- Похоже, электрический удар. Гай, я бы хотел поговорить с вами, если не возражаете. Филлипа, присмотрите за матерью. Думаю, кофе и хорошая порция бренди ей помогут. Куда запропастились слуги? Пойдемте, Гай.
Оставшись наедине с Гаем, он сказал, что придется вызывать полицию.
- Полицию? - Загорелое лицо Гая сильно побледнело. - Зачем? При чем тут полиция?
- Скорее всего, ни при чем, но сообщить им все равно нужно. Пока что я не могу дать заключение. Если он умер от электрического удара, как это произошло?
- Но полиция! - воскликнул Гай. - Это отвратительно. Доктор Мэдоус, не могли бы вы все-таки…
- Нет, - твердо ответил доктор. - Не мог бы. Извините, Гай, но так положено.
- А нельзя ли немного повременить? Осмотрите его еще раз. Ведь вы даже не обследовали его толком.
- Я просто не хотел сдвигать его с места. Соберитесь, Гай. Знаете что? У меня в Департаменте уголовного розыска есть знакомый, Аллейн. Он настоящий джентльмен и все такое. Он, конечно, будет проклинать меня за то, что я его вызвал, но если он в Лондоне, то обязательно приедет. Я думаю, вам с ним будет проще. Возвращайтесь к матери, а я пока позвоню Аллейну.
Вот как случилось, что главный инспектор уголовной полиции Родерик Аллейн день Рождества провел за работой. Впрочем, он все равно дежурил в этот день, и, как он объяснил доктору Мэдоусу, ему так или иначе пришлось бы наведаться к несчастным Тонксам. Прибыв на место происшествия, он, как всегда, держался с отстраненной учтивостью. С ним был высокий и плотный офицер, инспектор Фокс, а также врач из полицейского отделения. Доктор Мэдоус провел их в кабинет. Аллейн посмотрел на жуткую неподвижную фигуру в кресле, которая когда-то была Септимусом.
- Его нашли в таком виде?
- Нет. Насколько я понимаю, он сидел, уткнувшись головой в радио и положив руки на выступ внизу. Должно быть, он завалился вперед, но радио и ручки кресла поддержали его.
- Кто его передвинул?
- Чейз, дворецкий. Он сказал, что хотел только поднять его руку. Тело сильно окоченело, это rigor.
Аллейн просунул руку под затвердевший затылок Септимуса и подтолкнул его. Тело перевалилось вперед, приняв первоначальное положение.
- Так он сидел, Кертис, - сказал Аллейн полицейскому врачу и повернулся к Фоксу. - Фокс, приведите, пожалуйста, фотографа.
Фотограф сделал четыре снимка и ушел. Аллейн отметил мелом положение рук и ног умершего, сделал подробный план комнаты и повернулся к докторам.
- Считаете, что его убил электрический удар?
- Похоже на то, - ответил Кертис. - Несомненно, это произошло до полуночи.
- Разумеется. Но посмотрите на его руки. На пальцах ожоги. Большой, указательный и средний пальцы сведены как раз на расстояние, равное ширине ручек радио. Он настраивал свою шарманку.
- Черт подери! - воскликнул до сих пор молчавший инспектор Фокс.
- Вы хотите сказать, что он получил смертельный удар от радио? - спросил доктор Мэдоус.
- Не знаю. Я всего лишь сделал вывод, что его руки лежали на ручках, когда он умер.
- Когда вошла горничная, оно все еще работало. Его выключил Чейз и, кстати, удара не получил.
- Ваша очередь, напарник, - обратился Аллейн к Фоксу, и тот подошел к выключателю на стене.
- Осторожнее, - сказал Аллейн.
- Ничего, у меня туфли на резиновой подошве, - ответил Фокс и щелкнул выключателем.
Радио загудело, набрало звук, и комната наполнилась звуками веселой песни: "Рождество, Рождество…". Фокс его выключил и вытащил вилку из розетки.
- Хочу заглянуть внутрь этого аппарата, - сообщил он.
- Заглянете, друг мой, заглянете, - сказал Аллейн. - Только для начала, пожалуй, следует убрать тело. Вы можете помочь, Мэдоус? Фокс, будьте добры, сходите за Бэйли. Он в машине.
