- Знаете, я не думаю, что это сможет кого-то убедить. Вы ведь не каждый день находите такие большие пакеты с деньгами, так что вы должны были запомнить это историческое место.
- Хорошо, если вам нужно знать точное место, деньги были спрятаны под пятым мильным камнем на дороге между Уэллборо и Чизельтоном.
- Вы их что, считали?
Ричард Хастингс разозлился.
- Какого черта? Неужели непонятно? На нем было написано "Уэллборо. 5 миль".
- Вы что-то искали за этими камнями?
- Я просто сел рядом отдохнуть - там было удобно прислониться - и заметил, что земля рядом потревожена. Вот я и решил проверить.
- А потом страшно удивились.
- Совершенно верно.
- И что вы там увидели?
- Пакет с однофунтовыми купюрами. Я тогда еще подумал, что это очень странно.
- И решили украсть пакет?
- Как это понимать?
- Вы хотите, чтобы обвинение вам изменили на присвоение находки.
- Да! - вдруг громко воскликнул Хастингс. - Я их присвоил. Это ведь не очень серьезно, да? Теперь вы знаете правду.
- Довольно странно, - сказал мистер Скруп, - что человек, едущий по дороге Уэллборо - Чизельтон холодным зимним утром, останавливается именно у пятого камня и решает отдохнуть рядом с ним, а не на мягком сиденье в своей машине.
Ричард Хастингс негодующе вскочил и крикнул:
- Что это значит? Вы что, пытаетесь меня на чем-то поймать?
- Я просто пытаюсь делать то, - спокойно произнес Скруп, - что адвокат обвинения будет делать гораздо тщательнее.
- Извините. Я понимаю, но, - он неуверенно усмехнулся, - неудивительно, что я всем этим немного расстроен. Но я клянусь вам, и это святая правда: я не знал, что эти деньги фальшивые, и нашел я их именно на том месте, где говорю.
- Им этого будет мало. Когда вы их нашли?
- Я не помню точную дату.
- Какую дату вы не помните?
Мистер Ричард Хастингс провел тыльной стороной ладони по лбу.
- Я не понимаю, чего вы от меня хотите.
- Мне нужно знать, когда вы вышли из машины, прислонились к пятому мильному камню и случайно обнаружили пакет с деньгами. Скажите приблизительно.
- Первая неделя февраля.
- Около семи недель назад. Первая отслеженная фальшивка всплыла восемнадцатого февраля в Чизельтоне в гараже "Лайон". Так что сходится. Хорошо, а вторая дата? Когда вы снова вышли из машины, прислонились к пятому мильному камню и совершенно случайно нашли второй пакет с деньгами?
Мистер Ричард Хастингс облизал губы.
- Почему вы решили, что я это делал?
- В вашем сейфе найдено два пакета. В одном, открытом, находилось примерно четыреста пятьдесят фальшивых купюр. Во втором, не открытом (или, возможно, открытом, но потом опять перевязанном), было пять сотен.
- Я могу это объяснить. Да-да, я начинаю вспоминать. Пакет, который я нашел…
- На первой неделе февраля?
- Да. Вообще-то там было два пакета, связанных вместе. Я пересчитал деньги в верхнем, их оказалось ровно пятьсот фунтов. Я совсем забыл про второй пакет, который не открывал. Было очевидно, что там лежали еще пятьсот фунтов, то есть всего там была тысяча, как вы и говорили. Я понимаю, как глупо это звучит…
- Вовсе нет. Теперь единственное, что нам осталось объяснить, - произнес мистер Скруп, лучезарно улыбаясь, - каким образом деньги, лежавшие внутри второго пакета, оказались завернуты в страницу "Вестерн морнинг ньюс" от двадцать четвертого марта, то есть вышедшей через шесть недель.
Роберт Хейфорт грохнул по столу кулаком и закричал:
- Будь он проклят! Он подставил меня! Лживая скотина!
- Лживая? Кто он?
