понимаешь. Что-то ему говорили насчет того, что, мол, Адмирал упадет… Билл решил, что это чья-то глупая шутка, а я не стал переспрашивать, чего недослышал. Я не думал, что это важно. Когда Билл погиб, я, было, подумал: странно, может, тут и вправду что-то есть. Я тогда спросил тебя, но ты сказал, что не заметил ничего особенного… - Его голос задрожал и прервался.
- Да, жаль, - сказал я. Потом я опросил:
- А когда он заговорил об этом телефонном звонке - незадолго до этого случая?
- Последний раз я говорил с ним в пятницу утром, как раз перед моим отлетом в Ирландию. Вот тогда это и было. Я позвонил ему, чтобы сказать, что Адмирал готов к завтрашней скачке в Мейденхеде.
Мы пошли назад, к весовой. Под влиянием какого-то импульса я сказал:
- Пит, случается тебе ездить в брайтонских такси? - Я знал, что он нездешний.
- Случается, но не часто, - сказал он. - А что?
- Да есть там два-три шофера, с которыми я хотел бы потолковать, - сказал я, но не прибавил, что с каждым в отдельности и где-нибудь в темном закоулке.
- Насколько я знаю, в Брайтоне несколько таксомоторных компаний, - сказал он. - Если тебе нужен какой-то определенный шофер, лучше всего идти на станцию. Они там выстраиваются к лондонским поездам. - И больше он уже ничего не слыша - мимо нас повели в паддок ирландскую лошадь для первой скачки. - Это Коннемара Пэл, провалиться мне на этом месте! - сказал Пит завистливо, - Уж как я уговаривал одного моего знакомого купить этого жеребца. Но за него запросили восемь тысяч, а упрятан он был в каком-то полуразрушенном сарае за свинарником, и мой умный владелец не пожелал платить такие деньги. А теперь погляди на него! В Лупардстауне в День бокса он выиграл скачку для молодняка, обогнав всех на двадцать корпусов! И после этого он не задул бы даже свечи! Лучшая лошадь из молодняка, какую мы только увидим в этом году! - Мысли Пита плотно вошли в привычную колею, и всю дорогу до весовой мы продолжали говорить об ирландских лошадях, л Я еле разыскал Клема, он был по горло занят, и убедился, что мое снаряжение в полном порядке и что он знает, сколько я должен весить, чтобы скакать на Палиндроме.
Кэт сказала мне, что не приедет в Челтенхэм, так что, я пошел на поиски самого лучшего, что мне оставалось, - новостей о ней.
Вешалка и часть скамейки, принадлежащие Дэну, были в меньшей из двух раздевалок, второе место с краю от гудящей печки - верный признак того, что он был восходящей звездой на жокейском небосклоне. По неписаным законам чемпионам предоставлялись самые теплые места, а новичкам оставалось щелкать зубами на сквозняке у дверей.
Он был в сорочке и трусах и натягивал нейлоновые чулки. В каждом чулке была дыра, и оба его больших пальца комично выглядывали наружу. У него были длинные, узкие ступни и такие же длинные, узкие изящные я сильные руки.
- Тебе хорошо смеяться, - сказал Дэн, натягивая чулок на колено. - А на мой размер вот не выпускают чулки.
- Скажи, чтобы Вальтер связал тебе на заказ, - посоветовал я. - У тебя трудный день?
- Три скачки, включая чемпионат по" скачке с препятствиями, - сказал Дэн. - Пит записал на эти призы половину своей конюшни. - Он усмехнулся. - Я мог бы тебе рассказать о семье Пеннов, конечно, если тебя это интересует. С кого начинать? С дяди Джорджа, или с тети Дэб, или… - Он замолчал, натягивая шелковые брюки и скаковые сапоги. Его слуга, Вальтер, подал ему вязаную фуфайку и какой-то особенно противного розово-оранжевого цвета камзол. Тот, кто выбирал эти цвета, не думал о человеке. - Или ты хочешь услышать что-нибудь о Кэт? - закончил Дэн, натягивая поверх своего тошнотворного камзола непромокаемую куртку.
Раздевалка наполнялась, в нее втискивались сверх всякого штата еще и ирландские жокеи, приехавшие на эту встречу, радостно возбужденные, говорившие оглушительно громко. Мы с Дэном перешли в весовую, которая тоже была переполнена, но там хоть можно было слышать друг друга.
- Дядя Джордж - настоящее сокровище, - сказал Дэн. - Я не хочу тебе о нем рассказывать, не буду портить впечатление, сам увидишь. Тетя Дэб для нас с тобой, приятель, - это достопочтенная миссис Пенн, тетя Дэб она только для Кэт. В ней есть какое-то холодное очарование, оно внушает, что она была бы с тобой грубо-пренебрежительна, не будь превосходно воспитана. Вначале она высказала мне свое неодобрение. Я думаю, она принципиально не одобряет все, имеющее отношение к скачкам, включая Поднебесного, дядю Джорджа и его идею насчет подарка Кэт ко дню рождения.