Кертис, Хислоп и Мэдоус с трудом подняли страшное скрюченное тело и отнесли Септимуса Тонкса вниз, в свободную комнату. Когда, вытирая пот со лба, вернулся доктор Мэдоус, сержант Бэйли, специалист по отпечаткам пальцев, изучал радиоприемник.
- Что вы делаете? - спросил доктор Мэдоус. - Хотите узнать, не копался ли он во внутренностях этого радио?
- Он, - ответил Аллейн, - или… кто-нибудь другой.
Доктор Мэдоус посмотрел на инспектора.
- Значит, вы согласны со мной. Вы подозреваете, что…
- Подозреваю? Я вообще не склонен к подозрениям. Я просто стараюсь ничего не упустить. Ну, что у вас, Бэйли?
- На ручке кресла четкий отпечаток. Но это наверняка отпечаток покойного.
- Несомненно. Позже проверим. А что радио?
Фокс, который был в перчатках, снял ручку громкости.
- Похоже, все в порядке, - ответил Бэйли. - Прекрасный аппарат. Просто замечательный. - Он посветил фонариком на заднюю стенку приемника, открутил пару винтиков и стал изучать электрическую начинку.
- Зачем нужно это маленькое отверстие? - вдруг произнес Аллейн.
- Какое отверстие, сэр? - спросил Фокс.
- На передней панели над ручкой просверлено отверстие. Диаметр - примерно одна восьмая дюйма. Краешек ручки прикрывает его. Немудрено, что мы его не заметили сразу. Бэйли, посветите изнутри. Видите?
Фокс нагнулся к аппарату и басовито заворчал. Тонкий лучик света пробился сквозь переднюю панель радио.
- Странно, сэр, - произнес Бэйли. - Не понимаю, зачем это могло понадобиться.
Аллейн снял ручку настройки.
- Здесь еще одно, - пробормотал он. - Да. Аккуратные маленькие дырочки. Недавно просверленные. Довольно необычно для радио, надо полагать?
- Вот именно, сэр. Очень необычно, - отозвался Фокс.
- Мэдоус, я хочу, чтобы вы ушли, - сказал Аллейн.
- Какого черта? - возмутился доктор Мэдоус. - Что это значит? Почему я должен уходить?
- Ваше место рядом со скорбящими родственниками. Вы же врач, вспомните, как должен вести себя врач, когда в доме труп.
- Я их уже успокоил. Что вы задумали?
- Хорошо, - смирился Аллейн. - Можете ненадолго задержаться. Кто сейчас под подозрением? Расскажите мне об этих Тонксах. Кто они? Чем занимаются? Каким человеком был Септимус?
- Если угодно знать, он был чертовски неприятным человеком.
- Расскажите о нем.
Доктор Мэдоус сел и закурил сигарету.
- Этот человек сам всего добился в жизни, - начал он. - У него был необычайно твердый характер, и… он скорее был груб, чем вульгарен.
- Как, к примеру, доктор Джонсон?
- Вовсе нет. И не перебивайте меня. Я знаком с ним двадцать пять лет. Его жена, Изабелла Форстон, жила по соседству с нами в Дорсете. Я принимал у нее роды и, можно сказать, привел их детей в эту юдоль слез. И это не шутка, это горькая правда. Семья эта очень необычная. Последние десять лет Изабелла находилась в том состоянии, которое вызывает бурный восторг у разного рода психологов и прочих умников. Но я всего лишь отставший от жизни терапевт, поэтому скажу просто: она находится в последней стадии истерического невроза, до которого ее довел страх перед мужем.
- Не понимаю, зачем просверлили эти дырки, - пробормотал Фокс и покосился на Бэйли.
- Продолжайте, Мэдоус, - сказал Аллейн.
- Полтора года назад я говорил об этом с Сепом. Я сказал ему тогда, что проблема заключается в ее мозге. Он взглянул на меня с улыбочкой и сказал: "Я удивлен, что у моей жены вообще есть мозг…" Но послушайте, Аллейн, я не могу такое рассказывать о своих пациентах. Черт, и о чем только я думаю?!
