Подвесная груша продолжала ритмично стучать под симфонию запахов: трам-там-там, трам-ти-там, трам-там-ти-там. Я пошел дальше, к двери с ручкой в виде перекладины и надписью "ВЫХОД", и удары стали доноситься громче. Дверь открыла путь в заднюю часть здания. Темнокожий юноша тренировался на груше, подвешенной в углу стены. Негритянка наблюдала за ним с другой стороны прохода, положив руки на кромку разделяющего заборчика. Ее огромные черные глаза поглотили остальную часть ее лица и, казалось, были готовы поглотить еще и юношу.
- Кто командует этим заведением?
Парень продолжал стучать по груше левой, повернувшись спиной ко мне и к женщине. Затем переключился на правую, не нарушая ритма ударов. Солнце освещало его блестевшую от пота обнаженную спину.
Парень явно был "полутяж", хотя на вид ему было не больше восемнадцати лет, несмотря на его штаны цвета хаки. У негритянки был такой нетерпеливый взгляд, как будто она больше не могла ждать.
Через некоторое время она окликнула его:
- Джентльмен что-то спросил, Симми! - В ее представлении все джентльмены - белые, все белые - джентльмены.
Он тяжело опустил руки в перчатках и медленно повернулся. На груди и животе отчетливо, как на лепной металлической скульптуре, выделялись упругие мускулы. Он пытался восстановить дыхание, прерывисто втягивая воздух широкими ноздрями.
- Вы обращаетесь ко мне? - спросил боксер.
- Интересуюсь, кто командует этим заведением?
- Я тут сторож. Вам что-нибудь нужно?
- Хотел бы поговорить с хозяином. Он здесь?
- Сегодня его нет. Мистер Тарантайн выехал из города.
- А мистер Спид? Разве Герман Спид больше не хозяин здесь?
- Нет, он больше не хозяин. С начала года здесь руководит мистер Тарантайн. Тот был раньше.
- Что случилось с Германом? - Удивление в моем голосе звучало совсем убедительно. - Он уехал из города?
- Да-а. Мистер Спид уехал из города. - Парень не тратил лишних слов.
- В него стреляли, - сказала женщина. - Кто-то продырявил ему кишки. Это подорвало его здоровье. Такой ужас! К тому же, он был отличный здоровый мужик.
Замолчи, Виолета, - сказал юноша. - Ты ничего не знаешь об этом.
Замолчи сам! - отпарировала она.
- Кто в него стрелял? - спросил я.
- Никто не знает. Может, знает он сам, но он не сообщил об этом полиции. Крепко держал язык за зубами.
- Я сказал, замолчи! - повторил юноша. - Ты попусту отнимаешь у джентльмена время.
- Где Тарантайн? - спросил я.
- Этого тоже никто не знает, - пояснила словоохотливая Виолета. - На прошлой неделе он уехал из города, и с тех пор его никто не видел. Похоже, они оставили тут молодого Симми давать представления в одиночку. - Она засмеялась гортанным смехом. - Думаю, если вы поговорите с миссис Тарантайн, она что-то сможет сказать вам. Она живет недалеко, в нескольких кварталах отсюда.
Юноша прыгнул к забору, но женщина уже отскочила за пределы досягаемости.
- Оставайся на своей стороне, Симми, я предупредила тебя заранее. Трим - у себя в комнате.
- Ты пытаешься втянуть меня в неприятность, стараешься это сделать всю зиму. Разве это не так? Уходи с глаз долой и не возникай больше.
Она презрительно качнула своим крепким телом и исчезла за углом. Квадраты из искривленных панелей, собранные вплотную друг к другу, походили на миниатюрные десятифутовые товарные вагоны и стояли в ряд, оставляя ровные проходы. В некоторых оконцах этого ряда видны были лица негров, и через некоторое время в одном из них появилось и лицо Виолеты.
