- Что за семья! - воскликнула она и, сжав кулаки, топнула ногой. - Господи, что за семья!
- Что с тобой, Кетрин Кемпбелл?
Кетрин была воинственным существом.
- Тетя Элспет действительно хочет знать мое мнение?
- Ну?
- Тетя Элспет, вы - глупая старуха, вот что я думаю. А теперь можете вышвырнуть и меня!
К удивлению Алана, Элспет только улыбнулась.
- Может, все же не так горячо, - сказала она с величественным спокойствием и пригладила свою юбку. - Не так горячо! А как думаешь ты, Алан?
- По-моему, не стоило его выпроваживать. Можно было бы сначала спросить у него журналистское удостоверение. Впрочем, он настоящий журналист, только немного с ветром в голове. Еще, чего доброго, может впутать в какие-нибудь неприятности.
- Неприятности? - удивился Колин, - Какие?
- Не знаю, но я его опасаюсь.
Колин запустил руку в свою лохматую гриву и почесал нос.
- Слушай, - пробурчал он, - ты что, думаешь, я побегу вдогонку за этим типом? У меня есть немного восьмидесятилетнего виски, от которого и осел в пляс пустится. Сегодня вечером мы вышибем из него пробку, сынок. Если хорошенько хватить его…
Тетя Элспет топнула ногой с надменной непреклонностью.
- Я не желаю видеть это в моем доме!
- Я понимаю, старина, но…
- Я сказала, что не желаю видеть это в моем доме. И все! Я снова напишу редактору…
Колин взглянул на Элспет.
- Да, я как раз хотел спросить тебя. Что это за нелепость насчет таинственных разоблачений, о которых ты почему-то хочешь рассказать не нам, а газетчикам?
Элспет упорно сжала губы.
- Давай же! - понукал Колин. - Выкладывай!
- Колин Кемпбелл, - медленно сказала Элспет, и в голосе ее зазвучал металл, - делай то, что я тебе говорю. Проводи Алана Кемпбелла в башню и покажи ему, где нашел свою кончину Энгус Кемпбелл. И пусть он поразмыслит о Святом Писании. Ты же, Кетрин Кемпбелл, садись рядом со мной. - Она хлопнула по дивану. - Значит, ты не ходишь на эти безбожные лондонские танцульки?
- Конечно, нет!
- Тогда, значит, ты даже не видала свинга?
Алан так и не узнал, что последовало за этим благоприятным поворотом беседы. Колин вывел его из комнаты через ту же дверь, за которой несколько раньше исчезли Данкен и Чепмен.
Входная дверь башни была открыта. За ней оказалась просторная круглая темная комната с земляным полом и побеленными каменными стенами. Очевидно, когда-то она была конюшней. Закрывающаяся на цепь с висячим замком двустворчатая деревянная дверь в южной стороне комнаты открывалась во двор. Сейчас она была распахнута, пропуская снаружи слабеющий уже свет. За узкой дверью в стене каменная винтовая лестница вела в башню.
- Всегда кто-нибудь оставляет двери открытыми, - проворчал Колин. - Можете представить: в жилье можно попасть снаружи. Если у кого-нибудь есть ключи… Слушай, сынок, - продолжал он. - Старуха что-то знает. Раны Христовы! Она не глупа, ты это сам мог видеть, и она что-то знает. Но она рта не откроет, хотя, может быть, от этого зависят тридцать пять тысяч фунтов страховки.
- Не скажет даже полиции? Колин фыркнул.
- Полиции? Элспет, сынок, терпеть не может даже прокурора, а что уж тут говорить о полиции! Когда-то у нее были какие-то неприятности - из-за коровы или Бог весть чего, - и теперь она убеждена, что все полицейские - жулики. По-моему, этим объясняется вся история с газетой.
Колин вытащил из кармана клеенчатый кисет и трубку, набил ее и закурил. Спичка, вспыхнув, осветила растрепанную бороду, усы и горящие глаза.
- Что касается меня… я не очень рассчитываю На эти деньги. У меня есть долги, Энгус знал об этом, Но я как-нибудь выкручусь. По крайней мере, надеюсь. Но Элспет! Без гроша за душой! Раны Христовы!