- Ну-ну, а дальше, - торопил я его, чтобы он перешел к самой интересной части репортажа, пока кто-нибудь другой не ухватил его за пуговицу. - Ах да, Кэт. Блистательная, неземная Кэт. Ты знаешь, строго говоря, ее имя Кэт Эллери, а вовсе никакая не Пенн. Это дядя Джордж добавил к ее фамилии дефис и свою фамилию Пенн, когда взял ее к себе. Он сказал, что так удобнее, чтобы у Кэт была его фамилия, ото избавит ее от лишних разговоров. Что ж, правильно, - сказал Дэн не спеша, отлично понимая, как он меня дразнит своей медлительностью. - Она шлет тебе сердечный привет.
Я, почувствовал, как у меня потеплело на душе. В конце концов, Челтенхэмский фестиваль показался мне не таким уж плохим.
- Спасибо, - сказал я, безуспешно стараясь удержать самодовольную улыбку, так и расплывавшуюся у меня на лице.
Дэн задумчиво смотрел на меня, но я перевел разговор опять на скачки и вдруг спросил его, не слыхал ли он, чтобы Билл Дэвидсон упоминал о чем-нибудь, что ему показалось, ну, странным, что ли.
- Нет, не слыхал, - ответил он твердо, Я рассказал ему о проволоке.
- Бедняга Билл, - сказал он с гневом, - Какая подлость!
- Так что, если услышишь что-нибудь, что может иметь хоть какое-то отношение…
- Немедленно передам тебе, - обещал он. Джо Нантвич налетел прямо на Дэна, словно не видел его. Остановившись, он не извинился, как сделал бы всякий, а ступил шаг назад и пошел своим путем в весовую. Его глаза были широко раскрыты, взгляд был пустой и бессмысленный.
- Пьян, - сказал Дэн брезгливо. - От него разит, как из винной бочки.
- У него свои неприятности, - сказал я.
- У него их еще прибавится до вечера, тогда кто-нибудь из распорядителей унюхает этот аромат.
Джо снова появился с нашей, стороны. Действительно, его приближение сразу можно было почуять, Без всякого вступления он заговорил со мной:
- Я получил еще одну. - Он вытащил из кармана бумажку. Она была скомкана, а потом снова расправлена, так что ее словно изжевали, но то, что было написано на ней шариковой ручкой, было видно совершенно отчетливо:
"Болингброк. На этой неделе", - говорилось там.
- Когда ты получил ее? - спросил я.
- Она лежала здесь, на столике для писем.
- Быстро же ты успел нагрузиться, - сказал я.
- Я не пьян, - возразил Джо с негодованием. - Просто сделал наспех пару глотков в баре напротив весовой.
Мы с Дэном одновременно подняли брови. В баре напротив весовой не было наружной стены, и пить там - все равно что на сцене, на виду у тренера, владельца лошади и распорядителя. Может быть, для жокея существовал более верный способ профессионального самоубийства, чем сделать наспех пару глотков в этом баре перед скачкой, но я лично такого способа не знал. Джо икнул.
- Я думаю, глотки были двойные, - сказал Дэн улыбаясь. Он взял у меня записку и прочитал ее. - Что это значит - "Болингброк. На этой неделе"? Ты из-за этого в такой запарке?
Джо вырвал у него записку в сунул себе в карман. Кажется, он только сейчас понял, что Дэн все слышал.
- Не твое дело, - грубо бросил он.
Мне очень хотелось сказать ему, что это и не мое дело. Но он повернулся ко мне и сказал своим воющим, жалобным голосом:
- Что же мне делать?
- Ты скачешь сегодня? - спросил я.
- В четвертой и последней скачке. Сегодня эти проклятые любители забрали себе полностью целых две скачки. Это же свинство - оставили нам, профессионалам, всего четыре скачки, чтоб заработать на хлеб. Почему эти толстозадые джентльмены-наездники не отправятся к… - Он окончил грубой бранью.
Наступила короткая пауза. Дэн расхохотался. Джо был не настолько пьян, чтобы не сообразить, что он сел на своего конька, не подумав о слушателе. Он сказал самым ласковым голосом, на какой был способен:
- Ну, Аллан, ты же понимаешь, лично к тебе это не относится…
- Если ты при всем том, что думаешь о наездниках-любителях, хочешь моего совета, - сказал я, стараясь сохранить серьезное выражение лица, - иди и немедленно выпей три чашки крепкого черного кофе и потом старайся как можно дольше никому не попадаться на глаза.
- Нет, я говорю, что мне делать с этой запиской? - Джо был более толстокожим, чем дорожный чемодан.
- Не обращай на нее внимания, - сказал я. - По-моему, тебя просто разыгрывают. А может быть, тот, кто написал это, знает, что ты любишь топить горе в виски, и рассчитывает, что ты развалишься: стоит черкнуть тебе угрожающее письмо - и ты готов, больше и делать ничего не надо. Чистенькая, бескровная и эффектная месть.
Мрачная мина на младенческом лице Джо стала постепенно переходить в упрямое, ослиное выражение, что было не менее противно.