- Достопочтенный сэр Вернон Филмер, - произнес он с таким видом, будто ему было противно произносить это имя. - Хорошо, ваша взяла. Эти деньги были платой за молчание. Этот ваш самодовольный лицемерный сэр убил человека. Вы хотите, чтобы на суде я рассказал правду? Хорошо, я расскажу правду, и мы вместе пойдем на дно.
Мистер Скруп встал.
- Я дал себе слово никогда не защищать в суде шантажистов. Все, что вы мне рассказали, разумеется, останется между нами. А теперь я выхожу из игры. Хочу предупредить вас, что шантаж карается очень сурово, почти так же, как убийство. Любые письменные доказательства вины сэра Вернона Филмера, которые могут находиться у вас, окажутся в руках полиции, и вам не позволят ими воспользоваться. Ничем не подтвержденное обвинение, сделанное вами в свою защиту, только навредит вам и сделает приговор более суровым. Если вы прислушаетесь к моему непрофессиональному совету, то сделаете в суде заявление о своей невиновности, не станете никого обвинять и будете надеяться, что ваш адвокат сумеет доказать, будто вы в некотором роде - невинная жертва заговора.
Он взял шляпу и направился к двери.
- Да, и вот еще что, - добавил он, - те если каким-то образом пойдет слух (хотя я не представляю, как такое может случиться), что я отказался от этого дела, это ни в коем случае не настроит суд против вас. - Его брови забавно шевельнулись. - Возможно, это даже пойдет вам на пользу. В судебных кругах существует совершенно бессмысленная легенда, будто бы я защищаю только тех, кто виновен.
Мистер Седрик Уэйзерстон поднял телефонную трубку.
- Уэйзерстон слушает.
- Занят?
- Да нет, пока сижу без дела.
- Наш разговор никто не слушает? - поинтересовался голос.
- Дружище!..
- Хорошо. Я просто подумал, что ты захочешь узнать, что твой достопочтенный друг теперь может спать спокойно.
- Отлично! Поздравляю. Я как раз сегодня просматривал одно интересное дело: подделка документов, сбыт фальшивых денег и прочее, и, как ни странно… Хотя, конечно, это простое совпадение.
- Думаю, да. Не стоит уважаемому семейному адвокату заниматься уголовными делами.
- Оно просто мне на глаза попалось. И что, по-твоему, случится, когда пройдет пять лет?
- Я полагаю, что ты потеряешь важного клиента, а государство - преданного слугу. И очень неожиданно.
- Ах, я и сам этого боялся! - Мистер Уэйзерстон негромко засмеялся. - Знаешь, а ты страшный человек. У нас был самый обычный шантаж, но нет такого преступления, которого ты бы не совершил, чтобы шантажист получил по заслугам. Если, - прибавил он, - ты понимаешь, что я имею в виду.
- Видишь ли, - извиняющимся тоном произнес голос, - не люблю я шантажистов.
- Я тоже.
- Выходит, что и сэр Вернон Филмер мне не по душе.
- Я тебя прекрасно понимаю, - улыбнулся мистер Уэйзерстон.
ЛИЗА КОУЛИ
Случайная удача
Лиза Коуди является лауреатом премии "Кризи" за чрезвычайно популярную детективную серию об Анне Ли и была номинирована на престижную премию "Эдгар". Среди ее блестящих романов о частной сыщице Анне - "По условиям контракта", "Плохая компания", "Простофиля", "Проблемы с головой" и "Охотник". В ее завораживающе напряженном романе "Разлом" действие происходит в Восточной Африке. В настоящее время писательница живет в Англии.
~ ~ ~
Он сидел, прислонившись к полуразрушенной стене, и выглядел почти так, как будто ничего и не случилось. Я заметила его только потому, что светила полная луна. А луна была красивая; через огромный белый круг проплывали пушистые, похожие на волосы благообразной старушки облака.
Пару минут я смотрела на мужчину, но он не пошевелился. Да и чему тут удивляться? Я ведь мигом догадалась, что он не из местных (уж слишком хорошо был одет), и удивилась, как он попал сюда. В эти районы люди, одетые, как он, не заходят.
Он недавно умер. Я это поняла сразу, потому что на нем все еще были ботинки. Если ты умираешь здесь, обувь твоя остается при тебе не больше десяти минут. Ну а кошелек твой не задержится у тебя и десяти секунд, будь ты хоть мертвый, хоть живой.
