- Вы могли бы описать его внешность?
- Может быть, я могу это сделать, а может быть, и нет. - Он поежился в своей ковбойской рубашке, глядя задумчиво на деньги. - Не знаю, какая тут кроется тайна, сэр. Если это ловушка для развода или что-то вроде этого, я не стану выбалтывать слишком поспешно.
- Если речь идет о разводе, для меня это новость. - Я объяснил ему, что в данном случае речь идет о блудной дочери. Но с Доузером и Тарантайном дело разрасталось. В разговоре я их не упомянул, да и сам старался забыть о них.
Бармен все еще испытывал беспокойство. Банкноты и серебряная мелочь лежали нетронутыми на черном блестящем пластике стойки, ближе к нему, нежели ко мне.
- Мне надо об этом подумать, - он испытывал внутреннюю борьбу. - Я хочу сказать, что попытаюсь все-таки вспомнить для вас, как его зовут.
Делая огромное усилие казаться невозмутимым, он направился к другому концу стойки бара и вынул из-под него телефонный аппарат. Наклонившись над стойкой и закрыв плечами диск, чтобы я не видел, какой набирает номер, он позвонил. Прошло много времени, прежде чем ему ответили. Говорил он совсем неслышно, прямо в трубку.
Затем убрал аппарат и взял Мой пустой бокал.
- Выпьете что-нибудь еще, сэр?
Я взглянул на свои ручные часы, была почти полночь.
- Валяйте.
Он снова наполнил бокал и поставил его на стойку, рядом с деньгами.
- Я могу рассчитаться из этих, сэр?
- Это ваше дело. Но это съедает навар, не правда ли?
- Не понимаю, - ответил он. Но ждал, когда я выну еще одну бумажку.
Я подал ему долларовый банкнот.
- Что сказал по телефону ваш знакомый?
- Вы имеете в виду - моя знакомая? - уточнил он, просветлев. - Она придет на свидание, когда я закрою бар.
- А когда вы закрываетесь?
- В два часа ночи.
- Думаю, я побуду здесь до тех пор. - Казалось, он испытал облегчение. Он выдернул столовое полотенце из-под стойки бара и принялся полировать коктейльные бокалы, мурлыкая про себя "Долину Красной реки". Я пересел в кабину в глубине зала. Сидел и размышлял, сумею ли еще ближе подобраться к Г элли Лоуренс. Одновременно наблюдал за молодыми людьми без пиджаков у доски игры в деревянные кружочки. Красные кружочки победили голубых, а это значило, что голубые оплачивают выпивку. Ребята пили водку, им было лет по восемнадцать.
Вскоре после полуночи в бар вошли два невысоких толстых человека, выглядевших смешно в огромных шляпах и джинсах. Они были чрезвычайно придирчивы к напиткам и наполнили бар рассказами о своих социальных успехах с упоминанием фамилий, которые произносили звонкими голосами. Меня они не интересовали.
А еще через несколько минут в зале появился юноша, привлекший мое внимание. Высокий, изящный, в светлом фланелевом костюме и кремовой шляпе с загнутыми вверх полями. Лицо было потрясающее. Греческий скульптор мог бы использовать его в качестве натуры, чтобы создать скульптуру Гермеса или Аполлона. Едва переступив порог и держась одной рукой за круглую ручку двери, он обменялся с барменом быстрым взглядом и посмотрел в мою сторону. Громкие теноры у стойки окинули его с ног до головы оценивающим взглядом.
Он заказал себе бутылку пива и направился с ней в мою кабину.
- Не возражаете, если я присяду? Я где-то вас видел, не так ли? - Голос его звучал тоже прекрасно, сочно и мягко, с глубокими модуляциями.
- Что-то не припомню. Но садитесь.
Он снял шляпу и обнажил свои золотисто-каштановые вьющиеся волосы, которые гармонировали с длинными темными ресницами. Все было настолько совершенно, что мне стало немножко не по себе. Он опустился на кожаный диванчик напротив меня.
- Вообще-то мне знакомо ваше лицо. Я не мог видеть вас в кино? - предположил я.
