- Я никогда по-настоящему хорошо не знала Гэлли, - сказала она. - Да, мы занимались в одном классе в общеобразовательной школе в Лос-Анджелесе, вместе закончили ее и все такое. Но вы знаете, какими бывают некоторые девушки? Интересуются только собственными делами. Я лично больше люблю общаться с другими. Мне нравится встречаться с людьми, но вполне пристойно, вы понимаете, что я имею в виду? Вы действительно частный детектив? Мне еще не приходилось встречаться с детективами.
- Да, - подтвердил я. - Но я - довольно замкнутый человек. Миссис Лоуренс сказала, что вы с Гэлли жили в одной комнате.
- Недолго, в прошлом году. Ей повезло с новой квартирой, а я продолжала снимать прежнее жилье, но через пару месяцев нашла отдельное помещение. Мы договорились разойтись, вы знаете, что я имею в виду.
- Не совсем.
Она пристроилась на уголке стола, и я невольно должен был лицезреть ее круглые, затянутые в шелк колени.
- Ну, я хочу сказать, что мы вполне ладили друг с другом, но время проводили по-разному. Она бегала везде как угорелая, заявлялась домой когда попало, и это не было очень весело, особенно для меня, с нормальным режимом, понимаете, и с постоянным ухажером. С пациентами Гэлли была внимательна, подтянута, но вне работы любила отпустить удила. И она сходила с ума по мужикам - со мной этого не случалось. Я хочу сказать, что девушка имеет право на свою личную жизнь и, по-моему, может делать все, что ей заблагорассудится, но она не должна отбивать парней у других.
Она медленно покраснела, спохватившись, что выдала себя. Круглые глаза на румяном лице стали походить на голубые льдинки, похолодели от воспоминаний. Если уж Одри Грэхэм была лучшей подругой Гэлли, то у Гэлли действительно не могло быть настоящих друзей.
- Где вы с ней жили и когда?
- Кажется, в августе и сентябре - отпуск у меня был в июле. Гэлли нашла небольшую квартирку на Акация Корт, с одной спальней. Там стояли двухспальные кровати, но из этого тоже ничего не вышло. - Она опять смутилась, краска на лице поднялась выше, достигнув корней волос соломенного цвета.
- Что это были за мужчины, с которыми она водилась?
- Разные. Она не выбирала, вы понимаете, что я хочу сказать. - Эта поговорка начинала действовать мне на нервы. - Мой ухажер поступает в колледж по квоте военнослужащих. И вы думаете, что девушка, которая воображала из себя что-то особое, потому что ее отец был доктором, или она так утверждала, - вы думаете, она проявляла осторожность, с кем ей встречаться? Конечно, у нее была на примете пара врачей, но они были женатики, и я тоже с ними не встречалась. Были у нее ребята из Сейфвея, служащий из юридической конторы, парень, который говорил, что он - писатель, но я о таком никогда не слышала. Даже был один похожий на мексиканца. Или итальянца.
- Известны вам какие-то фамилии?
- Большинство их них я знала по имени, когда мы знакомились. Я не хотела бы вам называть имена врачей. Если вы хотите знать мое откровенное мнение, то Гэлли просто осточертел этот город и она удрала отсюда с одним из своих хахалей. В Лас-Вегас или другое место. Она всегда мечтала повидать мир. Она была о себе высокого мнения. Транжирила деньги на одежду, которая была ей не по карману, и через раз питалась за мой счет.
В коридоре послышались шаги, и девушка соскользнула со стола. Высокий мужчина в белом халате заглянул в дверь. Его глаза закрывали массивные красные очки.
- Пьелограмму - на стол. Одри, приготовьтесь через пять минут. - Он обратился ко мне: - У вас бариевая клизма на завтра?
Я ответил отрицательно, и он вышел.
- Можете радоваться, что такая клизма не для вас, - улыбнулась девушка. - Боюсь, мне надо теперь идти.
- Он просил через пять минут. А что вы можете сказать об этом парне по фамилии Спид, с пулей в животе, которого обслуживала Гэлли?
