Он ушел из бара, сотворив местного героя. О деяниях Мак-Мердо в Чикаго давно уже шептались, но он отделывался от вопросов улыбкой: так улыбается человек, не желающий, чтобы его слишком возвеличивали. Теперь слухи получили официальное подтверждение. Посетители бара окружили Джона и пожимали ему руку, его стали угощать. Джон мог, не пьянея, выпить очень много, но в этот вечер, не будь с ним Скэнлена, он наверняка очутился бы под стойкой.
Вечером в субботу Мак-Мердо был введен в ложу. Ему казалось, что он, уже посвященный в члены братства, войдет в ложу Вермиссы без дополнительных церемоний, но в долине существовали свои собственные обряды. В самой Вермиссе было около шестидесяти членов братства, однако это была не вся организация. В других городах долины существовало еще несколько лож. В случае необходимости они обращались друг к другу за помощью. Ложа собралась в большой комнате дома Мак-Гинти, отведенной специально для таких заседаний. В комнате стояло два продолговатых стола. Чистильщики собирались около одного из них, другой был заставлен бутылками и стаканами, и многие на него поглядывали. На председательском месте восседал Мак-Гинти, плоская черная бархатная шапочка прикрывала его спутанную черную гриву, на груди висел кусок малиновой материи. Справа и слева от него поместились украшенные шарфами или перевязями братья высших степеней; между ними был и Тед Болдуин. Его красивое жестокое лицо выражало внимание. Старшие были почти все людьми зрелого возраста, на их лицах лежала печать страшного ремесла. Но глядя на открытые физиономии остальных, большей частью парней от восемнадцати лет, трудно было поверить, что это члены опасной шайки убийц. Между тем умы их были вполне развращены, и они, видимо, искренне гордились своей кровавой репутацией.
Жертвами Чистильщиков один за другим падали люди, неугодные ложе или опасные для нее. В это число попадали все, кто отказывался делать регулярно "добровольные" взносы в кассу ложи, или те, кто пытался разоблачить ее деятельность. Чистильщики начинали с шантажа, а если он не приводил к успеху, без малейших колебаний кончали поджогами и убийствами. Поначалу они действовали осторожно, стараясь соблюдать тайну, но бессилие полиции вскоре поощрило их. К тому же они быстро запугали всю долину. Никто не решался давать против них показания, а если дело все же доходило до суда, у них всегда оказывалось достаточно свидетелей защиты. Полная касса позволяла в этих случаях не стесняться в расходах. Десять лет, наполненных преступлениями, продолжалась деятельность ложи, и за эти десять лет ни один член ее не был осужден…
Придя в ложу, Мак-Мердо уже знал, что ему предстоит какое-то испытание, но никто не сообщил ему, в чем око состоит. Двое братьев торжественно отвели Джона в соседнюю комнату. Из-за дощатой перегородки до него долетал гул голосов. Он несколько раз слышал свое имя и понял, что обсуждается его кандидатура. Наконец дверь отворилась, и к Мак-Мердо подошел страж с зеленым, затканным золотом шарфом через плечо.
- Мастер приказал засучить вам рукав, завязать глаза и ввести в залу собрания, - сказал он и вместе с двумя братьями, сторожившими Мак-Мердо, снял с него пиджак, завернул до локтя правый рукав рубашки, повыше локтей стянул веревкой руки и, наконец, надел на голову черный капюшон. Затем его ввели в залу.
Мак-Мердо казалось, что он в полной тьме, ему было душно, и голос заговорившего с ним Мак-Гинти прозвучал глухо.
- Джон Мак-Мердо, - сказал этот голос, - вы уже принадлежите к старинному ордену масонов?
В знак утверждения Мак-Мердо поклонился.
- Ваша ложа в Чикаго номер двадцать девять?
Новый поклон.
- Темные ночи неприятны.
- Да, для странствующих чужаков.
- Тучи тяжелы.
- Да, подходит буря.
- Довольны ли братья? - спросил мастер.
Ему ответил утвердительный гул голосов.
- По вашим ответам, брат, мы видим, что вы действительно принадлежите к братству. Однако в нашей ложе принят особый ритуал. Готовы ли вы подвергнуться испытанию?