- Нет, если только вы не просматриваете съемочные пробы. У меня никогда не шло дальше проб.
- Почему?
- Женщины не нанимают на работу. А мужчинам я не нравлюсь. Педики меня ненавидят, потому что я отказываюсь с ними кувыркаться. Я вам не нравлюсь, правда?
- Не совсем. Я всегда говорю, что человека красят дела. Разве имеет значение, нравитесь ли вы мне?
Тогда, сделав над собой усилие, он коснулся главного. На его прекрасные глаза легла тень беспокойства.
- Вы, наверное, работаете на Доузера?
- Это могло случиться, но этого не произошло. Кто бы там ни был Доузер.
Он ждал, грациозно наклонившись над столиком и положив на него одну руку, пока я скажу что-нибудь еще. Впрочем, он чувствовал себя напряженно. Под мышками его фланелевого пиджака виднелись темные влажные пятна.
Я сказал:
- Вы до смерти перепуганы, правда?
Он попытался улыбнуться, но губы дрожали, и улыбка вышла жалкой, искусственной, как будто кто-то просто крючками растянул краешки его рта. Глаза его не улыбались.
- Да, - вымолвил он, - я перепуган до смерти.
- Не хотите ли вы мне рассказать об этом?
Я включил на полную мощность свое слуховое устройство.
- В этом нет необходимости, - он опять криво усмехнулся через силу. - Вы могли бы объяснить, кто втянул вас в эту историю, мистер…
- Арчер. Лю Арчер.
- Меня зовут Кит Дэллинг.
- Я частный детектив. Некая миссис Лоуренс наняла меня, чтобы я разыскал ее дочь, - Мне начинало надоедать крутить ту же пластинку. Она звучала слишком примитивно и банально, чтобы ей верили, особенно в атмосфере Палм Спрингс.
- Почему?
- Думаю, это материнское беспокойство. Пару месяцев она не получала от нее вестей. Ничего страшного, мистер Дэллинг.
- Если бы я мог быть в этом уверен. - Лоб его покрылся испариной, он вытер его тыльной стороной ладони. - Я слышал от знакомого в Лос-Анджелесе, что Доузер разыскивает Гэлли. Это ставит меня в затруднительное положение…
- Кто он такой?
- Вы должны были слышать о Доузере, - он внимательно посмотрел на меня. - Вы бы вряд ли захотели, чтобы такой человек шел по вашему следу.
- Вы сказали, что это ставит вас в затруднительное положение, - напомнил я.
Раз уж он начал разговор, то горел желанием его продолжить. Дэллинг выглядел суперменом, но ему явно не хватало выдержки. У него шалили нервы, и он этого не скрывал. Видно было, что он провел минувшую ночь без сна, и это сказалось на его состоянии.
- Что произошло прошлой ночью? - спросил я.
- Я расскажу вам все с самого начала. - Он вынул курительную трубку и, разговаривая, набил ее английским табаком. Он являл собой такой совершенный образчик артиста своего жанра, что я начал проникаться к нему симпатией. До такой степени, что, казалось, он является плодом моего собственного воображения. - Видите ли, мне принадлежит небольшое местечко в пустыне. Домик там пустовал, и я не упустил случай сдать его Джо Тарантайну. Он обратился ко мне по этому поводу на позапрошлой неделе. Предложение меня устраивало, и я согласился.
- Откуда вы его знаете?
- Он мой сосед. Мы живем напротив друг друга в жилом доме Каса Лома. - Я вспомнил гравированную табличку с его фамилией на почтовом ящике. - Я рассказал ему об этом домике, он знал, что я не собираюсь пока пользоваться им. Он сказал, что хотел бы на время уехать с женой куда-нибудь в спокойное местечко.
Значит, Г элли вышла за него замуж?
- Насколько я знаю, да. В квартире они живут как муж и жена уже с начала года. Кажется, он упомянул, что они поженились в Лас-Вегасе.
- Чем он занимается?
