Кибл согласился, но Линни, Питер и их мать пришли в ужас, услышав, что мы снова вернемся к тому страшному месту, и решили ждать катер на берегу. Выстроившись рядком, с встревоженными лицами, они наблюдали, как Кибл, осторожно маневрируя, развернул "Летящую коноплянку" и, поставив ее носом навстречу течению, миновал место, где река разделялась на два потока, а затем медленно приблизился к столбу. Я встал на кормовое сиденье, ухватился руками за перекладину щита, предупреждавшего об опасности, и, держась за нее, повис, пока Кибл разворачивал катер против потока, устремлявшегося к створу.
Когда мотор набрал достаточно оборотов, чтобы удерживать катер на месте, и напряжение в руках ослабло, я опустился на колени и попытался сделать то, что делала девушка: обхватив столб, переложить канат из одной руки в другую. Дрейф двухтонной "Летящей коноплянки" вряд ли мог быть намного больше дрейфа легкой плоскодонки, но даже с учетом того, что руки у меня длиннее, переложить канат из одной руки в другую не составляло труда. Я закрепил его и поднял вверх большой палец, показывая Киблу, что можно выключить мотор. Потом, встав на узкую палубу, засучил рукава коричневого широкого свитера, перегнулся через борт и стал осматривать место происшествия.
- Ради бога, осторожнее! - Кибл старался перекричать шум воды.
Я обернулся и засмеялся.
- У нас больше нет сухой одежды, - усмехнулся он. - Ничего, что бы вам подошло. Если упадете, будете возвращаться домой в мокром.
Улыбаясь, я опять повернулся к столбу. Но, насколько я мог видеть, ничего необычного в нем не было: квадратная бетонная тумба, покрашенная в белый цвет и прочно вбитая в ложе Темзы.
- Я же вам говорил. - Кибл пожал плечами и направил катер к берегу.
- А если снять отпечатки пальцев на плоскодонке? - спросил я.
- Вы еще не отказались от своей идеи?
- Вы должны радоваться этому.
Длинная череда прошлых расследований, в которых я не отказывался от "своей идеи" и это приносило нам богатый урожай, видимо, всплыла в его памяти. Он решил уступить.
- Ладно, Джин, раз вы так уверены, что это необходимо.
- Пошлите Рэйбна снять отпечатки пальцев. Он лучший среди всех.
- Договорились. Завтра.
- Как насчет полиции?
- Вообще-то, это не в нашем ведении. - Он выпятил губу. - Согласен, скорее это их дело. Но они не воспримут серьезно вашу теорию или просто ничего не будут делать. Разве что мы скажем им, в чем состоит ваша работа, чтобы произвести на них впечатление. Но мне такой вариант не подходит. Лучше мы пока возьмемся сами.
- А если ничего не найдем, то не выставим себя дураками.
- Вам платят не за то, чтобы вы читали мысли своего босса. - На долю секунды мышцы на лице Кибла натянулись.
- Да, вероятно, не за то.
- В этом весь вопрос.
Катер мягко стукнулся о берег, и я помог Джоан и Линни взобраться на палубу. Питер по указанию отца прыгнул в плоскодонку и протянул Киблу швартовый канат, который тот прикрепил к корме "Летящей коноплянки". Взяв на буксир плоскодонку, мы еще раз развернулись по направлению к шлюзу и прошли в его ворота, объяснив смотрителю, что мы делали. Потом спустились вниз по течению к пабу и к лодочной станции, соседствующей с ним.
Задерганный лодочник средних лет едва справлялся с семейными компаниями, возвращавшими взятые напрокат лодки и катера. Да вдобавок еще стайка молодежи старалась без очереди сдать плоскодонки, чтобы поскорее занять места в пабе, который открывался после перерыва в семь часов. В лучах вечернего солнца вспотевшее веснушчатое лицо и лысая голова лодочника отсвечивали красным. Нам пришлось подождать, пока он примет от клиентов моторки, плоскодонки и водные велосипеды, получит деньги и предупредит парочки, собравшиеся кататься по реке на закате, что с наступлением темноты движение по Темзе без сигнальных огней запрещено и что станция закрывается в девять тридцать вечера.
