- Нет. Это невозможно. Я уверен, что Майкл не такой. Он просто хороший, добрый человек. Сейчас таких людей практически не встретишь, но он такой. Он оказался с больным на руках и стал помогать ему, как мог.
- Но если это не Майкл рассказал вам, как вы узнали про наркотики?
- Я… нашел кое-что в комнате вашего брата. Шприцы. - "Как и я", - подумала Харриет. Доктор продолжил: - Майкла Бруэра тогда даже не было там.
- Вы разговаривали с Дикки об этом?
- Нет. Он был уже слишком плох. Практически лежал без сознания.
- Почему же вы не забрали его в больницу?
- Послушайте, мисс Чейли. Ваш брат умирал. Я не мог его спасти, и никто бы его не спас на той стадии болезни. Майкл Бруэр сказал, и я с ним согласился, что ему лучше умереть дома в знакомой обстановке, а не в больничной палате.
- А второй причиной было то, что вы не хотели, чтобы больничные врачи узнали о вашей ошибке?
- О какой ошибке? Что вы имеете в виду, мисс Чейли?
- Я имею в виду то, что вы раньше не поняли, что происходит с Дикки.
На другом конце провода стало тихо. Потом доктор Харт неохотно согласился:
- Хорошо. Да. Я должен был обратить на это внимание, но не обратил. Как я уже говорил, через мой кабинет проходит слишком много людей. Иногда встречаются такие люди, которые сразу вызывают подозрение. Их с первого взгляда можно отнести к группе риска. Но с такими, как ваш брат… который казался… эксцентричным, да, но в остальном совершенно нормальным… То есть такого человека в последнюю очередь можно было заподозрить в гомосексуальности или наркомании.
- Да, - согласилась Харриет. - И именно для того, чтобы скрыть свою ошибку, вы и написали в свидетельстве о смерти "воспаление легких" и…
- Он умер от воспаления легких, - возразил доктор Харт.
- Хорошо, он умер от этого, но убило его другое.
- Это казуистика.
- Нет, ничего подобного, - продолжала безжалостно давить Харриет. - И по этой же причине вы были только рады, что похороны устроили так быстро? Вы были рады, что его кремировали. Конечно, ведь это уничтожило доказательства вашей грубейшей ошибки.
- Хорошо. Если вы так это называете, пусть будет так.
После этого признания повисла тишина. Потом доктор снова стал защищаться.
- Знаете что, мисс Чейли, я совсем не рад, что так получилось. Но СПИД - болезнь новая, пока что неизлечимая, и обычным терапевтам (а я никогда не считал себя чем-то большим, чем обычный терапевт) о ней известно очень немного. Когда ко мне на прием приходит какой-нибудь наркоман или проститутка и жалуется на потерю веса и понос, я знаю, чего ожидать. С таким человеком, как ваш брат… Когда он приходит с чем-нибудь, что может быть вызвано пищевым отравлением или любым из многочисленных вирусов, то…
- Да, - вздохнув, произнесла Харриет. Несмотря на злость и обиду, она понимала позицию доктора. - Как, по-вашему, он мог заразиться?
- Об этом можно только гадать. Учитывая его беспорядочные гомосексуальные связи… Учитывая то, что в прошлом году он летал в Сан-Франциско на конференцию… Учитывая то, что он употреблял наркотики… Учитывая все то, что я узнал о вашем брате перед самой его смертью, можно сказать, что его болезнь была вопросом времени.
- Да. - Харриет почувствовала себя уставшей и опустошенной. - Что ж, спасибо, доктор, что рассказали мне правду.
- Простите, что я не рассказал вам все сразу, но… Поверьте, я думал, что вам не обязательно знать то, что расстроит вас еще больше.
- Спасибо за заботу.
Доктор покашлял.
- Если вам от этого станет легче, мисс Чейли, то вы заставили меня почувствовать себя старым невежественным дураком, которому давно пора уходить из медицины.
Харриет не была голодна, когда тем вечером вернулась в гостиницу. Быстрый ужин, который она обещала себе, потерял привлекательность, как и сон. После всего, что она узнала в тот день, ей вряд ли удалось бы заснуть.