К тому времени юноша разговорился. Мне удалось преодолеть его сдержанность, похвалив его мускулы и поинтересовавшись результатами его боев. Он сказал, что победил местных любителей и готовится к первой профессиональной встрече. К несчастью, с тех пор как начался его спортивный рост, бои в Пасифик Пойнт не проводились. Мистер Тарантайн собирался подключить его в ближайшие недели к одной из команд в Сан-Диего. Я высказал предположение, что Тарантайн был для него неплохим приятелем, и он согласился.
- Я слышал, что он женился на красавице.
- Мистер Тарантайн не женат.
- Мне показалось, что Виолета упомянула миссис Тарантайн.
- Это его мать. Виолета ничего не знает, - он метнул злой взгляд через забор в сторону женщины в оконце.
- Что она думает о неприятности, в которую попал сын?
- Никакой неприятности нет, - ответил юноша. - Мистер Тарантайн - ловкий человек. Он не попадает в неприятности.
- Я слышал, что у него возникли какие-то проблемы со сборами от китайского бильярда.
- Это ерунда. Он больше не получает деньги от игровых автоматов в китайский бильярд. Он это делал в прошлом году, при Спиде. Сэр, вы - полицейский? - Его лицо стало суровым и непроницаемым, он нахмурился.
- Я открываю заведение на южной стороне. Мне надо установить там машину.
- Посмотрите в телефонном справочнике, сэр. Под рубрикой "Прочие".
Я поблагодарил его. Он вернулся к груше. Звук ударов доносился, пока я не удалился за пределы слышимости. Через некоторое время он превратится в дерущийся автомат, которого будут нанимать за двадцать - двадцать пять долларов, чтобы делать на нем свой бизнес. Если он действительно стоящий боксер, он сможет продержаться лет десять и спать не с такими черными женщинами, как Виолета, на завтрак поглощать толстые сочные шашлыки, сорить деньгами. Потом опять окажется на углу улицы, в гетто. А о спортивном прошлом ему будут напоминать только последствия сотрясения мозга.
Глава пятая
Я остановился, чтобы залить бензин на заправочной станции недалеко от арены, и стал искать фамилию Тарантайн в телефонном справочнике, который находился рядом с платным телефоном. Там была всего одна такая фамилия - миссис Сильвия Тарантайн, 1401, улица Саиедрес. Я набрал номер, но никто не ответил.
Улица Санедрес оказалась той самой, на которой находился я. Она пересекала город через центр негритянского и мексиканского района. Улица обветшавших коттеджей и переполненных лачуг, вперемежку с винными магазинами и ломбардами, барами-бильярдными и низкопробными харчевнями, палатками перед магазинами. По мере того как улица приближалась к холмам на другой стороне парка для танцев, она улучшала свой вид, обставлялась более комфортабельными коттеджами. Приусадебные дворики были просторнее, и в них играли белые дети.
Дом, который я искал, находился на углу, у подножия склона. Это был одноэтажный сборный коттедж с плоской крышей, почти целиком закрытый разросшимися лавровым деревом и кипарисом. Застекленная парадная дверь вела в тускло освещенный холл. Я постучал в дверь, но мне никто не ответил, в холле было тихо.
Возле дома, под брезентовым навесом, стоял английский гоночный мотоцикл, почти новый. Перегнувшись через перила крыльца, чтобы посмотреть на него, я заметил женщину, которая у соседней двери развешивала выстиранные простыни. Она вынула изо рта пару прищепок и крикнула:
- Вы кого-то ищете?
- Миссис Тарантайн, - ответил я. - Она ведь здесь живет?
- Это точно, только в данный момент ее нет дома. Она поехала проведать сына в больнице.
- Он заболел?
- На него напали вчера вечером на пристани. Страшно избили. Доктор сказал, что ему проломили череп. - Она освободилась от простынь, которые держала в руках, и откинула седые растрепанные волосы со лба.
- Что Тарантайн делал на пристани ночью?
- Он живет там. Я думала, вы его знаете.
