Тут, откуда ни возьмись, к нам подошел Умный Брайан, так что отвечать мне не пришлось. Он, как всегда, жутко кашлял и какое-то время не мог говорить. Я думаю, что он умирает. Нельзя с таким кашлем прожить долго. Когда-то он учился в колледже в Эдинбурге, но потом пристрастился к наркотикам и провалил все экзамены. Здесь, в Лондоне, ему поначалу совсем неплохо жилось - хотя бы потому, что он был очень красивым. Но наркоши красоту теряют так же быстро, как забывают свои обещания. Теперь лицо его похоже на скрипку, а руки и ноги все в язвах.
Справившись с кашлем, он сказал:
- Не угостишь чайком, Кристал?
Вообще-то мы уже допили чай, поэтому я какое-то время молчала, не зная, что ответить. Но Брайан выглядел так жалко, что в конце концов я купила еще два стаканчика, один ему, другой Кровавой Мэри. Пока они пили, я потихоньку ускользнула.
- Береги себя, Крис, - произнес Джонни Павлов, когда я проходила мимо, и посмотрел как-то странно.
Когда ты забираешься в закрытый дом, первое, что нужно сделать, это найти другой выход. В хорошем доме должно быть несколько выходов. Ты же не будешь, если что, бежать сломя голову к той самой двери, за которой стоят полицейские.
У дома на Альма-Тадема-роуд в кухне есть черный ход, ведущий в сад. Перед тем, как лечь спать, я ослабила гвозди на досках, которыми была забита эта дверь. И еще я хорошенько спрятала бумажник из змеиной кожи.
Я правильно сделала, что решила идти сюда, - в доме, кроме меня, никого не было. Куча сырого пепла указывала то место, где два алкаша развели костер, и пепел этот не лежал спокойно, а кружился маленькими вихрями из-за сквозняка. Это было единственное движение в доме.
Я прошлась по дому, собирая все газеты и тряпки, какие нашла, чтобы соорудить себе гнездо, потом легла, поджала ноги и закрыла глаза.
Ночь - не лучшее мое время. Ночью я не могу удерживать свои мысли, и неприятные воспоминания начинают выползать из глубин разума. Когда ты одна и сидишь в полной темноте, трудно сохранять веселое настроение, поэтому я должна быть очень, очень уставшей, чтобы лечь и заснуть. Иногда я, чтобы заснуть, повторяю в уме разные слова - например, текст какой-нибудь песни или стихотворение, которое учила в школе, - повторяю их снова и снова, не оставляя у себя в голове места для разных плохих мыслей.
В ту ночь я, наверное, очень устала, потому что успела дойти только до половины "При чем здесь любовь?", когда провалилась в сон. Когда мы еще жили дома, Дон крутила эту песню постоянно. Она слушала ее так часто, что я, как только слышала вступление, готова была на стену лезть. Но теперь именно такие песни помогали мне коротать ночи, песни, слова которых всплывали из подсознания, хотя я никогда и не старалась их запоминать.
Разбудил меня чей-то кашель. Я открыла глаза, но было еще темно. Захлебывающийся кашель не прекращался. "Умный Брайан", - подумала я и немного расслабилась. Ничего хорошего в том, что тебя застают одну в темноте.
- Как холодно, - сказал он, когда нашел меня. - Там просто мороз стоит. - Он забрался в мое гнездо. Я там так пригрелась, что вылезать оттуда мне совсем не хотелось, но я знала, что его кашель все равно уже не даст мне заснуть.
- Давай обнимемся, Кристал, - сказал он. - Мне согреться надо.
- Отвали, - огрызнулась я.
Его тонкие пальцы напомнили мне сельскохозяйственные вилки, которыми рыхлят землю. Кое-кто занимается этим, чтобы согреться, но не я. Я слишком многое видела и хочу умереть чистой.
Он снова закашлялся. Потом сказал:
- У тебя бабки есть, Кристал?
- Утром чаю выпить хватит, - ответила я. Мне правда не хотелось вставать. Гнездышко у меня получилось - сказка, и к тому же было нечестно отдавать его Брайану.
- Ты знаешь, что тебя ищут? - сказал он. - Кто-то видел тебя в Котлованах.