Даже завтрашний полет в Рим стал казаться чем-то далеким и неважным. Она уже не думала, что ей так уж необходимо быть на приеме у посла в субботу. Все равно он состоится, хоть с ней, хоть без нее.
Тот факт, что ее брат умер от СПИДа, все остальное сделал мелким и незначительным.
В его комнате она не нашла почти ничего из личных вещей. Только ключи. Сердце ее сжалось, когда, кладя их в сумочку, она заметила, что они надеты на то самое итальянское латунное кольцо, которое она подарила ему на день рождения, когда они еще не забывали поздравлять друг друга.
Кроме этого из дома № 73 на Дреффорд-роуд она привезла только пачку порнографических журналов и коробку со шприцами. Ей почему-то показалось, словно это могло иметь какое-то значение для жизни брата, точнее, для его смерти, что она должна убрать из его комнаты эти обличающие улики.
Она полистала журналы, не испытывая ни отвращения, ни интереса. Лишь удивление. Удивление оттого, как, оказывается, плохо знала она своего брата.
Это были несколько выпусков одного журнала, заметила она, за шесть последних месяцев. Может быть, когда-то у него были и предыдущие выпуски - Майкл Бруэр ведь намекнул на то, что убрал из комнаты все доказательства гомосексуальности Дикки, которые смог найти. Эти журналы остались, наверное, только потому, что лежали под кипой бумаг.
Пытаясь успокоиться и собраться с мыслями, Харриет рассеянно сложила журналы по порядку, самый старый внизу. На него положила пятимесячный, потом четырехмесячный, трехмесячный, двухмесячный, и сверху самый свежий.
Когда она посмотрела на обложку самого свежего из журналов, во рту у нее пересохло. "О боже", - подумала она.
Когда она сказала, куда ехать, таксист удивился.
- Я знаю, где это, - сказал он. - Просто вы не похожи на тех, кто обычно туда ездит.
- Я знаю, куда еду, - уверенно произнесла Харриет, отчего ее голос сделался еще ниже.
Это, похоже, все объяснило таксисту.
- А, я понял, - ответил он, к немалому ее удивлению, - вы один из них, транссексуал, верно?
Это был небольшой паб за автовокзалом. Небольшой и грязный. Мотоциклы вились вокруг него, как насекомые вокруг гнилого фрукта.
Харриет была настроена так решительно, что даже не подумала о том, как неуместно будет выглядеть ее стильный итальянский плащ среди кожаных курток с заклепками и потертых джинсов. Заказав красное вино, она не обратила внимания на то, как удивленно поднял брови бармен с густыми усами и серьгой в ухе, и на неприкрытое изумление и приглушенные комментарии остальных посетителей.
Она внимательно осмотрела пивную. У бара сидело несколько женщин, хотя синевато-багровые пряди волос и черный вампирский макияж делали их мало похожими на представительниц своего пола. Все же большинство посетителей были мужчинами. Молодые люди с высветленными волосами и измученными глазами, которые в шутку перебрасывались оскорблениями, мужчины постарше и покрепче в плотных кожаных куртках, старики в неприметных плащах.
Она попыталась представить Дикки в этом окружении. Попыталась вообразить молодого человека, которого она помнила с детства, здесь, в этом пабе, облокотившимся о стойку бара, как все эти мужчины, но разум ее так и не смог нарисовать этот образ.
А потом она увидела.
Знакомое бледное, как стена, лицо и черный гребень волос на голове. Парень сидел один, позабыв о кружке пива в руке, и взволнованно посматривал по сторонам.
Харриет Чейли перешла через зал и села рядом с ним. Он не обратил на нее никакого внимания, как будто не заметил.
Она прикоснулась к его руке. Он тут же отпрянул так, словно она обожгла его. Запавшие испуганные глаза уставились на нее.
- Что тебе надо? - прошипел он.
- Поговорить с тобой.
- Я ничего не сделал. Я чистый.
