Детективная повесть, главная героиня которой - сотрудник ОБХСС, приехавшая в незнакомый Новосибирск, чьим первым заданием в карьере стало "внедрение" под видом товароведа в шайку расхитителей Торга. Но воры, загнанные в угол, могут решиться и на убийство...
Содержание:
-
НА НОВУЮ РАБОТУ 1
-
ТРУДНОЕ ЗНАКОМСТВО 6
-
ЛИЧНЫЙ РОЗЫСК 18
-
ОГОНЬ НА СЕБЯ 24
Михаил Михеев
ЗАПАХ "ШИПРА"
Михаил Михеев начал свой путь в литературу как автор стихотворной сказки для детей "Лесная мастерская", выдержавшей несколько изданий. Им написаны повести о ребятах и для ребят "Клуб ЮЭТ", "Капитаны 8 "А", "Президент пионерского клуба", приключенческие повести "Вирус В-13", "Тайна белого пятна", увлекательные путевые очерки о Горном Алтае, фантастическая повесть "Год тысяча шестьсот...", своеобразные фантастические рассказы, включенные в книги "Которая ждет", "Далекая от Солнца", "Милые роботы".
Близок писателю и детектив. Тепло встретили читатели остросюжетные повести "Запах "Шипра", "Сочинский вариант", "Поиск в темноте".
М. Михеев рисует живые характеры, описания его достоверны, события развиваются естественно. Овладев вниманием читателя, автор заставляет его размышлять не только о том, кто преступник, но и о том, почему этот человек стал преступником, показывая, какими опасными последствиями бывает чревато самое, казалось бы, несущественное отступление от норм морали.
...Потому что в этой драме,
будь ты шут или король,
дважды роли не играют,
только раз играют роль.
Ю. Левитанский
От автора
Хотя я и начинаю с подлинного протокола следствия, всё же прошу читателя не принимать героев повести за конкретных людей, а их поступки за документальное отображение событий.
Дело №…
…Главный бухгалтер Комбината предложил начальнику отдела снабжения выписать с Главного склада Торга ткани или другой товар, а вместо товара получить наличные деньги, чтобы присвоить их и поделить между собой. Главный бухгалтер заверил начальника отдела снабжения, что сумеет скрыть эту преступную операцию по бухгалтерскому учету…
…Зав. Главного склада выписала фактуру (заборный лист) о том, что якобы она отпустила через начальника отдела снабжения для Комбината 98 метров драпа на сумму 4410 руб…
…начальник отдела снабжения получил свою долю и поделился с главным бухгалтером…
(Из протокола следствия)
…Я вчитываюсь в скупые строчки следовательского протокола и понимаю, как много еще труда и времени потребуется следователям, экспертам и ревизорам, пока не будут выяснены все детали этого тёмного воровского дела: фальшивые фактуры, подложные записи, приписки в актах уценки и многие другие жульнические операции.
Вот только о событиях, которые положили начало этому следствию, о событиях, в которых я принимала самое непосредственное участие, ни в следственных материалах, ни в обвинительном заключении не будет сказано ничего…
НА НОВУЮ РАБОТУ
1
Самолетом до Новосибирска можно было долететь за три часа. Поезд шел двое суток.
Я решила ехать поездом.
Я покидала город, в котором родилась, где прошла моя юность, где я училась, любила, мечтала завести семью… Судьба вдруг обрушила на меня столько бед, что мне захотелось очутиться на новом месте, где ничто тебе не напоминает о прошлом, никто тебя не знает и ты тоже не знаешь никого.
В двадцать шесть лет нелегко менять город, привычки, привязанности. Поэтому мне нужны были эти двое суток бездумного вагонного существования, как пауза водолазу, который поднимается на поверхность из океанских глубин.
О том, какое задание мне дадут в Новосибирске, я не знала ровным счетом ничего.
Командировка была секретной. Подполковник Свиридов сказал, что сам предложил Новосибирскому ОБХСС мою кандидатуру, а все подробности я узнаю на месте. Я передала ему письмо к матери, как всегда незапечатанное, с номером вместо адреса и пошла получать документы.
Паспорт я получила новый, на прежнюю девичью фамилию, и снова стала Грошевой: Евгения Сергеевна Грошева, торговый работник, бывшая студентка третьего курса Торгового института.
