Глава 28
Я направился на Олив-стрит.
Среди зданий, свидетельствующих о довольстве и порядке, дом Джонсонов казался каким-то инородным телом. Он предстал передо мною темным, мрачным, неуютным, напоминая вытянутое и морщинистое старушечье лицо, затесавшееся в общество молодых, красивых и жизнерадостных женщин.
Выйдя из машины, я медленно направился к этому неприглядному строению, когда вдруг до моего слуха донеслось какое-то подозрительное движение в темноте со стороны угла дома. Я мгновенно остановился и тесно прижался спиной к ближайшей стене, ожидая любых неприятностей. В моей руке уже находился пистолет, готовый отразить любое нападение.
Чутко прислушиваясь, я услышал шаги, приближавшиеся в мою сторону.
Я зорко вглядывался в окружающую полутьму.
- Мистер Арчер… это вы? - услышал я тихий голос Фреда Джонсона.
- Да! - с облегчением отозвался я, опуская свое оружие в карман.
Фред перепрыгнул через какую-то канавку и подошел ко мне. Он был взволнован, его лицо бледно, как мел. Молодой человек тяжело дышал…
Я нетерпеливо схватил его за плечи и притянул к себе. Все тело Фреда била мелкая дрожь. Его рыжеватые усы спадали пучками на вздрагивающие губы, как бы символизируя его чахлую, никудышную жизнь и давно израненное вдоль и поперек мужское достоинство.
- Что случилось, Фред? - спросил я, стараясь говорить спокойно и дружелюбно, не выказывая волнения и нарастающих все больше и больше тревогу и опасений, которые меня охватили.
- Не знаю даже… точно… Родители… - бормотал он невнятные слова, выговаривая их прерывисто и с трудом.
У меня не было времени и желания заниматься успокоением Фреда. Я резко спросил:
- Твои родители удерживают в доме какую-то молодую женщину, да?!
Он лишь мрачно кивнул в ответ.
- Почему ты не сказал мне об этом сразу же?
- Я ведь… и сам не видел, что там… происходит… - с дрожью ответил он. - Мне казалось, что… Но я совсем не был… уверен… я не знал: это мисс Посидан… или кто-то другой… Пока не обнаружил… за нашим домом… ее машину…
- За кого ты принял ее до этого?
- За очередную женщину, которую… не раз… приводили… с улицы… А может, и из больницы… Так было раньше… Да он сам, отец, заманивал раньше в дом девиц, а потом… заставлял их раздеваться… С тех пор мать и начала запирать крепко дверь на замок, не выпуская его… на улицу…
- Он что, полусумасшедший?
- Не знаю… - еле слышно ответил Фред. Его глаза наполнились слезами.
- У тебя есть с собой ключ от входной двери? - строго и непреклонно спросил я, стараясь придать своим тоном ему хоть какое-то мужество.
- Да! Есть. Но будет лучше, если я войду вместе с вами… Ведь я хорошо знаю расположение комнат, а там, внутри, может быть сейчас совсем темно.
Я кивнул. Мы с Фредом тихо подошли к входной двери. Он всунул ключ дрожащей рукой в замок и тихо открыл дверь. Тут же, неподалеку, находилась миссис Джонсон, настороженно всматривавшаяся в наши лица. Увидев нас, она выдавила из себя смущенную улыбку и тихо пояснила:
- Мне никак не удавалось справиться сегодня с этим безумцем…
- Вы пойдете со мной наверх, чтобы спокойно с ним поговорить? - спросил я, надеясь на ее опыт и помощь.
- Я уже не раз пыталась это сделать… Еще ночью… Но он сказал, что застрелит себя и ее, если мы не оставим его в покое…
Тогда я отвел в сторону взволнованную и измотанную миссис Джонсон, а сам стал медленно и осторожно подниматься наверх по ступенькам лестницы.
Фред шел за мной на небольшом расстоянии, а миссис Джонсон осталась внизу.