Их разговор начал привлекать внимание сидевших вокруг. Они ощетинились и немного, почти незаметно, придвинулись ближе. Вид у них был не самый дружелюбный.
- Я просто хочу поговорить, - настойчивым тоном повторила Харриет, снова кладя руку на рукав его джинсовой куртки.
На этот раз он вскочил на ноги, и толпа наблюдающих за ними угрожающе зашумела.
- Я заплачу, - сказала Харриет.
Запавшие глаза обратились на нее.
- Деньги?
Она кивнула.
- Сколько?
- Двадцать фунтов.
Парень кивнул, снова сел и подал головой незаметный знак. Толпа тут же расслабилась и утратила к ним интерес.
- И что ты хочешь от меня узнать? - развязным тоном произнес он.
- Я хочу узнать про семьдесят третий дом на Дреффорд-роуд, - ответила Харриет.
Утром следующего дня Майкл Бруэр, вернувшись из магазина, зашел в дом, закрыл за собой дверь и вздрогнул от удивления, когда услышал наверху густой женский голос.
- Доброе утро.
Он резко развернулся и увидел стоящую наверху лестницы мисс Чейли.
- Это вы!
- Извините, что я вошла без спросу, но у меня были ключи Дикки.
- Конечно. Должен признать, я немного удивлен, снова увидев вас здесь. Я думал, вы собирались сегодня днем лететь в Рим.
- Да, я собиралась сегодня возвращаться.
- Могу я узнать, что заставило вас передумать?
- Если подниметесь в комнату Дикки, я расскажу.
- Хорошо. - Майкл Бруэр медленно кивнул. - Только, если позволите, я сначала отнесу продукты на кухню.
- Конечно.
- Может быть, хотите кофе или еще что-нибудь?
- Нет, спасибо.
Харриет сидела на кресле перед дверью ванной, когда в комнату своего бывшего жильца вошел Майкл Бруэр.
- Итак, - произнес он дружелюбным тоном. Похоже, ее вторжение его ничуть не смутило. - В чем же причина? Хотите что-нибудь еще из вещей Ричарда найти? Или нашли что-нибудь такое, что хотели бы показать мне?
- Вот единственное, что я вам хочу показать. - На столе перед ней лежал выпуск гей-журнала. - На это времени хватит. Присаживайтесь.
- Спасибо, - сказал Майкл Бруэр и сел.
- Извините. Глупо предлагать вам кресло в вашем собственном доме.
Он пожал плечами, давая понять, что нисколько не в обиде за это нарушение правил вежливости.
- Итак? - Он вопросительно поднял бровь.
- Я просто хотела поблагодарить вас за то внимание, которое вы уделили Дикки, когда он болел, и…
Он сделал протестующий жест.
- Это меньшее, чем я мог ему помочь.
- Да. А как скоро вы поняли, что с ним?
- Я до самого конца ни о чем не подозревал. Хотя, конечно, мне стоило догадаться раньше. Понимаете, зная ту жизнь, которую он вел… То есть я хочу сказать, когда начался постоянный понос…
- Он начал терять вес…
- Да. А потом появилась еще и эта кожная инфекция… Я должен был сообразить, что к чему, но… Боюсь, что не сообразил. А потом уже было слишком поздно.
- Вы думаете, сам Дикки знал, что с ним происходит?
- Нет, я уверен, что он не догадывался. До самого конца. Я ему об этом точно не говорил. Я хотел оградить его от лишней боли.
- Это очень благородно.
- Да… В общем, дело в том, что Ричард совершенно не думал о свое здоровье. Для него болезнь была просто неудобством, помехой.
- Отрывала его от изучения старофранцузского синтаксиса.
- Вот именно.
- Плохо, что доктор Харт не сумел сразу определить, чем болеет Дикки.
- Да, наверное.
- У вас не возникло желания поговорить с ним, когда у вас появились подозрения?