Наконец Кибл выбрал момент и спросил лодочника, видел ли тот девушку с длинными светлыми волосами и парня в желто-красной рубашке.
- Видел ли я их? Ну да. Я здесь был целый день.
- Я имел в виду, помните ли вы их? - терпеливо уточнил вопрос Кибл.
- А куда они делись? - Лодочник подозрительно огляделся.
- Они ушли… - начал Кибл.
- А кто мне заплатит? - взорвался лодочник. Эта проблема после суматошного дня была последней каплей, переполнившей его терпение.
- Я заплачу, - успокоил его Кибл, достал из заднего кармана бумажник и раскрыл его, чтобы показать толстую пачку банкнот. Кибл не жил на зарплату ее величества королевы и работал по убеждению, а не по нужде. Его карманные расходы равнялись моей недельной зарплате, а цена катера - годовой.
- Сколько они должны вам? - Кибл вручил лодочнику нужную сумму и добавил еще пять фунтов. - Я хотел бы нанять плоскодонку на сегодняшний вечер и завтрашний день, - сказал он. - Договорились?
Лодочник без колебаний взял деньги.
- Куда вы ее возьмете?
- В Хенли.
- Вы не оставите сиденья под дождем?
Кибл покачал головой.
- Ну тогда ладно. - Лодочник уже спрятал деньги в карман. - А завтра привезете?
- Завтра во второй половине дня, - согласился Кибл. - А сейчас поговорим о тех молодых людях, которые брали лодку сегодня утром.
Неожиданно лодочник оживился и хитро посмотрел на нас.
- Помню их. Я еще подумал, что этой парочке нечего делать вместе.
- Что вы имеете в виду? - спросил Кибл.
- Эта девушка сказала, что ее старик пустил за ней по следу сыщиков, и они сообщат ему, что она весь день провела с парнем в плоскодонке. И еще она сказала, что выходит из дома ненадолго, чтобы не давать фактов, нужных для развода. А этот парень в клетчатой рубашке оглянулся и говорит, дескать, старый денежный мешок, так он про ее мужа, никогда не узнает, где они были. Ведь он, то есть парень, сейчас во Франции по делам, ну и все такое. А потом они заметили, что я там стою и могу услышать, ну, они вроде как подмигнули друг другу, мол, заткнись. Но, по-моему, они и направились к тому берегу, где створ, потому что не хотели, чтобы их застукали.
- Именно так, - произнес Кибл и посмотрел на меня, словно желая сказать: "Я же вам говорил".
- И очень ловко скрылись, - согласился я. - Артистически.
- До утра вы их, конечно, не видели? - обратился Кибл к лодочнику. - А случайно не заметили, как они появились здесь?
- На машине. - Лодочник показал рукой на берег. - Они пришли со стоянки машин.
- В какой машине? Не обратили внимания?
- Послушайте, - лодочник посмотрел на Кибла, - сюда машины подъезжают целый день: или в паб, или к нам. Я смотрю за рекой, у меня по горло хлопот, я не могу сказать вам, кто приехал, кто уехал, на чем приехал, на чем уехал, понимаете? Но эти двое приехали на машине, потому что они появились утром, а первый автобус приходит около часа тридцати, понимаете?
- Очень вам благодарен, - вздохнул Кибл. - Вы нам помогли. - И он протянул лодочнику еще фунт. У того глаза моментально скользнули к часам на башне. До открытия паба оставалось еще десять минут, и я решил заполнить их.
- Молодой человек или девушка говорили с акцентом?
Сам лодочник говорил с сильным беркширским акцентом, поэтому его замешательство было понятно.
- Они говорили, - наконец ответил он, - как по телевизору.
- Немного пользы, - заметил Кибл.
- Вы всегда завязываете конец швартова плоскодонки? - спросил я.
- А? - Лодочник озадаченно уставился на меня.
- Вы завязываете концы швартов, чтобы они не распускались?
- Нет, мы их сплетаем. Заворачиваем концы назад и вроде как вплетаем один в другой. Завязывать нехорошо, они быстро обтреплются.
- Как этот? - Я отмотал канат плоскодонки, закрепленный на корме "Летящей коноплянки".