- Да, готов.
- Твердое ли у вас сердце?
- Твердое.
- В доказательство сделайте шаг вперед.
В то же мгновение Мак-Мердо ощутил давление на глаза и понял, что их касаются два острия. Казалось, ступи он вперед - и с глазами придется распроститься. Однако он заставил себя двинуться - и мгновение перестал ощущать давление. Снова послышался гул одобрения.
- У него твердое сердце, - произнес голос. - Умеете ли вы переносить боль?
- Не хуже других.
- Испытайте его.
Мак-Мердо едва удержался от крика: жгучая мучительная боль пронизала его руку, - он чуть не потерял сознание. Переборов первое мгновение боли, он взял себя в руки.
- Я мог бы стерпеть и худшее, - сказал он.
Раздался хор восхищенных вскриков. Чьи-то руки похлопывали его по спине, с него сняли капюшон. Мак-Мердо стоял, щурясь на свет и стараясь улыбаться.
- Последнее слово, брат Мак-Мердо, сказал Мак-Гинти. - Вы уже принесли клятву хранить тайну и не нарушать верности. Знаете ли вы также, что кара за нарушение клятвы - немедленная смерть?
- Да, - сказал Мак-Мердо.
- И вы подчиняетесь власти мастера при всяких обстоятельствах?
- Подчиняюсь.
- Итак, от имени триста сорок первой ложи Вермиссы я даю вам все права и привилегии братства. Поставьте вино на стол, брат Сканлейн, и мы выпьем за здоровье нашего достойного брата.
Мак-Мердо принесли его пиджак, но прежде чем надеть его, он посмотрел на свою правую руку. На предплечье краснело глубокое, выжженнное железом клеймо: круг и в нем треугольник. Двое-трое его соседей показали ему такие же знаки.
- Нас всех клеймили, - сказал один, - но не все мы так храбро вынесли это, как вы.
- О, пустяки, - ответил Мак-Мердо. Он снова пренебрежительно улыбнулся, хотя рука его горела.
Когда выпили за нового члена ложи, началось обсуждение очередных дел. Мак-Мердо слушал во все уши.
- Первым пунктом в моей записной книжечке, - сказал Мак-Гинти, - значится чтение письма мастера Уинделя из Мертонской ложи номер двести сорок девять. Вот что он пишет:
"Дорогой сэр, необходимо закончить одно дело с Эндрью Рэ из фирмы "Рэ и Стермиш", которой принадлежат угольные копи неподалеку. Вспомните, ваша ложа обязана нам помочь: вы воспользовались услугами двоих наших братьев прошлой осенью, во время дела с полицейским. Если вы пришлете двух способных людей, они поступят в ведение казначея Хиггинса, адрес которого вам известен. Он им сообщит, где и когда действовать.
Ваш Д. В. Уиндль".
- Уиндль никогда не отказывался нам прислать одного-двух молодцов, - добавил Мак-Гинти, - и мы тоже не можем отказать ему. - Он обвел комнату своими тусклыми глазами. - Кто вызовется добровольно на дело?
Многие молодые люди подняли руки. Мастер посмотрел на них и одобрительно улыбнулся.
- Вы годитесь, Тигр Кормак. Если будете действовать так же хорошо, как в прошлый раз, вы окажетесь не лишним. Вы тоже, Уилсон?
- Только у меня нет револьвера, - сказал Уилсон, совсем еще мальчик.
- Ваше первое дело, не так ли? Что же, надо вам когда-нибудь получить крещение кровью. Отличное начало для вас. А револьвер, конечно, вас ждет. Явитесь в понедельник - это будет самое время.
- Награду получим? - спросил Кормак, коренастый смуглый молодой человек с грубым лицом. "Тигр" - это была, очевидно, его кличка, свидетельствовавшая об особенной кровожадности.
- Не заботьтесь о награде, работайте ради чести. Впрочем, может быть, в шкатулке и найдется для вас несколько лишних долларов.
- А что сделал этот человек? - спросил молодой Уилсон.