Подумав об этом, я быстро огляделась по сторонам - мало ли кто мог прятаться в тени. Если бы я увидела кого-нибудь крупнее себя, я бы осталась на месте. Лунная тень чернее катафалка, и я знала, что той ночью не я одна на улице. Но в Котлованах быть храбрым может только взрослый, и кто-то из них уже мог рыскать по этим руинам. Поэтому я выскочила из-за своей груды булыжника и бросилась к трупу.
Оказавшись рядом с ним в считанные секунды, я схватилась за левый отворот его пальто. Семеро из десяти человек правши, так что шансы на то, что в его левом внутреннем кармане окажется что-то ценное, были семь к трем. Одно быстрое движение - и содержимое кармана оказалось у меня в руке.
В ту же секунду я услышала звуки: треснула гнилая деревяшка, зашуршал битый кирпич. Я сдернула часы с его запястья и почти тем же движением запустила руку в карман его пальто. А потом вскочила и пустилась наутек.
Я бежала подальше от Котлованов, потому что, хоть там полно мест, где можно спрятаться, те люди, от которых я хотела улизнуть, знали их не хуже меня. Котлованы хороши, только если ты скрываешься от полиции. Грабить мертвяка было занятием не из приятных, и я не хотела, чтобы после этого ограбили меня саму.
Ноги меня понесли на Хай-стрит. По дороге я остановилась под фонарным столбом, чтобы рассмотреть свою добычу. В руке у меня были толстый бумажник из змеиной кожи, тяжелые золотые часы и горсть металлических фунтов и пятидесятицентовиков. Хоть раз за мою короткую жизнь мне выпала удача.
Но не станешь же менять свои привычки из-за одного случайного везения, и поэтому, увидев всех этих сытых горожан, бегающих по магазинам в поисках рождественских подарков, я, как обычно, протянула руку.
- У вас не найдется лишней монетки? - завела я привычную песню. - На чашку чая? На ночлег? На еду?
И, как всегда, они либо подавали по-королевски, либо говорили, чтобы я нашла себе работу. В ту ночь мне везло. У меня лучше всего получается, когда на улице не очень людно, и к тому времени, когда я добралась до станции, у меня в руках уже был неплохой улов. Но шляться по улицам и пересчитывать у всех на глазах свои доходы - не самая хорошая идея, поэтому я мотнулась на подземке в Паддингтон.
У моей сестры в Паддингтоне квартира. Вообще-то она живет со своим парнем в Камберуэлле, так что эта квартира только для дела. Парню своей сестры я не доверяю, но я более-менее доверяю своей сестре, почему и приехала на этот адрес. Здесь можно встретить самых разных людей, но кого здесь нельзя встретить, так это ее парня, что меня вполне устраивает. Если вам интересно, его это устраивает тоже, потому что меня он любит не больше, чем я его.
Когда мы с Дон только приехали в город, мы очень зависели друг от друга, потому что ни у нее, ни у меня больше никого не было. Но после того, как она познакомилась с ним и занялась делом, я уже не была ей нужна так, как раньше, и мы разошлись.
Главная беда Дон в том, что она не может существовать без мужчины. Она говорит, что, когда с ней рядом нет мужчины, она словно не живет, перестает чувствовать себя настоящей. Чувствовать себя настоящей для Дон очень важно, поэтому мне, наверное, не стоит ее осуждать, но все ее мужчины почему-то оказывались сплошным расстройством. Вы можете сказать, что мне повезло со старшей сестрой, что мне надо брать с нее пример. А я вам отвечу: я скорее умру, чем стану такой, как она.
Но все-таки она мне сестра, и вместе мы через многое прошли. Особенно в прошлом году, когда вместе приехали в Лондон. Да и до этого, когда мама выгнала нас, вернее, выгнала Дон из-за ее ребенка. И после, когда парень Дон выгнал ее, тоже из-за ребенка.