Дэллинг раскурил трубку и выдохнул целое облако дыма. - Я об этом не знал до вчерашнего дня, когда мой знакомый позвонил мне. Тарантайн - мафиози или довольно близок к этому. Он заправляет делами Доузера в Пасифик Пойнт. Доузер подмял под себя с полдюжины городов на побережье, начиная от Лонг-Бича и ниже. Но это еще не самое худшее. Тарантайн что-то украл у Доузера и улизнул. Видимо, он все заранее спланировал и теперь скрывается в моем бунгало. Я удивился, когда он попросил меня никому об этом не говорить. Он сказал, что если я проговорюсь, то сделка расторгается.
- Этот ваш знакомый, откуда он все это знает?
- Точно мне не известно. Он - постановщик на радио, готовит передачи о преступлениях, пользуется материалами полиции. Думаю, он получает кое-какую информацию.
- Но он не слышал, что Тарантайн увел у Доузера?
- Нет. Возможно, деньги. Кажется, их у него куча. Я сдал ему дом, совершенно ни о чем не подозревая, а теперь получается, что я выгляжу сообщником. - Он залпом выпил пиво, которое выдыхалось в его стакане.
Я сделал знак бармену, чтобы нам повторили, но он отказался от второй порции.
- Мне надо сохранять трезвую голову.
- Не думаю, что дело выглядит столь скверно, - заметил я. - Если вы боитесь Доузера, то почему бы вам не съездить к нему и не поговорить с ним?
- Я не осмеливаюсь показаться ему. К тому же, если я свяжусь с Доузером, мне придется опасаться Тарангайна.
- Недолго.
- В этом я не уверен. Честно говоря, я - в замазке. Вчера я позвонил Гэлли, миссис Тарантайн, после телефонного разговора со своим знакомым. Она согласилась встретиться со мной здесь. Она не осознавала, на какой идет риск, пока я не рассказал ей о ее муже. Она была потрясена и сказала, что практически является там пленницей. Прошлой ночью она тайком вырвалась оттуда, пока муж спал, и только Господу известно, что он с ней сделал, когда она вернулась.
- Она вам здорово нравится?
- Честно говоря, да. Она славная детка и спуталась с ужасно опасной шайкой. - Не все охватившее его беспокойство носило личный характер.
- Я бы хотел с ней встретиться.
Неожиданно он встал.
- Я надеялся, что вы скажете об этом. Я располагаю нормальным запасом мужества, как мне кажется, но не смогу тягаться с гангстерами, я имею в виду - в одиночку.
Я сказал, что это вполне естественно.
Глава девятая
Моя машина была запаркована на расстоянии шести кварталов, там, откуда я начал обход. Машина Дэллинга стояла тут же, у обочины. Если бы меня попросили угадать, какая марка его машины, я бы ответил: вероятно, у него красный или желтый автомобиль с откидным верхом марки "крайслер" или "бьюик". Так оно и оказалось - желтый "бьюик" с красными кожаными сиденьями.
Когда мы выехали из города, иногда снижая скорость перед дорожным знаком "стоп", я спросил Кита, чем он занимается. Он ответил, что поменял много занятий - пел в хоре на концертах, когда был мальчиком, работал фотоманекенщиком для рекламных агентств, служил продавцом автомашин и яхт, был штурманом во время войны. Он этим гордился. После войны женился на богатой девушке, но семейная жизнь продолжалась недолго. В последнее время был актером на радио, но тоже недолго, потому что слишком много пил. Дэллинг откровенничал до такой степени, что это становилось непристойным. Отталкиваясь от предположения, что в любом случае он никому не понравится, Кит сказал, что решил просто быть самим собой. Ему нечего терять.
На автостраде он увеличил скорость до восьмидесяти миль в час или около этого и сконцентрировал внимание на движении, что прервало его монолог. Через какое-то время я спросил, куда мы едем.
- В любом случае, скоро окажемся в Мексике. - Он засмеялся. Конечно, когда-то я слышал такой деланный смех на радио. В повседневной жизни люди смеются не так.
- До нужного места остается всего несколько миль, - сказал он. - Называется оно Оазис. Кажется, мы еще не подъехали, но скоро будем там. Эта местность застраивается. Вам она нравится?