Я сказал, что не знаю.
- Ну, что же, подождите, если можете, она скоро вернется. Посетителям не разрешают задерживаться после четырех часов.
- Попробую застать ее в больнице, спасибо. - Мои часы показывали без четверти четыре.
Без пяти четыре я вернулся на то место, откуда начал. Медсестра в справочном отделе сказала мне, что мистер Тарантайн находится в палате 204, вверх по лестнице и в конец коридора направо, и предупредила, что в моем распоряжении только одна минута.
Дверь 204-й палаты оказалась открытой. Крупная пожилая женщина в черном платье в красный горошек стояла в палате спиной ко мне и загораживала собою лежавшего на кровати. Она говорила с сильным итальянским акцентом:
- Нет, ты не должен, Марио. Оставайся в постели, как велит доктор. Ему виднее.
Ей ответил ворчливый мужской бас:
- К черту доктора. - Говоривший нелепо шепелявил.
- Сквернословь при своей старой матери, если тебе так хочется, но сейчас оставайся в кровати, Марио. Обещай мне.
- Сегодня буду лежать в постели, - сказал мужчина. - Насчет завтра не обещаю.
- Ладно, завтра мы посмотрим, что скажет доктор. - Женщина наклонилась над кроватью, и раздался громкий чмокающий звук. - Будь здоров, сын мой. Завтра увидимся.
- До свидания. Не волнуйся, мама.
Я посторонился, когда она выходила, и уткнулся в рамку с правилами, висевшую на стене. Если бы ее бедра были на шесть дюймов пошире, ей бы пришлось выходить в дверь боком. Она окинула меня подозрительным взглядом черных глаз и пронесла свои огромные телеса на медленно переваливающихся ногах. Варикозные вены ее ног под чулками походили на жирных синих червей.
Я вошел в палату и увидел, что там стоят две кровати. На дальней кровати, у окна, спал мужчина, на его горле лежал мешочек со льдом. На ближней кровати полусидел, опершись на ее приподнятый край, парень, которого я искал. Две подушки подоткнуты под его голову. Большая часть головы была скрыта настоящим шлемом из бинтов, которые были намотаны и на шею. Видимая часть больше походила на раздавленный спелый баклажан, чем на лицо. Она была темно-синяя, с оттенками зеленого, желтого и с более темными отметками, где кожа была содрана. Кто-то, кому нравится причинять людям боль, использовал его лицо в качестве тренировочной груши или футбольного мяча.
Опухший рот прошепелявил:
- Что вы хотите, приятель?
- Что с вами случилось?
- Я расскажу вам, как было дело, - сказал он, напрягая свое воображение. - Тут как-то посмотрел повнимательнее на себя в зеркало. И не понравился себе. Меня это не устроило. Поэтому взял колотушку и обработал себя. Вас интересует что-нибудь еще?
- Торговцы установок китайского бильярда нашли вас, Тарантайн?
Он с минуту молча рассматривал меня. Его темные глаза казались меланхоличными в своих припухших синеватых глазницах. Он погладил волосатой рукой заросший черной щетиной подбородок. На суставах виднелись ссадины, там была содрана кожа.
- Убирайтесь отсюда.
- Вы разбудите своего приятеля.
- Проваливайте. Если вы работаете на него, можете передать ему мои слова. Если же вы проклятый полисмен, все равно проваливайте отсюда. Я не обязан разговаривать с вами, ясно?
- Я ни у кого не состою на зарплате. Я - частный детектив, а не полисмен. Я разыскиваю Гэлли Лоуренс. Ее мать думает, что с ней что-то случилось.
- Тогда покажите ваше удостоверение.
Я достал бумажник и показал ему копию своего свидетельства.
- Слышал, что вы ее перевозили, когда она съехала с квартиры в этом городе.
- Я? - Он был искренне удивлен.
- Вы были за рулем гоночной машины "паккард" бронзового цвета?