Никогда в жизни я так не голодала, как в прошлом году, когда пыталась ухаживать за Дон. В конце концов она потеряла ребенка. Я тогда даже немного обрадовалась, потому что я не знаю, как бы мы протянули, если бы она родила. Да я и не думаю, что она смогла бы его воспитать. Гораздо труднее найти парня, если у тебя на шее маленький ребенок.
Ну да ладно, это все в прошлом, а сейчас Дон имеет квартиру в Паддингтоне.
Я дождалась на улице, пока она осталась одна, потом поднялась и постучала.
- Кристал! - сказала она, открыв дверь. - Что ты здесь делаешь? Ты бы вела себя поосторожнее - я могла быть не одна.
- Но ты же одна, - ответила я. И она пустила меня, сморщив нос и затянув потуже кимоно.
Не люблю я это кимоно - оно скользкое, в нем жарко. Покрасив волосы прядями, Дон стала носить одежду таких цветов, которые нормально смотрелись бы на дереве осенью, но на ней выглядели грубо и даже пошло.
- Боже, - сказала она, - ну и видок у тебя. Ты что, постричься не можешь? Твоя куртка выглядит так, будто в ней крысы живут.
Я сняла куртку, но то, что было под ней, ей тоже не понравилось.
- Ну и вонь, - сказала она.
- Я, к твоему сведению, мылась на прошлой неделе, - ответила я. - Но все равно схожу в ванну. - Мне требовалось укромное место, чтобы получше изучить то, что я взяла у мертвеца.
- Только недолго, - забеспокоилась она и посмотрела на часы. - Ко мне через полчаса должны прийти.
Я заперлась в ванной и посмотрела на часы мертвяка. На циферблате было написано "Cartier", и не было никаких сомнений в том, что они из настоящего золота. "Настоящее качество", - подумала я и немного расстроилась. По справедливости, человек с такими часами не должен после смерти валяться голым в Котлованах. А именно так к этому времени наверняка и было. Я представила себе бледное голое тело под луной. Его никто не узнает без пальто, без костюма, без обуви. Он будет выглядеть как кто угодно. В Котлованах все люди одинаковые.
Чтобы подбодрить себя, я заглянула в его бумажник. Пересчитав, я обнаружила там 743 фунта и 89 пенсов. И половину этих денег я бы не смогла использовать.
Только представьте себе меня, пытающуюся разменять пятьдесят фунтов одной бумажкой. Конечно, если у кошки на усах молоко, есть один шанс из миллиона, что она подоила корову, только вероятность того, что я могла раздобыть полтинник честным путем, еще меньше. И у меня не было возможности толкнуть эти часы. Любой честный приемщик в ломбарде, увидев такие часы, сдаст меня полиции. А нечестный просто заберет их себе - глазом моргнуть не успеешь. В любом случае пользы мне от них не будет.
Перед тем как вернуться к сестре, я попользовалась ее зубной щеткой и по-быстрому пшикнулась ее дезодорантом. Кто знает, когда еще найдешь чистую воду, поэтому надо брать то, что есть под рукой сейчас.
- Кристал, - сказала она, увидев меня, - сделай одолжение, свали куда-нибудь, пока ты мне лошадей не распугала.
- У меня для тебя есть подарочек на Рождество, - сказала я и протянула ей часы.
- Ты рехнулась! - Она вытаращилась на часы так, будто увидела паука у себя в кровати. - У кого ты их украла, Кристал?
- Ни у кого, - ответила я. - Я их нашла.
И это правда, потому что тот тип умер. Часы не были чьей-то собственностью, потому что больше не существовало того, кому они принадлежали. Когда ты умираешь, ты как бы исчезаешь. И на этом все. Мертвые не имеют собственности.
Даже получив такой подарок, Дон не разрешила мне остаться на ночь. Смешно, но, если бы у меня в кармане не лежали 743 фунта 89 пенсов, я бы и сама этого не хотела. Будь у меня только 89 пенсов, я бы с удовольствием отправилась спать на улицу.
Но иметь что-то опасно. Когда ты что-то имеешь, ты превращаешься в цель. Это все равно что быть красивой. Не верите? Посмотрите на Дон. Она красивая, и она была целью с одиннадцати лет. Красота принесла ей сплошные неприятности. Ей всегда приходилось иметь рядом кого-то, кто мог бы ее защитить. Хорошо, что я некрасивая.