Как только я поднялся на один этаж, то стазу же был вынужден остановиться в темном холле. Необходимо было сориентироваться и хорошенько осмотреться, насколько возможно в этом темном помещении.
Наши осторожные, тихие шаги по лестнице были все же услышаны. Из-за двери, ведущей на чердак и крышу, раздался взволнованный мужской голос:
- Кто там?
Голос Джонсона был хриплым, напряженным и явно испуганным.
- Джери, это я, Арчер, ваш друг!
- У меня нет друзей… - тихо возразил он из-за закрытой двери.
Я тихо поднялся еще на несколько ступенек и проговорил дружелюбным голосом:
- Разве вы уже позабыли, Джери? Ведь это я приносил вам позавчера две бутылочки техасского виски, помните?
- О, оно было отличное! Да и сейчас тоже пришлось бы кстати… - отозвался он после недолгого раздумья. - Но я не спал всю ночь и очень устал…
Поддавшись какому-то внутреннему побуждению, я медленно достал из кармана пистолет и снял его с предохранителя.
- Что вы делаете там за дверью? - насторожившись, спросил Джери Джонсон. Он, очевидно, услышал металлический щелчок предохранителя на моем оружии.
Я приготовился действовать по обстоятельствам, ответив ему миролюбивым тоном:
- Я снова приготовил вам, Джери, техасского виски! - С этими словами я подошел вплотную к двери и осторожно нажал на нее свободной левой рукой, держа в правой наготове пистолет.
Дверь открылась.
Джери Джонсон сидел у подножья лестницы, ведущей в получердачное помещение. Неподалеку от него лежал маленький пистолет…
Здесь оказалась импровизированная, но неплохо оборудованная мастерская под крышей. Я в этом убедился уже через пару минут, как только поднялся сюда.
Распахнулась дверь, и Джери Джонсон увидел пистолет вместо бутылочки с виски. Он сразу же потянулся за своим оружием, но его реакция была гораздо медленнее, чем моя.
Я быстро шагнул вперед и наступил на его ухватившую уже пистолет руку.
Джери Джонсон вскрикнул от боли. Я мгновенно оттолкнул его в сторону и сразу же завладел его оружием, строго приказав оставаться на месте. Он чертыхнулся, но мрачно подчинился.
Воспользовавшись этими минутами, я быстро поднялся по ступенькам наверх в мастерскую под крышей.
Здесь-то я и увидел Бетти Посидан!
Девушка сидела на старом кухонном стуле, бледная, измученная, совершенно раздетая. Она была крепко привязана к стулу бельевой веревкой…
Ее измученные глаза были закрыты, а неподвижное лицо напоминало белую маску.
Я не на шутку испугался: "Жива ли она?"
Прошло несколько секунд, пока я всматривался в неподвижно сидящую девушку, боясь самого худшего. Потом я опомнился, подскочил к ней и стал быстро разрезать стягивающую ее тело веревку. Девушка стала медленно наклоняться и падать со стула. Я едва успел ее подхватить.
Лишь теперь Бетти задышала и открыла глаза, а потом сразу же вся зажмурилась и задрожала. Я крепко сжал ее в своих объятиях.
- Глупенькая, ты же натворила столько ошибок! - нежно проговорил я. - Ты никак не должна была сюда приходить. Тем более одна, не сказав мне ни слова.
- Этот сумасшедший человек пригрозил мне пистолетом… Затем крепко привязал меня к стулу… - тихо, с дрожью ужаса проговорила Бетти. - А потом нарисовал мой портрет…
Действительно, незавершенная картина стояла здесь же на небольшом мольберте, вблизи заляпанного красками станка.
Я внимательно вгляделся в эту неоконченную картину, вздрогнув от неожиданности. По манере и характеру красок эта картина явно напоминала ту, которую я должен был разыскать! Она была похожа на портрет молодой Милдред Меад, фотокопию которого я неоднократно видел и сам демонстрировал другим в течение нескольких последних дней!.. В музее, в доме миссис Бемейер, в квартире Милдред Меад, чуть ли не всюду…
Это было поразительно!