- Меня? Кто это мог меня там видеть?
- Знаешь этого пацана? - сказал он. - Марвин, кажется, его зовут. Так вот, они его хорошо попрессовали, и он сказал, что видел тебя.
- Кто меня ищет? - Я села.
- Ложись обратно, я еще не согрелся. - Он обхватил меня и потянул вниз, но ничего такого не начал, поэтому я не стала вырываться.
Через какое-то время он продолжил:
- Джонни Павлов сказал, что ты при деньгах. Они и его спросили.
- Дождавшись, когда закончился новый приступ кашля, я поинтересовалась:
- Кто его спросил? Полиция?
- Нет, ответил Брайан.
Он что-то знал, я чувствовала это. А потом я подумала: он разговаривал с Джонни, он разговаривал с Марвином, а Марвин видел меня в Котлованах. Может быть, Брайан разговаривал и с теми, кто меня ищет?
Я спросила:
- Это они тебя послали, Брайан? Послали найти меня?
Он аж сложился пополам от кашля, а когда успокоился, сказал:
- Ты не понимаешь, Кристал. Мне нужны деньги. Я не ширялся уже несколько дней.
Вот, значит, в чем дело. Оставив его, я ушла через черный ход. Брайан был прав, на дворе было ужасно холодно.
И я тоже была права: обладание вещами превращает тебя в цель. Перед тем как перелезть через забор, я бросила бумажник в саду, но потом вернулась за ним. Если я его выброшу, меня все равно не перестанут искать. Отсутствие этого бумажника из змеиной кожи не защитит меня. У Марвина ведь его не было, а он пострадал. Я подумала: "Почему они решили взяться за Марвина?" Наверное, у него были ботинки того мертвяка или что-то из его одежды. Может, мальчишка нацепил здоровенное пальто, а они узнали его.
Раньше меня никогда никто не искал. Я никому не была нужна. Я даже подумала, не стоит ли мне вообще сбежать из города куда-нибудь на север или в Уэст-Кантри. Но когда я сбегала в первый раз, со мной была Дон. И нам тогда пришлось очень нелегко, потому что мы совсем не знали город. Прошло очень много времени, прежде чем мы разобрались, что тут к чему.
Об этом я и думала, когда шла по дороге. Луна уже спряталась, и небо сделалось грязным, каким бывает перед самым рассветом. От холода у меня текло из носа, и к тому же сильно хотелось есть, поэтому я зашла в кулинарию "Кашмир", где продают готовые блюда. "Кашмир" - хороший магазинчик, потому что у него есть собственный контейнер для отходов, который стоит шагах в двадцати от входа. А хорошо это тем, что, когда закрываются пабы, народ идет в индийский магазин, но те, кто до этого пил, часто заказывают слишком много еды и несъеденное выбрасывают в этот контейнер. Я много раз здесь завтракала. Самое классное в кашмирских завтраках то, что еда попадает к тебе уже холодной, но индийские специи своей остроты и жгучести не теряют и начинают согревать тебя изнутри. С этой точки зрения индийская пища - самая лучшая в городе.
Позавтракав, я почувствовала себя намного бодрее, и на глаза мне попалась маленькая закусочная с освещенными окнами, где можно было посидеть. И именно там я как следует изучила бумажник. Раньше, в квартире Дон, я только пересчитала деньги и распихала их по карманам. Теперь же я изучила кредитные карточки, библиотечные билеты и визитки.
Вообще-то я такими вещами не занимаюсь - я их никак не могу использовать. Но на этот раз мне показалось, что единственный способ выбраться из этой истории - вернуть их. Хозяин этих карточек, может, и мертв, но все еще опасен.
Его звали Филип Уокер-Джоунз. Он был членом обеденного клуба, бридж-клуба и шахматного клуба. У него были две визитки с его именем: "Дата-сервис Лтд" и "ОАО "Безопасные системы"". Он был двойным финансовым директором. Неплохо, учитывая, что обе компании размещались в одном доме на Саутуорк-роуд. Эта улица находится недалеко от того места, где я его нашла. Может, он вышел из своего офиса и умер по дороге в метро? Но как он тогда попал в Котлованы?
