- Килмингтон. Артур Джей Килмингтон. Нет, до сих пор только один раз приходилось. - Непоседа разговаривал с суховатым эдинбургским акцентом.
- Ах да, это было в прошлом месяце, семнадцатого числа. Помню, я вас тогда видел.
- Нет, сэр, вы ошибаетесь. Это было двадцатого. - Рот мистера Килмингтона снова сжался, крепко, как резинка на пачке юридических документов.
- Двадцатого? В самом деле? Это когда обворовали поезд? И, похоже, улов был совсем не плохой. Кстати, обворовали этот самый поезд. В нем везли рождественскую почту, и мешки испарились где-то между Ланкастером и Карлайлом.
- Боже мой, - сокрушенно вздохнула Умиротворенная Дама. - Куда мы катимся?
- Еще немного, и мы как раз докатимся до места преступления, сударыня, - сказал порывистый мистер Дьюкс. Поезд в это время медленно подъезжал к перевалу Шап.
- А я не видел, чтобы в газетах писали о том, где именно произошло преступление, - пробормотал Генри Стайнзфилд.
Дьюкс обратил на него вялый взгляд.
- Вы читаете все газеты?
- Да.
В купе неожиданно стало как-то неуютно. Лишь Козырь, лениво рассматривавший ногти, этого как будто не почувствовал.
- В какой газете вы об этом прочитали? - поинтересовался Стайнзфилд.
- Я об этом не читал. - Дьюкс постучал Стайнзфилда по колену. - Но что мешает мне использовать свой котелок? Да тут и не надо много думать. Если вы хотите сбросить с поезда почтовый мешок… То что? Правильно, поезд должен ехать медленно, а иначе мешок, упав на землю, может порваться. И между Ланкастером и Карлайлом есть только одно место, где поезд замедляет ход. Там, где дорога проходит через холмы Шапа. И медленнее всего он движется на подъезде к перевалу, как раз там, где мы сейчас находимся. Следите за моей мыслью?
Генри Стайнзфилд кивнул.
- Далее. Нужно быть круглым дураком, чтобы выбрасывать мешки где-нибудь посреди богом забытых болот, - продолжил мистер Дьюкс. - Если бы вы ездили по этой линии так же часто, как я, вы бы знали, что примерно за милю до перевала поезд проезжает по мосту, а под мостом проходит дорога. Тихая одинокая дорога, понимаете? Тут это единственная дорога, которая проходит рядом с железнодорожной линией. Вы выбрасываете мешки рядом с мостом, ваши дружки спускаются по насыпи на дорогу, закидывают их в машину, и поминай как звали!
- Из вас вышел бы прекрасный сыщик, - с придыханием произнесла Интересная Штучка.
Мистер Дьюкс довольно сложил руки на груди.
- А может, я и есть сыщик, - хрипловато рассмеялся он. - Может, я старый частный детектив, который умеет мозгами шевелить.
- Ох, не удивлюсь, если все так и было, - сказала Умиротворенная Дама. - В наши дни столько жуликов развелось.
Козырь, оторвавшись от созерцания ногтей, посмотрел на нее подозрительно, а мистер Килмингтон пробормотал что-то насчет того, что на железной дороге никто ни за чем не следит, а проводника нужно бы серьезно наказать.
- Проводник не может находиться везде одновременно, - заметил Стайнзфилд. - Я думаю, что он должен время от времени обходить вагоны и…
- Так пусть он этим и занимается, а не спит, запершись у себя в купе! - неожиданно резко воскликнул мистер Килмингтон.
- Вы что, это сами видели?
Тут подал голос Козырь. Говорил он с американским акцентом, которым разговаривают на Чаринг-Кросс-роуд.
- Ребята, если эта банда правда собиралась вывалить мешки у моста, как этот парень говорит, как они могли знать, когда проводника не окажется в почтовом вагоне? - Он смахнул пылинку с брюк своего яркого костюма в клеточку.