- Да, я думал об этом. Но, скажу вам откровенно, поняв, что происходит, я решил - хотя, может быть, это и неправильно с моей стороны, - никому не рассказывать об этом. Понимаете, ведь от СПИДа нет лекарств, и Ричард был обречен на смерть с той минуты, когда заразился этой страшной болезнью. Когда с одной стороны тебя ждут бесконечные проверки, когда на тебя смотрят, как на прокаженного, и кладут в больницу, а с другой - есть шанс умереть дома и с достоинством…
- И не зная, что с тобой происходит…
- Да. И боюсь, что я выбрал второе.
- Хм. - Харриет задумалась. - Странная это болезнь, СПИД. Никто о ней ничего толком не знает.
- Да. И поэтому она так страшна.
- Были даже случаи, когда патологоанатомы отказывались делать вскрытие умерших от СПИДа.
- Я тоже про такое слышал.
- Обычные доктора тоже подвержены этому страху. Они ведь, в конце концов, просто люди. Некоторые из них даже боятся осматривать больных СПИДом.
- Может быть.
- И только радуются, если от тел умерших пациентов избавляются поскорее и без лишних вопросов.
- Наверное, и такое случается, да.
- Еще странно то, что многие симптомы, по крайней мере на ранней стадии, очень похожи на симптомы других заболеваний.
- Вы правы.
- Вот вы, например, знаете, - неожиданно произнесла Харриет, - что систематическое отравление может вызвать такие же симптомы, как СПИД?
Майкл Бруэр смутился на какую-то долю секунды.
- Нет. Нет, я этого не знал.
- Например, отравление мышьяком.
- В самом деле?
- Да. Понос, рвота, а потом и потеря веса из-за того, что пища не задерживается в организме жертвы… Обесцвечивание кожи, дерматит - все это классические симптомы отравления мышьяком. Если не изучать случай очень внимательно, ошибиться очень легко.
Майкл Бруэр вежливо улыбнулся.
- Вы настоящий кладезь информации, мисс Чейли. Наверное, вы прекрасно играете в викторины.
- Спасибо. Да, я неплохо играю.
- Но, конечно же, вам известно, что сейчас в нашей стране достать мышьяк чрезвычайно сложно, так что ошибка, о которой вы говорите, в реальной жизни практически невозможна.
- Но учтите, что в других странах мышьяк все еще можно свободно купить.
- Правда? Это вы тоже из викторин знаете?
- Нет. Я просто хочу сказать, что ввезти в нашу страну из-за границы мышьяк так же просто - пожалуй, даже еще проще, - как другие запрещенные вещества.
Майкл Бруэр молча смотрел на нее холодными, как лед, глазами. Когда он заговорил, в голосе его послышались стальные нотки:
- Могу я узнать, что конкретно вы хотите этим сказать, мисс Чейли?
- Я хочу сказать, что в этом городе очень много наркоманов. В университете и среди местных подростков.
- Я слышал об этом.
- И молодые люди должны откуда-то получать наркотики.
- Вероятно.
- И один из их адресов - этот дом. Семьдесят три на Дреффорд-роуд.
- Что? - Лицо его вдруг сильно побледнело. - Кто вам такое сказал?
- Один молодой наркоман.
- Вы что же, считаете, что им можно верить?
- Этому я поверила… Это тот парень, который приходил сюда вчера вечером.
- Ему были нужны не наркотики. Он искал…
Харриет перебила его:
- Мальчик искал наркотики. Он мне сам это сказал. Вы все устроили очень ловко. Сделали так, чтобы я подумала, будто он - мальчик по вызову и пришел к Дикки. Но он приходил не за этим. Ему были нужны наркотики. Как и всем остальным, кто являлся в этот дом по ночам.
- Но ваш брат…
- Мой брат не был гомосексуалистом.
- Послушайте, я понимаю, как вам трудно принять то, что член вашей семьи…
- Бросьте, мистер Бруэр. Продолжать прикидываться бесполезно. Я знаю, что происходило здесь.
- Знаете? - Голос его стал еще холоднее.
- Вы уже несколько лет возите наркотики из Южной Америки. Не знаю точно, как долго, но наверняка с тех пор, как потеряли работу.