- Не таким, как вы, задавать подобные вопросы. Его осудили там, на месте. Его проступок - не наше дело, мы должны только помочь им, как они помогли бы нам. Кстати, на будущей неделе к нам придут два брата из Мертонской ложи, чтобы поработать в наших местах.
- Кто именно? - спросил кто-то из толпы.
- Лучше не задавать таких вопросов. Ничего не зная, вы ничего не сможете сказать, а, следовательно, не причините вреда другим или себе. Я знаю одно: эти братья чисто делают дела.
- Давно пора заняться делом, - произнес Тед Болдуин. - Здесь у нас люди совсем отбиваются от рук. На прошлой неделе десятник Блейкер выгнал троих наших. Ему пора отплатить, и он в полной мере получит заслуженное.
- Что получит? - шепотом спросил Мак-Мердо своего соседа.
- Заряд свинца, - со смехом ответил тот. - Что вы скажете о наших порядках, брат?
- Они мне вполне по душе, - сказал Мак-Мердо. - Тут у вас самое место для смелого парня.
Несколько Чистильщиков, сидевших рядом, услышали его слова и зааплодировали.
- Что там? - крикнул мастер с противоположного конца стола.
- Новый брат, сэр, находит наши обычаи по своему вкусу.
Мак-Мердо поднялся с места.
- Почтенный мастер, я хотел сказать, что когда вам понадобится человек, я почту за честь помочь ложе.
Ему снова зааплодировали. Чувствовалось, что над горизонтом показался краешек нового солнца. Некоторые из старших нашли, что светило поднимается слишком быстро.
- Позвольте заметить, - сказал сидевший рядом с председателем секретарь Харрауэй, седой человек с лицом коршуна, - брат Мак-Мердо должен подождать, пока сам мастер найдет нужным послать его на работу.
- О, именно это я и подразумевал. Я в вашем распоряжении, - сказал Мак-Мердо.
- Ваша очередь наступит, брат, - сказал председатель. - Мы отметили вашу готовность и полагаем, что вы будете хорошо действовать. Если хотите, можете принять участие в маленьком деле сегодня ночью.
- Я готов.
- В таком случае, можете сегодня поработать. Вы увидите, какое место мы занимаем в округе.
Мак-Гинти снова заглянул в список.
- Теперь, - сказал он, - следующий пункт. Выслушаем отчет казначея. Что у нас в кассе? Необходимо оказать помощь вдове Джима Карнауэя. Он погиб, работая для ложи, и мы обязаны позаботиться о его семье.
- Джима застрелили в прошлом месяце, когда братья собирались убить Честера Уилкокса, - сообщил Мак-Мердо его сосед.
- С кассой дело обстоит хорошо, - сказал казначей, держа перед собой отчетную книгу. - Все последнее время фирмы не скупились. "Макс Линдер энд Ко" заплатили пятьсот; братья Уокер прислали сотенную бумажку, но я самолично вернул ее и потребовал пятисотенной. Если я не получу денег к среде, их мельничный привод может испортиться. Нам пришлось уже сжечь их плотину в прошлом году, прежде чем они стали благоразумны. Затем Западная Угольная компания прислала свой ежегодный взнос. В кассе достаточно денег: мы можем выполнить все наши обязанности.
- А как обстоят дела с Арчи Свиндоном? - спросил один.
- Он продал все и уехал. Старый дьявол оставил нам записку, в которой говорит, что охотнее сделается свободным метельщиком в Нью-Йорке, чем останется крупным владельцем копей под властью шантажистов. Он умно сделал, что улизнул раньше, чем записка попала к нам в руки. Я думаю, он в долине больше не покажется.
Пожилой человек с бритым лицом и большим чистым лбом поднялся с противоположного прёдседательскому месту конца стола.
- Казначей, - начал он, - позвольте спросить, кто купил собственность человека, которого мы вытеснили из этой области?
- Брат Моррис, ее, разумеется, купила мертонская железнодорожная компания "Стейт энд Мертон".
- А кто купил копи Тодмэна и Ли, которые продавались в прошлом году?
- Та же компания, брат Моррис.
- Кто купил прокатный завод Менсона и Шумана, а также Ван Дегера и Этвуда?