- Вы правы, - сказал Перси Дьюкс. - Я думаю, в поезде должны были работать два сообщника. Один под каким-то предлогом вывел проводника из почтового вагона, а второй тем временем занялся мешками. - Он повернулся к мистеру Килмингтону. - Вы что-то говорили насчет того, что проводник этого поезда спал у себя в купе. Если бы я был подозрительным человеком, если бы я был Шерлоком Холмсом, - он снова подмигнул попутчикам, - я бы сейчас крепко задумался о вас, сэр. Вы были на поезде в день, когда произошла кража. Вы ходили к проводнику. Вы обмолвились, что видели его спящим. Вы, случайно, не вызывали проводника для того, чтобы…
- Как вы смеете? Это возмутительно! - вскричал мистер Килмингтон. Его четкий голос даже стал хриплым от негодования. - Я бы посоветовал вам следить за тем, что вы говорите, и очень внимательно, если не хотите оказаться в суде. К вашему сведению, когда я…
Но что хотел донести до их сведения мистер Килмингтон, его попутчики так и не узнали, потому что поезд, который в это время уже начал осторожный спуск с перевала Шап, вдруг задребезжал и затрясся, как лихорадочный больной в бреду. Зашипели тормоза, потом с глухим звуком кулака, бьющего в подушку, паровоз зарылся в огромный сугроб, находившийся по ту сторону перевала.
Было только пять минут восьмого.
- Что это? - пронзительно вскричала Интересная Штучка, когда со стороны головы поезда послышалось истерическое пыхтение и шипение.
- Въехали в занос, надо полагать.
- Он пытается сдать назад. Бесполезно. Колеса скользят по рельсам. Вы только посмотрите! - Перси Дьюкс, высунув голову с подветренной стороны поезда, комментировал происходящее. - Ничего себе, я такого зимнего вида спорта еще не встречал.
- Проводник! Эй, проводник, - позвал мистер Килмингтон, но фигура в синей форме, на секунду заглянув в купе, поспешила дальше по коридору. - Нет, вы видели? Я буду на него жаловаться.
Генри Стайнзфилд вышел в коридор и открыл окно. Хотя вагон теоретически был защищен от ветра с этой стороны, пурга ударила ему в лицо снегом, словно ледяным кастетом. Он присоединился к группке пассажиров, которые вышли из своих купе и направились в сторону локомотива. Когда они туда добрались, из кабины спустился проводник. Он сказал, что причин для волнения нет, что, если прорваться через занос не удастся, к ним пришлют специальный локомотив, который отбуксирует их обратно в Пенрит, и что он собирается идти ставить туманные сигналы на линии сзади поезда.
Машинист попробовал было снова сдать назад, но при весе состава, при том, что ехать нужно было в гору, да по обледеневшим рельсам, учитывая, что весь паровоз был облеплен снегом, из этих попыток ничего не вышло.
- Нужно раскопать тележки, - сказал он кочегару. - Бери из первого вагона лопаты, а я прослежу, чтобы эти не позамерзали. - Он ткнул пальцем в сторону нескольких пассажиров, которые, как племя дикарей, скакали между сугробами и колотили себя по плечам.
Присоединившийся к ним Перси Дьюкс быстро стал душой компании. Черного от сажи кочегара он называл "снежком", своих компаньонов призывал копать не на жизнь, а на смерть и пророчил скорое прибытие целой стаи сенбернаров с бочонками бренди на ошейниках. Но после десяти минут тяжелого труда, когда были расчищены первые колеса тележек, стало понятно, что снежная масса сдвинула колеса локомотива с рельсов.
- Так не годится, Чарли, - сказал машинист. - Придется тебе идти назад к телефонной коробке и вызывать помощь.
- Это если провода еще не оборвались, - с мрачным видом ответил кочегар. - До коробки идти милю, не меньше, да еще в гору. Я, по-вашему, кто, капитан Скотт, что ли?
- По крайней мере, ветер будет дуть тебе в спину, приятель. Так что давай, отправляйся.
Услышав такое, пассажиры взволнованно загудели. Однако самых шумных из них машинист успокоил предложением отвезти их куда угодно, если они поставят локомотив обратно на железки. Когда остальные разошлись по вагонам, Генри Стайнзфилд попросился зайти в кабину на несколько минут, чтобы высушить пальто.