Я все еще продолжал всматриваться в то, что нарисовал Джери Джонсон, и никак не мог в это поверить! Какое-то наваждение… Фантастический сон наяву…
И все же, несмотря на неожиданность этого открытия и кажущуюся нереальность увиденного, факт оставался фактом!
Теперь я уже отдавал себе отчет в том, что вопящий внизу пьяница и полусумасшедший, которого я только что задержал у лестницы на чердак, несомненно и есть художник, исчезнувший двадцать пять лет назад, таинственный Рихард Хантри!!!
Я быстренько обыскал все помещение и нашел другие картины. Это преимущественно были портреты обнаженных женщин. Потом мне посчастливилось обнаружить и пропавшую у Бемейеров картину, портрет молодой Милдред Меад! Она была аккуратно завернута в кусок мешковины и засунута глубоко под матрас… С каким трудом и напряжением искал я эту картину по поручению Бемейеров!
Дрожащая Бетти Посидан медленно оделась, прибегнув к моей помощи. Потом мы вместе спустились вниз.
Там, в сероватой мрачной комнате уже не происходило ничего особенного.
После моего звонка и короткого доклада капитану Маккендрину Джери Джонсона или Рихарда Хантри увезли в комиссариат.
* * *
Допрос шел трудно и медленно, почти не продвигаясь вперед, застыв на мертвой точке.
Семья Джонсон отказывалась отвечать на вопросы капитана Маккендрина. Мать и сын вообще уклонялись от прямых ответов. Особенно, если вопросы касались убийства Поля Гримеса и Якоба Вайтмора.
- У меня есть на этот счет определенная версия, - вмешался я, чтобы несколько оживить дознание. - Поль Гримес и Якоб Вайтмор были убиты лишь потому, что вплотную подошли к тайне исчезнувшего из дома Бемейеров портрета. Я обнаружил его под матрасом кровати в мастерской дома Джонсонов. К этому могу добавить еще один интересный факт: эта пропавшая картина нарисована там же, в доме Джонсонов!
Я продемонстрировал картину Бемейеров, найденную мною в мастерской под крышей.
Джери Джонсон - будем пока продолжать называть его по-прежнему, - сидел на стуле, низко опустив голову. Его жена, Сара Джонсон, бросала на него время от времени укоризненные взгляды. В них читалось не только беспокойство, но и мстительное удовлетворение.
Капитан Маккендрин вновь обвел их внимательным взглядом, а затем повернулся ко мне.
- Я до сих пор не понимаю, почему вы, Арчер, считаете такой важной историю с этой картиной? - спросил он у меня. В его голосе проскользнули нотки досады и раздражения.
- Похоже на то, капитан, что эта картина принадлежит кисти Рихарда Хантри, - ответил я уверенным тоном. - Точно так же, видимо, думали художники Поль Гримес и Якоб Вайтмор. Из-за этого оба они и погибли. Теперь обнаружилось, что нарисовал эту картину-портрет Милдред Меад - не кто иной, как сидящий перед вами Джери Джонсон! Нарисовал в своей маленькой мастерской, расположенной под крышей! И к тому же не так уже давно.
Лишь теперь до сознания капитана Маккендрина начал доходить смысл моих слов. Так бывает с человеком, которому врач сообщил о неприятном диагнозе…
Капитан Маккендрин медленно и задумчиво повернулся всем своим корпусом к Джери Джонсону и начал внимательно и напряженно в него всматриваться… Его глаза расширились от удивления, потом он весь напрягся и сильно наклонился вперед. Наконец он нарушил молчание, обратившись к Джери Джонсону:
- Вы - Рихард Хантри, не так ли?! Теперь я вас узнаю!!!