Паспорт и справка из института были подлинными, но трудовая книжка с записью, что я последние три года работала товароведом магазина Военторга, не соответствовала фактам - эти три года я проучилась в школе милиции. Моя биография в личном деле, наверное, тоже производила странное впечатление: "отец - лейтенант милиции, погибший при исполнении служебных обязанностей; мать - торговый работник, осуждена по статье 93 "прим" на восемь лет заключения в колонии строгого режима…"
В Торговый институт я поступила по настоянию матери, которая тогда заведовала отделом универмага. Среднюю школу я окончила хотя и с золотой медалью, но без особых склонностей к какому-либо предмету; мне было все равно, куда поступать. Отца помнила плохо, он погиб, когда я только пошла в школу. Так я и росла, единственная дочь у матери, избалованная, по-детски эгоистичная и беззаботная. Училась на пятерки и не вникала в домашние дела.
А мать снова вышла замуж…
Отчим мне понравился. Он был остроумен и красив, - работал кем-то в Управлении торговли. Мы вскоре переехали в новую квартиру, быстро обзавелись импортной мебелью; следом у нас появилась дача, "Волга"; о нарядах я уже и не говорю. Если бы я хоть на минуту задумалась, то сразу бы поняла, что живем мы явно не по средствам. Но в то время я увлеклась студенческим театром, играла на клубной сцене, - кажется, что-то получалось, - и мне не хватало времени подумать и оглядеться…
Милицейская машина прибыла к нам в шесть часов утра. И я, еще ничего не понимающая, осталась в квартире одна. А вечером меня вызвал следователь, и тут я узнала, кто был мой отчим и кем стала моя мать.
В институт я больше не пошла. Мне было стыдно показаться на глаза прежним товарищам. Я была соучастницей воровства, жила на ворованные деньги, мое неведение не было для меня оправданием. Я поняла, что не смогу больше ни учиться, ни работать в торговой сети. Что для искупления моих вольных или невольных грехов у меня в жизни осталась одна дорога…
В городском отделении милиции на памятном стенде висел портрет моего отца. Молодой лейтенант, он погиб, когда ему еще не было и тридцати. Подполковник Свиридов начальник школы милиции - хорошо его знал, когда то они работали вместе… Меня приняли в школу милиции.
Я закончила ее совсем недавно, моя командировка была по сути первым серьезным поручением.
На вокзал меня никто не провожал - я никому не сказала о своем отъезде. Я ехала в штатской одежде. Мои вещи уместились в туристскую сумку и чемодан. Я не взяла с собой ни книг, ни безделушек - вещей, которые напоминали бы о прошлом. Мой любимец - плюшевый Микки Маус - остался перед зеркалом туалетного столика. Микки Маус ни в чем не был виноват, но это был подарок Игоря, а вот об Игоре мне меньше всего хотелось вспоминать.
Шел сентябрь, мой путь лежал в Сибирь. Я решила, что удобнее всего ехать в нейлоновой куртке и черных джинсах. Джинсы были еще студенческие, они валялись на дне старого чемодана. Там же наткнулась на сверток голубой фланели, и у меня больно сжалось сердце… может быть, все пошло бы иначе, появись у меня ребенок. Но мой сын не захотел родиться живым.
Я оставила Игорю записку. Он жил у своих родителей, но все еще был прописан здесь, по улице Урицкого, 50. Я написала, что он может распорядиться квартирой и оставшимися вещами, как пожелает.
Вместо подписи положила на записку ключ от дверей квартиры, маленький плоский ключик от американского замка…
Свое нижнее место в купе я уступила попутчице, женщине чуть постарше меня, но полной, да еще в узенькой мини-юбочке - лазить в ней на верхнюю полку было весьма затруднительно, тем более, что второе нижнее место занял мужчина - пожилой папа с дочерью-старшеклассницей, которая тоже забиралась на верхнюю полку без труда.
Ночью долго не могла уснуть.
Мимо вагонного окна мчалась черная осенняя ночь, осыпая стекло капельками дождя. Поезд с грохотом уносил меня в неведомое будущее… так хотелось, чтобы оно было ко мне добрее, нежели прошлое.
А когда забылась в тревожном полусне, то чуть не упала на пол. Показалось, что лежу дома в постели, рядом спит Игорь, и я все отодвигаюсь и отодвигаюсь от него…
2
Только утром мне удалось заснуть, и так крепко, что я не слыхала, как в купе сменились пассажиры.
Открыв глаза, долго спросонья рассматривала нависшую над головой багажную полку и вдруг почувствовала чей-то внимательный взгляд.
Я быстро повернула голову.
На верхней полке вместо вчерашней девочки-школьницы сейчас лежал молодой мужчина в зеленой армейской рубашке. Он не успел отвести взгляда, очень смутился и этим понравился мне - всегда ценила такую застенчивость; хваленая мужская напористость никогда не производила на меня доброго впечатления. По-моему, у мужчин достаточно других способов доказать свою принадлежность к сильному полу.
На крючке висели китель и форменная фуражка с серебряными крылышками - значит, мой новый сосед имел отношение к "небесным" делам.