- Да пожалуйста, - гостеприимно откликнулся машинист, а потом фыркнул: - Вы это слышали? "Мне сегодня нужно быть в Глазго!" Это же смешно! А тут еще Берт - это мой проводник - тоже заладил… Ну, он-то понятно почему расстроился. У него жена сильно болеет. Все думали, она до Рождества не дотянет, но он нашел для нее лучшего хирурга в Глазго и положил ее в частную лечебницу. Сейчас, по его словам, она как будто пошла на поправку. Он каждый день к ней ходит после работы.
Стайнзфилд поговорил с ним минут пять, а потом вернулся проводник, невысокий парень с дубленым лицом и беспокойными глазами. Он изо всех сил дул на замерзшие руки.
- Берт, мы сегодня не прорвемся. Чарли сказал тебе?
- Да. По-моему, там пассажиры собираются устроить скандал, - сообщил он унылым голосом.
Генри Стайнзфилд вернулся к своим попутчикам. Хоть в купе людей было много, там ощущался не предвещавший ничего хорошего легкий холодок. Он подумал, как долго сможет продержаться паровое отопление, и предположил, что это, должно быть, зависит от количества воды в бойлере паровоза. Стайнзфилд предвидел множество вариантов своей кончины, но замерзнуть насмерть в английском поезде он определенно не собирался.
Артур Джей Килмингтон ерзал на месте сильнее обычного. Когда по коридору проходил проводник, он спросил его, где находится ближайшая деревня, и сказал, что ему нужно обязательно позвонить в Эдинбург ("срочнейшее дело"), чтобы сообщить своему клиенту, что он опаздывает на встречу. Проводник сказал, что в двух милях на северо-востоке есть деревня, ее огни видно в отдалении, но отсоветовал мистеру Килмингтону идти туда в такую пургу - лучше дождаться спасательного локомотива, который приедет за ними не позже девяти вечера.
На какое-то время в купе воцарилась тишина, ошеломленное молчание горожан, оказавшихся оторванными от цивилизованного мира. Потом энергичный мистер Дьюкс предложил - раз уж они застряли тут на пару часов - познакомиться. Умиротворенная Дама представилась как миссис Грант, Интересная Штучка - как Инез Блейк, Козырь с подчеркнуто небрежным видом человека, расплачивающегося в магазине фальшивыми деньгами, назвался Макдоналдом, Ай Макдоналдом.
Вскоре разговор снова зашел о краже и о преступниках, ее совершивших.
- Наверное, они очень умные, - заметила миссис Грант певучим южношотландским говором.
- Умных преступников не бывает, мэм, - негромко отозвался Стайнзфилд. Его задумчивый взгляд неспешно перешел с Макдоналда на Дьюкса. - Ни среди мелкой рыбешки, ни среди крупных организаторов. Все они, если хотите, недолюди. Толика хитрости, безграничная трусость, а все остальное не более чем тупость и хвастливость. Они слишком глупы, чтобы заниматься чем-то, кроме преступлений, у них даже не хватает ума помалкивать о своих грехах, из-за чего они рано или поздно попадаются. Все они считают себя ловкими парнями, но на самом деле ловкости у них не больше, чем у дивана. Им даже не приходит в голову, что можно менять свои профессиональные методы, поэтому полиция и ловит их.
- Полностью с вами согласен, сэр, - сказал мистер Килмингтон. - Мне по профессии часто приходится встречаться с преступными элементами. И вопреки своей скромности я могу сказать, что ни один из них не превзошел меня. Я все их уловки насквозь вижу.
- Несомненно, вы правы, джентльмены, - с усмешкой произнес Перси Дьюкс. - Вот только тех молодчиков, которые ограбили этот поезд, полиция до сих пор не нашла.
- Найдут. И изумрудный браслет графини Аксминстерской тоже отыщут. Представляю, как они удивились, когда обнаружили его в почтовом мешке. Это украшение оценивают в двадцать пять тысяч фунтов.
Перси Дьюкс разинул рот. Козырь присвистнул. Инез Блейк, либо не выдержав духоты переполненного купе, либо потрясенная мыслью о таком баснословно дорогом украшении, тихо простонала и упала без чувств прямо на колени мистера Килмингтона.