Я представила этого Филипа Уокер-Джоунза, как он сидит в лунном свете у полуразрушенной кирпичной стены. Выглядел он так, будто только присел отдохнуть. Но он не отдыхал. Он был мертв. Никаких ран или следов ударов я не заметила, не было похоже, чтобы его убили… Он просто сидел там во всей своей красе и выглядел, надо сказать, очень благородно.
Наверняка там где-то рядом был и малыш Марвин (а может, и не он один), который, как и я, смотрел на мертвеца, решая, стоит ли рискнуть и заглянуть в его карманы… Выходит, мы ошиблись.
Мне не хотелось возвращаться в район Котлованов, но, раз я надумала вернуть бумажник, другого выхода не было. Поскольку в такое раннее время общественный транспорт еще не ходил, я пошла пешком. Ничто так не проясняет голову, как хороший завтрак, поэтому по дороге я начала думать.
Что такое "дата-сервис" и для чего нужны "безопасные системы", я не знала. Скорее всего, это как-то связано с компьютерами. Зато было хорошо понятно, что обеды, бридж и шахматы - это вещи, которыми занимаются сидя. В бумажнике Филипа Уокер-Джоунза не было карточек какого-нибудь клуба любителей плавания и сквоша, как будто он предпочитал проводить время сидя. Может быть, он был нездоров. А если он был нездоров и ему вдруг пришлось бежать, его вполне мог хватить сердечный приступ.
За такими мыслями я не заметила, как дошла до реки. Когда я переходила через мост, мне пришло в голову, что компьютерами, бриджем и шахматами занимаются только очень умные люди, а умные люди, насколько мне известно, все носят очки и предпочитают не бегать. И уж тем более умный человек не стал бы бегать ночью по таким глухим районам, как Котлованы, разве что за ним гнались. Испуганный нездоровый человек, убегая от погони, запросто мог получить удар. Все очень просто.
С реки дул холодный пронизывающий ветер, но не только из-за него меня бросило в дрожь. Дело в том, что если Филип Уокер-Джоунз смертельно испугался чего-то, это означало, что у меня тоже есть причины для страха.
"Верни этот чертов бумажник, - подумала я, - и как можно скорее. Скажешь: "Вот ваши деньги, и не трогайте меня", а потом - бежать". Бегать я умею.
Я остановилась, чтобы подкрепиться стаканом молока, выудила из карманов несколько полтинников и запихнула их обратно в бумажник, чтобы он выглядел посолиднее.
Когда я поняла, что нужно делать, мне даже стало как-то легче на душе. Ощущение было такое, что я уже избавилась от бумажника в змеиной коже, и, дойдя до Саутуорк-роуд, я и не думала прятаться от посторонних взглядов. К этому времени уже рассвело, на улице было полно людей и машин, и меня, как всегда, никто не замечал.
И все равно Котлованы я обошла стороной. С уверенным видом шагая по Саутуорк-роуд, я всматривалась в номера домов и вывески. Увидев на одной из них надпись "ОАО "Безопасные системы"", я смело направилась к двери.
Дом был старым, но дверь явно вставили сюда недавно. И она была закрыта. Наверное, было еще слишком рано. Часов у меня нет, и сколько ждать до открытия, я не знала, поэтому подумала, что пока неплохо бы сгонять на станцию: там, по крайней мере, висят часы и в ожидании можно попить чаю, но в эту самую секунду дверь открылась изнутри. Я до того испугалась, что чуть не бросилась оттуда со всех ног. Но оказалось, что дверь открыла молодая женщина, а с женщинами у меня обычно проблем не возникает. Глаза у нее были в красных ободках, на лице - скорбное выражение. А еще на скуле у нее темнел огромный синяк, увидев который, я вспомнила о маленьком Марвине.
Она сказала:
- Чего тебе? - Тон ее приветливым нельзя было назвать, но не казалось, что она задумала что-то плохое.
- Это ОАО "Безопасные системы"? - спросила я.
- Офис закрыт, - сказала она и добавила: - Ты когда-нибудь слышала про такие вещи, как вода и мыло?
- У меня есть кое-что для вас. - Я протянула ей бумажник.