- Все они приобретены этой компанией.
- Я не думаю брат Моррис, - сказал Мак-Гинти, - чтобы нам было важно знать, кто купил эти участки и заводы, раз новые владельцы не могут увезти их из округи.
- Достопочтенный мастер, боюсь, что это имеет для нас немалое значение. Вот уже десять лет мы вытесняем отсюда мелких предпринимателей. А на их месте появляются крупные компании… Директора их живут в Нью-Йорке или в Филадельфии и нисколько не боятся наших угроз. К тому же им легче бороться с нами: смотрите, как бы они против нас не объединились!
Моррис сел. Собрание затихло. Поднялся Мак-Гинти.
- Вы всегда каркали, брат Моррис, - сказал он с ударением. - Пока участники ложи сплочены, им не страшен никто в Штатах. Разве мы не доказывали этого в судах? А что до крупных компаний, мне кажется, они должны быть нам благодарны. Полагаю, что они найдут более удобным платить нам, нежели с нами бороться. Однако, братья, - Мак-Гинти снял с себя бархатную шапочку и лоскут, - ложа окончила очередные дела. Правда, остается еще один маленький вопрос, о котором можно упомянуть перед расставанием: теперь наступило время для братской закуски и пения.
Удивительна человеческая природа! Залу наполнили люди, привыкшие к убийству, не испытавшие сострадания ни к рыдающей вдове, ни к беспомощным детям. Но мелодии знакомых песен, которые зазвучали в зале, заставили иных из них прослезиться. У Мак-Мнрдо был прекрасный тенор, и он принял участие в импровизированном концерте, исполнив "Я сижу на живой изгороди, Мэри" и "На мелях алландских вод".
Бутылка с виски несколько раз обошла вокруг стола, лица братьев раскраснелись. В это время Глава снова обратился к ним:
- Ребята, - сказал он, - в городе живет человек, которого пора укротить, и это должны сделать вы. Я говорю о Джемсе Стенджере, редакторе "Геральда". Читали вы, что он снова о нас написал?
Зал загудел, послышались проклятия. Мак-Гинти вынул из жилетного кармана газету.
- Статья называется "Закон и порядок". Слушайте: "В долине царит террор. Со времени первых убийств прошло двенадцать лет, которые доказали существование у нас преступной организации. Преступления не прекращаются. То, до чего мы теперь дошли, вызывает ужас и отвращение всего цивилизованного мира. Разве ради этого наша родина принимает к себе иммигрантов, бегущих от европейского деспотизма? Террор и беззаконие свили себе гнездо в тени священных складок звездного флага свободы. Они упрочились так, что в нас зашевелилось бы отвращение, узнай мы о чем-либо подобном, происходящем в деспотической монархии на Востоке. Имена преступников известны. Их организация существует явно и открыто. Долго ли мы будем терпеть такое положение вещей? Неужели нам вечно предстоит жить…" Ну, я прочитал достаточно этой дряни, - сказал Мак-Гинти, отшвырнув газету. - Вот что он говорит о нас, и я спрашиваю, как мы должны поступить с ним?
- Уничтожить его! - воскликнуло несколько голосов.
- Я протестую, - сказал брат Моррис. - Повторяю, братья, наша рука слишком сильно давит долину, и наступит время, когда люди против нас объединяться. Джеймс Стенджер - старик. Его уважают в городе и во всей округе. Если он будет убит, весь штат взволнуется, и нас самих могут уничтожить.
- А скажите, пожалуйста, как это они уничтожат нас, мистер Помеха? - возразил Мак-Гинти. - Руками полиции? Так одна половина полицейских - у нас на жалованьи, а другая - нас боится. Или, может, с помощью судов и судей? А?
- Есть и суд Линча… - тихо сказал Моррис.
В зале зашумели.
- Стоит мне поднять палец, - сказал Мак-Гинти, - и я соберу двести человек, которые очистят весь город. - И вдруг, усилив голос и грозно сдвинув черные густые брови, он произнес: - Смотрите, брат Моррис, я слежу за вами уже не первый день. В вас нет смелости, и вы стараетесь лишить мужества других. Плохо придется вам, когда ваше собственное имя появится в моих списках, а мне начинает казаться, что я скоро внесу его в свою записную книжку.