- Вам прекрасно известно: то, что вы расскажете мне, не узнает больше никто, если только…
- Если только что?
- Если только в этом не будет необходимости. Прошу вас, продолжайте.
Но доктор Мэдоус поспешил спрятаться за профессиональным тактом. Он лишь добавил, что у мистера Тонкса было повышенное давление и слабое сердце, что Гай работал вместе с отцом, что Артур хотел стать художником, но ему велели изучать юриспруденцию, и что Филлипа хотела выступать на сцене, но ей велели забыть об этой бредовой идее.
- Выходит, он запугивал детей, - заметил Аллейн.
- Разбирайтесь сами. Я ухожу. - Доктор Мэдоус дошел до двери и даже взялся за ручку, но потом вернулся. - Послушайте, - сказал он, - я вам вот что скажу. Вчера вечером здесь произошла ссора. Я попросил Хислопа - он толковый парень - дать мне знать, если случится что-нибудь такое, из-за чего миссис Тонкс может расстроиться. Расстроиться действительно сильно, понимаете… Я и этого не должен бы говорить, но я имею в виду, если бы он стал распускать руки. Мне ведь известно, что Изабелла и дети от него всякого натерпелись. Он сильно пил. Прошлым вечером Хислоп позвонил мне в двадцать минут одиннадцатого и сказал, что тут произошла жуткая ссора. Сеп наорал на Фипс… Филлипу, ее все так называют… в ее комнате. Еще он сказал, что Изабелла - миссис Тонкс - уже спала. У меня вчера был тяжелый день, и мне не хотелось выходить из дому, поэтому я попросил его перезвонить мне через полчаса, если он не утихомирится. Я посоветовал ему не вмешиваться, оставаться в своей комнате - она находится рядом с комнатой Фипс - и убедиться, что с ней все в порядке, когда Сеп оттуда уберется. Хислоп тоже имел отношение к этой ссоре, но я не скажу, какое именно. Из слуг тогда дома никого не было. Я сказал, что если через полчаса он мне не перезвонит, я сам ему позвоню, и если мне никто не ответит, это будет означать, что у них все в порядке. Я им позвонил, но ответа не получил, поэтому и лег спать. На этом все. Я ухожу. Кертис знает, где меня найти. Я полагаю, что еще понадоблюсь вам для следствия. До свидания.
Когда он ушел, Аллейн принялся тщательно осматривать комнату. Фокс и Бэйли все еще возились с приемником.
- Не понимаю, как этот господин умудрился получить удар от аппарата, - недовольно проворчал Фокс. - С ручками все в порядке. Все так, как и должно быть. Вот взгляните, сэр.
Он щелкнул выключателем на стене и покрутил ручку настройки. Какое-то время не было слышно ничего, кроме шипения, а потом радио вдруг объявило: "…на этом мы завершаем наш рождественский концерт".
- Хорошо звучит, - одобрительно произнес Фокс.
- Я кое-что нашел, сэр! - неожиданно воскликнул Бэйли.
- Надо полагать, опилки? - произнес Аллейн.
- Верно, - удивленно протянул Бэйли.
Аллейн заглянул в аппарат, подсвечивая себе фонариком, и взял щепотку опилок из-под просверленных отверстий.
- Улика номер один, - сказал Аллейн и нагнулся к розетке. - Ну-ка… Двойник! Для радио и радиатора. Я думал, они запрещены. Подозрительно. Давайте еще раз взглянем на ручки.
Это были обычные бакелитовые ручки, насаженные на стальные штырьки, торчащие из передней панели радио.
- Действительно, все в порядке, - задумчиво произнес он. - Постойте-ка. - Он достал карманную лупу и, прищурившись, осмотрел через нее один из штырьков. - Так-так. Скажите, Фокс, эти штуки всегда оборачивают промокательной бумагой?
- Промокательной бумагой? - удивился Фокс. - Никто их ничем не оборачивает.
Аллейн поскреб по очереди оба штырька перочинным ножом, держа снизу конверт. Потом, кряхтя, встал, подошел к письменному столу и стал его разглядывать.
- У промокашки оторван нижний уголок, - произнес он через какое-то время. - Бэйли, вы, кажется, сказали, что на радио отпечатков пальцев нет?