Я глядел на блеклую засушливую пустыню, которая проносилась мимо, изгибы кактусов и заросли серой полыни походили на движущиеся призраки.
- Это напоминает дно моря. Мне нравится морское дно, когда оно не залито водой, тогда интереснее.
- Странно, что вы сказали об этом. Калифорнийский залив в свое время доходил почти до этих мест.
Мы повернули направо, съехав с автострады, и покатили по асфальтовой дороге, на которой не было фонарей. Перед нами засветилось несколько огоньков, маленьких, затерявшихся в огромных просторах ночи. Дэллинг сказал, что это огни Оазиса.
Мы въехали в лабиринт гравиевых дорог, пересекающихся друг с другом, как на городских улицах, но проложенных на практически незаселенном пространстве. Горстка домов, разбросанных тут и там, уличные столбы с фонарями почти на всех перекрестках - вот что представлял собой Оазис. Он напомнил мне военный лагерь, который я наблюдал на стадии строительства далеко в западной части Тихого океана, тогда как его дивизии были отправлены на кровавые поля сражений.
- Что это, город-призрак?
- Он действительно выглядит почти таким, не правда ли? А на самом деле это полная противоположность города-призрака, это город, который рождается. Совсем новая стройка. Я устроился здесь в самом начале. Он растет очень быстро. Но чувствовалось, что его не очень-то радуют вложения в недвижимость.
Дэллинг сделал несколько поворотов, колеса шуршали и скользили по гравию. Я сохранял ориентировку, следя за высоким о I косом, который загораживал горизонт на юго-востоке. На самом краю этого миража он сбавил скорость до черепашьего хода.
- Вот мое бунгало, там впереди.
Впереди виднелся всего один дом - белая сборная коробка, как картонка от ботинок, с выдающимися по бокам навесами, один из которых с задней стороны был удлинен под гараж. В окнах фасада я увидел свет, который неярко пробивался сквозь опущенные венецианские шторы.
Я думал, мы остановимся и нанесем им визит. Но "бьюик" продолжал катиться вперед, к следующему перекрестку и дальше. Наконец он остановил машину у края дороги.
- Мне кажется… - произнес Дэллинг неуверенно, - Тарантайн знает меня, а вас не знает. Не будет ли стратегически более правильно, если вы пойдете к нему один? Конечно, я буду поблизости. Буду сидеть в машине и не выключать мотора, - его голос, хотя он и пытался придать ему уверенную тональность, звучал довольно мрачно.
Если Дэллинг обладал нормальным запасом мужества, он, вероятно, израсходовал его там, в баре "Лариат". Мне было немного жаль его.
- Как хотите, Дэллинг.
- В конце концов, - продолжал он, - вас наняли разыскать Гэлли Лоуренс, ведь так? Я по мере сил стараюсь вам помочь. А если Тарантайн узнает, что я его выдал, можете представить, что случится со мной…
В чем-то он был прав. Если бы у меня было столько же здравого смысла и столько же "мужества", я мог бы остаться в машине и продолжать расспрашивать Дэллинга. В его рассказе было слабое место, соответствовавшее слабости в его коленках. Но единственно реальным и определенным был его страх. Он висел над ним, как липкая зараза. Именно страх Дэллинга, а может быть, и моя реакция на это превратили меня в безрассудного храбреца. Это да еще виски, которым я набрался во время "интервью" в баре. Я, возможно, поступил бы иначе, не будь этого ослабевающего хмельного свечения внутри меня. Я мог бы даже спасти чью-то жизнь, а то и две, если бы продолжал работать лишь с Дэллингом.
Но я возомнил о себе как о супергерое:
- Не становись мне поперек дороги, не то попорчу гебе физиономию. Или лишу популярности.
Невидимые крючки вновь растянули краешки его губ.
- Не беспокойтесь. Он выключил фары. - Я действительно очень вам признателен за такое отношение. Хочу сказать… - Он умолк, окончательно решив занять выжидательную позицию.