- Боже мой! - воскликнула она и вдруг зарыдала.
Так мы и стояли там: я - с протянутым бумажником и она - глядя на него и обливаясь слезами.
Наконец она снова заговорила:
- Не нужно это мне. Забери его.
Она попыталась захлопнуть дверь перед моим носом, но я вставила в просвет ногу.
- И что мне с ним делать? - спросила я.
- Выкинь, - рявкнула она и, поскольку ногу я не убирала, продолжила: - Кто тебя просил приносить это мне? Выбрось его в реку… Можешь отдать Стиву, мне наплевать. Я со всем этим покончила.
Она вдруг сильно ударила дверью по моей ноге, так что я отпрыгнула. После этого дверь с треском захлопнулась.
Меня это до того удивило, что я, разинув рот, уставилась на дверь и не услышала, как сзади ко мне подошел какой-то здоровенный тип. Когда он положил мне руку на плечо, я чуть не подпрыгнула.
- Это ты Кристал? - донесся голос откуда-то с высоты.
- Нет, - ответила я. - Не знаю такой. - Бумажник я незаметно сунула в карман.
- Тогда что ты здесь делаешь? - спросил он, не отпуская меня.
- Эта женщина иногда подает мне пару монет, - сказала я и посмотрела на его ноги.
Мужчине смотреть в глаза - бесполезное занятие. Если ты хочешь понять, что он собирается сделать, нужно смотреть на его ноги. Ноги этого здоровяка будто вросли в землю. Не понравилось мне то, что он знал мое имя.
- Хорошо. Тогда как тебя зовут?
Я чуть было не брякнула "Дон", но вовремя прикусила язык.
- Ну? - не отступался он.
- Дорин, - сказала я. - А вас как зовут? - Если бы он оказался Стивеном, я бы отдала ему бумажник и убежала.
- Сержант уголовной полиции Майкл Сассекс, - сказал он.
Это было еще хуже, чем я ожидала. Теперь даже полиции известно мое имя. Несмотря на холод, у меня вспотели подмышки.
- Я хочу задать тебе пару вопросов, - сказал он и еще крепче сжал мое плечо.
- Я ничего не знаю. О чем?
- О том, где ты была прошлой ночью. И кого видела.
- Ничего я не видела! - чуть ли не закричала я.
- Конечно, - сказал он, улыбаясь. - Пойдем. Я тебя покормлю, а потом мы поговорим.
Никогда, никогда не доверяйте полицейскому, если он улыбается.
Со мной ничего подобного раньше не происходило. Если хотите знать, я даже никогда в жизни не разговаривала с полицейскими. У меня слишком быстрые ноги.
- Ты где живешь, Кристал? - спросил он, когда двинулся с места.
- Меня зовут Дорин, - сказала я и попыталась выкрутиться из-под его руки.
- Так где ты живешь… Дорин?
При общении с полицейскими следует придерживаться одного правила: если они задают вопросы, нужно отвечать. Если им ничего не говорить, они начинают злиться. Это так же, как с социальными работниками. Если они хотят слышать ответы, отвечайте им, а правду можете оставить при себе. Я назвала сержанту Майклу Сассексу адрес ночлежки на Уолуорт.
Он повел меня в сторону Котлованов. Мне туда возвращаться никак не хотелось, поэтому я сказала:
- Я уже завтракала. И мне нужно идти, я должна встретиться со своим социальным работником.
Не стоило мне этого говорить. Он тут же захотел узнать имя этого работника и во сколько я должна с ним встретиться. Одна ложь порождает другую. Намного лучше вообще не разговаривать с полицейскими, потому что тогда не придется ничего выдумывать.
Послушав меня, он сказал:
- А ты не слишком молода, чтобы жить одна… Дорин?
- Мне восемнадцать, - соврала я, и мне стало совсем погано на душе.
После того как этот человек положил свою здоровенную лапу мне на плечо, я не сказала ни единого слова правды. Но с ними ведь и нельзя иначе, верно? Однажды я разоткровенничалась с социальным работником, и закончилось это тем, что она чуть не забрала нас с Дон в приют. Тогда нас бы разлучили и Дон никогда не нашла бы себе парня. О ее парне можно говорить что угодно, но он пристроил ее к делу, и теперь она зарабатывает хорошие деньги. Теперь она чувствует себя настоящей. В приюте ничего этого не случилось бы.