- Сказал, - ответил Бэйли.
- На пресс-папье их тоже не окажется. Или, наоборот, будет слишком много. И все же проверьте его, Бэйли, проверьте. - Аллейн стал ходить по комнате, уткнувшись взглядом в пол, пока не остановился у окна.
- Фокс! - воскликнул он. - Вот ключ к разгадке. Причем весьма заметный.
- Что там? - спросил Фокс.
- Клочок промокательной бумаги. - Взгляд Аллейна поднялся по краю занавески вверх. - Глазам не верю!
Он придвинул стул, встал на его сиденье и рукой в перчатке стянул с концов карниза набалдашники.
- Полюбуйтесь. - Он вернулся к радио, снял ручки и положил их рядом с теми, что снял с карниза.
Спустя десять минут инспектор Фокс постучал в дверь гостиной. Открыл ему Гай Тонкс. Филлипа уже разожгла огонь, и вся семья собралась у камина. Выглядели они так, будто долго сидели неподвижно и не общались друг с другом.
Первой с Фоксом заговорила Филлипа:
- Хотите позвать кого-то из нас?
- Да, мисс, - ответил Фокс. - Инспектор Аллейн хотел бы поговорить с мистером Гаем Тонксом, если это удобно.
- Конечно, - сказал Гай и направился в кабинет. У двери он остановился. - А он… отец все еще…
- Нет-нет, сэр, - успокоил его Фокс. - Там уже все убрано.
Подняв подбородок, Гай открыл дверь и вошел. Фокс последовал за ним. Аллейн сидел за письменным столом. Увидев Гая, он встал.
- Вы хотели поговорить со мной? - спросил Гай.
- Да, если вы не против. Я понимаю, случившееся, конечно же, потрясло вас. Присаживайтесь.
Гай сел в дальнее от радио кресло.
- Отчего умер отец? Его ударило током?
- Врачи пока не определили. Придется провести postmortem.
- Боже! И расследование будет?
- Боюсь, что да.
- Это ужасно, - потрясенно произнес Гай. - А что, по-вашему, случилось? Почему врачи темнят? Что его убило?
- Они думают, что электрический удар.
- Как это случилось?
- Мы не знаем. Похоже, он погиб, когда прикоснулся к радио.
- Но это невозможно! Там должна быть какая-то защита.
- Она существует. Если не вмешиваться в конструкцию устройства.
От удивления Гай несколько секунд не мог произнести ни звука. Потом лицо его просветлело. Он выглядел так, словно у него камень с души свалился.
- Ну конечно! - протянул он. - Он ведь постоянно в нем копался. Что он с ним сделал?
- Ничего.
- Но вы же сказали… Раз оно его ударило током, значит, он с ним что-то сделал.
- Если кто-нибудь что-то переделывал в конструкции радио, потом все восстановили, как было.
Губы Гая раскрылись, но он ничего не сказал, только сильно побледнел.
- Как видите, - сказал Аллейн, - ваш отец не мог этого сделать.
- Значит, его убило не радио.
- Мы надеемся, что это установит postmortem.
- Я в радио ничего не смыслю, - вдруг произнес Гай. - Ничего не понимаю, бессмыслица какая-то. Никто к этой штуке не прикасался, кроме отца. Он сам никого к нему не подпускал. Никто и близко не мог к нему подойти.
- Понятно. Радио было увлечением вашего отца.
- Да, единственным его увлечением… помимо его работы.
- Один из моих подчиненных неплохо разбирается в радио, - сказал Аллейн. - Он говорит, что это очень хороший аппарат. Вы сказали, что не смыслите в радио, а в доме есть кто-нибудь, кто разбирается?
- Младший брат когда-то увлекался. Но потом бросил. Отец не разрешал заводить в доме еще одно радио.
- Возможно, он чем-то поможет?
- Но если в радио сейчас нет никаких поломок…
- Мы должны проверить все.
- Вы говорите так, будто… будто…
- Я говорю так, как должен говорить, пока не проведено следствие, - сказал Аллейн. - Скажите, мистер Тонкс, у вашего отца были враги? Может быть, он был с кем-то в натянутых отношениях?