- Нет… - тихо отозвался Джонсон, - … это не так: меня зовут Герард Джонсон… - Больше он ничего не захотел говорить и никак не реагировал на уверения капитана в том, что перед нами действительно сидит давно исчезнувший из города знаменитый художник Рихард Хантри.
* * *
Перед зданием комиссариата полиции остановилась машина патологоанатома. Из нее стремительно вышел Генри Пурвис, он почти столкнулся со мной, когда я выходил из кабинета капитана Маккендрина. Быстро поздоровавшись, Пурвис выпалил свою новость:
- Понимаешь, дружище, только что удалось точно установить, чьи это кости и череп, которые хотели утопить Рино и миссис Хантри!
Его тон был одновременно и возбужденным и торжествующим.
- Где же это было установлено? - спросил я.
- В пансионате для инвалидов под названием "Небесные холмы". Этот человек лечился в течение многих лет после войны. Его звали Герард Джонсон! Он был тяжело ранен в сражении на Тихом океане. Выписали его из госпиталя около двадцати пяти лет тому назад… У Герарда Джонсона был в армии друг по имени Вильям Меад, который был убит потом в какой-то глупой драке в Аризоне в 1943 году. Об этом деле достаточно хорошо должен знать шериф Бротертон из Копер-Сити. Это он нашел тогда в пустыне труп смертельно избитого Вильяма Меада, а затем переправил его в Калифорнию, где его тело должны были похоронить. Командование армии взяло на себя все расходы по перевозке и погребению Меада на городском кладбище.
- В каком городе? - уточнил я.
- Да у нас, в Санта-Тереза! Именно здесь жил в те годы с женой Вильям Меад до того, как его призвали в армию. Жил по адресу: Лос Багиос-стрит, 2136.
- Вот так новость! - воскликнул я, прямо-таки ошеломленный потоком всех этих важных сообщений Пурвиса.
- Лу, подожди меня здесь пять минут. Я быстренько доложу все это капитану Маккендрину, а потом мы предпримем с тобой кое-какие шаги…
Мне действительно не пришлось долго ждать. Через несколько минут рядом со мной появился Генри Пурвис, предложив на ходу:
- Поехали!
Мы быстро спустились вниз и сели в его машину.
- Если нам повезет, мы с тобой разыщем дом, где проживала семья Вильяма Меада.
Мы быстро поехали, и вскоре уже достигли нужного нам места. Улица Лос Багиос-стрит шла параллельно хорошо знакомой мне Олив-стрит, где находился дом Джонсонов.
Мы с Пурвисом долго разыскивали нужный нам номер 2136. Потом узнали о том, что этот дом уже давно разделен и переделан. Когда мы вышли из машины, Генри Пурвис бесцеремонно постучал кулаком в покосившиеся и заржавленные двери дома. На шум вышел старый мужчина.
- Что вам надо? - сердито спросил он.
- Скажите, был ли когда-то Вильям Меад вашим соседом?
- Да, некоторое время он действительно жил здесь, но давно умер. Еще во время или вскоре после войны, не помню точно… Его убили где-то в драке в Аризоне…
- А вы случайно не знаете, что случилось с его женой? - спросил я.
- Она не ушла далеко отсюда… Подцепила себе вскоре другого муженька и переехала на соседнюю улицу, на Олив-стрит. Но и на этот раз ей не повезло…
- Что вы хотите этим сказать? - я слушал с нескрываемым интересом словоохотливого человека.
- Второй ее муж оказался пьяницей. Она тяжело работала все эти годы, чтобы ему жилось хорошо: было на что жить, а ему - ежедневно пить…
- Где она сейчас работает, не знаете?
- В больнице, по-моему. Она ведь санитарка.
- А не зовут ли того, второго ее мужа Джонсон? - спросил Пурвис.
- Да, действительно, так! - подтвердил старик. - Раз вам это известно, так зачем же вы об этом спрашивали у меня, занимали мое время?.. - рассердился старик и, резко повернувшись, ушел внутрь, громко хлопнув дверью.