- Нет, - ответил он. - Вы меня путаете с братом. И не вы один. Меня зовут Марио. А вам нужен Джо.
- А где Джо?
- Хотел бы я это знать. Он слинял три дня назад, грязный подонок. Оставил меня с вещами… - Фраза осталась незаконченной. Его нижняя челюсть отвисла, обнаружив разбитые зубы.
- Гэлли Лоуренс была с ним?
- Может быть. Они снюхались. Вы хотите их найти, да?
Я утвердительно кивнул.
Он выпрямился, сидя на кровати, оторвался от подушек. Теперь, когда он принял вертикальное положение, его лицо выглядело еще хуже.
- Хочу договориться с вами. Я знаю, где они жили в Лос-Анджелесе. Вы мне дадите знать, если найдете их, идет?
- А зачем он вам понадобился? - удивился я.
- Я скажу самому Джо, зачем он мне нужен. Когда я ему это сообщу, он этого не забудет.
- О’кей, - сказал я. - Если я его отыщу, дам вам знать. Где он живет?
- Каса Лома. Это - шикарное место недалеко от квартала Сансет в Беверли Хиллс. Там можете напасть на его след.
- А вы где живете?
- На своей яхте. На "Королеве ацтеков", она пришвартована в бухте, на стоянке для яхт.
- Кто такие те, другие, которые гоняются за ним?
- Не спрашивайте меня об этом, - он опять откинулся на подушки.
Спокойный, хорошо поставленный голос произнес за моей спиной:
- Приемные часы закончились, сэр. Как вы себя чувствуете, мистер Тарантайн?
- Превосходно, - ответил он. - А как я выгляжу?
- Ну, в забинтованном виде вы - просто милашка. - Сестра посмотрела на другую кровать. - Как наш больной тонзиллитом?
- Он чувствует себя тоже великолепно, думает, что умирает.
- Завтра он будет на ногах и в форме, - она профессионально хихикнула и вышла.
Я догнал ее в коридоре:
- Что произошло с лицом Марио? Он не стал мне рассказывать об этом.
Это была высокая девушка с длинным честным носом.
- Он и нам не стал рассказывать. Когда он поступил, в неотложке работала моя подруга. Он пришел сюда сам, посреди ночи. Был в ужасном состоянии, все лицо в крови, и знаете, у него - небольшое сотрясение. Он сказал, что упал и ушибся на своем судне, но было ясно, что его избили. Я, конечно, сообщила в полицию, но он не захотел ничего рассказывать и им. Очень скрытный, правда?
- Очень.
- Вы его друг?
- Просто знакомый.
- Некоторые девочки говорят, что это дело рук бандитов. Что он сам входит в банду, но не поладил с другими. Вы думаете, это похоже на правду?
Я ответил, что больницы всегда полны слухов.
Глава шестая
Я обедал у "Муесо" в Голливуде. Пока ждал жареный бифштекс, позвонил на квартиру Джозефа Таран-тайна, но никто не ответил, и я получил обратно свои десять центов. Бифштекс был таким, как мне нравилось: сочный, с грибным соусом и горкой жареных луковых колечек рядом на тарелке. На десерт я заказал пинту пива "Черная лошадь" и, когда со всем этим управился, почувствовал себя хорошо. Пока что дело мое не двигалось, но чувствовал я себя хорошо. Я испытывал возбуждение, которое было более пророческим, чем гадание на чайной заварке, которое окрыляет, предвещая всевозможные происшествия, и они действительно происходят.
Я включил фары, когда выезжал с парковочной площадки. Серые сумерки настолько сгустились, что казались осязаемыми. Через их призму город выглядел четко, но утратил свои размеры, стал таким же неустойчивым, как облако. Магазины, театры и офисы потеряли свои дневные очертания и теперь ждали ночи, чтобы получить новые объемы и значение. Двойной поток движения, в который я влился, вносил что-то новое. Половина жителей катила в машинах к океану, а другая половина уже побывала там и теперь разъезжалась по домам. Дикие склоны гор затеняли на северо-востоке косые улицы и превращали их неоновые вывески и фонари в простые огненные искры.