Гай вскинул подбородок и посмотрел Аллейну прямо в глаза.
- Почти все, кто его знал, были с ним в натянутых отношениях.
- Это не преувеличение?
- Нет. Вы считаете, что его убили?
Вместо ответа Аллейн неожиданно указал на письменный стол, рядом с которым стоял.
- Вы когда-нибудь видели это? - резко спросил он. Гай уставился на два черных набалдашника, лежавших на пепельнице.
- Это? - повторил он. - Нет. А что это?
- Я считаю, что ваш отец умер, прикоснувшись к ним.
Тут открылась дверь, и в кабинет вошел Артур Тонкс.
- Гай, - сказал он, - что происходит? Мы не можем весь день просидеть все вместе в одной комнате. Я этого не вынесу. Скажи, бога ради, что с ним случилось?
- Они думают, что эти штуки убили его.
- Эти штуки? - Артур посмотрел на стол, потом перевел взгляд на карниз, но в следующую секунду веки его дрогнули и он быстро отвел взгляд. - Как это? - спросил он Аллейна.
- Наденьте насадку на штырек вместо ручки громкости.
- Но они же металлические, - растерялся Артур.
- Ничего, радио отключено, - успокоил его Аллейн.
Артур взял с пепельницы набалдашник, повернулся к радио и насадил его на один из голых штырьков.
- Слишком свободно сел, - быстро сказал он. - Отвалится.
- Не отвалится, если его укрепить… промокательной бумагой, к примеру.
- Где вы их нашли? - поинтересовался Артур.
- Вы, кажется, узнали их, не так ли? Я заметил, как вы посмотрели на карниз.
- Разумеется, узнал. Я писал портрет Филлипы на фоне этих занавесок, когда… когда он… когда он уезжал в прошлом году. Я перерисовывал эти чертовы штуковины.
- Послушайте, мистер Аллейн, - вмешался тут Гай. - К чему вы клоните? Если вы хотите предположить, что мой брат…
- Я? - воскликнул Артур. - При чем тут я? Почему вы решили, что…
- Я обнаружил остатки промокательной бумаги на штырьках для ручек и внутри металлических насадок, - сказал Аллейн. - Это позволяет сделать вывод, что бакелитовые ручки подменили металлическими. Просто удивительно, насколько они похожи, вы не находите? Если рассмотреть их повнимательнее, конечно, видно, что они не одинаковые, но, если не всматриваться, разница почти незаметна.
На это Артур не ответил. Он рассматривал радио.
- Мне всегда хотелось разглядеть получше этот аппарат, - вдруг произнес он.
- Сейчас у вас есть эта возможность, - вежливо сказал Аллейн. - Мы уже осмотрели его.
- Послушайте, - встрепенулся Артур, - если даже бакелитовые ручки заменили металлическими, это не могло убить его. Его даже не ударило бы током. Ведь обе ручки заземлены.
- Вы заметили маленькие отверстия, просверленные в передней панели? - поинтересовался Аллейн. - Как вы считаете, они должны быть там?
Артур присмотрелся к стальным штырькам и воскликнул:
- Черт, а ведь он прав, Гай! Вот как они это сделали.
- Инспектор Фокс говорит, - сообщил Аллейн, - что через эти отверстия можно провести провод. Провод можно было снять с… трансформатора (так, кажется?), а ток пустить на одну из ручек.
- А вторую соединить с землей, - добавил Фокс. - Это сделал профессионал. Таким способом он мог пустить на ручку триста вольт.
- Но этого все равно недостаточно, - быстро произнес Артур. - У радио не хватило бы мощности убить человека. В усилителе всего несколько сотых.
- Я не специалист, - сказал Аллейн, - но уверен, что вы правы. Тогда зачем эти отверстия просверлили? Выдумаете, кто-то хотел подшутить над вашим отцом?
- Подшутить? Над отцом? - Артур неприятным визгливым голосом рассмеялся. - Ты слышал, Гай?
- Заткнись, - бросил ему Гай. - В конце концов, отец ведь умер.
- Даже не верится, что нам так повезло, правда?
- Что ты несешь, Артур? Возьми себя в руки. Ты что, так и не понял, что это означает? Они считают, что его убили.