Нижнее, четвертое, место в купе занял молчаливый старичок.
Летчика звали Леша - я разговорилась с ним уже в коридоре вагона. После завтрака он снабдил меня занятной книгой про физиков, "которые шутят", а сам отправился в соседнее купе играть в преферанс. Я пожелала ему проиграться, он ответил, что и так каждый раз проигрывает, но что-то эта примета до сих пор никак не сбывается.
Прошёл обычный день пассажира дальнего следования. Неторопливые разговоры, чтение - у кого что есть, очередь к умывальнику, проводница с пылесосом, ворчащая на пассажиров, стаканы с чаем, буфетчица с коробкой беляшей… я всегда любила эти покупные беляши, которые ешь тут же, на улице, где-нибудь за углом, прихватив обрывком бумажной салфетки, обжигая пальцы горячим соком.
Вечером наш поезд подошел к большой станции, и проводница объявила стоянку на десять минут. Появилась возможность выбраться из вагона, размяться немного, заглянуть в книжный киоск. Люди валом валили в пригородную электричку, я едва пробилась на вокзал. Киоск "Союзпечати" находился в углу зала, поблизости от входа в привокзальный ресторан.
Пока я рассматривала книги на прилавке, двери ресторана широко распахнулись, в зал вкатился кто-то пьяненький, следом из дверей донеслась песня, которую выводил хриплый баритон: "Не слышны в саду даже шорохи…"
- Весело у нас, - вздохнула продавщица. - Третье число - день получки. Тут скоро такие шорохи пойдут…
Из ресторана донесся звон стекла, песня оборвалась. В дверях появилась официантка, в обычном крохотном, фартучке, с кружевной наколкой на голове.
- Валеру нашего не видели? - спросила она,
- Это милиционера, что ли?
- Его, конечно.
- Недавно здесь был.
- Вот, когда надо, его никогда на месте нет...
- А у вас когда не надо? Возле вас хоть целый день сиди. Поменьше бы поили мужиков. Все план выполняете.
Официантка неторопливо вернулась в ресторан. Шум продолжался. Что-то задребезжало, затем женский голос закричал испуганно: "Гена, Гена, зачем?!" Крик оборвался хлестким звуком пощечины.
- Господи! - сказала продавщица, - Да что у них опять там?
По многим причинам мне не следовало ввязываться в это пьяное ресторанное дело. Но я все-таки оставалась лейтенантом милиции, а за дверями ударили женщину.
Стол, за которым вспыхнул скандал, находился у самой двери. Я быстро сделала несколько шагов и успела перехватить поднятую руку. В руке была зажата бутылка из-под сухого вина, тяжелая и длинная, похожая на дубинку. Может быть, мужчина и не собирался ею ударить, а замахнулся, чтобы припугнуть, - рассуждать было некогда, мне приходилось видеть убитых одним ударом такой бутылки.
Мужчина держал ее за горлышко, поэтому мне удалось вырвать бутылку.
За столом находилось пять или шесть человек, в том числе две женщины. Одна вцепилась в рукав мужчины; вторая навалилась на стол, закрыв лицо руками, - видимо, пощечина досталась ей.
Мое вмешательство было неожиданным, все сразу замолчали.
Тот, у кого я вырвала бутылку, тоже притих.
Его глаза все еще были затянуты мутью пьяной ярости, а на столике под руками стояло много всякого стекла, и я следила за ним внимательно. Он ожидал увидеть кого угодно, только не меня - почти девчонку. На его лице читалось удивление и растерянность.
Запал у него уже прошел. Я поставила бутылку на стол.
- Дурень! - сказала я. - Ею же убить можно.
Все дальнейшее могло обойтись и без моего участия. Меня выручил милиционер.
Он был молодой и деловитый, и ресторанные скандалы были ему не в диковинку. Официантка заспешила ему навстречу. Я прошмыгнула к дверям.
На перроне стоял встревоженный Леша.
- Где же вы были? Ищу, ищу! - закричал он. - Поезд отходит.
Он схватил меня за руку, и мы помчались по перрону. Проводница уже собиралась захлопнуть дверь. В вагон мы вскочили на ходу.
- Чего вас понесло в ресторан? - спросил Леша.
- Выпить захотелось, - ответила я.
3
К перрону новосибирского вокзала наш поезд подошел утром.
Леша нёс мой чемодан, сумку я упрямо потащила сама. В просторном зале для ожидающих он смущённо потоптался возле меня, потом крепко, по-мужски, тряхнул мне руку и ушел.
Подполковник Свиридов предупредил, что меня никто встречать не будет. Я засунула свои вещи в свободный шкафчик автомата для хранения багажа и вышла на привокзальную площадь.