Каса Лома был расположен на боковой улице, в квартале от Сансета, где бульвар начинает подниматься к холмам. Четырехэтажное здание из белых панелей с веселыми огоньками почти в половине окон каждого этажа. Не так уж шикарно, как полагал Марио Тарантайн, но неплохо. Все машины на стоянке за зданием были почти новыми, а "понтиак" восьмой модели был самой дешевой машиной. Жившие там люди не жалели денег на показуху.
Впрочем, швейцара не оказалось, что меня вполне устраивало. Не было и портье при входе, и рассыльного. Я прошел по ковру небольшого фойе к бронзовым почтовым ящикам, висевшим на стене около застекленной внутренней двери. На седьмом ящике значилась фамилия Джозефа Тарантайиа. Надпись была сделана на карточке от руки, знакомым почерком и теми же зелеными чернилами, по-видимому, девушкой, которая покинула гавань, чтобы оказаться в широком море жизни. Большинство других карточек были отпечатаны, а одна или две даже выгравированы. На табличке № 7 была великолепно исполнена фамилия Кита Дэллинга, кто бы он там ни был. Я нажал электрическую кнопку звонка под его фамилией, но не получил ответа.
Номер 12, миссис Кингсли Сопер, оказалась более проворной. Возможно, она кого-то ждала. Когда я услышал ответное жужжание звонка, то надавил на застекленную дверь и вставил в замок бумажные спички. Старая уловка, но иногда она удается. Я дошел до угла, вернулся и нашел свои спички на том же месте.
В здании было всего пятнадцать квартир. Номер 7 находился на втором этаже. Я стал подниматься на дергающемся автоматическом лифте и легко нашел нужную мне квартиру в конце узкого коридора. С минуту я стоял перед закрытой дверью и рассматривал структуру дерева, но это мало что мне дало. Я мог бы вышибить дверь или просто уйти. Дверь с 8-м номером находилась прямо напротив, через коридор, но там никого не было. Я вытащил из внутреннего кармана большую отвертку, которую прихватил из машины. В дверь номер 7 был врезан йельский пружинный замок, его было легко открыть.
Этот замок оказался совсем простым. Дверь распахнулась, когда я надавил на нее плечом. Но кто-то побывал уже там до меня. На дверном косяке остались следы "фомки", и гнездо защелки было сломано. Я положил на место отвертку и вытащил пистолет. Передняя и комната утопали в потемках, их прорезала лишь полоска света из коридора.
Всматриваясь внутрь, я прикрыл дверь и нащупал рядом с ней, на стене, выключатель. Даже впотьмах в комнате ощущалось что-то странное. Из большого окна против меня исходил слабый свет, которого было достаточно, чтобы различить смутные очертания мебели, с которой было что-то не то. Я включил свет и увидел, что там все было перевернуто вверх дном. Оштукатуренные стены и потолок находились на месте, но все остальное было разрушено.
Зачехленные кресла и тахта порезаны и выпотрошены. Их набивка покрывала пол комками, напоминающими куски грязного снега. У стеклянного кофейного столика отвинчены ножки. Порванные репродукции картин валялись возле пустых рамок. Металлические внутренности радиолы вырваны и брошены на пол. Даже оконные занавеси сорваны, абажуры сняты с ламп. Вдребезги разбиты керамические основания настольных ламп.
Кухня выглядела еще хуже. Банки с продуктами вскрыты, их содержимое выброшено в раковину. Холодильник в буквальном смысле разнесен на куски, изоляционный материал разбросан по полу, линолеум порван большими неровными кусками. Среди этого хаоса на небольшом обеденном столике лежала недоеденная пища - бифштекс с картошкой и палочки шпината. Это была картина, которую можно увидеть в доме, подвергшемся стихийному бедствию - циклону, наводнению или землетрясению.