- Как разделятся деньги?
- Это если мы их получим? Половина мне, половина Элспет.
- На том основании, что она считалась его женой?
- Тише! - прикрикнул на Алена Колин, быстро огляделся и погрозил ему погасшей спичкой. - Что за чепуха! Элспет никогда не станет ходатайствовать, чтобы ее признали супругой Энгуса - голову даю на отсечение. Старушка болезненно относится к таким вещам. Она никогда не признается, что в течение тридцати лет была больше, чем обычной родственницей. Даже Энгус никогда не делал явных намеков на это, хотя и был несдержан на язык. Нет, нет, нет. Он просто завещал ей деньги без всяких обоснований. Только маловероятно, что мы их когда-нибудь получим.
Колин отшвырнул спичку, пожал плечами и кивнул в сторону лестницы.
- Ну, пошли! Если хочешь, конечно. Тут пять этажей и сто четыре ступеньки. Ладно, пойдем. Береги голову.
Башня настолько увлекла Алана, что его мало обеспокоило количество лестничных ступеней. Винтовая лестница, казалось, никогда не кончится. Кое-где на нее падал свет из узких, расширяющихся наружу бойниц в западной стене - той, что не выходила на озеро. Воздух в башне был затхлым и спертым, аромат трубки Колина отнюдь не освежал его. В наступающих сумерках становилось все труднее подниматься по неровным каменным ступеням.
- Но ведь, наверно, дядя Энгус не каждую ночь спал наверху, в башне?
- Почему? Каждую ночь, уже много лет. Ему нравился вид на озеро, и он говорил, что там чище воздух, хотя, по-моему, это ерунда. Раны Христовы! Что-то я не в форме!
- А в других комнатах кто-нибудь живет?
- Нет. Они заполнены всяким хламом, реликвиями дурацких экспериментов Энгуса, "как быстро и легко стать богатым и счастливым".
Колин остановился передохнуть и заглянул в окно. Выглянул и Алан. Последние лучи кроваво-красного заката тускло пробивались сквозь деревья. Высота, хотя и не была такой уж большой, казалась головокружительной.
Под ними бежала дорога на запад, в Инверари, до ущелья Шайра и дальше - туда, где теснина Эрея тремя широкими полосами спускалась к Далмелли среди крутых холмов, покрытых гниющим строевым лесом. Этот мертвый лес, объяснил Колин, - след бури, несколько лет назад пронесшейся над Аргайлширом. На юге, над верхушками сосен, виднелись обмытые дождем скаты четырех огромных башен замка Аргайл. Богата эта земля, давшая столько исторических имен, песен, преданий и суеверий…
- Доктор Кемпбелл, - очень тихо сказал Алан, - как умер старик?
Из трубки Колина посыпались искры.
- Ты у меня спрашиваешь? Не знаю. Я только знаю, что это не было самоубийство. Чтобы Энгус покончил с собой? Ерунда!
Из трубки вновь посыпались искры.
- И все же я не хотел бы увидеть Алека Форбса на виселице, - добавил он невесело, - хотя тот этого и заслуживает: он вполне способен был перегрызть горло Энгусу.
- А кто этот Алек Форбс?
- Один тип, который поселился в наших местах, слишком много пьет и воображает себя изобретателем. Они вместе с Энгусом разрабатывали какую-то идею. Кончилось все, как и следовало ожидать, ссорой. Алек утверждал, что Энгус надул его. Может, и правда надул.
- Значит, Форбс пришел сюда и закатил сцену в… вечер убийства?
- Да. Добрался до самой спальни Энгуса и потребовал внести ясность во всю эту историю. Пьяный, как всегда.
- Но его выгнали, не так ли?
- Выгнали. Точнее, это сделал сам Энгус. Хотя Энгус был человеком грузным и в летах, но довольно сильным. Потом уже пришли женщины и обыскали спальню и другие комнаты, чтобы проверить, не пробрался ли Алек снова.
- Судя по всему, он не вернулся?
- Нет. Тогда Энгус закрыл дверь на засов и ключ, то-то произошло ночью.