Глава 29
Мы ехали с Генри Пурвисом дальше, вдоль частокола кустов и больших деревьев, густо растущих на Олив-стрит.
Затормозили вблизи мрачного дома Джонсонов и, припарковав поблизости машину, мы вышли из нее. Пошли по направлению большой тени, отбрасываемой старым домом в лучах полуденного солнца.
У меня почему-то сложилось впечатление, что все эти дни на меня давит прошлое, затрудняя нормальное дыхание… Услышав стук, миссис Джонсон открыла дверь довольно быстро: казалось, она ждала этого визита.
- Что вы еще хотите? - спросила она, проявляя уже не гнев, а всего лишь безразличие.
- Мы хотели поговорить с вами о некоторых событиях, происшедших в прошлом… Среди этих событий была и смерть Вильяма Меада…
- Я никогда не слышала это имя… - спокойно ответила она.
При этом миссис Джонсон не вздрогнула, даже не изменилась в лице, вопреки нашим ожиданиям. Просто оставалась такой же инертной и безразличной ко всему окружающему.
- Я позволю себе освежить вашу память, миссис Джонсон, - холодно прореагировал на ее отрицательный ответ Генри Пурвис. - Из полученной мной информации следует, что некий Вильям Меад был в давние годы вашим мужем. Позднее, когда его убили в драке в Аризоне в 1943 году, его тело перевезли сюда, по месту его прежнего жительства до призыва в армию. Эта информация ошибочна?
Взгляд темных глаз миссис Джонсон оставался таким же малоподвижным и безмятежно спокойным. Однако после внутренних раздумий она тихо ответила:
- Я уже как-то совсем забыла об этом… Всегда умела вычеркнуть из памяти неприятное… то, что хотела забыть навечно… К тому же моя неудавшаяся жизнь затмила то мрачное прошлое… Не знаю, понимаете ли вы, что я хочу сказать…
- Вы подозреваетесь в совершении преступления! - резко вмешался я. - Каждое неосторожное движение может ускорить ваш арест.
- В чем же меня подозревают? - спросила она, оставаясь такой же спокойной. - Я не убивала Вильяма Меада, это ведь произошло далеко отсюда, в Аризоне. Я находилась тогда здесь, в Санта-Тереза, ежедневно работая санитаркой. Когда мне сообщили о смерти Вильяма, я пережила самый страшный шок в своей жизни… Да и теперь все еще чувствую его последствия… И всегда буду ощущать это… Когда закапывали тело в землю на кладбище, мне самой хотелось лечь рядом с ним в гроб…
После этой горькой тирады я почувствовал сострадание к пожилой, перенесшей много горя и бедствий женщине. Но постарался пока подавить эти чувства, вспомнив ее жестокость, хитрость и вероломство по отношению к окружающим ее людям.
- Но ведь убили не только одного Вильяма Меада, - возразил я. - Лишились жизни также Поль Гримес и Якоб Вайтмор, - те люди, которые имели общие дела с вами и вашим мужем. Поля Гримеса убили здесь неподалеку, на этой самой улице, а Якоба Вайтмора вы утопили, возможно, в собственной ванне.
Миссис Джонсон посмотрела на меня: в ее взгляде явно читалось удивление.
- Я ничего об этом не знаю… - покачала она головой, все такая же спокойная.
- Лучше оставим пока это, Арчер, - тихо, но настойчиво сказал мне Пурвис. - Допрос свидетелей и подозреваемых - не моя область, думаю, ею вскоре займется окружной прокурор.
- Как это займется? - неожиданно вскричала миссис Джонсон, будто на нее нашел какой-то внезапный приступ возбуждения. - Вы не имеете права преследовать меня лишь за то, что я бедная женщина, не имеющая друзей и влияния. Живу с полусумасшедшим мужем, который даже не знает, кто он такой, из-за своей болезни…
- А кто же он такой? - спросил я.
Миссис Джонсон боязливо посмотрела на меня и, закусив губу, ничего не ответила.