- Я вас не понимаю.
- Видите ли, мистер Бруэр, старинные "бентли" - дорогое увлечение. У вас должен быть стабильный и немалый доход, чтобы этим заниматься.
- Но я…
- Вы придумали отличную схему. И все у вас шло как по маслу, пока Дикки не узнал, чем вы занимаетесь. Он всегда ненавидел наркотики, ненавидел то, что они делают с людьми, и, я думаю, он пригрозил вам, что сообщит в полицию о вашем занятии.
- Вы не понимаете, что говорите.
- Понимаю, - непреклонным тоном произнесла Харриет. - Какое-то время вы водили Дикки за нос. Может быть, пообещали, что прекратите продавать наркотики, может быть, сказали, что сами сознаетесь. Каким-то образом вам удалось выиграть время. Но брат продолжал представлять опасность. А потом вы придумали способ избавиться от него. Причем таким образом, чтобы никто не стал доискиваться причин его смерти. И вы начали систематически травить его, а заодно постарались все устроить так, чтобы выглядело, будто он находится в категории риска.
Майкл Бруэр уже взял себя в руки. К нему вернулось его спокойствие. Он задумчиво почесал подбородок.
- Предположим, то, что вы говорите, правда. Позвольте узнать, что вас натолкнуло на подобные мысли?
- Две вещи, - твердо ответила Харриет. - Во-первых, эти журналы. - Она указала на стол.
- А что с ними?
- Подбросить журналы - хорошая мысль. Я думаю, что вы собирали их для себя, а потом, ближе к концу, подложили их в комнату брата, когда Дикки был слишком болен, чтобы замечать, что происходит вокруг. Вы их спрятали, но не слишком тщательно. Специально, чтобы доктор Харт нашел их. Так же, как я нашла их вчера.
- Вы этого не докажете.
- Думаю, что докажу. По крайней мере, косвенные улики у меня есть.
- Интересно.
- Видите этот журнал? - Она снова показала на стол. - Он вышел всего две недели назад.
- Но…
- А тогда Дикки уже не вставал с кровати, потому что был слишком слаб. И уж тем более не мог выйти на улицу и покупать журналы.
- Понятно. - Майкл Бруэр уныло кивнул, признавая свою небрежность. - Вы упомянули о двух вещах… - Он уже почти окончательно потерял уверенность в себе.
- А второе - это наркотики.
- Наркотики?
- С наркотиками это уже был перегиб. Согласна, мы теперь знаем (после всех публичных кампаний этого невозможно не знать), что главные жертвы СПИДа - это неразборчивые в связях гомосексуалисты и наркоманы, которые колются чужими иглами. Чего-то одного было вполне достаточно, чтобы люди начали задумываться о причинах его болезни. Но делать из него и гомосексуалиста, и наркомана - это уже чересчур. Это тоже натолкнуло меня на мысль, что вы имеете доступ к наркотикам.
Майкл Бруэр покаянно склонил голову.
- Да, согласен. Это был перебор.
- Вы понимаете, - сказала Харриет, - что эти ваши слова фактически равносильны признанию в том, что вы действительно убили моего брата?
- Да. - Он мрачно усмехнулся. - Да, я это понимаю. - Он медленно ослабил узел на галстуке. - Но и вы должны понять, почему я не боюсь в этом признаться вам.
- Признаться в том, что вы убили Дикки?
- Да. Это я его убил. И я думаю, что о моей тайне не узнает больше никто, потому что вряд ли вы сможете покинуть этот дом живой.
Тут он резко сорвал с шеи галстук, конец которого взвился в воздух, как кнут.
- Вы и меня хотите убить?
- Вы не оставили мне выбора. Ваш брат тоже не оставил мне выбора. Боюсь, мне пришлось его убить, хоть я этого и не хотел. Но я защищался. В этом деле, знаете ли, не бывает перемирий.
- Я знаю, - ответила Харриет. - В конце концов, я ведь работаю в Министерстве иностранных дел.
Майкл Бруэр снисходительно улыбнулся и начал делать из галстука петлю.