Были бы у Колина ногти подлиннее, он, наверняка, начал бы грызть их.
- Если верить полицейскому врачу, смерть наступила не раньше десяти вечера и не позже часу ночи. Только что из этого следует? Что он не мог умереть раньше десяти, мы и так знаем, ведь тогда его в последний раз видели живым, но с большей точностью установить время смерти врач не смог. Он говорит, что Энгус не обязательно сразу умер от ран и мог некоторое время оставаться в живых после падения, хотя и без сознания. С другой стороны, мы определенно знаем, что Энгус был уже в постели, когда все произошло. Его нашли в ночной сорочке, и подушка была примята. К тому же он погасил свет и снял светомаскировку.
Алан удивленно поднял глаза.
- Я уж, было, забыл, что идет война и существует затемнение! Но послушайте! - Он показал на окно. - А эти окна чем-нибудь маскируются?
- Ничем. Энгус считал, что вполне может подниматься и в темноте, и не хотел выкидывать деньги на маскировку. Вот если бы свет просачивался из комнаты, его видно было бы за много миль, это даже Энгус должен был признать. Раны Христовы, хватит вопросов! Пошли, посмотришь комнату сам.
Колин выбил трубку и неуклюже одолел последние ступеньки лестницы.
7
Алистер Данкен и Уолтер Чепмен все еще продолжали свой спор.
- Уважаемый сэр, - сказал высокий сутулый адвокат и взмахнул пенсне так, будто дирижировал оркестром, - сейчас уже и для вас, наверное, очевидно, что мы имеем дело с убийством.
- Нет.
- Но чемодан, сэр! Чемодан или собачий ящик, который нашли под кроватью после убийства.
- После смерти.
- Может быть, ради точности мы все же будем говорить "убийство"?
- Согласен, но не беря на себя никаких обязательств. Я бы хотел знать, мистер Данкен, чего вы добиваетесь, говоря об этом ящике? Его нашли пустым, собаки в нем не было. Полиция осматривала все с микроскопом и показала, что в ящике ничего не было. Что вы хотите с его помощью доказать?
При появлении Алана и Колина они умолкли. Круглая комната наверху башни была просторной, но казалась низковатой. Замок единственной двери, выходившей на маленькую лестничную площадку, был сорван так же, как и ржавый засов. Единственное окно напротив двери вызвало у Алана неприятное ощущение. Оно оказалось больше, чем виделось снизу. Двустворчатое, со вделанными в рамы четырехугольными листами стекла, оно на французский манер открывалось наружу, словно маленькие двери: Очевидно, оно было результатом позднейшей переделки, когда расширили первоначальные окна. "Расположено опасно низко", - подумал Алан. За исключением электрической лампочки над столом да стоявшей у стены электроплитки, окно было единственной в комнате современной вещью. На огромной дубовой кровати лежали две перины и ватное одеяло. Шкаф, тоже из дуба, почти доставал до потолка. Видимо, когда-то комнату пытались сделать чуть веселее и для этого поштукатурили стены, а потом оклеили их обоями с изображением синих капустных кочанов.
На стене висели картинки, в основном старые семейные фотографии. Каменный пол был покрыт циновкой. Рядом с письменным столом стояли сделанный из скрепленных булавками листков экран и покрытый мраморной плитой туалетный столик под тусклым зеркалом. Вдоль стен свалены кипы журналов, между которыми с трудом умещались кресла-качалки. Хотя комната была завалена специальными журналами, книг, за исключением Библии и альбома открыток, заметно не было.
Это была комната старика. Разношенные, на кнопках ботинки Энгуса еще стояли под кроватью. Воспоминание словно ударило Колина.
- Добрый вечер, - сказал он голосом, в котором нова чувствовалось раздражение. - Это Алан Кемпбелл из Лондона. Где прокурор?
Алистер Данкен надел пенсне.
- К сожалению, ушел, - ответил он. - Подозреваю, то он избегает тетю Элспет. Наш молодой друг, - он с бледной улыбкой потрепал Чепмена по плечу, - тоже обходит ее, словно прокаженную, и ни за какие деньги не приблизится к ней.