На Харроу-роуд есть ночлежка, и я надумала податься туда. Я никак не могла решить, что мне теперь делать, поэтому зашла в "Кэжелти" и сидела там, пока меня не выгнали. Как жаль, что очень мало таких мест, куда можно просто так зайти и засесть на всю ночь, чтобы спокойно подумать. На ходу как-то трудно думать, а когда тебе холодно и от голода сводит желудок, тебе и вовсе не до размышлений.
Через какое-то время мне вдруг пришло в голову, что лучше всего будет пойти в то место, где я провела прошлую ночь. Кто-то скажет, что глупо возвращаться туда, где только вчера полиция устроила облаву, но я решила, что, раз уж они побывали там вчера, сегодня бояться нечего.
Дом № 27 на Альма-Тадема-роуд должны скоро снести. Говорят, что там опасно находиться. И в крыше, и в полу там полно дыр, но если ты не пьяный, ходишь осторожно и не додумаешься там разводить огонь, это здание не опаснее остальных. Вчера заваруха как раз и началась с того, что мы привели туда двух алкашей и одному из них под утро вдруг стало холодно…
Добравшись до места, я увидела, что на дверь и окна первого этажа наколотили еще больше досок. Я-то могла пробраться внутрь, но на это уйдет время. По улице все еще ходили люди, так что, если я хочу нормально выспаться, мне, чтобы не рисковать, придется вернуться сюда позже.
Пройдя мимо дома, я взяла путь на Набережную. Идти было долго, и я успела проголодаться. Вообще-то я всегда чувствую голод, Дон говорит, что у меня глисты. Может, и так, но мне кажется, что это из-за моего возраста. Вот, например, Кровавая Мэри на ногах проводит почти столько же времени, сколько я, но ест она, по-моему, раза в два меньше, чем я. Она уже много лет как перестала расти.
Кровавая Мэри не одна такая, но я упомянула о ней, потому что именно ее встретила на Набережной той ночью. Она пыхтела и вздыхала, толкая перед собой свою тележку на колесиках.
- Ох, мои бедные вены, - пожаловалась она, и дальше мы пошли вместе. Я чуток замедлила шаг, чтобы она поспевала за мной.
- У арки палатка еще стоит, - прохрипела она. - За весь день и полчашки чая не выпила.
Раньше она пела на улицах, бродила по Оксфорд-стрит с протянутой рукой и орала во все горло "Бумажную луну", но после прошлогоднего бронхита с осложнениями голос у нее пропал.
В ларьке я взяла нам по стаканчику чая и по бутерброду с сосиской.
- Разжилась деньгами, Крис? - спросил Джонни Павлов.
Это его палатка, и он имеет право спрашивать, потому что иногда, когда никто не видит, он поит меня чаем бесплатно. Он постоянно твердит, что у него "не благотворительное общество", но, если застать его в подходящем настроении, он угостит тебя горячим чаем не хуже любого общества.
И все равно я напомнила себе, что нужно быть осторожнее.
- На Рождество, - ответила я, - на Хай-стрит всегда хорошо подают.
- На Хай-стрит? - удивился он. - Надеюсь, ты не была в том районе, где дома сносят? Я слышал, там сегодня вечером нашли труп, совсем голый.
- Да? - сказала я, а сама сделала вид, что мне это до лампочки. - А я не слышала. Я работала на Хай-стрит весь день.
Потом я пошла к Кровавой Мэри и села рядом с ней под аркой. Джонни не любит, когда мы сидим слишком близко к его палатке, говорит, мы солидных клиентов распугиваем и те не хотят покупать у него хот-доги.
- Посмотри на луну, - сказала Кровавая Мэри и завернулась поплотнее в свои многочисленные кофты.
Луна уже висела выше и уменьшилась, хотя продолжала ярко светить.
- Ты где сегодня ночуешь, Кристал? - спросила она. Я поняла, к чему она спрашивала. В это время года такая луна предвещает мороз.