- Вот те на! Что с вами, дорогая? - воскликнул мистер Килмингтон. Тут все засуетились, заволновались. Лишь юный Макдоналд не потерял ледяного спокойствия. Он на секунду склонился над ней, потом громко произнес:
- Эй, хватит лапать девушку, положите ее на сиденье. Да, я к вам обращаюсь, Килмингтон.
- Что вы себе позволяете? Как вам не стыдно? - Маленький человечек встал, да так резво, что девушка чуть не скатилась на пол. - К вашему сведению, я всего лишь пытался…
- Да знаю я вас, старичков. Так слюни и пускаете. Уберите от нее руки, я говорю.
В последовавшей тишине Килмингтон впился негодующим взглядом в Макдоналда, но потом, увидев в стальных глазах молодого человека холодные огоньки, молча сдернул с полки свою черную шляпу и портфель и ринулся вон из купе. Генри Стайнзфилд сделал движение, будто собирался его остановить, но, как видно, передумал. Миссис Грант вышла следом за Килмингтоном, но вскоре вернулась с мокрым платочком и стала вытирать лоб мисс Блейк. Было всего 8:30.
Когда все более-менее успокоилось, мистер Дьюкс повернулся к Стайнзфилду:
- Вы, кажется, сказали, что изумрудное ожерелье… как бишь ее… графини Аксминстерской стоит двадцать пять тысяч фунтов? Неужели она могла послать такую ценную вещь по почте? Вы не ошибаетесь?
- Насчет цены? Нет, - тихонько произнес углом рта Генри Стайнзфилд, как идиот, раскрывающий секреты. - Никому не говорите, но у меня есть друг, который работает в "Космополитэн", в фирме, в которой оно застраховано. Это тоже не попало в газеты. Вот ведь глупая женщина! Она поехала в Шотландию на какое-то большое семейное торжество, а ожерелье забыла взять. Она написала домой, чтобы его выслали ей в конверте по почте.
- Двадцать пять тысяч фунтов, - прочувствованно произнес Перси Дьюкс, как бы взвешивая на языке баснословную сумму. - Уму непостижимо.
- Да. Некоторым людям удача просто на голову сваливается, верно?
Откормленное лицо Дьюкса блестело, как шмат сала. Юный Макдоналд полировал ногти. Инез Блейк читала журнал. Через какое-то время Перси Дьюкс, заметив, что вьюга начала стихать, сказав, что пойдет подышит воздухом и заодно посмотрит, не видно ли посланного им на помощь локомотива, вышел из купе.
За окном продолжали кружиться снежинки, но уже не тысячами, а десятками. Было 8:55. Вскоре из купе вышла и Инез Блейк, а через десять минут после этого миссис Грант заметила Стайнзфилду, что снег совсем прекратился. Ни Инез, ни Дьюкс еще не вернулись, когда в 9:30 Генри Стайнзфилд решил спросить, почему не появляется помощь. В багажном вагоне, который примыкал к вагону Стайнзфидда со стороны хвоста поезда, никого не оказалось, поэтому он развернулся и двинулся по коридору до первого вагона, там вылез и подошел к кабине машиниста.
- Наверное, помощь где-то задержалась, - сказал проводник, высунувшись в окно. - Чарли им дозвонился, и они обещали, что локомотив будет у нас к девяти. Но ждать уже недолго, сэр.
- А вы не видели мистера Килмингтона? Невысокий мужчина, с песочными волосами. Черная шляпа, пальто, синий костюм. Он со мной в одном купе ехал. Я прошел через весь поезд и его не встретил.
Проводник на миг задумался.
- Ах да! Маленький такой тип? Это тот, что спрашивал меня про ближайшую деревню? А, ну так он, видать, уже того, ушел.
- Вы хотите сказать, что он ушел в деревню?
- Ну да. Если его нет в вагонах, значит, ушел. Он снова ко мне подходил, это в девять было, и сказал, что если через пять минут не приедет помощь, он уходит.
- Вы после этого его не видели?
- Нет, сэр. Я после того все полчаса тут был, с ребятами разговаривал.