- Никогда не знаешь, что она выкинет. Я ей глубоко сочувствую и все такое прочее, но какого черта!
Адвокат распрямил согнутые плечи и угрюмо посмотрел на Алана.
- Не встречались ли мы раньше, сэр?
- Конечно. И совсем недавно.
- О! И… разговаривали?
- Да. Вы сказали: "Как поживаете?" и еще "до свидания".
- Если бы только, - сказал стряпчий, покачивая головой, - если бы только все наши деловые контакты были такими простыми! Как поживаете? - Когда они здоровались, рукопожатие костлявой ладони адвоката показалось Алану очень слабым.
- Конечно, - продолжал адвокат. - Теперь я вспомнил. Я писал вам. Вы очень хорошо сделали, что приехали.
- Можно спросить у вас, мистер Данкен, зачем вы мне писали?
- Что вы хотите сказать?
- Я очень рад, что здесь, я знаю, что мне давно уже следовало познакомиться с этой ветвью нашей семьи, но мне кажется, что ни Кетрин Кемпбелл, ни я не можем ничем помочь в этом деле. Что вы, собственно говоря, понимаете под "семейным совещанием"?
- Расскажу позже, - быстро и почти весело, как показалось Алану, оборвал его Данкен. - Сначала разрешите представить вам мистера Чепмена из страхового общества "Геркулес". Очень упрямый человек.
- Мистер Данкен и сам достаточно упрям, - улыбнулся Чепмен.
- Мы явно имеем дело с несчастным случаем или убийством, - продолжал адвокат. - Вы уже слышали подробности трагической смерти Энгуса Кемпбелла?
- Лишь кое-что, - ответил Алан. - Но…
Он подошел к окну. Створки были приоткрыты. Поперечины между ними не было, так что если распахнуть окно, образуется проем по крайней мере в три фута высотой и четыре шириной. Отсюда открывался величественный вид на озеро и лилово-коричневые холмы, но Алан даже не взглянул на них.
- Можно задать вопрос? - сказал он.
Колин воздел глаза к небу, словно говоря: "Опять начинается!", но Чепмен вежливо кивнул.
- Пожалуйста.
Рядом с окном на полу стояла светомаскировка - сделанная точно по форме окна легкая деревянная рама, обитая клеенкой.
- Может быть, - Алан показал на нее, - Энгус упал случайно, снимая маскировку? Если чересчур прислониться к этому окну, легко можно выпасть. Там нет поперечины.
К его величайшему удивлению, Данкен, похоже, разозлился, а Чепмен только улыбнулся.
- Взгляните на эту стену, - сказал страховой агент. - В ней три фута толщины - старая, добрая феодальная стена. Нет, это невероятно, разве что он был мертвецки пьян или одурманен наркотиком. Однако вскрытие показало, с чем согласен и мистер Данкен…
Он бросил вопросительный взгляд на адвоката, но тот лишь что-то поворчал.
- …что этого не было. У Энгуса Кемпбелла было хорошее зрение, он крепко держался на ногах и находился в здравом уме.
Чепмен немного помолчал.
- Ну, господа, раз уж мы все здесь, я хотел бы разъяснить, почему, по моему мнению, не может быть и речи о чем-либо, кроме самоубийства. Прежде всего я желал бы задать вопрос мистеру Колину Кемпбеллу.
- Ну? - недружелюбно фыркнул Колин.
- Правда ли, что мистер Энгус Кемпбелл был в своих привычках человеком старомодным? Я имею в виду, что он всегда спал при закрытом окне.
- Да, это правда, - признал Колин.
- Никогда не мог этого понять, - сказал страховой агент. - У меня в таких случаях по утрам голова трещит, как бочка, но мой дедушка тоже спал так, не допуская даже дуновения ночного воздуха.
- Так поступал и Энгус. Он только снимал вечером светомаскировку, чтобы было видно, когда рассветет.