Над Оазисом сияли мириады звезд, их было гораздо больше, чем над тем островом в Тихом океане. Незастроенная улица выглядела тихой и мирной, как это и должно быть в пустыне. Но я почувствовал острое покалывание в затылке, когда подошел к оштукатуренному дому. Я переложил свой револьвер из кобуры под мышкой в карман, подкрепив тем самым свои моральные достоинства.
Я обошел вокруг дома. Забора не было, и дом стоял одиноко на открытом участке. Все двери, включая гаражные, закрыты, окна зашторены. Гоночная машина "паккард" бронзового цвета тускло поблескивала под звездами в конце въездной дорожки. Я прошел мимо нее достаточно близко и, убедившись, что в машине никого нет, опять вернулся к фасаду дома.
Сквозь плотные шторы я вряд ли что-то мог увидеть. Спустив предохранитель и держа руку в кармане, я поднялся на невысокое цементное крылечко и постучал по наружной сетчатой двери. Стучал негромко, но казалось, этот стук разносился далеко окрест.
Я услышал быстрые шаги в доме. Над моей головой вспыхнул наружный свет. Занавеска на ближайшем ко мне окне дрогнула, и в щель я увидел глаз, глядевший на меня в упор. Воцарилась напряженная тишина ожидания. Я постучал снова.
Кто-то тронул внутреннюю ручку двери. Щелкнул замок. Дверь медленно приоткрылась на длину бронзовой цепочки. Я увидел четырехдюймовую полоску женского лица и ствол автоматического пистолета.
- Уходите, - тихо сказала женщина.
- Я бы ушел, если бы знал, как это сделать. - Я ничего не мог придумать лучше, как изобразить обычную ситуацию. - У меня сломалась машина недалеко отсюда, и я заблудился.
- О, - произнесла она несколько успокоившимся голосом, но продолжала твердой рукой держать пистолет. - Куда вы едете?
- Индио.
- Вы далеко отклонились от нужной дороги.
- Я это понял. Надеюсь, ваш пистолет на предохранителе.
- Если вас это беспокоит, можете убираться, - заявила она, - Я ведь уже сказала.
Но что-то подсказало мне, возможно, мой внутренний голос, что женщина обрадовалась моему появлению. Моему или любому другому.
- Думаю, люди становятся негостеприимными, когда живут одни в такой пустыне. Вы старая дева?
- Нет. Почему вы об этом спрашиваете?
- Ведете себя, как старая дева. Я бы хотел, чтобы вы позвали мужа, если сами не хотите мне помочь.
- Потише. Вы его разбудите. - Она вполне могла сказать это, но слова прозвучали чересчур взволнованно.
Я гадал, где спал Тарантайн, но мне не очень хотелось его беспокоить. Я понизил голос:
- Почему бы вам не отвести от меня пистолет и не позволить мне расслабиться? Я совершенно безопасен для женщин.
К моему удивлению, она опустила пистолет. Затем, к еще большему моему удивлению, сняла цепочку и открыла дверь.
- Вы, пожалуй, можете войти, но, прошу вас, не шумите. Я посмотрю, нет ли у нас карты.
Мне это было непонятно. Прошли уже годы с тех пор, когда мои юношеские чары способны были совершать маленькие чудеса.
- Почему вдруг такое изменение в поведении? - Хотя это мне и понравилось.
- Пожалуй, потому, что вы не похожи на разбойника. - Она сняла крючок со второй, сетчатой двери и открыла ее, пропуская меня. - Входите, если желаете.
Тут я впервые получил возможность хорошенько рассмотреть ее лицо. Это была та самая девушка, чье фото я возил с собой. Она выглядела на несколько лет старше, но не менее потрясающе. Прямой нос, красиво очерченный рот, круглый подбородок оставались прежними, ее самоуверенность подчеркивала стильная короткая прическа. На Гэлли была голубая юбка и белая блузка. Пистолет, который она держала в опущенной левой руке, дополнял ее облик и отнюдь не казался неуместным.
Проходя мимо нее в дверях, я сделал неожиданный для нее рывок к пистолету и вывернул его из ее руки. Она отступила от меня в ограниченном пространстве прихожей, пока не уперлась спиной в стену.
- Верни его мне.
- После того, как мы поговорим.