Генри Стайнзфилд, призадумавшись, пошел обратно вдоль вагонов. Выйдя за освещенное фонарями паровоза место, он включил электрический фонарик. За последним вагоном отвесная восточная сторона прорубленного в горе туннеля подходила почти вплотную к рельсам. Несмотря на то, что снег прекратился, ледяной, пронзительный северо-восточный ветер не унимался. Через двадцать ярдов его фонарик осветил почти засыпанную цепочку следов нескольких ног, которая уходила через пустошь на северо-восток. Похоже, кто-то из пассажиров отправился в деревню, чьи огни холодно поблескивали в отдалении. Стайнзфилд собирался пройти по следам дальше, когда услышал скрип снега под ногами. Кто-то шел к поезду вдоль линии. Он тут же выключил фонарик, и в ту же секунду ему как будто накинули на голову мешок - такой густой и всеобъемлющей, была темнота. Шаги уже раздавались совсем близко. Стайнзфилд в последнюю минуту включил фонарик, и желтый луч света выхватил из тьмы приземистую фигуру Перси Дьюкса. Тот вполголоса выругался.
- Какого черта! Я из-за вас полчаса проторчал в этом проклятом…
- Вы не видели Килмингтона?
- А, это вы. Нет. Как, черт возьми, я мог его видеть, если он в поезде? Я прошел по линии, проверял, не едет ли обещанный локомотив. В помине нет… Дьявол, до чего холодно! Я пошел.
Через какое-то время Стайнзфилд тоже пошел, но не к поезду, а вдоль путей в сторону деревни. Луч его фонаря дрожал и метался по глубокому снегу. Обжигающий ветер дул прямо в лицо. Неудивительно, что пассажиры повернули обратно, подумал он, когда через несколько сотен ярдов цепочка следов оборвалась. Но потом он понял, что они вовсе не повернули. То, что сначала показалось ему снежным сугробом, отдаленно напоминающим фигуру лежащего человека, оказалось лежащим человеком, засыпанным снегом. Стряхнув снег, он развернул человека на спину.
Суетливый Артур Джей Килмингтон обрел вечный покой. Его портфель лежал под ним, а черная шляпа, слегка припорошенная снегом, - там, где упала, возле головы. Бегло осмотрев его, Стайнзфилд не заметил на нем никаких признаков насилия. Но глаза его были выпучены, а лицо отливало синевой. "Наверное, так выглядят задушенные, - подумал Стайнзфилд, - или те, кто задохнулся". Он снова быстро опустился на колени и посветил фонариком в мертвое лицо. От жуткой картины ему чуть не стало плохо. Ноздри мистера Килмингтона были полностью забиты снегом, который превратился там в лед. Снегом был забит и его рот.
"И здесь, - подумалось Стайнзфилду, - в этом пустынном месте, он мог бы пролежать еще несколько дней или даже недель, если бы не перестал снег". А когда наступила бы оттепель (что в том году произошло лишь через два месяца после описываемых событий), снег бы растаял и вытек у него изо рта и ноздрей, и никаких улик, указывающих на то, что было совершено убийство, не осталось бы, только труп нетерпеливого маленького адвоката, который попытался в пургу дойти до деревни и поплатился за свою несдержанность жизнью. Возможно, тогда никто не стал бы и задумываться о том, как столь аккуратный и педантичный человек мог решиться идти в таких туфлях две мили по глубокому снегу в кромешной темноте, не имея никакого освещения, ибо Стайнзфилд, обыскав его карманы, нашел только следующие предметы: записную книжку, авторучку, носовой платок, портсигар, два письма и немного мелочи.
Стайнзфилд встал и отправился обратно звать помощь, но, пройдя всего двадцать ярдов, заметил еще одну цепочку следов, уходящую от главной тропинки в сторону. Эти следа выглядели свежее, снег еще не так сильно засыпал их, и, похоже, они были оставлены одной парой ног. Он тоже свернул и пошел вдоль следов. Тот, кто проложил эту тропинку, по уходящей вправо плавной кривой вышел обратно к рельсам примерно в ста пятидесяти ярдах от того места, где лежал труп. Здесь стоял домик для путевых рабочих. Увидев, что дверь не заперта, Стайнзфилд вошел. Внутри не было ничего, кроме холодной жаровни и сигарного запаха.