Мы почти дошли до Котлованов. Поглядишь - кажется, что здесь и нет никого. Ни алкашей, ни костров, никто не копается в мусоре, который сбрасывают туда по ночам. Обычный городской микрорайон, который начали сносить, да так и забросили, потому что не нашлось никого, кто хотел бы строить здесь новые дома. Со временем в этих развалинах поселились самые разные люди.
Сержант остановился и сказал:
- Вчера мы нашли здесь труп.
Я промолчала. Того куска стены, у которого сидел мертвец, видно мне не было, но я помнила это место.
- Да, - вдруг произнес он таким голосом, будто задумался о чем-то другом. - Он был голый. Когда придет мое время, я хотел бы умереть там, где не будет ворья.
Я все продолжала смотреть на его ноги, и теперь даже ноги выглядели так, будто думали о чем-то другом. И я решилась.
Я резко вырвалась из его хватки, юркнула между двумя прохожими, перепрыгнула через сетку и бросилась в Котлованы.
Мне меньше всего хотелось оказаться тут, но это было единственное место, где я могла спрятаться.
Я слышала, что он побежал за мной, и, когда петляла между кучами битого кирпича, чувствовала за спиной его топот. Для такого здоровяка он удивительно быстро бегал.
- Стой! - заорал он, но я продолжала бежать.
Свернула сюда, свернула туда, перескочила через стену, обежала гору мусора, скользнула в подвал, поднялась по лестнице. И все это время я слышала рядом с собой его топот и дыхание. Он не отставал.
Силы у меня уже были на исходе, когда я увидела трубу. Я сделала рывок и нырнула в нее головой вперед. Ничего другого я не придумала. Это было единственное место, куда он не последовал бы за мной.
И это было единственное место, из которого я не могла выбраться.
Я знаю эту трубу: однажды я залезла в нее, прячась от ветра. Она никуда не ведет. Ярдах в десяти от входа она поворачивает, и дальше там все забито влажной землей.
В общем, как ни верти, другого выхода у меня не было. Я влетела в трубу и поползла вглубь. В такой узкой трубе даже мне было тесно. Чтобы обернуться, мне придется доползти до поворота.
В трубе было темно, как в могиле. Круг света вначале погас - сержант Майкл Сассекс втиснул в проем плечи и голову.
- Не дури, Кристал. Вылезай оттуда! - В узком пространстве голос его прозвучал, как гром. - Слушай, я просто хочу поговорить. Я тебе ничего не сделаю.
Как же, он бы ничего не сделал мне, пока я оставалась в трубе, а он снаружи.
- Попробуй достать меня! - крикнула я в ответ. Если бы там не было так темно и мокро, меня бы эта ситуация даже развеселила.
- Я не знаю, что ты задумала, Кристал, - продолжил он, - но у тебя большие неприятности. Я могу тебе помочь.
Я чуть не рассмеялась.
- Я не знаю никакой Кристал. Как ты собрался мне помогать?
- У тебя есть враги, - ответил он. - Эти же враги были и у того типа, который умер. Ты что-то взяла у него, и теперь они ищут тебя. Это опасные люди, Кристал, и тебе нужна моя помощь.
- Не знаю я никаких мертвых типов, - сказала я. - И ничего я не брала.
- Ты тратишь мое время.
- Хорошо, - сказала я, - тогда я ухожу. - Идти было некуда, но я не думала, что он знал об этом.
- Подожди! - воскликнул он. - Никуда не уходи, пока не выслушаешь то, что я хочу сказать. - Он замолчал. Я об этом всегда подозревала: они ждут, что ты им будешь исповедоваться, а сами скорее удавятся, чем что-то расскажут.
Немного помолчав, он спросил:
- Ты все еще там?
- Я все еще здесь, - ответила я. - Но ненадолго. Я тут уже промокла вся.
- Ну ладно, - сказал он. - Ты этого не поймешь, но я все равно расскажу. Этот мужчина, который умер, был системным аналитиком.
- И что это такое? - спросила я.