- Дайте погляжу, - подозрительно проговорил лодочник.
Я протянул ему конец. Он сжал обтрепанный конец каната в грязных сильных пальцах и потряс им в воздухе. По-моему, этот жест выражал ярость и презрение.
- Проклятые… вандалы! Извините меня, мадам, - обратился он к Джоан. - Эти сукины дети привязали канат к дереву или к чему-то вроде дерева, а потом не смогли развязать и не стали утруждать себя - просто отхватили кусок ножом.
- И часто так случается?
- Каждое лето. То тут, то там кто-нибудь укоротит канат. - Он вытянул швартовы и на глаз измерил длину. - Обкорнали на четыре-пять футов. Мы постоянно говорим, что надо переходить на цепи. Но и цепь можно связать в такой дьявольский узел… Ну, - обратился он к Киблу, - вам лучше взять другую плоскодонку с хорошим канатом.
- Эта вполне меня удовлетворяет, - ответил Кибл. - До завтра.
Мы отбуксировали плоскодонку в Хенли, в похожий на гараж сарай, где Кибл летом держал "Летящую коноплянку". Когда катер разгрузили, по узкой полоске причала потянулась маленькая процессия: Джоан несла остатки ленча, Кибл - газеты, Линни - банные полотенца, а я - свою мокрую одежду и куртку с заряженным пистолетом. Миновав лодочный сарай, мы направились к "Роверу" Кибла, стоявшему рядом на траве.
Питер больше всего дрожал над своим драгоценным фотоаппаратом, который по-прежнему висел на кожаном ремешке у него на груди.
- Уверен, - небрежно начал я, - что ты делал снимки возле плотины. А не попали случайно в кадр парень и девушка в плоскодонке?
Он покачал головой:
- Боже мой, нет, даже и мысли такой не было, в особенности когда это случилось. Понимаете? Я хочу сказать, как бы это выглядело, если бы я делал снимки, когда вы и мистер Теллер тонули?
- Ты никогда не будешь репортером, - улыбнулся я.
- Вы бы тоже не снимали?
- Наверное, снимал бы.
- Но в любом случае, - мрачно сказал он, - я не мог снимать. У меня еще во время ленча кончилась пленка, а другой не было. Даже если бы был пожар или что-нибудь такое, я бы не мог снять, понимаете? - Он задумчиво посмотрел на фотоаппарат. - Обычно к середине дня у меня еще остаются кадры, а в этот раз кончились.
- Пожар, - серьезно заметил я, - конечно, снимать интереснее, чем двух тонущих людей, которые скрылись под водой.
- Знаете, вы очень практичный человек. - Питер оценивающе разглядывал меня.
- Питер, - воскликнула его мать, - нельзя так разговаривать со взрослыми!
Кибл затормозил возле стоянки машин, где Линни и я пересели в "Остин".
- Завтра позвоню, - сказал он, выйдя из своей респектабельной машины.
- Хорошо.
- Позаботьтесь о Линни.
- Обязательно.
Линни поцеловала родителей, но отца с большей теплотой, и состроила гримасу Питеру, когда "Ровер" проезжал мимо ворот стоянки. Потом села за руль, подождала, пока я устроюсь возле нее, и протянула руку к зажиганию.
Рука немного дрожала.
- Хотите, я поведу машину? - равнодушно спросил я.
Положив руки на колени, она с минуту смотрела в лобовое стекло. Ее лицо казалось бледным на фоне оранжевого платья.
- Я думала, вы оба погибли.
- Знаю.
- У меня все еще стоит перед глазами та картина. Так глупо.
- Совсем не глупо. И полагаю, вы привязаны к Дэйву Теллеру.
- Когда мы были маленькие, он присылал нам подарки и разные игрушки.
- Симпатичный человек.
- Да. - Она вздохнула и, помолчав, сказала: - По-моему, будет лучше, если вы поведете машину. Вы в самом деле не против?
- Конечно, не против.