- О, это - Герман Спид. Он заработал перитонит от свинцового отравления или что-то в этом роде… нет, она с ним не гуляла. Три недели в декабре прошлого года его держали в отделении "С", а потом он уехал из города. Я слышала, что его прогнали отсюда. Он занимался рекламой спортивной борьбы, и в газете была редакционная статья о том, как его ранили в схватке между бандами, что-то в этом роде. Мне точно неизвестно. Сама я не читала, слышала об этом от какого-то врача.
- Она не уехала из города вместе с ним?
- Нет. Когда он уехал, она оставалась в городе. Как-то вечером видела ее с тем парнем, похожим на мексиканца, забыла его имя. Турпентайн или что-то в этом роде. Думаю, он работал на Спида. Пару раз приходил проведать его, когда тот лежал в отделении "С". Тарантул, что-то вроде этого.
- Это - разновидность паука.
- Вроде. В общем, Гэлли не была простушкой. С кем бы она ни гуляла, у нее для этого были чертовски веские причины. Одно словечко могу замолвить в ее пользу: она умела хорошо проводить время. Но что она нашла в парне, который работал на Спида? Я бы не доверилась мексиканцу или итальянцу, у них нет уважения к женщинам.
Мне начинали надоедать ее мнения, к тому же она стала повторяться. Я поднялся со стула и выпрямился.
- Очень вам признателен, мисс Грэхэм.
- Не стоит. Если вам понадобится дополнительная информация, я освобожусь в половине пятого.
- Тогда я смогу разыскать вас. Кстати, рассказали ли вы миссис Лоуренс то, что и мне?
- Нет, конечно, я этого не сделала. Нельзя же портить репутацию девушки в глазах ее собственной матери. И не хочу сказать, что у Гэлли действительно плохая репутация, иначе я бы с ней не жила. Но вы знаете, что я хочу сказать, - повторила она.
Глава третья
Район Акация Корт находился на расстоянии небольшой прогулки пешком от гостиницы, на спокойной улице, где жили представители среднего класса, напротив территории школы. Возможно, район не был таким уж спокойным, когда на улицу высыпали школьники. Корт - это десять небольших оштукатуренных бунгало, расположенных по пять с каждой стороны въездного проезда, ведущего к гаражам позади коттеджей. Над входной дверью первого бунгало была прикреплена деревянная вывеска офиса, рядом красовалась картонка с надписью "Вакантных мест нет". В палисаднике росли две акации, покрытые желтыми, похожими на синель, цветочками.
Когда я вылез из машины, пересмешник снялся с одного из деревьев и спикировал прямо мне на голову. Я пристально посмотрел на него - пересмешник взмыл на телефонный провод, уселся там, раскачиваясь взад и вперед, и я услышал его смех. Но на самом-то деле смеялся красномордый человек в робе, сидевший в шезлонге под деревом. И оказалось, то был вовсе не смех, а приступ астмы. Он закашлялся, задохнулся и захрипел, кресло затрещало под его весом, а лицо налилось кровью. Когда приступ прошел, он снял с головы грязную соломенную шляпу и вытер свою лысую красную макушку платком.
- Извините меня. Этот дьявол все время откалывает такие штучки. Он - моя противовоздушная защита. Думаю, ему нужны ваши волосы, чтобы вить гнездо. Медсестер он сводит с ума.
Я зашел под сень дерева.
- Вы - мистер Райш?
- Это моя фамилия… Я посоветовал им носить шляпы, но они не слушаются. В родных местах, где я рос, в Малом Египте, дама никогда не выходила на улицу без шляпы, а у некоторых из этих девчонок шляп нет и в помине. Вы хотели меня увидеть? Свободных мест нет. - Он метнул серый большой палец в сторону таблички над дверью. - Да и вообще, я пускаю только девушек из клиники и некоторые семейные пары.
Я объяснил ему, что не ищу жилье, но это - всё, что я успел сказать.