- Никто от меня этого не добьется, - сказал он с той воинственностью, которая, как я понимал, должна уменьшаться вместе с содержанием алкоголя в его крови. Он вывалился из двери весовой, очевидно в поисках черного кофе. Прежде чем Дэн успел спросить меня, что происходит, он получил увесистый удар по спине: это было дружеское приветствие бэнди Мэйсона, тот презрительно посмотрел вслед Джо.
- Что с ним такое, с этим идиотом? - спросил он и тут же продолжал, не дожидаясь ответа:
- Слушай, Дэн, будь другом, дай мне уйти вперед в первой скачке на этой лошади, которую мне подсунул Грегори. По-моему, я ее вижу в первый раз. Похоже, ее владельцу понравились мои рыжие волосы. - Заразительный смех Сэнди заставил всех в весовой обернуться к нему с улыбкой.
- Ладно, - сказал Дэн.
Они принялись обсуждать детали, и я хотел уйти. Но Дэн коснулся моей руки. Он спросил:
- Сказать им? Ну хоть Сэнди, например, о проволоке и о Билле?
- Говори, - сказал я. - Может случиться, ты что-нибудь разведаешь. Но только будь осторожен! - Я хотел было поведать ему о предупреждении, которое сам получил в лошадином фургоне, но это была чересчур длинная история, и я ограничился тем, что сказал:
- Помни, что ты насторожишь людей, и они могут пристукнуть тебя по ошибке.
Он удивленно взглянул на меня.
- Н-да. Я буду осторожен. Мы повернулись к Сэнди.
- Вы чего это оба такие мрачные? Кто-нибудь увел эту шикарную брюнетку, по которой вы оба сохнете? - спросил Сэнди.
- Да вот, думаем о Билле Дэвидсоне, - ответил Дэн, не обратив внимания на ехидную реплику.
- А чего о нем думать?
- Падение было подстроено. Над препятствием натянули проволоку. Аллан видел ее. Сэнди был поражен.
- Аллан видел? - повторил он, и вдруг, когда до него дошло наконец значение слов Дэна, он воскликнул:
- Но это же убийство!
Я привел доводы в пользу того, что задумано было вовсе не убийство. Карие глаза Сэнди глядели на меня не мигая, пока я не кончил, - Вроде ты и прав, - сказал он. - Ну и что ты собираешься делать?
- Пытается раскопать, что за всем этим кроется, - сказал Дэн. - И мы подумали, что ты можешь помочь. Ты не слышал ничего такого, что могло бы прояснить это дело? Я к тому, что люди ведь болтают с тобой о всякой всячине.
Сэнди разгреб сильными загорелыми руками свои взлохмаченные рыжие волосы и почесал в затылке. Но и этот массаж мозга не породил никаких блестящих мыслей.
- Да, но по большей части они мне рассказывают о своих девчонках или о том, какие они делают ставки. А о майоре Дэвидсоне - нет, не было разговора. Мы не были с ним закадычными друзьями, потому что он думал, будто это я "придушил" лошадь одного из его приятелей. Ну что же, - добавил Сэнди со своей покоряющей улыбкой, - возможно, так оно и было. Во всяком случае, пару месяцев назад мы с ним крепко поговорили.
- Узнай, не слыхал ли чего кто-нибудь из твоих друзей-букмекеров, - сказал Дэн. - У них всегда ушки на макушке.
- О'кей, - сказал Сэнди. - Я начну с этой новости, и Посмотрим, что из этого выйдет. Только не сейчас, у меня ни минуты времени. Слушай, начинается первая скачка, и ты должен хоть что-нибудь рассказать мне об этой паршивой лошаденке, которую мне всучил Грегори. - И, увидев, что Дэн колеблется, Сэнди стал настаивать. - Ну ладно, ну чего тебе скрывать? Уж если Грегори просит, чтобы я взял лошадь, значит, это такая вонючка, что никакого разумного человека не уговоришь сесть на нее верхом, я же понимаю.
- У этой кобылы, - сказал Дэн, - мерзкая привычка налетать на препятствие, словно оно вовсе и не стоит перед ней. Как правило, она в результате падает в канаву.
- Ну, спасибо, - сказал Сэнди, по-видимому ничуть не обескураженный. - Я ее взгрею так, что она забудет свои привычки. До скорого! - Он пошел в раздевалку, Дэн посмотрел ему вслед.
- Еще не появилась на свет лошадь, которой можно напугать этого громилу Сэнди! - сказал он с восхищением.
- Нервы у него дай бог! - согласился я, - Но зачем Пит пускает такую лошадь именно здесь?
- Владелец мечтал, чтобы его скакун участвовал в Челтенхэме. Ну, знаешь, как это бывает. Фантазия аристократа и все такое, - сказал Дэн примирительно.
Вокруг нас непрерывно теснилась толпа тренеров и владельцев лошадей. Мы вышли наружу. Дэном тотчас же завладели двое репортеров, желающих узнать его мнение о предстоящем через два дня розыгрыше Золотого кубка.