Мы поменялись местами и поехали в Лондон. Мы почти никого не обгоняли. В Чизвике, когда мы съехали с шоссе и влились в городское движение, я сказал, что довезу ее до дома, а там возьму такси. Линни, отводя в сторону смеющиеся глаза, напомнила, что ни одно такси не остановится возле меня, если я буду голосовать в одежде ее отца, а она будет лучше себя чувствовать, если сама приедет на машине домой. Поэтому, несколько раз повернув, мы приехали на улицу Путни, и я затормозил перед парадным.
Летнее солнце заливало тихую улицу. Ни одного прохожего. Линни выглянула в окно и окинула взглядом высокий дом. И вдруг вздрогнула.
- Вам холодно? - Я посмотрел на ее голые руки.
- Нет… У меня в багажнике есть жакет… Я подумала о вашей квартире.
- Что же вы о ней подумали?
- Она такая… пустая. - Линни делано засмеялась и опять вздрогнула. - Надеюсь, вам не приснятся кошмары после нынешних переживаний.
- Не приснятся… - Я забрал свои вещи и вышел из машины. Линни пересела на место водителя. - В пансионе оставят для вас обед? - спросил я.
- Не думаю, - весело ответила она. - Наверно, там будут булочки и молоко, как обычно.
- Не согласитесь пообедать со мной? - спросил я и быстро добавил, увидев, как развитая воспитанием подозрительность мелькнула в ее глазах: - Конечно, не у меня в квартире. Я имел в виду ресторан.
- Мне нужно благодарить мать за чудовищные предрассудки, которыми полна моя голова, - неожиданно взорвалась она. - Я и правда очень хочу есть и не вижу причины, почему мне нельзя поужинать у вас в квартире, если у вас есть какая-нибудь еда. - Линни решительно вышла из машины, заперла ее и встала рядом со мной на тротуаре.
- Должны быть консервы, - задумчиво пробормотал я. - Подождите секунду, я взгляну на черный ход.
- На черный ход?
- Нет ли грабителей, - объяснил я. Но когда я осмотрел площадку и нижнюю ступеньку пожарной лестницы, как всегда посыпанную специальным порошком, то убедился, что за весь день по ней никто не поднимался.
Линни так же легко, как и в первый раз, взобралась на четвертый этаж. Проверив хорошо спрятанную полоску белой бумаги, я убедился, что никто не открывал дверь в квартиру после того, как я запер ее утром. Тогда я всунул ключ в замок, и мы вошли.
Зеленый пластмассовый абажур в гостиной подчеркивал убогость маленькой комнаты и неожиданно превращал мягкие сумерки за окном в темную беспросветную ночь. Дома напротив выглядели, как в зимний вечер. "Не так уж много хлопот, - подумал я, - купить завтра утром красный абажур. Может, он и мысли окрасит в розовый цвет".
- Садитесь, - пригласил я. - Вам не холодно? Включите, если хотите, электрический камин. Я пойду переоденусь, а потом мы решим, не отправиться ли нам в ресторан.
Линни кивнула, но взяла дело в свои руки. Когда я вышел из спальни, она уже обследовала буфет и нашла пакет супа, яйца и анчоусы.
- Суп и анчоусы с яичницей, - объявила она.
- Если вам действительно это нравится, - с сомнением протянул я.
- Могу приготовить что-нибудь еще.
- Прекрасно, а я сварю кофе, - засмеялся я.
Она разыскала еще и шпик, и в яичнице мелькали подгоревшие кубики сала, которые прекрасно гармонировали с пережаренными тостами и коричневыми полосками анчоусов, а блюдо в целом было слегка переперчено.
- Никто, - вздохнула она, - не женится на мне ради моих кулинарных способностей.
Были десятки других оснований, по которым через год-два она будет отбиваться от поклонников, валяющихся у ее ног: красивая фигура, изящная шея, нежная кожа, вид недотроги, отзывчивость. Никому бы и в голову не пришло поинтересоваться, умеет ли она жарить яичницу. Но она была еще не уверена в себе, и говорить ей все это сейчас мне не следовало.
- Когда вам исполнилось семнадцать? - спросил я.
- Неделю назад.
- Вам не понадобилось много времени, чтобы сдать экзамен по вождению.