- Могу позволить себе искать и выбирать постояльцев, - заявил он. - Мое место, может быть, и не ахти какое со стороны, но оно в отличном состоянии. В прошлом году отремонтировал все своими собственными руками, настелил новый линолеум, починил всю отопительно-водопроводную систему. И не поднял квартплату ни на один ломаный цент. Не удивительно, что народ идет ко мне. Зачем я вам понадобился? Мне ничего не надо из того, что вы продаете.
- Я ищу Гэлли Лоуренс. Вы ее помните?
- Я бы сказал: да. - Его голубые глаза прищурились и смерили меня с головы до ног. - Я еще не такой старый и засушенный сморчок, чтобы не запомнить такую красивую девушку, как она. Даже если бы у нее на спине был горб и один стеклянный глаз, я и то бы ее не забыл. Да мне и не дают возможности сделать это: всем понадобилась Гэлли, через каждые два-три дня кто-нибудь приходит и спрашивает о ней. Зачем она вам понадобилась?
- Мне нужно с ней поговорить. Чего от нее хотели другие?
- Ну, ее мать появлялась тут раза два. Можно было подумать, слушая эту наседку, что я занимаюсь торговлей белыми рабынями, а я-то лишь сдал ее дочери жилье. Затем начали названивать все ее молодые люди… Практически мне пришлось отключить телефон в начале года. Вы - один из ее молодых людей?
- Нет. - Но я был признателен за прилагательное "молодых".
- Послушайте, вы из Лос-Анджелеса, не так ли? - Глаза его все еще меня оценивали. - На вашей машине номерной знак Лос-Анджелеса. Те, другие посетители были из Лос-Анджелеса, те, что из компании китайского бильярда. Вы работаете в компании китайского бильярда?
- Только не я.
- У вас револьвер? Или, может быть, у вас опухоль под мышкой?
Пришлось объяснить ему, что я - частный детектив и разыскиваю Гэлли.
- Разве носят оружие люди, которые работают в компании китайского бильярда?
- Те посетители были вооружены, во всяком случае, тощий. Он дал мне понять, что у него есть наган. Он думал, что напугает меня. Я не сказал ему, что пользовался огнестрельным оружием еще до того, как мать швырнула его на обочину и столкнула пинком в сточную канаву. Он хотел, чтобы о нем думали, будто он один такой умелый и решительный, и я позволил ему продолжать убаюкивать себя.
- Вы сами - довольно крутой человек?
Лесть понравилась ему, и его большое красное лицо опять расплылось в улыбку. У него появилось побуждение к дальнейшему самоизлиянию.
- Я не добился бы того, что у меня есть, сидя на своем заду и ожидая, когда на деревьях вырастут наличные. Нет, сэр. Я побывал во всех сорока восьми штатах и каждый из них оросил своим трудовым потом. Во Флориде потерял целое состояние, это был последний случай, когда я позволил подставить себя.
Я с осторожностью присел на складной брезентовый шезлонг рядом с ним и предложил ему сигарету.
Он отмахнулся.
- Не для меня. Астма и больное сердце. Но вы курите… Старая наседка, должно быть, действительно беспокоится, нанимает частного сыщика и все такое.
Я начинал думать, что у нее были причины для беспокойства.
- Вы сказали, что ребята из китайского бильярда пытались напугать вас. В чем конкретная причина?
- Они думали, что я могу знать, где находится Гэлли Лоуренс. Она и ее слюнтяй, с которым уехала, какой-то латинос или итальяшка. Они сказали, его фамилия Тарантайн, и я ответил им, что это звучит как что-то, чем смазывают волосы. Тощий хотел выжать из меня еще что-то, но коротышка нашел мое сравнение забавным. Он сказал, что Тарантайн уже у него в волосах.
- Он объяснил, что имел в виду?
- Он был немногословен. Похоже, что этот Тарантайн удрал с выручкой, что-то вроде этого. Они хотели знать, оставила ли Гэлли свой новый адрес, но она его не оставила. Я посоветовал им обратиться в полицию, и это вызвало новый смех у коротышки. Тощий сказал, что они сами во всем разберутся. Вот тут-то он и показал мне наган, небольшой черный автоматический пистолет. Я сказал, может быть, тогда мне стоит связаться с полицией, и коротышка заставил его спрятать оружие.