Моррис смертельно побледнел и бессильно опустился на стул. Дрожащей рукой он поднял стакан, но прежде чем заговорить, сделал несколько глотков.
- Прошу извинения у вас, достопочтенный мастер, и у всех братьев, если я сказал больше, чем следовало. Вы все знаете, что я боюсь только, как бы с ложей не случилось чего дурного. Именно этот страх и заставил меня произнести неосторожные слова. Но ведь я больше доверяю вашим суждениям, достопочтенный мастер, нежели своим собственным! И обещаю… обещаю больше никогда… - он смешался.
Услышав эти смиренные слова, Мак-Гинти, видимо, удовлетворился, во всяком случае перестал хмурится.
- Отлично, брат. Мне самому было бы грустно, если бы нам пришлось дать вам урок. Но пока я занимаю свое место, мы должны хранить единство, как в словах, так и на деле. А теперь, ребята, - продолжал он, оглядывая общество, - вот что я скажу вам: если мы накажем Стенджера в полной мере, то, возможно, и в самом деле навлечем на себя неприятности. Газетчики держатся друг за друга, и все газеты в штате подняли бы крик, взывая к полиции и войскам. Но проучить и как следует - необходимо. Возьмете это на себя, брат Болдуин?
- Еще бы! - ответил тот.
- Скольких братьев вы с собой возьмете?
- Шестерых. Двое останутся сторожить у дверей. Пойдете вы, Гауэр, вы, Менсель, вы, Скэнлен, оба брата Уилбай…
- Я обещал новому брату, что он тоже пойдет, - заметил председатель.
Тед Болдуин посмотрел на Мак-Мердо, и его взгляд показал, что он не простил и ничего не забыл.
- Пусть идет, если хочет, - мрачно сказал Болдуин. - И чем скорее мы займемся делом, тем лучшее.
Ложа стала расходиться - с шумом, с полупьяными выкриками. В баре было еще много посетителей, и некоторые братья к ним присоединились. Маленький отряд, предназначенный для нападения, разделился и двинулся глухими улицами, чтобы не привлекать внимания. Стоял сильный мороз. В ясном небе висела молодая луна. Чистильщики собрались у ярко освещенного здания с золотой вывеской над парадным подъездом: "Вермисса Геральд". Из здания слышался шум работающей печатной машины.
- Эй, вы, - сказал Болдуин Мак-Мердо, - стойте внизу у дверей и следите, чтобы путь для отступления был свободен. С вами может остаться Артур Уилбай. Остальные - за мной. Не бойтесь, ребята: добрая дюжина свидетелей подтвердит, что в эту минуту мы находились в баре у Мак-Гинти.
Подходила полночь, прошли последние редкие прохожие. Открыв парадную дверь редакции, Болдуин и его спутники побежали по лестнице. Мак-Мердо и Уилбай остались внизу. Полминуты спустя сверху послышались крики, призыв на помощь, топот, стук падающих стульев. Затем на площадку лестницы выбежал седой человек. Но его схватили, очки несчастного полетели вниз и со звоном разбились у ног Мак-Мердо. Старик упал ничком, шесть палок застучали по его спине. Он корчился, стонал, его длинные худые ноги и руки вздрагивали под ударами. Наконец он затих. Все, кроме Болдуина, отошли, но тот, с лицом, искаженным злобной гримасой, все бил старика по голове. Мак-Мердо взбежал по лестнице и схватил Болдуина за руку.
- Вы убьете его, - сказал он, - хватит!
Болдуин с бешенством посмотрел на него и выдернул руку.
- Будьте вы прокляты! Кто вы такой, чтобы вмешиваться? Прочь! - Он поднял палку, но Мак-Мердо выхватил револьвер.
- А ну, поосторожней, - сказал он. - Не советую поднимать на меня руку, не то дело кончится плохо. А что до него, так разве мастер не запретил убивать этого человека?
- Он правильно говорит, - сказал один из шайки.
- Бегите! - закричал снизу Уилбай.