- Господа, сейчас я спрошу у вас одну вещь! Когда мистер Кемпбелл ложился спать в ту ночь, окно было закрыто, а его ручка, как всегда, повернута. Свидетели тому мисс Кемпбелл и Кристи Мак-Тейвиш. Позже полиция нашла на ручке отпечатки пальцев мистера Кемпбелла и только мистера Кемпбелла. Мы довольно точно знаем, как все было: чуть позже десяти он разделся, надел ночную сорочку, снял светомаскировку и, как обычно, лег спать. - Чепмен показал на кровать. - Сейчас эта постель застлана, но тогда она была смята. Алистер Данкен засопел.
- Это работа Элспет, - сказал он. - Она заявила, что приличия требуют привести комнату в порядок.
Чепмен жестом попросил молчания.
- Где-то между десятью и полуночью он встал, подошел к окну, открыл его и бросился вниз. Господа! Моя фирма обязана действовать по правилам. Этого хочу и я сам. Как я уже говорил мистеру Данкену, я знал мистера Кемпбелла лично - он был в нашей конторе, когда заключал последнюю страховку. И, наконец, вы знаете, что речь идет не о моих личных деньгах, не мне платить по полису. Буду только рад, если смогу сообщить фирме, что все в порядке, но скажите сами по чести, чем это можно доказать?
Наступило молчание.
Чепмен закончил речь, как заправский оратор, взял с письменного стола свою папку и цилиндр.
- Собачий ящик… - начал было Данкен.
Лицо Чепмена налилось кровью.
- Да к черту этот собачий ящик! - сказал он с не свойственной его профессии резкостью. - Можете вы сказать наконец, какую роль мог играть в деле этот ящик?
Колин Кемпбелл вне себя подскочил к кровати, запустил руку под нее, вытащил упомянутый предмет и посмотрел на него так, будто хотел лягнуть.
Ящик был похож на большой чемодан из темно-коричневой кожи, только немного пошире, с ручкой и двумя замками. На каждом торце был затянутый проволочной сеткой прямоугольник, чтобы находящееся в ящике существо, каково бы оно ни было, могло дышать.
Каково бы оно ни было…
Чудовищная мысль пришла в голову Алана.
- Вы не предполагаете, - услышал Алан свой собственный голос, - что, может быть, он от страха?..
Все трое повернули к нему головы.
- От страха? - повторил адвокат. Алан взглянул на кожаный ящик.
- Я не знаю этого Алека Форбса, - продолжал он, - но, похоже, это довольно неприятный субъект. И что же? Предположим, Алек Форбс принес этот ящик с собой, как обычный чемодан. Может быть, Форбс только притворился, что пришел "свести счеты" с Энгусом, а на самом деле хотел оставить здесь ящик. Он отвлек внимание Энгуса и затолкнул ящик под кровать. После ссоры Энгус не вспомнил о ящике, но ночью что-то выползло оттуда…
Судя по лицу Алистера Данкена, ему стало немного не по себе.
Чепмен, с большим вниманием слушавший Алана, иронически улыбнулся:
- Что вы, собственно, имеете в виду?
Алан неуверенно ответил:
- Я не хотел бы показаться смешным, но, правду говоря, я думал о… ну, о большом пауке или какой-нибудь ядовитой змее. Не забывайте, что в ту ночь было как раз полнолуние.
Снова наступило долгое молчание. Стемнело уже так, что едва можно было различать лица.
- По-моему, это заслуживает внимания, - сухо сказал адвокат. - Одну минутку.
Порывшись во внутреннем кармане пиджака, он вытащил потертый блокнот в кожаном переплете, подошел к окну, надел пенсне и, покачивая головой, начал листать его.
- "Выдержка из показаний Кристи Мак-Тейвиш, горничной", - прочел он, откашлявшись. - Послушайте: "Мистер Кемпбелл сказал мисс Кемпбелл и мне: "Ложитесь спать, кончайте эту ерунду. От этого хулигана я уже избавился. Видели, какой у него был чемодан?" Мы ответили, что не видели, потому что пришли уже после того, как мистер Кемпбелл выкинул Форбса из дома. И тогда мистер Кемпбелл говорит: "Держу пари, он хочет удрать за границу, чтобы спастись от кредиторов. Но куда он дел свой чемодан? Уходя, он отбивался обеими руками".
Данкен взглянул на слушателей поверх пенсне:
- У вас есть какие-либо замечания, господа?