- Кто они такие?
- Сказали, что торговцы китайскими бильярдами. А по-моему, похожи на убийц. Они не оставили визитных карточек, но я их узнаю, если увижу опять. Тот, у которого был автоматический пистолет и который слушался другого, выглядел тощим, как тростник. Когда он поворачивался боком, то не оставлял даже тени. А поглядеть спереди - у него такие узкие плечи, что пиджак висит на нем, как на пугале. У него вид каторжника или чахоточного, маленькие свиные глазки, и говорит он так, будто думает, что он - суровый парень. Отними у него наган, и я сломаю его надвое, даже в моем возрасте. А я уже в таком возрасте, что могу получать пенсию, если бы в ней нуждался.
- А вы в ней не нуждаетесь?
- Нет, не нуждаюсь, сэр. Я - продукт индивидуального предпринимательства. Другой - видно, босс, - действительно крутой мужик. Он вошел в мою контору, как будто она принадлежит ему. И только когда убедился, что ему не удастся понукать мной, он постарался перейти на более дружелюбный тон. Я скорее предпочту завести друзей среди скорпионов. Один из этих бильярдных ковбоев, который поднялся явно на жульничестве, теперь пыжится выглядеть как джентльмен. Панамская шляпа, кремовый двубортный костюм из габардина, галстук ручной работы, начищенные желтые башмаки. Он прикатил сюда на автомобиле, таком же длинном, как пожарная машина. Черный лимузин. Я думаю, владелец этого катафалка обязательно приедет ко мне еще раз.
- Вы ждете посещения босса?
- Теперь в любой день, сынок. - Он было засмеялся, но потом передумал. - Но потребуется что-то покрупнее, чем воришка из Лос-Анджелеса, с подвеской на поясе, чтобы отделаться от меня, могу вам сообщить. Хотя коротышка - крутой мужик. Его плечи не подставные, и на его лице остались следы схваток.
У него своя манера глядеть в глаза как удав на кролика, которая несколько коробит. А как он говорил о Тарантайне? Того можно считать почти трупом.
- Ну, а как же все-таки с Гэлли Лоуренс?
Он пожал своими тяжелыми покатыми плечами.
- Не знаю. Думаю, их план состоит в том, чтобы отыскать ее, и тогда они выйдут и на этого Тарантайна. Я не сказал им даже о том, что видел его в лицо.
- Об этом вы не сказали и миссис Лоуренс. Или сказали?
- Конечно, сказал. Дважды. Мне не понравилась эта дама, но она имеет право знать. Я сказал ей, что когда Гэлли съезжала, этот Тарантайн перевез на тележке ее вещи и погрузил в машину. Это было тридцатого декабря. До этого она пропадала неделю или десять дней, а когда вернулась, заявила, что съезжает. Я мог бы прижать ее обязательством предупреждать за тридцать дней, но подумал: на кой черт это мне сдалось, люди стоят на очереди. Она уехала в машине с Тарантайном, и с тех пор я ее не видел. Не сказала даже, куда отправилась…
- Миссис Лоуренс не знала, что его фамилия Тарантайн?
- Не знал и я, пока торговцы китайскими бильярдами не назвали эту фамилию. Они заявились сюда всего два дня назад, в субботу, а миссис Лоуренс не показывается уже несколько недель. Я думал, она смирилась.
- Она не смирилась. Можете ли вы еще что-нибудь рассказать мне о Тарантайне?
- Могу вам предсказать его судьбу, и мне для этого не понадобится спиритический сеанс. Или бегство в Мексику, или тюрьма Сан-Квентин, если длинный и коротышка не доберутся до него раньше. Он - один из этих смазливых итальяшек, с кудрявыми черными волосами, которые женщины любят перебирать своими пальчиками. Голливудская одежда, скоростная спортивная машина, острая реакция. Вам знаком этот тип. Я думал, что такая девушка, как Гэлли, обладает лучшим вкусом.