- Я умею водить машину с восьми лет. И Питер тоже. Мне только пришлось дожидаться семнадцати лет, чтобы получить лицензию. - Она доела яичницу и положила две чайные ложки сахара в кофе. - Я так проголодалась. Даже смешно.
- После ленча прошло много времени.
- Очень много времени… - Она вдруг посмотрела прямо мне в лицо, хотя до сих пор старательно избегала моего взгляда, и с ошеломляющей невинностью сказала: - Я так счастлива, что вы живы.
Я вздрогнул и постарался засмеяться.
- Я так счастлив, что жив Дэйв Теллер.
- Счастье, что вы оба живы, - проговорила Линни. - Это была самая страшная минута в моей жизни, когда вы не вынырнули.
Ребенок, которого еще не коснулась трагедия. Какая жалость, что мир так жесток! Когда-нибудь он возьмет ее за горло и вывернет наизнанку. Этого еще никто не смог избежать, и то, что до семнадцати лет это ее не коснулось, было просто везением.
Мы допили кофе, и Линни настояла, что сама помоет посуду. Но когда она повесила чайное полотенце, я заметил, что предупреждения матери снова сковали ее. Линни стояла посреди гостиной и, случайно взглянув на меня, быстро отвела глаза. От неловкости она разнервничалась, и все ее движения будто звенели, как натянутая струна.
- Почему вы не повесите какие-нибудь картины? - спросила она.
- Там есть кое-что. - Я показал на сундук в углу. - Но они мне не очень нравятся. Вернее, не так нравятся, чтобы возиться и вешать их на стены… Знаете, сейчас уже больше десяти. Лучше я отвезу вас в пансион, а то его еще закроют, и вы останетесь на улице.
- Ой, да! - воскликнула она с облегчением и, услышав собственный голос, в смущении пробормотала: - Я хотела сказать… Я не знала, не сочтете ли вы невежливостью, если я уйду сразу после того, как мы поели.
- Ваша мать совершенно права, когда внушает вам, что надо быть осторожной, - небрежно проговорил я. - Красная Шапочка не умеет отличать волка от своей бабушки, и нельзя быть уверенным, что дровосек появится вовремя.
Сдержанность растаяла, словно туман.
- Вы говорите такие необыкновенные вещи, будто умеете читать мои мысли, - призналась она.
- Умею, - улыбнулся я. - Пожалуй, вам лучше надеть жакет, на улице холодно.
- Хорошо. - Линни достала из сумки коричневый вязаный жакет и надела его. Я нагнулся, чтобы поднять белый платок, выпавший из сумки, и протянул ей.
- Спасибо. - Она кинула взгляд на платок. - Питер нашел его в плоскодонке.
- В плоскодонке?
- Он завалился между двумя лавками. Питер отдал его мне, потому что посчитал слишком маленьким для себя, слишком дамским.
- А еще что-нибудь он нашел?
- По-моему, нет… Ведь это нельзя назвать воровством, если мы просто подобрали ее платок? Я бы отдала ей платок, если бы она вернулась. Но когда Питер нашел его, их уже не было.
- Нет, это не воровство, - успокоил я Линни, хотя юрист мог бы усомниться в правильности такой классификации ее поступка. - Разрешите мне взглянуть на него?
- Конечно.
Она протянула мне платок. Я развернул белый квадрат тонкой прозрачной ткани. В уголке темнел стилизованный рисунок медведя в плоской соломенной панаме.
- Это какой-то персонаж Уолта Диснея? - спросил я.
- Это медведь Йоги, - удивилась она моему невежеству.
- Кто такой медведь Йоги?
- Неужели вы не знаете? Невероятно! Медведь Йоги - персонаж мультфильмов. Как кот Топ, атомный муравей и Флинтстоуны.
- Я видел фильмы с Флинтстоунами, - сказал я.
- Те же люди делают и медведя Йоги. Он такой же, как и другие персонажи.
- Вы не против, если я день-два подержу этот платок у себя?
- Конечно, если хотите, - удивилась она. - Но он наверняка не имеет никакой ценности.
Внизу на улице я сказал, что могу довести свою работу до конца и доставить ее в пансион.
- Честно, сейчас со мной все в порядке, - запротестовала она. - Вам вовсе не надо ехать.