Она была большой, под стать залу. Здесь стояло целое стадо автобусов, проскакивали такси, ползли, пощелкивая, троллейбусы. На обочине женщины продавали гладиолусы, смородину и подсолнухи.
Огромные часы на зеленом фасаде вокзала показывали местное время, и я перевела стрелки своих ручных часов…
Я прошла по площади и затерялась в толпе. Люди проходили мимо меня, пропускали вперед, отталкивали, торопясь к автобусу, - незнакомые люди незнакомого города. А меня пока связывал с этим городом только номер телефона, который я получила от подполковника Свиридова в день отъезда.
Я вышла к уличному автомату. Мне сразу ответил тот, кто был нужен, - полковник Приходько. Я назвала город, откуда приехала. Полковник помолчал несколько секунд, затем попросил меня перезвонить по новому телефону и сказал номер.
У меня не нашлось двух копеек, пришлось опустить в автомат гривенник. Ответил уже не полковник, а кто-то другой - мягкий, симпатичный, неофициальный голос.
- Где вы находитесь сейчас?… Вещей с вами много?… Тогда садитесь на троллейбус, сойдете на остановке "Кинотеатр имени Маяковского". Идите дальше по ходу троллейбуса, увидите пятиэтажный розовый дом: вверху - башенные часы, внизу - "Гастроном". Это так называемый "дом под часами". Войдите в угловой подъезд. Поднимитесь на третий этаж…
Я так и сделала.
Дверь мне открыли сразу, как только я нажала кнопку звонка. Мужчина в сером мятом пиджаке пригласил меня войти, выглянул в коридор и сразу закрыл за мной дверь.
Он и оказался обладателем симпатичного голоса, который я услыхала по телефону. И лицо у него было доброе.
- Борис Борисович, - назвался он. - А вы - Евгения Сергеевна, это я уже знаю.
Я прошла в комнату. Навстречу поднялся невысокий полный полковник. Я представилась. Он внимательно посмотрел на меня и предложил сесть.
Мой будущий начальник полковник Приходько показался мне суровым, официальным, и поначалу я чувствовала себя стесненно и тревожно. Так много в моей будущей судьбе зависело от него…
- Вы есть хотите? - спросил он.
Я ответила, что не хочу.
- Тогда будем чай пить.
Борис Борисович как будто этого и ждал, сразу же принес из кухни подносик, на котором стояли стаканы с чаем, вазочка с пирожными и конфетами. Я послушно съела пирожное, хотя терпеть их не могла, выпила стакан чаю, отказалась от второго. Полковнику Борис Борисович принес второй стакан, сам он в нашем чаепитии участия не принимал, молча сидел на диванчике. Молчал и полковник.
Чем дольше длилось это молчание, тем менее оно мне нравилось…
- Товарищ полковник, - сказала я, - разрешите обратиться.
Полковник Приходько отодвинул в сторону стакан, положил руки на стол, переплел пальцы. Потом взглянул на меня и кивнул:
- Обращайтесь.
- Судя по всему, - начала я, - дело, которое вы собираетесь… или, по крайней мере, собирались мне поручить, - серьезное. И первоначальное знакомство со мной, мой вид… вызвали у вас сомнения.
Полковник Приходько согласно кивнул.
- По личным обстоятельствам, очень важным для меня обстоятельствам, я хотела бы остаться у вас. Работать в вашем отделении. Я не хочу возвращаться туда… домой. Конечно, я еще неопытный инспектор; я не знаю, какую работу придется мне выполнять, только прошу вас поверить, что постараюсь…
И тут мне вдруг стало стыдно за свою взволнованность, за несолидные, несерьезные, какие-то девчоночьи обещания, я смутилась.
Полковник Приходько улыбнулся, а мне стало совсем не по себе.
- Вы напрасно волнуетесь, Евгения Сергеевна. Вы все очень хорошо сказали, не нужно стесняться своих слов. Мое сомнение - это не недоверие к вам. Я уже познакомился с вашими документами. Вы учились в Торговом институте, окончили школу милиции, вас здесь, в городе, никто не знает, а это тоже важно. Словом, лучшей кандидатуры нам не найти. Но одно дело - знакомиться с человеком по документам, и совсем другое - увидеть этого человека перед собой. И вот я увидел вас и понял, чего мы здесь не учли. Вашу внешность.
Здесь я растерялась уже окончательно.
- Да, вашу внешность, - продолжал полковник Приходько. - Вы - молодая симпатичная женщина. Порядочная женщина. И эту вашу порядочность можно разглядеть за километр. И вам будет трудно. Значительно труднее, нежели мы все здесь думали, когда отрабатывали наш план.