- Она вышла за него замуж?
- Как я могу об этом знать, черт возьми! Я видел таких же красивых девушек, как она, которые убегали к койотам и питались падалью до конца своих дней. Нет, надеюсь, что она не вышла за него.
- Вы сказали, у него спортивная гоночная машина?
- Совершенно верно. Довоенный "паккард" бронзового цвета, с белыми боками. Гэлли прыгнула на переднее сиденье, бибикнула на прощанье - и была такова. Если вы ее отыщете, шепните мне. Девочка мне нравится.
- Почему?
- Она полна сил и энергии. Мне нравятся девушки-личности. Я и сам - не какой-нибудь безликий человек, и когда я встречаю яркую личность, меня неудержимо тянет к ней.
Поблагодарив его, я вернулся на тротуар. Его громкий веселый голос звучал мне вдогонку:
- Но нельзя полагаться только на индивидуальные качества, я узнал об этом во время депрессии. Говорят, наступает еще одна депрессия, но меня это не тревожит. Я неплохо устроился, готов ко всему.
Я крикнул ему в ответ:
- Вы забыли про водородную бомбу!
- Черта с два! - завопил он победоносно. - Я одурачил бомбу. Врачи сказали, мое сердце не протянет и двух лет.
Глава четвертая
Мне понадобилось полчаса, чтобы найти Пойнт-арену, хотя у меня и были смутные воспоминания об этом неприглядном месте. Арена располагалась в нижней части города, рядом с железнодорожными путями. За путями - лачуги, построенные бродягами из упаковочных ящиков. Они образовали небольшие джунгли жилищ, примкнувших к углу пыльного поля. Крышей для одной хибары послужили разбитые газовые баллончики, которые блестели, как рыбья чешуя на солнце. Перед дверью с неподвижностью ящерицы лежал мужчина.
Со стороны арена выглядела как старый грузовой склад, если не считать кассы у входа с улицы величиной с телефонную будку. Выцветшая желтая афиша, закрывавшая окно кассы, объявляла: "Борьба - по вторникам. Все билеты - 80 центов, по предварительным заказам - 1 долл. 20 центов, у ринга - 1 долл. 50 центов, детские - 25 центов". Дверь справа от окна была открытой, я вошел.
После яркого солнца в коридорном мраке я едва мог различать предметы. Единственный свет струился из квадрата, расположенного высоко на левой стене. Это отверстие, возможно, служило окном. Квадратная дыра была прорезана в некрашеных панелях и стянута толстой проволокой. Вытянувшись на носках, я смог рассмотреть через невысокий заборчик, что находится в отгороженном месте на другой его стороне. Там стояли два стула, поцарапанный письменный стол, на котором не было ничего, кроме телефонного аппарата, и древняя бронзовая плевательница. Стены украшены календарями с голыми красавицами, номерами телефонов, написанными карандашом, рекламными фотографиями лорда Альберта Тромпингтона-Виста - гордости Британской империи, барона Башера Флореса с Азорских островов и другими отпрысками европейской аристократии.
Где-то за пределами видимости раздавались удары подвесной груши о стенку. Я двинулся через открытый проход, находившийся напротив двери, в которую вошел, и оказался в главном зале. Он был сравнительно невелик, может быть, на тысячу мест, которые амфитеатром поднимались с четырех сторон к перекладинам, на которых держалась крыша. Пятно свинцово-серого света проникало снаружи через запыленный воздух на пустой квадрат центральной платформы, огороженной веревками. Людей пока не было видно, но можно было почувствовать их присутствие. Спертый воздух месяцами не проветривался в этом здании без окон, впитывая запахи человеческого пота и дыхания, жареного арахиса и пива, белых и коричневых сигарет, духов "Бен Гур", местного рома, помады для волос и уставших ног. Социолог с хорошим обонянием сумел бы написать докторскую диссертацию об этом воздухе.